скачать книгу бесплатно
– Ваше величество, прошу простить, но это невозможно! Будущий доход от реализации орочьего железа расписан до гроша… и…
Писарь умолк, напуганный собственной смелостью, его приятель торопливо отодвинулся, чтобы оказаться подальше от дерзкого.
Купцы притихли. Ингви, сдерживая улыбку, наблюдал за их душевными терзаниями, которые легко читались на напряженных лицах. Энмарцы понимали, что предложение выгодно, выходку писаря было невозможно срепетировать заранее, да и поведение его несмелого коллеги также выглядело убедительно… Купцы никак не могли сообразить, где же кроется подвох. Король ждал, пока гости сообразят, что нынче аудиенцию получили не только они… пока вспомнят, о чем толковали кузнецы перед дверью.
– Я не стану торговаться и не буду ждать, – подогрел их решимость Ингви. – Если вы отказываетесь, второй раз подобного предложения не последует. Если откажетесь вы, я велю своим людям везти железо в Энмар. Но пока что уговор такой: вы забираете всю партию и проваливаете из Альды к себе. Распродаете в Энмаре мое железо, либо весной развезете по западному побережью – ваше дело. Потом сможем повторить. Цена будет не такой приятной, как сегодня, но в накладе вас не оставлю. Если станете брать регулярно и крупными партиями, подумаем над постоянным договором. У моих приятелей орков, сами понимаете, со сбытом довольно кисло… Хотя, с другой стороны, в Геве изрядный спрос на изделия из металла…
– Мы согласны, – сиплым от волнения голосом произнес старший энмарец. – Согласны, ваше величество.
Когда купцы удалились, Ингви обернулся к отважному писарю и пояснил:
– Все верно, мы будем в убытке. Зато демпинговый товар из Черной Скалы развалит не наше производство, пусть у ребят с западного побережья голова болит о разорении кузнечных цехов. И, кстати, в Энмарском Совете образуется партия, заинтересованная в постоянной торговле с Альдой. Это не спасет наши отношения, но все же…
Глава 8
Ванетиния
Тонвер с Дунтом ждали. Нынче с утра им было велено предстать перед его высокопреосвященством, и клирики смиренно явились в Валлахал, где обосновался глава Церкви. Сперва монахов долго держали на морозе перед входом, пока сердитый стражник сверялся со списками приглашенных, потом пришлось ждать архиепископского секретаря, брести следом за ним по длинным коридорам, где стояла студеная гулкая тишина… Наконец секретарь привел в обширное помещение, указал скамью в темном углу и приказал ждать. Сам уселся за стол и стал деловито шуршать бумагами. Здесь было теплей, в двух здоровенных каминах потрескивали поленья, изредка раздавался хлопок, снопы искр устремлялись вверх и исчезали в жерле дымохода. Монахи склонились на лавке, упрятали ладони в широких рукавах и притихли, изредка посматривая на клирика за столом.
Если не приглядываться, могло бы показаться, что секретарь трудится, не покладая рук. Но Тонвер и Дунт, сами опытные бездельники, мигом определили, что собрат филонит, перекладывает исписанные пергаменты из одной стопки в другую, не читая.
Тонвер ткнул приятеля локтем и прошептал:
– Гляди, какой-нибудь бедолага напишет письмо его высокопреосвященству и будет надеяться, мучаться неизвестностью, каждый день ожидать ответа… а письмо-то как попадет в руки этакому вот! И будет годами путешествовать по столу из угла в угол.
– Мне плевать, я архиепископу писем не пишу.
– А я вот собирался, – признался Тонвер, – хотел просить, чтоб определили куда-нибудь, где тепло и тихо, дабы в покойном досуге возносить молитвы. Разве мы не заслужили толики отдыха от тяжких трудов?
– Держи карман шире, – отрезал Дунт. – Чем больше мы станем стараться, тем больше на нас навалят новых забот. Вот если бы мы не справились…
– Да-да… кто везет, на того и грузят, – печально кивнул Тонвер, – так сказал Мерк Новый, когда… Постой-ка! Ты сказал «если бы мы не справились»?
– Сказал. Если нас постигнет неудача, наказания наверняка не последует, ибо поручения нам давали уж очень трудные. Но пока мы справляемся…
– Брат, ты совершенно прав!
Тонвер от волнения немного повысил голос, но, перехватив строгий взгляд архиепископского секретаря, торопливо перешел на шепот.
– Дунт, ты сказал весьма мудрую вещь, даже удивительно, как столь тонкая мысль пришла к такому простаку, как ты.
– Ха. Мои мысли всегда мудры и исполнены величия.
– Ха. Это ведь ты придумал стащить золото из хранилища на острове блаженного Лунпа. Очень мудро!
– Вот именно. А ты все испортил своей неловкостью, когда попался братьям на глаза…
Распахнулась наружная дверь, в зал вошел архиепископ, секретарь торопливо вскочил и засеменил навстречу господину, Тонвер с Дунтом поднялись и согнулись в поклоне. Его высокопреосвященство едва глянул на смиренных монахов и отвернулся. Следом за Мунтом шагал Когер.
Секретарь, угодливо кланяясь, распахнул дверь кабинета, архиепископ, сопровождаемый знаменитым проповедником, прошел к себе. Едва Мунт скрылся, от угодливости секретаря не осталось и следа. Он тут же возвратился на прежнее место, принял важный вид и снова стал перебирать бумаги.
– Когер – воистину великий человек, чудотворец и угодник, – заявил Тонвер, меняя тему беседы. Он не любил вспоминать собственную промашку, из-за которой они с Дунтом вынуждены скитаться в холод и непогоду вместо сытой службы в монастыре блаженного Лунпа.
– При этом он редкостный болван, – прошипел Дунт.
– И это есть, – согласился толстый монах, – и это тоже… На все гилфингова воля. Но что-то в нем есть.
– Во всех нас что-то есть, – глубокомысленно изрек его тощий приятель, – особенно после обеда и до того, как сходишь на толчок.
Из-за двери донесся голос архиепископа, секретарь торопливо вскочил и кинулся на зов, на ходу собирая лицо в угодливую улыбочку. Едва он скрылся, толстяк Тонвер кинулся к столу и цапнул несколько листов. Дунт сердито зашипел, но Тонвер не обращал на приятеля внимания, лихорадочно пробегая глазами исписанные страницы. Один документ поразил толстяка, монах вздрогнул и, отшвырнув прочие записи, метнулся вдоль длинного стола. На дальнем краю скопилась стопка писем, по-видимому, лишенных ценности и потому отложенных секретарем в сторону. Толстяк аккуратно, чтобы не потревожить слоя пыли, всунул свою находку в середину ненужных документов и кинулся обратно.
– Ты идиот, – прошипел Дунт, – а если за нами наблюдают?
– Но если не наблюдают, то… ох, брат Дунт, я, похоже, снова обрел милость Пресветлого. Важная тайна открылась мне! А письмо спрятано в пыльных бумагах на сем столе. Это хранилище куда более надежное, нежели самые укромные уголки архиепископской сокровищницы. Никто никогда не прочтет этого документа. Никто и никогда.
– Но если за нами наблюдали, дурья твоя башка?
– Тогда я, наверное, погиб, – хладнокровно кивнул толстяк. – Хотя мною ведь ничего не украдено, письмо-то на месте… И потом, я уверен, здесь за нами никто не следил. Этот трудолюбивый брат секретарь отлучился всего на минутку. Смотри, он уже возвращается.
Когда секретарь снова занял привычное место за столом, монахи смиренно застыли в своем углу, склонили головы. Со стороны могло бы даже показаться, что клирики творят молитву.
* * *
Архиепископ расположился в высоком кресле, напоминающем трон, и предложил брату Когеру сесть напротив. Скромный клирик присел на краешек стула. Видно было, что он предпочел бы остаться стоять, однако не решился ослушаться.
– Брат мой, поведайте, как вам удалось возвратить память его величеству? – проникновенно произнес Мунт.
– Молитвой, ваше…
Архиепископ поднял руку, останавливая собеседника.
– Да, да… – задумчиво произнес глава Церкви. – Всего лишь прочтя молитву у ложа страждущего… Именно так. Именно так и вершатся угодниками величайшие чудеса.
– Прошу прощения, – решился подать голос Когер. – Что-то не так? Я позволил себе нечто недостойное?..
– Напротив, брат, напротив. Посредством вашей молитвы Пресветлый явил чудо. Благое деяние! Однако…
Архиепископ сделал многозначительную паузу, проповедник тяжело вздохнул ожидая продолжения.
– Разумеется, вы, брат Когер, понимаете: о здравии его императорского величества денно и нощно молились сотни наших братьев и сестер. Я специальным указом вменил в обязанности братии… Денно и нощно!
Архиепископ поднял указательный палец, чтобы подчеркнуть значение сказанного. Когер снова тяжело вздохнул, расправил складки ткани на коленях и уставился на архиепископский палец. Ему было не по себе, только теперь до скромного проповедника дошло, что его молитва оказалась действенней, чем многочисленные торжественные служения по всей империи.
– Я всего лишь помолился… – робко произнес бедняга.
– Именно так, – серьезным тоном подтвердил архиепископ. – Брат Когер, ваша молитва не раз творила чудеса на глазах сотен свидетелей. Мне поведали надежные люди, как под вашу проповедь изнуренные ратники отважно напали на мерзкое воинство Гевы и победили, хотя до тех пор удача отворачивалась от его величества. И вот – новое подтверждение святости вашего слова.
– Но я всего лишь…
– Вы, брат, орудие Светлого, Гилфинг особо прислушивается к вашей молитве. Не забывайте, это высокая ответственность. Не молитесь по пустякам… то есть, я хотел сказать, не тратьте чудодейственную силу вашего слова понапрасну. Я думаю… да! Впредь мы станем возносить молитвы совместно. Вы и я.
– Высокая честь для меня… – растерянно пробормотал Когер.
– И для меня – великая честь, – кивнул архиепископ. – Надеюсь, что и впредь ваше слово послужит к вящей пользе нашей Церкви. Весной братья, воители Белого Круга, выступят против нелюдей, дабы вооруженной рукой повергнуть их. Я сам предполагаю возглавить поход. Надеюсь, вы присоединитесь к войску? В моей свите, разумеется?
Когер потрясенно кивнул. Он так и не смог привыкнуть к стремительным поворотам судьбы. Едва сумел справиться с соблазнами и одолеть гордыню… едва оправился после того, как самонадеянно проповедовал императору Элевзилю и архиепископу Кениамерку, которые, должно быть, потешались над ним – едва он сумел преодолеть тяжкие переживания, когда обоих могущественных мужей постигла злая смерть… Уж не потому ли, что они смеялись над бедным Когером? Нет, нет, прочь греховные мысли!.. То гангмаров промысел! Но вот – снова. Снова его призывают император и архиепископ. Теперь сила когеровых проповедей не подвергается сомнению – и это новый соблазн. После испытания унижением Пресветлый испытывает его гордыней? Пусть так. Испытание следует выдержать со смирением.
Проповедник тяжело вздохнул, поднял глаза на архиепископа. Кивнул и выдавил из себя:
– Да, ваше высокопреосвященство. Как вам будет угодно. Ради славы империи и торжества Церкви.
* * *
Архиепископ Мунт проводил брата Когера до дверей, и уже в проеме несколько раз дружески потрепал растерянного клирика по плечу, затем наконец отпустил, напутствуя самыми добрыми словами. Когда Когер удалился, архиепископ смерил взглядом Тонвера с Дунтом – те застыли в смиренном поклоне. Пауза затянулась.
– Н-ну… – произнес Мунт, – великие грешники… теперь я желаю говорить с вами.
Монахи переглянулись и двинулись в кабинет грозного главы Церкви, предчувствуя неприятности. Тон Мунта не предвещал ничего доброго. Сесть парочке иерарх не предложил. Поудобней расположился в кресле и еще раз пристально оглядел клириков.
– Итак, брат Тонвер и брат Дунт.
Снова воцарилась тишина. Архиепископ злоупотреблял паузами – должно быть, ему нравился эффект, который периоды молчания производили на собеседников. Однако на Тонвера актерские ухищрения прелата не подействовали.
– Для нас огромная честь, что ваше высокопреосвященство помнит имена верных слуг Церкви, – молвил толстяк.
– Вы совершили преступление, – отрезал архиепископ, – столь великое, что я сумел запомнить ваши имена.
– Мы каемся, – пробурчал Дунт.
– Мы искупаем грех тяжкой службой – подхватил Тонвер, – неужели вашему высокопреосвященству не доложили, как мы, проявляя телесную отвагу и душевное смирение, сберегали бесценную жизнь достойнейшего брата Когера? Как отражали обращенные в его грудь кинжалы безжалостных убийц и заслоняли собственными тщедушными телами?
– Тщедушными? – архиепископ смерил взглядом округлую фигуру Тонвера. Толстяк добился своего, прелат улыбался и, кажется, готов был сменить гнев на милость. – Что ж, запомните, плуты: вы живы до тех пор, пока приносите пользу.
– Ради пользы святейшей Церкви мы готовы на все! – пылко произнес Тонвер.
– Готовы, – подтвердил Дунт.
– Отрадно видеть такое рвение, мои добрые братья, – улыбка архиепископа стала еще шире. – Я как раз намеревался поручить вам новое задание… весьма деликатного свойства. Если справитесь, можете рассчитывать на то, что отношение к вам смягчится.
– Приказывайте, ваше высокопреосвященство! – с жаром объявил Тонвер.
– Приказывайте, – поддакнул Дунт.
– В случае успеха вас обоих ждет великая награда. Не только забвение прежних грехов, но и высокие посты.
– О, ваше высокопреосвященство!
– Вы получите такие бенефиции и доходы, что со смехом станете вспоминать жалкую сумму, которую пытались похитить столь неудачливо!
– О-о… Приказывайте!
– Приказывайте, ваше высокопреосвященство!
– Хорошо. Очень рад встетить такое стремление к пользе Церкви. – Мунт снова умолк. Определенно, ему нравились паузы. – Вы получите задание, с которым не справился мой предыдущий посланец. Я вижу в вас, братья, подлинных специалистов, и судя по операции с братом Когером, вы в самом деле весьма хороши… в определенной области, гм.
– Благодарим за добрые слова, ваше высокопреосвященство!
– Благодарим, ваше высокопреосвященство! А в чем будет заключаться наше новое поручение?
– Предстоит исполнить кое-какую работенку в Альде. Возможно, вы слыхали… Пресловутый король-демон, исчадие гангмарова Проклятия и великий злодей, потребовал, чтобы в его епархию был возвращен прежний епископ. Сей достойный прелат, сумевший внушить уважение даже злобным нелюдям, будет назначен в Альду, сейчас он уже в пути, направляется сюда из Феллиоста. Вы поступите в его свиту и…
Глава 9
Гева
Над замком Вейтрель поплыл низкий звук рога. Дозорный извещал о прибытии гостей. Брат-маршал отложил книгу в потертом кожаном переплете, тяжело вздохнул и встал из-за стола. Снял с крюка теплую накидку, набросил на плечи, нахлобучил отороченную черным мехом шапку и вышел в коридор. Половицы выли и стонали под тяжелыми сапогами некроманта, вторя хриплому вою рога за окном. Для чародея звук был мирным и не таил угрозы, в случае тревоги караульный трубил бы совсем иначе, но постороннему слушателю зов рога наверняка казался грозным и страшным. Таков был обычай чародеев из Могнака Забытого: все, что они делали, непременно должно было внушать ужас непосвященному.
Маршал прошествовал полутемным коридором, спустился на первый этаж, вышел на крыльцо и прищурился, опустив тяжелые веки. Солнце нынче светило вовсю, утоптанный снег во дворе сверкал и искрился. После нескольких недель непогоды выдался погожий денек.
Подбежал мальчишка – подручный из младших учеников. Нос и щеки юнца на морозе неподобающим образом раскраснелись. Могнакскому чародею приличней было оказаться бледным…
– Господин мистик, – выдохнул мальчишка, – приехал Гезнур, гевский король. Велите отворять?
– Отворяй!
Двое чародеев статусом повыше, чем румяный отрок, встали перед створками и воздели руки. Третий, державшийся поодаль, бормоча заклинания взмахнул ладонями, взлетели просторные черные рукава. Бревно, служившее засовом, рывком провернулось и вышло из пазов. Маги нараспев завели заклинания, ворота стали неторопливо распахиваться. Гезнур первым въехал в образовавшийся проем и с интересом наблюдал за работой магов. Те, разведя створки достаточно широко, умолкли и расступились, открывая дорогу королевскому конвою.
Гезнур спрыгнул на снег. Тут же рядом с ним оказался безымянный оруженосец. Лопсиль, так и не успевший выздороветь, кряхтя сполз с седла. Гезнур запретил чародею жаловаться на недуги, поскольку Лопсиль ныл всю дорогу, что, дескать, не получил обещанной недели отдыха. В конце концов король пригрозил, что найдет другого придворного мага – такого, который хотя бы себя сумеет сохранить в добром здравии. Гезнур знал, что несправедлив к верному колдуну, который, забыв о собственных недугах, использовал целительную магию для того, чтоб поддержать силы господина, но по опыту знал: при малейшей поблажке чародей разноется и станет злоупотреблять господской жалостью. Так что теперь Лопсиль помалкивал, но всячески старался дать понять его величеству, как ему, бедняге, тяжко и больно.
– Приветствую, маршал! – весело выкрикнул король. – Я смотрю, ваши подопечные не тратят времени даром? Осваивают искусство войны?
В дальнем углу двора установили мишени и чародеи упражнялись с луками. Пока что у них не очень-то получалось, но маршал был непреклонен и требовал, чтобы магики овладели новым для них мастерством.
– Да, ваше величество, – прохрипел некромант. – Зачарованные стрелы неплохо послужили нам в последней битве с императором, так что я решил обучить своих магиков.
– Если так, я мог бы просто прислать хороших стрелков для вашего войска? – предложил король. – А магам осталось бы только подготовить стрелы с заклинаниями.
– Нет, король. Мы лучше сами.
– Не доверяете?
– Понимайте, как хотите.
– Что ж, как угодно. Я-то думал прислать вам в помощь чародеев, если вы не доверяете моим солдатам. Мы бы кинули клич, призвали желающих…
– Я не доверяю никому. Разве среди добровольцев не окажется ваших шпионов?
– Шпионят за врагами, а мы, вроде, союзники?
