скачать книгу бесплатно
– Идиотина, – проворчал Вогнан. – Тебя к Эвреске надо, он мигом вправит… – он быстро оглянулся на Обнимающегося со Смертью, но тот уже скрылся в лесу. Ругнувшись, Вогнан вспомнил про друзей.
– Проваливайте отсюда!.. Еще раз увижу у границы, выколю копьем глаза, а затем насажу на него ваши тупорогие головы, как трофеи, – прорычал он и вернулся вниманием к стонущему от боли Далику. Чумарра суетился над леской, пытаясь отпилить ее криком, но тот для этого дела совсем не подходил. Пострадавший всхлипывал от каждого рывка за подвязанный палец.
Венчура с Джамайкой чуть ли не бежали назад. И только завернув за скалу, они позволили себе немного отдышаться и осмыслить, что с ними произошло. И то, что чуть не произошло.
– Лут – кучка конского дерьма, – выплюнул Джамайка. – Я всегда чувствовал, что в случае беды он нас бросит, предаст…
– Он нас не предал, а спас, – пробормотал Венчура, облокотившись на камень. В боку у него кололо. – Они бы нас не отпустили, а затыкали криками насмерть, будь нас хоть двое, хоть трое. А затем выпотрошили бы и столкнули тела в ров. И семьям нашим наврали бы про каннибалов, как они и делают уже пятнадцать зим… Но Лут сбежал. И сбежал вовремя… Сразу после того, как Вогнан и его дружок почти что признались, что собираются нас убить. Ты представляешь, какой бы шум тогда поднялся в племени, если бы поутру объявили о нашей гибели от рук Пожирающих Печень, тогда как Лут уже поведал бы всем, о чем шел диалог у Сломанной Стрелы?.. Вот и им хватило ума это представить…
Джамайка прерывисто выдохнул и сел, с явным облегчением прислонившись к скале.
– Ты прав. Но Лут мог бы хоть предупредить нас шепотком, прежде чем рвать когти… Как пить дать, он думал в этот миг лишь о своей шкуре, и даже не подозревал, что его трусость только сыграет нам на руку…
– Может, и так, – склонил голову Венчура. – Но он наш друг, и мне хочется верить в обратное… Лут же с нами с самого начала!.. Без него бы не было никакой лавки слухов… Ты сам видел, как он умеет просчитывать наперед!.. Вот и здесь, он все тщательно взвесил и сделал то единственное, что от него зависело…
– А ты вспомни, как он недавно выразился на суде над Керуком, – напомнил Джамайка. – Он открыто предупредил, что как только запахнет жареным, то сразу отречется от нашей затеи…
– Это всего лишь слова, – поморщился Венчура. – Да и вообще, разве подлецы предупреждают о своем предательстве заранее? Нет, я могу понять Лута… Сегодня я чуть не подставил всех нас. Мы едва не погибли… Правда умерла бы вместе с нами, как и на устах тех, кто предпочитает ее умалчивать… Не знаю, о чем я думал, когда рванул к костру… Сможешь ли ты меня простить, Джа?..
Друг попытался подбодрить его улыбкой, но вышла страдальческая гримаса – мышцы ему все еще пока не подчинялись от испуга, который им довелось пережить у Сломанной Стрелы.
– Все обошлось!.. Они бы все равно нас отпустили, и даже без вмешательства этого… Кто это вообще был?
– Не успел разглядеть, – нахмурился Венчура.
– Меня словно мешком с углем по голове огрели, когда объявились эти мразоты с Открытой Ладони, – признался Джамайка. – Как понял, к чему они ведут, так все поплыло перед глазами… Но знаешь, кажется, я уже слышал про некого одержимого, что бродит вокруг нашего каньона… Кто-то из воинов пускает байки про него, и те гуляют по племени, одна другой нелепее… Но вроде как все байки сводятся к тому, что с его появлением – жди неудачи, за что бы не взялся… Поэтому, мол, лучше ничего и не предпринимать… Но видели его в основном на границе, наши Смотрящие в…
– Вбок, – выпалил Венчура. – Смотрящие Вбок… Вот им подходящее имечко!..
– Почему?
– Когда врут, глаза отводят в сторону.
Джамайка навзрыд расхохотался. Но смех его был все равно что рыданием.
– Значит, рухнувший мост и был той самой неудачей? – подумал Венчура. – Готов поклясться, что именно тогда Лут сбежал, пока дозорные суетились у острога, а мы стояли с разинутыми ртами…
– Тогда, если так подумать, спас нас не Лут, а этот… синеглазый? – Джамайка ловко отпнул скорпиона, что заблудился в опасной близости у его ноги. – Как думаешь, он на нашей стороне?
– Сложно сказать на чьей, – Венчура быстро топнул по другому скорпиону, расплющив его в малоприятную лепешку. – Выглядел он довольно равнодушным… Да он ничего по сути и не предпринял, а просто стоял и смотрел… Стало бы его лицо менее безучастным, реши Вогнан не швырять в него копье, а вместо этого воткнуть его мне в живот?..
– Не знаю… Но я заметил, что синеглазый возник ровно тогда, когда я уже мысленно прощался с жизнью… А мост обрушился ровно тогда, когда он возник… Необычное совпадение, правда?
– Мы громко разговаривали, вот он и пришел на шум, – Венчура слишком привык, что правда всегда оказывается мрачной и очень скучной, хоть и в глубине сердца ему все же хотелось верить, что этот таинственный незнакомец в самом деле желал им помочь, и ему действительно подвластны некие необъяснимые силы. Даже столь сомнительный союзник в предстоящей борьбе с вождем и его режимом им явно бы очень пригодился. – А рухнувший мост и палец Далика – это всего лишь закономерность, к тому же неизбежная… Дождь размягчил своды рва, а кретин сам накануне привязал к своему мизинцу копье на леске…
Джамайка устало пожал плечами. Ребята были измотаны и голодны.
– Так что будем делать?
– Собирать народ, – решил Венчура. Глаза Джамайки возбужденно загорелись. – И чем скорее, тем лучше… Вогнан меня узнал, ты сам видел. Вот и подумай, как скоро вождю станет известно о нашем откровенном разговоре со Смотрящими Вбок…
– Учитывая, что вождь и так уже избегает произносить твое имя, думаю, что очень скоро, – мрачно предположил друг. Но его глаза все еще азартно улыбались. – Он боится тебя.
– Представь, что будет, когда люди узнают, что Пожирающий Печень всего лишь один – и это наша вселюбимая Путеводная Искра, которая не хочет, чтобы ее племя разбегалось… Которая жаждет, чтобы все пахали на нее и ее дружков в полях и на карьере, с рождения и до самой смерти, покуда они отдыхают в Скальном дворце и пожинают плоды нашей неволи… Представь, что будет, когда все узнают, что власть нашего вождя держится лишь на страхе и запугиваниях, на глупой сказочке про людоедов, и на горстке его псов, готовых ему в этой песенке хором подлаивать… Знаешь, что будет, когда эта правда всплывет? Его снесут!.. И он это прекрасно знает, иначе бы не стал нам бесконечно врать и увиливать… Вспомни, сколько нас было у Сумеречного прохода, когда мы перехватили Шестипалую Руку!.. Чуть более одного хребта Арно – а ведь взвод его воинов и личной гвардии и то больше… Но даже тогда он испугался, извернулся и пожертвовал одним из своих дружков… Представь, что будет, когда мы соберем половину племени, все вместе выйдем за границу и дружно поймем, что людоеды на деле прячутся не в лесу, а в Скальном дворце?..
– Мне уже не терпится увидеть его рожу! – перевозбудился Джамайка. – С чего начнем?! Поднимем всех наших с того раза? Соберемся в лавке слухов?
– Нет, только не в лавке слухов, – отрезал Венчура. – На месте вождя, я бы не стал со мной медлить. На его месте, я бы уже после выборов как можно скорее подстерег меня где-нибудь одного, выпотрошил и бросил у границы… Ставленник не вынес позорного проигрыша и со стыда попытался тайно покинуть племя… Людей бы это объяснение вполне устроило. Но после сегодняшнего я не удивлюсь, если меня начнут разыскивать уже по всему каньону… И первым делом там, где меня чаще всего можно застать. Конечно же они давно в курсе про грот, где мы продаем слухи, так что это место сразу отпадает… Беги к Миннинньюа, расскажи ей все!.. Пусть все наши, и те, кто с ней торговался, стягиваются к ее хижине… Если воины или жнецы спросят, отвечайте, что пришли возвращать ей порченый товар, обменянный с последнего раза… Это не заставит их отстать, но на первое время собьет с толку…
– А ты?
– А я объявлюсь, когда у хижины Миннинньюа соберется достаточно народу… достаточно, чтобы воины держались от меня поодаль. Тогда то все и узнают правду.
Упершись в колени, Джамайка тяжело поднялся и отряхнул песок с насекомыми со своих леггин. Зевота сводила его рот, но он ее мужественно перебарывал.
– Клятые кости, как же хочется спать…
– Еще успеешь отоспаться в Скальном дворце, – вдохновил его Венчура. – А до тех пор бегай, стучи в вигвамы и хоганы, пробуждай их всех ото сна… Мы спали слишком долго, пятнадцать мучительных зим… Теперь пришла пора пободрствовать…
Джамайка согласно тряхнул головой.
– К вечеру, думаю, всех соберу, – пообещал он. – Сам знаешь, пока все будут в работе, мне и слова не дадут сказать… А тебе лучше переждать до вечера, пересидеть где-нибудь, чтобы не попадаться на глаза людям вождя… Будешь в хижине Куклука Черноротого?
Так называлось тайное жилище на возвышении одной из красных скал, в уютном, спрятанном от случайных глаз углублении. Венчура соорудил его очень давно, из веток и грязи, и постепенно перетащил в него большую часть своего имущества из хогана своей семьи, где его откровенно притесняли и не давали житья. Чтобы пробраться в его тайное убежище, необходимы были ловкие и сильные пальцы, чтобы не сорваться, пока взбираешься по выбоинкам и наростам на отвесной стене. Но такие пальцы были не только у Венчуры.
Ребятня прознала про это убежище, и стала проводить в нем вечера – рисовали углем и соком опунции, хранили наворованное, лишали друг друга невинности, дрались и проливали кровь, испражнялись у порога или отсыпались в дни ссор с родными. Венчуре не хотелось, чтобы кто-то узнал, что это его жилье, поэтому не предъявлял на него прав. Но он додумался разместить в нем бывшее имущество Куклука Черноротого и прочие проклятые предметы, имевшие к нему хоть какое-то отношение – негодяя бросили в яму за серию ритуальных убийств с последующим зверским изнасилованием. Жертвами были детишки.
Матаньян-Юло до поры до времени игнорировал Куклука, пока тот ограничивался лишь ересью, молитвами выдуманному духу и отрицанием Отца – игнорировал даже несмотря на жалобы соплеменников и его паствы. Отмахивался, говоря, что такие заблудшие люди в их священном каньоне порой нужны, чтобы своим примером однажды ярко показать, чем чревато поворачивание спиной к истинному Богу. Тот и показал, да так ярко, что взбешенные от горя люди на какой-то момент поверили в его ложного духа даже больше, чем в Отца – настолько хотели разорвать на куски божество вместе с его последователем. Куклука от линчевания спасли воины, а Матаньян-Юло принял решение забросить юродивого в яму, к другим худшим из худших со всего племени – наверняка, чтобы было кем запугивать непослушных детишек.
Венчура опасался, что незваные гости раскусят его шутку, ведь ублюдок сидел в яме и покинуть ее не мог, но чудо все равно произошло, и следы чужого присутствия в хижине Куклука Черноротого очень быстро сошли на нет. Видимо, подростки допускали, что дух, которому поклонялся этот безумец, ежелунно обращает его в дым, который поднимается со дна ямы и просачивается сюда, где Куклук снова оборачивается человеком и приступает к своим черным делам.
Лишь иногда в гроте появлялась пара-тройка новых похабных рисунков, а от входного порога начинало нести мочой, но стоило Венчуре выставить старые чуни Куклука у стены, а вымазанный в красном соке опунции крик, которым тот вершил однажды свои кровавые ритуалы, подвесить сушиться под сводом хижины, как и эти разовые случаи прекращались. Убежище вновь стало собственностью ее единственного владельца, но недолго – вскоре приключилась другая напасть.
Соседствующий по другую сторону скалы Подлый кряж внезапно просел от непрерывного рытья болотными рудокопами, отчего часть горы посыпалась и напрочь завалила нишу, некогда отделявшую отлогую вершину от утеса, в котором как раз и таилось жилье Венчуры. Как результат, до хижины Куклука Черноротого появилась возможность взойти пешком даже самым старым и немощным. Место перестало быть труднодоступным, и с этих пор Венчура больше не чувствовал себя в нем безопасно и наедине с собой.
– Нет, – он стиснул челюсти. – Мне нужно поговорить с семьей.
Глава 2. Похвала. Часть 2
Обнявшись на прощание с другом, он поплелся домой – к матери и младшему брату. Уже понемногу светало. Скоро Посланники Зари начнут давить из себя омерзительнейшие крики. Их пальцы будут сжимать железные болванки и лупить ими в чугунный гонг, подвешенный на шею. Железо жаждет освобождения. После сегодняшней ночи у Венчуры больше не осталось иллюзий, что за волей железа неуклюже пряталась широкомордая прихоть вождя. Добытое, выплавленное и прокованное, не имеющее себе равных в прочности и остроте, судя по воинским акинакам… Зачем оно вождю в таких количествах? Кому он его отдает? Венчура мрачно усмехнулся про себя.
Не сегодня, так завтра, вождь и сам охотно ответит на все вопросы соплеменникам, будучи подвешенным за лодыжки над воротами Площади Предков…
– А ты знал, что упыри проводят большую часть жизни перевернувшись вниз головой, внутри темной и сырой пещеры?
Венчура скосил глаза на небольшой песчаный холм – за ним полустоял-полулежал, скрестив руки на груди, паренек чуть старше его. Шерстяные леггины из шкуры бизона и меховая безрукавка со змеиными клыками в качестве застежек. На плече подвязка из перьев, а на шее бусы из редких камней. Взгляд хищный, как замерший в кукурузных стеблях воин, и полный азарта, а улыбка – красивая и бесстрашная, как падение солнца за горизонт. Выйдя из-за холма, он вразвалку подошел к Венчуре. Они были примерно одного роста.
– Так и чего добьешься, подвесив его за лодыжки? Он того и глядишь причмокивать начнет… Упыри света боятся, а еще у них очень чувствительный слух…
Венчура не выдержал его прямого, насмешливого взгляда, и с ухмылкой потупил глаза.
– И что предлагаешь тогда?
– В глаза воткнуть горящие головешки, – пожал плечами разодетый паренек. – А уши, коли такие чувствительные, заткнуть наконечниками стрел…
Венчура снова ухмыльнулся, но уже не так весело. Паренек это заметил.
– Ты ведь никогда не любил насилия, – проговорил он. – Но как быть с теми, кто его плодит?
– Прогнать их подальше?
– Упырей прогнать непросто, – задумался паренек, потеребив клык на безрукавке. – Но они в ужасе улетают, едва заслышав стрекот ястреба или сапсана…
– А как он звучит, этот стрекот?..
Парень надул щеки и произвел губами неблагозвучное трещание. Венчура грустно рассмеялся.
– Совсем непохоже…
– А ты попробуй сам.
Венчура попробовал, но вышло даже еще глупее. Паренька это повеселило.
– Почему ты не сказал мне раньше? – вдруг спросил Венчура.
Улыбка сошла с лица паренька. Смех померк в его глазах, уступив место холодной и всепрощающей отрешенности. Растерянно проведя пальцами по застежкам своей безрукавки, он распахнул ее и будто с удивлением воззрился на свой живот. Там был провал, рваная рана. Внутренности отсутствовали.
– Почему не сказал, что тебя убили эти двуличные твари?
– Ты не был готов узнать, – сглотнув, ответил ему паренек. – Что бы ты сделал с этим знанием в том возрасте? Побежал бы о нем во все стороны кричать? Без друзей, без мудрости, без твоего нынешнего влияния? Тебя бы заткнули. Грубо и бесшумно.
Венчура горько склонил голову. То было правдой.
– Но сейчас ты готов, и я горжусь тобой, – паренек приобнял его за плечо и они вместе двинулись к дому его семьи. – Тебе нужна поддержка, как никогда раньше… И я готов тебе ее дать.
– Спасибо, отец, – Венчура ему был за это очень благодарен. Ему вечно недоставало отцовской похвалы. Он так хотел услышать одобрение, что он делает хоть что-то по-настоящему важное. Он даже был бы рад отцовской брани и осуждению, и тогда бы они смогли с ним обсудить, что же именно его сын делает не так. Вместе они бы выяснили, как правильно.
Паренек ему ободряюще улыбнулся – необычайно по-взрослому для его лет. От этой мальчишеской, задиристой улыбки, какой бы широкой она не была, все равно сквозило леденящей тоской, что все перечеркивала и оставляла Венчуру вечно голодным, сколько бы отец его не ободрял.
– Не иди туда. Там ты не найдешь поддержки, – отец попробовал повлечь его к красной скале, к хижине Куклука Черноротого, но Венчура твердо направлялся к матери.
– В этот раз она не станет спорить, – понадеялся он. – Я скажу ей, от чьей руки ты на самом деле погиб. Скажу ей, что на самом деле здесь происходит. Она поймет, что все это время ошибалась и пожалеет, что не была на моей стороне… Она пожалеет, что выбрала этого безрогого вола, не видящего дальше плуга, в который его запрягли…
– Не надо так про Брюма, – паренек успокаивающе потряхивал Венчуру за плечо. – Вы бы без него совсем пропали… А шезлонг из моих костей? Она еще сидит в нем? В моих объятиях?
Венчура заглянул в вопрошающие глаза паренька – те явно желали услышать, узреть, что он первым был, первым и остался. Азарт охотника – угодить стрелой в самое сердце, чтобы та осталась в нем до самого последнего толчка. И неважно, сколько перед ним, самым последним, оно еще побьется. Венчура не хотел обманывать отца. Но и расстраивать тоже. Он отвел взгляд. Паренек понимающе кивнул.
– Знаю, она рассказывает тебе, что я самая большая ошибка в ее жизни – часто и громко, чтобы и самой в это поверить. Пойми ее. Брюм – надежный мужчина, и она должна быть его верной женщиной. Хотя бы снаружи. А что ей еще остается?.. Я не перестаю себя ненавидеть, за то что так вас подвел…
– Ты не подводил, – процедил Венчура. – Ты бы вернулся с охоты, как и всегда. Это тебя подвели, предали… те, к кому ты не боялся повернуться спиной… Проклятые Смотрящие в Ночь… Ты знаешь, кто из них… сделал с тобой это? – он опустил глаза на смертельное увечье отца.
– Это сделал вождь, – проговорил тот. – Их руками. Пока его собственные руки покоились на горле их близких, готовые в любой миг сжаться… Нас всех подвели и вынудили подводить других… Но уже очень скоро ты все это прекратишь. Только тебе это под силу.
– Я не так уж и силен…
Паренек отвесил ему легкий подзатыльник.
– Вот где твоя сила, балда… Спору нет, ты столь тощий, что тебя сдует ветер. А Брюма ветер не сдует – зато вьюга снесет. Но если вы все встанете толпой и крепко возьметесь за плечи – сама зима в ужасе повернет вспять…
– Зима неотвратима…
– Это так, – сплюнул паренек и утер губы плечевой подвязкой. – Но есть места, куда она никогда не приходит… Где листья зелены, а плоды на них сочны и бесчисленны, а дичь буквально сама выпрыгивает навстречу… Я вижу по твоим глазам, как ты жаждешь листвы… Я наблюдал сегодня за тобой, на границе… Ты старался не думать о ней, но я уловил твой жадный взгляд, брошенный на деревья за рвом… Ты поведешь туда людей. Вам незачем здесь оставаться. Это место проклято и бесплодно, и этот Скальный дворец – пусть он остается упырям…
– Как мне вести за собой людей, если меня не готова выслушать даже собственная мать?..
– Ты бы еще спросил, как выстрелить из лука собственной рукой, что его натягивает, – усмехнулся паренек. – На то она и твоя мать, чтобы никогда тебя не слушать… Пошли лучше в гости к Куклуку Черноротому… Тебе необходимо выспаться. Тебе предстоит очень тяжелый день…
– Пойдем, если наконец назовешь свое имя.
Отец горестно вздохнул и застегнул безрукавку на своем порванном животе.
– Я мастерски ловил зверей, – сказал он. – А ты мастерски ловишь на слове. Ну хоть что-то тебе от меня передалось…
Отвернувшись от сына, он зашагал обратно к скалам и скрылся в их высоких тенях. В его последних словах Венчуре почудилась укоризна. Негоже было расстраивать отца.
* * *
Колопантра сосредоточенно плела пончо из кукурузного лыка, пока Венчура полумертвым голосом рассказывал ей о границе, о несуществующих Пожирающих Печень и об убийстве его отца предателями с копьями. Ее подбородок был наморщен от внимательности, а глаза под набрякшими веками не сводились со змеиного клыка, которым она водила туда-сюда, стягивая нити. Заметив, что сын замолк, она сварливо покосилась на него, скрипнула зубами, и вернулась к делу. Венчура растерялся.
– Ты слушала, что я рассказывал?
– Ну и? – небрежно выдавила она.
– И… что? – Венчура утратил дар речи. – И… что, тебе нечего на это ответить?
– А что я должна тебе ответить?
– Не знаю, но… Я думал… тебе могло быть интересно узнать, как на самом деле погиб отец…
– Какой отец?
– Мой.
– Твой отец уже проснулся и ушел к Прощающим Холмам, заниматься своим делом… в отличии от некоторых… И я занята делом!.. – завелась с полоборота Колопантра, выпучив глаза и отложив пончо. – И даже твой брат уже на карьере и тоже занят делом…
– Вохитика отбыл на карьер? – ахнул Венчура. – Я же просил…
– …и только ты слоняешься неизвестно где без дела! – повысила голос мать. – А тут решил явиться пораньше непонятно откуда и отвлекать меня своей чепухой!..
