скачать книгу бесплатно
– Очевидно, это для тебя важнее, чем тот факт, что нам удалось предотвратить безвозвратное изменение прошлого?
– Я и так знала, что вы справились! Ты и твоя личная жизнь в разы любопытнее. – С блестящими глазами Лора склоняется ко мне. – Ну и как теперь обстоят дела между вами?
– Я не уверена, – нерешительно говорю я. Лора выглядит растерянной.
– Что значит ты не уверена?
– Ну, просто у нас так и не получилось об этом поговорить. Сначала нужно было сосредоточиться на задании… К тому же я до сих пор не знаю, что на самом деле к нему чувствую.
Лора молчит некоторое время, ее взгляд бегает от моего лица к снимку в телефоне и обратно.
– Розали, – наконец произносит она, – я думаю, что твои оправдания звучат как полная чушь.
– Что, прости?
– Я знаю тебя лучше, чем кто-либо другой, и я знаю, что ты ни за что не стала бы спать с парнем, если бы не была в него влюблена. Ты всегда ведешь себя очень осторожно, когда дело касается парней, и это классно, потому что помогает избегать неприятностей.
– Просто он такой сложный! – вырывается у меня. Эта тема так меня будоражит, что я больше не могу усидеть на месте и чуть ли не подпрыгиваю на диване. – Я никогда не чувствовала себя так, как с Лео, никогда! Он постоянно посылает противоречивые сигналы, и это сводит меня с ума. Иногда я так злюсь на него, что, кажется, собственноручно бы задушила, а в следующий момент мне уже хочется его поцеловать. У меня слова встают в горле, как только я пытаюсь поговорить с ним о своих чувствах, потому что между нами будто появляется стена. Он только намекал на отношения, и, возможно, в этом и причина того, каким пренебрежительным Лео иногда становится. А я даже не имею ничего против. Собственно, в самом начале из-за недомолвок я и была уверена, что с ним у меня нет никаких шансов.
– Ты должна поговорить с ним, – мягко начинает Лора, – откуда ты узнаешь, что он чувствует, если вы никогда об этом не разговаривали? В конце концов, вы так и будете ходить вокруг да около, если не найдете в себе храбрости прояснить ваши отношения.
Она выпрямляется на диване и неотрывно смотрит мне в глаза.
– Всегда есть риск быть отвергнутым, но попробуй сказать это тем, кто перецеловал уже сотню лягушек. Постоянно случается так, что один чувствует чуть больше, чем другой, и ты всегда знаешь, кто из них ты.
Я снова опускаюсь на диван рядом с Лорой, и она приобнимает меня за плечи.
– Я поговорю с ним, – обещаю я больше себе, чем Лоре.
– Сделай это! – Она ободряюще толкает меня в плечо. – Так, а теперь расскажи мне, как он целуется!
Глава 3
Мюнхен. 18 ноября
Я давненько так хорошо не спала, без сновидений: глубоко и спокойно. Кажется, мой матрас никогда не был удобнее, а постельное белье – мягче. Такое можно оценить только после нескольких недель сна на кроватях эпохи Возрождения. Плавно перевернувшись на другой бок, я вяло потягиваюсь и жмурюсь от солнечного света. Так же медленно я выскальзываю из дремы: боже, как же приятно быть дома! Лора пробыла у нас вчера до вечера, прежде чем ей пришлось уйти на вечернюю смену в кафе «Адельгейд». После ее ухода мы с Паулем заказали пиццу и остаток вечера провели перед телевизором.
Лишь наполовину проснувшись, я вожу ладонью по своей прикроватной тумбочке, пока не нащупываю телефон и не включаю его, потирая глаза, прежде чем проверить полученные за ночь уведомления. Лора спрашивает, не объявился ли Лео. Вчера весь вечер я пыталась заставить себя написать ему, но одного взгляда на переписку хватило, чтобы передумать: он так ничего и не ответил, хотя мои сообщения отмечены как прочитанные. Я откладываю телефон в сторону, потому что я не маленькая влюбленная девочка, чтобы часами гипнотизировать дисплей в надежде на ответ.
Босиком иду до кухни. От Пауля еще ничего не слышно, и я наслаждаюсь утренним покоем, пока готовлю себе чашку кофе, чтобы устроиться поудобнее на диване перед телевизором. Я останавливаюсь на утренней программе новостей и заинтригованная, как никогда ранее, слежу за сообщениями о событиях в мире. Я так долго была в информационном вакууме, что за это время вполне могла разразиться Третья мировая. И пусть этого не произошло (по крайней мере, пока), это вполне окупается длинным сюжетом о политическом кризисе между США и Северной Кореей, что тоже звучит довольно тревожно. Я продолжаю переключать каналы, на этот раз останавливаясь на документальном фильме о пингвинах в Чили. Это создает неплохой баланс с политическими новостями.
Через полчаса сонный Пауль вплывает в гостиную, падает на диван рядом, выхватывая из моих рук кофейную чашку и делая огромный глоток, прежде чем я успеваю запротестовать.
– Эй, иди свари себе свой!
– Нет времени, – зевает он. – Со мной связался орден, ты должна быть в штабе в одиннадцать.
Быстрый взгляд на настенные часы оставляет меня с пониманием, что это всего через полчаса. Я тут же подскакиваю с дивана.
– Эта организация очень слаба в тайм-менеджменте. Неужели они всегда назначают встречи через такой короткий срок?
Чертыхаясь, я спешу в ванную, потому что на сборы остается всего ничего. С первого дня, когда меня позвали в орден, ничего не изменилось: тогда даже Лео пришлось вскочить с постели и бесцеремонно вытащить меня из кровати.
За рекордные десять минут я успеваю принять душ, чтобы Пауль тоже смог умыться. После, уже в своей комнате, надеваю первые попавшиеся в шкафу вещи. Главное – не замерзнуть, потому что мир за окнами выглядит серым и неуютным, по оконным стеклам хлещет дождь. Я как раз заканчиваю свое расстроенное сообщение для Лоры, когда Пауль, уже одетый, но все еще с мокрыми волосами, появляется в моей комнате.
– Готова?
– Да.
Я следую за ним в коридор, хватаю с вешалки свое темно-синее шерстяное пальто и на ходу запихиваю телефон в карман: больше мне с собой ничего не нужно – я не собираюсь просидеть весь день в штаб-квартире Рубинов. В конце концов, у меня все еще есть жизнь помимо путешествий во времени, и в последнее время я достаточно ею пожертвовала. Например, пропустила четыре недели в университете. И если я не хочу завалить этот семестр, было бы неплохо снова приняться за учебу. Надеюсь, профессор Киппинг сможет меня прикрыть и как-то объяснить мое отсутствие, потому что без медицинской справки, свидетельствующей о наличии какого-нибудь тяжелого заболевания, у меня могут быть огромные проблемы.
– Ты знаешь, что им нужно? – спрашиваю я уже в машине. Пауль пожимает плечами.
– Мне пришло только короткое SMS от Виктора, больше никаких подробностей.
Я не могу удержаться, чтобы не закатить глаза. Если что и действует мне на нервы, так это маниакальное стремление к секретности в ордене. Взять хотя бы их средства связи: кто в наше время отправляет SMS? Они бы еще почтовых голубей попробовали, жаль, они вышли из моды.
Примерно через десять минут поездки я наконец успокаиваюсь и все больше засматриваюсь в окно. Мы едем вверх по Ронделлу вокруг памятника Ангелу Мира.
– Разве мы едем не в штаб? – спрашиваю я Пауля. Он бросает короткий взгляд в мою сторону.
– Нет, мы едем на виллу профессора Киппинга.
Ну… сказать, что это меня удивляет – ничего не сказать. Вчера я была уверена, что должна вернуться в штаб, по крайней мере в моей голове это было само собой разумеющимся.
– А ты знаешь почему… А, забей, они ведь наверняка тебе ничего не объяснили. В том числе и какого черта встреча проходит на вилле профессора Киппинга.
Пауль насмешливо фыркает:
– Вижу, ты начинаешь потихоньку понимать, как работает эта организация.
Вилла Киппинга выглядит абсолютно так же, как и в момент моего последнего визита несколько недель назад. Длинные баннеры на фасаде привлекают внимание к частной коллекции произведений искусства профессора. Я ощущаю легкую дрожь, поднимаясь по плоским ступеням ко входу рядом с Паулем. Для меня все началось именно в этом доме. Именно здесь я отправилась в свое первое путешествие во времени, коснувшись одной из картин профессора Киппинга. Теперь кажется, что это произошло ужасно давно, тем не менее я до сих пор в мельчайших деталях помню то чувство беспомощности и ужаса, которое испытала, оказавшись абсолютно не подготовленной в прошлом.
В фойе пусто, когда мы входим: никаких шныряющих туда-сюда посетителей, толпившихся здесь в прошлый раз. Вилла выглядит безлюдной и вымершей, как мавзолей. Пауль стремительно пересекает прихожую, и я следую за ним мимо осиротевших комнат в длинный коридор, кажущийся смутно знакомым: в тот раз я сбежала с вернисажа, чтобы последовать за профессором Киппингом, и, как и тогда, мы попадаем в библиотеку в конце коридора. Здесь нет такой внушительной коллекции книг как в штабе, но и белые лакированные полки все равно тянутся до самого потолка. Меня всегда завораживали комнаты, в которых много книг.
В углу, перед открытым камином из белого мрамора, в котором пылает огонь, стоят кожаные кресла, в которых уже сидят профессор Киппинг, Виктор и Лео. Они тихо о чем-то переговариваются.
Лео замечает наше появление первым и поднимает голову, когда мы с Паулем подходим ближе. Его взгляд на мгновение задерживается на мне, но так же быстро ускользает, не давая установить зрительный контакт. Хм…
Теперь и профессор Киппинг выпрямляется в своем кресле.
– Семейство Грифиус, замечательно! Вы даже успели вовремя!
Жестом он предлагает нам занять места. Я пытаюсь протиснуться к Лео, но Пауль неожиданно энергичным толчком отправляет меня в кресло у самого камина, так, что я не удерживаюсь на ногах и не особо грациозно плюхаюсь на подушку сиденья, что вызывает у Виктора снисходительную улыбку. Сам он сидит на мягком стуле, закинув ногу на ногу и скрестив на груди руки. Я смахиваю с лица непослушную прядь и искоса бросаю взгляд на брата, занявшего мое место на диване рядом с Лео.
Профессор Киппинг, который, кажется, не понимает, какого черта происходит, хрипло покашливает, привлекая наше внимание. Только сейчас я замечаю, что он бледнее, чем обычно, а на его коленях лежит шерстяной плед. Он что, болен? По крайней мере, это бы объяснило, почему меня вызвали сюда, а не в штаб: возможно, он слишком слаб для поездок.
– Надеюсь, вы оправились по возвращении домой, моя дорогая, – обращается он ко мне.
– Да, спасибо. Было просто замечательно снова иметь возможность принять горячий душ.
Виктор на моих словах тихо покашливает, наклоняясь к Лео, чтобы что-то прошептать ему на ухо, после чего оба усмехаются. С каких это пор они стали лучшими подружками? И почему у меня такое ощущение, что хихикают они надо мной?
Видимо, утром Лео решил меня проигнорировать, отдав предпочтение общению с Виктором. Я расправляю плечи, демонстративно от них отворачиваясь. Вместо этого концентрирую внимание на профессоре Киппинге и на том, что я обсуждала вчера с Лорой. После того как я рассказала ей о зловещем исчезновении Табулы, мы договорились, что сегодня я поговорю с Рубинами и выясню, действительно ли профессор Киппинг продолжает подозревать меня.
– Профессор, позвольте спросить, есть ли какие-то новости об исчезновении Рубиновой Табулы?
Я почти вижу, как при ответе на мой вопрос морщины на лице профессора Киппинга углубляются, будто ледяные узоры на стекле. На мгновение мне становится тревожно: может, не стоило спрашивать его так прямо? Потеря Табулы, видимо, настолько его подкосила морально, что и его физическое здоровье оказалось под угрозой. Что, если я сделала только хуже?
Но профессор только устало улыбается:
– У нас по-прежнему нет ничего, кроме догадок. Выяснять момент исчезновения в прошлом, все равно что искать иголку в стоге сена. Самое затруднительное в положении дел то, что нам нужно как можно скорее отправить вас с Лео в прошлое, чтобы вы попытались хоть как-то устранить ущерб. После вашего поразительного успеха во Флоренции я уверен, что вам вдвоем под силу справиться с этой задачей. Тем не менее нам необходимы точные координаты пространства и времени для этого. – Он качает головой и выглядит сейчас гораздо старше, чем когда-либо.
Мысли кипят в моей голове, пока я пытаюсь сообразить, стоит ли спрашивать о его странном поведении вчера, и если стоит, то как. Он так смотрел на меня… И эта серебристая вспышка в его глазах. Должна ли я вообще что-либо об этом рассказывать? Я стараюсь не слишком пялиться, но сегодня не вижу в его взгляде ничего, вызывающего тревогу. Кто же вы на самом деле? Эта мысль снова и снова крутится у меня в голове, но я не могу задать этот вопрос при всех. По крайней мере, если хочу рассчитывать на честный ответ.
– Ну да, – тянет Виктор, – без улик мы бессильны, не так ли?
Профессор Киппинг качает головой:
– Мы уже говорили об этом вчера, Виктор, и я сказал, что пока мы не будем знать всех деталей, я не стану никого обвинять во всеуслышание.
Темные глянцевые глаза Виктора пронзают меня ненавистным взглядом.
– Я с этим не согласен… мы все полагаемся на вашу интуицию.
От его слов меня снова сковывает напряжением, которое все это время тлело внутри. В голове гудит гнев, и я чувствую, как начинаю терять самообладание.
– Выкуси! – выплевываю я Виктору. – Какие у тебя доказательства?
Он выглядит испуганным, даже слегка побледневшим, и это меня немного удовлетворяет.
– Вы думаете, что это я, не так ли? Вскоре после того, как вы узнали об исчезновении Табулы, вы посмотрели на меня, профессор. Я это заметила.
Пауль тянется к моей руке через подлокотник дивана, но я отмахиваюсь. Я со вчерашнего дня ломаю голову над тем, что означали эта фраза и пронизывающий взгляд профессора Киппинга. Теперь он обязан объяснить мне, в чем дело. Я больше не собираюсь довольствоваться тайнами и намеками.
– Розали, вы должны понимать, что являетесь самой неопределенной переменной в этом уравнении. Орден еще не имел возможности хорошенько с вами познакомиться, рассчитать вашу нативность, поэтому вы для нас пока темная лошадка…
– Что значит вы не рассчитали мою нативность?
– Нативность – это старое название для натальной карты. С помощью особого ритуала орден рассчитывает для каждого путешественника во времени нативность – устанавливает его родную природу: звезды и их состояния в момент рождения помогают вывести обширные пророчества и предсказания, проливающие свет на жизненный путь человека.
Виктор, обычно всегда преданный профессору Киппингу помощник, вклинивается в разговор:
– Не требуется никакого ритуала, чтобы заранее сказать, что вы – непредсказуемый риск в нашей ситуации. Возможно, профессор Киппинг еще об этом не сказал, но косвенные улики против вас неоспоримы. Вы точно имеете отношение к исчезновению Табулы и понесете за это ответственность.
Слюна брызжет у него изо рта оттого, с какой яростью он это произносит. Виктор похож на разъяренного бульдога, не хватало еще, чтобы он бросился на меня.
– Вы ведь не серьезно, да? – Я с сомнением оглядываюсь. – Вам нужен какой-то ритуал и обширный гороскоп, чтобы довериться мне? Серьезно? Это же смешно!
– Нативность более могущественна, чем гороскопы в дешевых женских журналах, о которых вы, видимо, очень хорошо осведомлены, раз делаете такие выводы, – ядовито замечает Виктор. – Она откроет точные пророчества о вашей жизни, и после ритуала ваша ничтожная жизнь будет лежать передо мной как на ладони.
– Это… – Я подскакиваю с места, с отвращением указывая пальцем на Виктора. – Мерзость! Не смей ничего обо мне предсказывать.
Виктор откидывает голову и звонко смеется. Боже, он совершенно спятил!
– Розали, – окликает меня профессор Киппинг, который наконец-то решает вмешаться, но я слишком зла, чтобы его слушать. Совершенно вне себя я бросаюсь через библиотеку к следующей двери.
Хранилище картин приветствует меня почти медитативным спокойствием, как в храме. Ноги несут меня сюда непроизвольно, и только наверху мне снова удается вздохнуть свободно. Бесчисленные картины разбросаны по мансарде, и их вид успокаивает мои взвившиеся нервы. Медленными шагами я блуждаю меж мольбертов и витрин, мимоходом нежно проводя кончиками пальцев по рамам, и чувствую зов порталов, которые они скрывают. Это теплая потрескивающая аура, манящая к себе, зовущая коснуться холста.
– Не делай этого. – Голос Лео звучит спокойно и почти скучающе.
Обернувшись, я замечаю его у входа на чердак: он стоит, небрежно прислонившись к дверному косяку, засунув руки в карманы брюк, и наблюдает за мной из-под полуопущенных век. Меня не удивляет, что они послали за мной няньку, но то, что ею оказался Лео, становится сюрпризом. Я не думала, что он согласится пойти за мной, после того как пренебрежительно повел себя во время разговора в библиотеке.
Я задумчиво рассматриваю его лицо, пытаясь понять, что происходит. Всего двадцать четыре часа назад мы целовались, а сегодня он смотрит на меня как на чужую. Чем дольше мы молча смотрим друг на друга, тем яснее я осознаю, что с Лео что-то не так. Я не замечала этого раньше, но теперь, когда мы одни, отчетливо это чувствую. Когда он рядом, я очень хорошо считываю его эмоции, иногда даже, кажется, проживаю, как свои собственные. Это похоже на беспроводную связь между нами, возникшую в тот момент, когда на мне проявился его знак зодиака. Но сегодня… не понимаю. Он стоит буквально в паре метров от меня, и в то же время кажется, что нас разделяют километры. Я никак не могу поймать эту связь между нами, и это беспокоит.
– Спасибо, что прислал снимки из Флоренции, – непринужденно начинаю я, когда молчание затягивается.
Лео моргает, и мне кажется, будто я наблюдаю за ожившей статуей – настолько неподвижно он стоит.
– Хм… на моем телефоне заканчивалась память, и мне показалось, что тебе захочется увидеть эти фотографии, прежде чем я их удалю.
Я молча смотрю на него. Он что, удалил эти фотографии? Просто так, как раздражающую рекламу, которая жрет память на телефоне? Лео делает несколько шагов в мою сторону, а я все продолжаю смотреть на него с непониманием. Очевидно, вчера он не лежал в постели, положив телефон рядом с подушкой, чтобы в темноте рассмотреть наше селфи, пока у него от усталости не заслезятся глаза. В отличие от меня…
– Виктор – полный идиот, – невозмутимо произносит Лео. Я настолько не ожидаю такой резкой смены темы, что мне нужно мгновение, чтобы понять, о чем идет речь. – Ты не нравишься ему, потому что профессор Киппинг возлагает на тебя большие надежды. Честно говоря, Розали, он просто ревнует и использует любую возможность тебе насолить.
Я скрещиваю руки на груди в защитном жесте.
– Но обвинять меня в исчезновении Рубиновой Табулы уже, по-моему, чересчур, разве нет? Вся эта болтовня о натальной карте и пророчествах – жуть! Вы ведь не верите в это на самом деле, да?
Лео, едва успевший немного оттаять, снова замыкается.
– Ты даже не представляешь, – резко отвечает он.
Да что на него нашло? Его поведение сводит меня с ума.
– Что с тобой, черт возьми, не так?! – взрываюсь я, не в силах больше скрывать свое раздражение. Он поднимает брови в своей типичной высокомерной манере.
– А со мной обязательно должно быть что-то не так?
– Ты ведешь себя странно! – вырывается у меня. – Почему ты со мной не разговариваешь?
Его брови поднимаются еще выше, а губы выдают намек на усмешку.
– А чем мы, по-твоему, сейчас занимаемся?
Я сердито топаю ногой.
– Вчера ты был совсем другим! Вчера я чувствовала тебя, а сегодня ты отгораживаешься так, словно мы снова чужие друг другу.
