Ключ

скачать книгу бесплатно


Для них смешна и нелепа корысть. Многообразные блага, почести и слава их так же мало волнуют. Этими свойствами они, кстати, отличаются от большинства общепризнанных героев, которые на самом деле – просто фальшивка, даже такие знаменитости как Цезарь или Наполеон, которых, в частности, Ницше считал наиболее близкими персонами к сверхчеловеку, но, тем не менее. не относил их к таковым, понимая всё же, что наглость, безжалостность и корыстолюбие этих персонажей истории несовместимы с героизмом.

Истинных героев, основными особенностями которых является осознание своей великой миссии, бескорыстие, жертвенность и преданность обретенным идеалам, интересуют иные ценности.

Одних – героев-альтруистов – волнует мировая несправедливость, и они желают восстановить справедливость так, чтобы все жили хорошо и были бы такими же смелыми и благородными борцами за справедливость, как они сами (Джузеппе Гарибальди); другие хотят освободить свой народ от угнетения чужеземцами (Жанна Д’Арк); третьи мечтают ликвидировать государство, разделяющие людей на сословия или классы, мешая, как они полагают, людям жить в дружбе и гармонично развиваться (идеолог анархизма Петр Кропоткин).

Но есть и те, которые, наоборот, хотят навести в государствах такой порядок, чтобы там остались одни лучшие, или полноценные граждане, которые в качестве продуктивных единиц общества способны обеспечить развитие и реальное процветание всего общества, а разного рода неполноценных (слаборазвитых, больных, нищих, криминалитет, люмпен-пролетариат и расово непригодных для развития) вывести за пределы общества, сделав часть из них прислугой, а остальных, как непроизводительный или вредоносный элемент, просто уничтожить, обеспечив оставшимся перманентное счастье и удовлетворение жизнью (Адольф Гитлер).

Героев-эгоцентристов общество интересует только как арена для достижения собственных надуманных целей, которые, раз эти цели противоречат реальным интересам общества, оказываются иллюзорными.

Одни из этих героев-эгоцентристов желают подняться над толпой на недосягаемую для всех остальных высоту за счет достижения целей, поворачивающих мир на новые рельсы, но эти рельсы, как оказывается в дальнейшем, ведут в тупик, так как выбор явно утопических целей был продиктован не интересами общества, а собственным возвышением над ним по недомыслию, что характерно для этого типа героев, ориентирующихся в основном на себя (Лев Троцкий), несмотря на то, что эти эгоцентричные герои имеют многие таланты, сильную волю, способность сопротивляться любым силам и обстоятельствам до конца, подчеркивая собственное величие и гигантский отрыв от покорного судьбе населения.

Другие герои-эгоцентристы, которые желают доказать себе и прочим свою исключительность достижением собственными силами единоличного господства над всей цивилизованной ойкуменой, разочаровываются при достижении этой цели, поскольку дальше идти им некуда, и остаток жизни пребывают в унынии (Александр Македонский), не находя из-за узости своего сознания больше путей для реализации неудовлетворенности собственного самосознания.

Таким образом, из понимания своей роли в качестве своего рода бескорыстных спасителей отечества, народа или всего человечества в критические периоды проистекает героизм общего блага (альтруистичный), причины которого могут быть различными, но его природа, или сущность всегда одна: максимально высокий уровень самосознания в его неудовлетворенности положением собственного окружении или всего общества, из которого проистекает сострадание к людям, бескорыстие, ответственность и благородство, отражающие, в частности, понимание невозможности допустить устранения тех или иных культурных ценностей, относящихся к общему достоянию или, наоборот, – не позволить помешать возникновению новых ценностей, которые, по мнению, данной личности приведут всех или избранных к благу, как его понимает эта героическая личность.

Вместе с тем степень неудовлетворенности природного сознания ситуацией в окружении героя-альтруиста такова, что позволяет поступиться чувством самосохранения вследствие обостренного ощущения, например, потери устойчивости окружающего, которую следует восстановить для потомков даже ценой собственной жизни.

Такие герои общего блага, в самосознании которых личное в определенный период совпадает с общественным, становятся народными, хотя среди них бывают и герои, ограниченные захватившей их идеей (харизматичный Владимир Ленин), выглядевшей в глазах большинства привлекательно, а в итоге оказывающейся утопической, и просто ситуативные герои (русский солдат Александр Матросов, закрывший своей грудью амбразуру дота, спасая от гибели цепь товарищей, атакующую фашистских захватчиков).

Основной почвой для таких героев-альтруистов является страта достаточно хорошо образованных и оппозиционно настроенных неформалов-интеллектуалов, у которых неудовлетворенность самосознания состоянием общества и действиями власти достигает значения, близкого к максимальному, сочетаясь с довольно низкой степенью неудовлетворенности животного сознания материальными благами, потребление которых уступает потреблению ценностей, которые дает познание и культура.

Отличие самосознания героев-альтруистов от самосознания обычных неформалов-интеллектуалов состоит в усилении до максимально возможных значений неудовлетворенности их самосознания состоянием общественных отношений, совпадая со значительным понижением неудовлетворенности их природного сознания, сказывающемся в ослаблении стремления к выживанию и потреблению материальных благ, что позволяет этим личностям бесстрашно вести часто безнадежную борьбу с безжалостными врагами, пытаться преодолевать непреодолимое, яростно отстаивать старые, но добрые традиции, или, наоборот, с неудержимым порывом внедрять новые ценности, которые они считают необходимыми в данный момент для общества.

Внешне это отличие героев-альтруистов от обычных неформалов-интеллектуалов выражается в их искреннем перманентном бескорыстии, презрении к смерти, понимании своей благородной миссии, решительности, стойкости, преданности идеалам справедливости, как они их понимают, чувстве высокой ответственности за успех любого дела, бескомпромиссности в общении с врагами и непременной харизме, то есть способности выходить на первый план и вести за собой массы в любых обстоятельствах; кроме того, в их самосознании не находится места для честолюбия и властолюбия,

Герои идеи, направленной, как им кажется, на благо общества, мало чем отличаются от героев-альтруистов, но их самосознание в его неудовлетворенности окружающим ограничено рамками овладевшей ими идеи, и поэтому они теряют в значительной степени сострадание к конкретным людям, оперируя большими человеческими потоками для достижения поставленной цели-блага.

Кроме того, глобальность целей ведет героев идеи к персонификации себя же в форме стремления к выдвижению на первый план, в чем их поддерживает животное сознание, по возможности стремящееся к доминированию, уничтожая отчасти благородство в поведении и ответственность за судьбы доверившихся им людей, и они бросают их в «топку» своих намерений, которые состоят в обеспечении для общества всех возможных благ за короткое время.

В случае некоторого понижения уровня самосознания от максимально возможного с разворотом его неудовлетворенности положением людей в обществе в сторону неудовлетворенности отношением общества к себе, в котором герой с претензией на роль сверхчеловека мог бы много сделать для этого общества в силу своей исключительности, действительно, часто оправданной, поскольку так же, как и герои общего блага, эти герои с неизбывной любовью к себе всё же самостоятельны, имеют сильную волю, бесстрашны, храбры, умны, решительны, бескорыстны, верят в себя, идут до конца, ничего и никого не боятся, способны увлекать за собой (харизматичны), их суждения своевременны и точны, они имеют определенный опыт, профессиональные навыки, и, по крайней мере, базовое образование, но общество, представляющееся им скоплением недалеких людишек с примитивными интересами, этих героев-эгоцентристов не интересует. Мало того, они презирают этих жалких персонажей обыденной жизни с их низменными потребительски запросами и не считают себя ответственными перед такой ничтожной породой, хотя не прочь использовать ее в своих целях.

Однако сами они отнюдь не провидцы, и у них отсутствует понимание, что манипулировать обществом в своих довольно-таки оторванных от реальной жизни целях по меньшей мере неразумно, хотя и эффектно, что в итоге приводит их самих и доверившиеся им народы к краху.

Но подобный антигерой уже давно разочаровался в этих умственно и эмоционально недоразвитых и безвольных поденщиках, способных только жаловаться на жизнь, канючить, желать низкопробных зрелищ, жрать в три горла и собирать, по возможности, всякие значки и медали. Поэтому он хочет, используя ресурсы общества, совершить невероятное и забраться на высоту полубога, заставить всех смотреть на себя с неизбывной благодарностью и искренней любовью, снисходительно принимая это восхищение, подтверждающее его веру в себя как сверхчеловека или, по крайней мере, человека, не от примитивного мира сего.

В этом соображении героя-эгоцентриста поддерживает достаточно высокий уровень животного сознания, неудовлетворенность которого отражается в стремлении к доминированию в собственном окружении за счет фактической утраты чувства самосохранения, существенное понижение которого является причиной презрения к смерти этого героя.

То есть эгоизм животного сознания в виде повышенной доминантности поддерживает его мнение о собственных достоинствах по сравнению с толпой, ставя в собственных глазах выше прочего плебса, а героизм подобного эгоцентрика сводится в основном к демонстрации любыми средствами, в том числе и бесстрашием, собственной значимости перед общественностью не ради действительного решения назревших проблем в интересах народа, а для использования этих проблем для того, чтобы все убедились в его величии, гениальности и неповторимости.

Иначе говоря, достаточно высокий уровень самосознания и неплохой интеллект позволяют им постичь как собственную значимость, так и·суть назревших общественных проблем, но под давлением повышенной доминантности собственного животного сознания эти эгоцентричные герои начинают под предлогом решения насущных проблем удовлетворять сознание собственной исключительности стремлением к различного рода фантазиям вроде признания себя стоящим над всеми в виде указующего перста для них.

Тем самым все сверхчеловеческие стремления подобных героев, презирающих смерть, но пытающихся прыгнуть выше собственного роста не только за собственный счет, но и с использованием ресурсов собственного окружения для достижения химерических целей, всегда ориентированы только на себя по смыслу ставящихся ими целей, предполагающих отделение от толпы не столько захватом власти, сколько возвышением себя в собственных глазах, и имеющих поэтому в виду не общественное или сугубо личное благо, а противопоставление себя всем окружающим своими рискованными и часто алогичными поступками, но с бравадой и самолюбованием в любой опасности, даже грозящей неизбежной гибелью.

Основной почвой для таких героев-эгоцентристов является страта творческих персон, у которых неудовлетворенность самосознания состоянием общества достигает высокого уровня, сочетаясь с еще более высокой степенью неудовлетворенности животного сознания имеющимися материальными благами.

Другими словами, в обществе имеются индивиды, всегда переполненные глубинным чувством неудовлетворенности по отношению к окружающей их среде, которое приходит к ним от низшего сознания в его стремлении к созданию больших удобств для существования. Однако это чувство сочетается с их высшим сознанием, неудовлетворенность которого недостаточным общественным комфортом, развитием науки и искусства, достигая высокой степени, требует распространить достижения цивилизации и культуры на всех.

Но доминирует при этом низшее сознание, поскольку активность этих индивидов проявляется большей частью инстинктивно, без особых размышлений, с минимумом разумности, давая, тем не менее, наиболее креативные персоны из всех живущих.

Эта категория любого сообщества – своего рода «безрассудные» – предпочитает нестандартные жизненные ситуации в силу неприятия ею одних формально-логических подходов к жизни – такая жизнь для них скучна и бессмысленна, как работа на конвейере по закручиванию гаек.

Они не любят рассуждения, логические построения, стараются избегать аналитико-синтетической работы, ненавидят действия по прагматичным выкладкам; при этом, они, как правило, отнюдь не трудоголики.

Поэтому безрассудным легче применять целевые программы самосознания в сочетании с программами низшего сознания, если, конечно, им удается сочетать столь противоречивые формы сознания, для быстрого и решительного изменения ситуации в пользу своей задумки.

Иначе говоря, они предпочитают не длительные размышления, не систематизацию фактов и явлений, то есть не рассудочные действия, а действия спонтанные, или действия, при которых поставленная цель может быть достигнута одномоментно как бы по наитию, хотя, конечно, им приходится предварительно потрудиться в приобретении ремесленных навыков и набирания опыта.

Именно такого рода люди, как бы бессознательно стремясь к изменениям всего и вся любыми способами, делают открытия, создают шедевры поэзии, живописи, изобретательства, становятся выдающимися полководцами. То есть их деятельность замыкается в основном на креатив, который привлекает их отнюдь не с позиции потребления каких-то благ – им интересен сам процесс.

Отличие самосознания антигероев от самосознания творческих персон (креативщиков) состоит в развороте неудовлетворенности самосознания антигероев в сторону выявления недостатков этой общественной среды не для их реального устранения, а для возвеличивания собственной персоны, совпадая в этом отношении с повышенной неудовлетворенностью животного сознания позицией его носителя в собственном окружении, то есть высокой степенью доминантности по сравнению с остальными индивидами, за счет ослабления стремления к выживанию и потреблению материальных благ, тогда как креативные персоны не удовлетворены состоянием общественного комфорта и стремятся улучшить его развитием науки, техники и искусства.

Внешне это отличие героев-эгоцентристов с претензией на роль сверхчеловека от креативных персон выражается в искреннем бескорыстии антигероев, их презрении к смерти, гордости собой, решительности, стойкости, сильной воле, харизме, благодаря которой они выходят на первый план и ведут за собой массы в любых обстоятельствах, отсутствии честолюбия, и вместе с тем – в презрении к людям, отсутствии благородства и ответственности перед обществом, а также в постановке перед собой целей, которые могут показать их величие и неповторимость, несмотря на вполне вероятную недостижимость этих целей, о чем они не способны думать или стараются не думать.

Эгоцентричные герои, отрывающиеся от общества, а, по сути, паразитирующие на нем, считают истинной ценностью благо только для избранных, полагая всех остальных глупой и несамостоятельной толпой, серой массой, не способной подняться над собой, которую можно лишь использовать для достижения собственных целей, возвеличивания себя без особых на то оснований. Отсутствие этих оснований история явственно показала в утопичности их целей, то есть обязательном крушении всех их начинаний именно из-за выпадения этих целей из рамок общего цивилизационного тренда, направленного на развитие как индивидуального, так и массового сознания.

Сближает альтруистичных и эгоцентричных героев их ограниченность теми или иными предрассудками, вера в себя и надежда на благоприятный исход собственных действий, а также бескорыстие, жертвенность, осознание своей великой миссии в стремлении к благу, как герой его понимает, или великим целям, преданность обретенным идеалам и презрение к власть имущим.

Эта ограниченность способствует их героизму, раз они не задумываются об отдаленных последствиях собственных действий, считая их правильными и своевременными, хотя они, спасая, удивляя или возмущая, как правило, слабо влияют на рост общественного благосостояния и уж никогда не приводят народы к гармонии, а самих героев к процветанию любого рода, которое у них вызывает просто скуку.

С другой стороны, ограниченность героев не позволяет им задумываться о том, что они, например, в качестве бескорыстных альтруистов только и делают, что исправляют ошибки довольно глупых власть предержащих, приведшие к катастрофе, либо они, как эгоцентристы, ставят себя в положение изгоев в нравственном отношении, ведущем к распаду личности.

Однако герои любого типа никогда не действуют под давлением кого бы то ни было – они как добровольцы всегда самостоятельны в своих действиях, а героизм их сказывается в том, что они не отказывают себе в попытке разрешить неразрешимое и выполнить неисполнимое не по неразумию, а вполне сознательно, приходя, например, в военном искусстве – к новым формам ведения сражений как Ганнибал, чуть было не уничтоживший Великий Рим.

Бескорыстие героев и часто открытое неуважение к власть имущим лишает их благополучной жизни, которая завершается большей частью нищетой или гибелью, но на то они и герои, чтобы не сетовать на судьбу и принимать голод и смерть с улыбкой, а не с гримасой разочарования.

Различие альтруистичных и эгоцентричных героев проявляется в их отношении к свободе.

В принципе, человек, который представляет собой слитое воедино низшее (лимбическое по мозгу) и высшее сознание (самосознание) в форме тела, есть вещественное проявление действия свободы как в инстинктивных, так и сознательных стремлениях. Внутренняя противоречивость этих стремлений и вместе с тем их слитность в единой основе не позволяет однозначно распределить действия человека на чисто сознательные и чисто неосознанные (спонтанные). Поэтому четко предсказать действия любого человека или предопределить их невозможно, и в этом он так же свободен.

Тем самым свободные проявления человека, то есть его продвижение вперед, происходят посредством как инстинктивных, так и осознанных действий.

Явная невозможность для человека вырваться из общественных и природных пут привела, как кажется с первого взгляда, к плодотворной идее: свобода есть познанная необходимость.

Правда, это ограничение свободы в пользу порядка не поясняет путей этого познания – необходимость в виде порядка, организации проявляется всюду, а всё познать невозможно – ни в одной человеческой жизни, ни в жизни многих поколений, тем более что всё непрерывно меняется, а на познание требуется время.

Кроме того, эта чисто внешняя трактовка свободы может вызвать недоумение в связи с тем, что если даже допустить познание или понимание всех ограничений, с которыми встречается человек, то такого рода познание можно квалифицировать только как смирение перед внешними, вещными факторами.

Подобный подход, в сущности, отрицает развитие и может привести не к свободе, а к мысли об освобождении от подобного гнета только после смерти, или к параноидальной идее, что ход бездушных вещей должен обусловливать (продиктовывать) все движения человека.

Последнее автоматически предполагает тоталитаризм в общественных отношениях, пытающийся лишить человека и свободы, и независимости, что и приводит тоталитаризм в итоге к краху. Примечательной иллюстрацией этого результата является падением практически всех марксистских режимов, , взявших на вооружение эту «замечательную» формулу свободы, за не столь уж большой исторический срок.

Такого рода результат снова показывает неадекватность господства вещей над сознанием, которое организует мир для себя, начиная с формирования вещей по собственному пониманию, то есть в соответствии с имеющимися у него формообразующими способностями.

Эгоцентричный герой-индивидуалист с претензией на полубога плюет на обстоятельства, являясь типичным волюнтаристом, то есть стремясь без учета обстоятельств и возможных последствий достигнуть своих на самом деле иллюзорных целей, которые заключаются лишь в его собственном возвышении над толпой любым средствами и самолюбованием при этом своими выдающимися волевыми потугами.

Другими словами, этот герой-индивидуалист считает возможным использовать случайность, якобы направляемую свободой воли в виду непредсказуемости исхода события, то есть нечто противоположное необходимости.

Пытаясь ухватить волей произвол, герой-индивидуалист так же становится игрушкой обстоятельств, то есть фигурой, подчиненной им, теряя свободу в своих действиях и приобретая вместо славы только насмешки современников и будущих историков над своими сверхчеловеческими стремлениями, которые являются обычной глупостью, неизменно ведущей к краху.

Совсем иначе рассуждают герои общего блага.

Они, как истинно народные герои, не вдаваясь особенно в генезис катастрофических событий, ведут за собой, возможно, в последний бой всех добровольцев, поддавшихся их уверенности и обаянию, делая их тоже героями. Именно они без приказа остаются в арьергарде, чтобы погибнуть, прикрывая отход своего подразделения при военных действиях.

В науке эти герои, невзирая на личности, ниспровергают авторитеты, получая взамен не медали и почетные звания, а ссылку и проклятия при жизни, и не всегда отметку в истории, так как их заслуги часто отбирают ординарные проходимцы от науки.

Герои-альтруисты всегда бросают себя без сожаления на алтарь отечества, науки, искусства или просто товарищества, ощущая себя свободными в самой законченной степени, чего не дано ни рассудительным гражданам, ни даже мудрецам.

Обычные, но самые настоящие герои из простого народа не только не ждут вознаграждения, но стараются быстро и незаметно удалиться от места своих героических деяний, если, конечно, уцелеют, к прежним, как правило, скромным занятиям до тех пор, пока отчизна снова не призовет их на подвиг.

Поэтому истинные герои-альтруисты, кроме указанных выше качеств, общих для всех героических личностей, умеют сострадать, радоваться жизни, бороться за права простых тружеников.

Вместе с тем история давно показала, что героические свершения не происходят спонтанно во все времена.

Возьмем для примера Швейцарию, где уже который век течет гладкая, сытая, хорошо налаженная жизнь без всяких катаклизмов, революций и прочих потрясений. Естественно, никакими героями там и не пахнет.

Но это не означает, что героев не бывает вовсе в беспроблемное и «сытое» время, когда неразрешимые противоречия отсутствуют. Везде и всегда идет борьба между прогрессистами и консерваторами, не перехлестываясь большей частью в революции, хотя правящим элитам волей-неволей приходится проводить реформы для того, чтобы не попасть в зависимость от более развитых государств. Потенциальные герои никуда не деваются, как и не исчезает во многих людях высокий уровень самосознания, требующий устранения всякой несправедливости, а ее везде и всегда по отношению к трудящимся массам хватает с избытком. Поэтому потенциальные герои просто-напросто становятся наиболее активными членами общества, проявляя себя в основном в организациях и предприятиях, оппозиционных власти, пытаясь улучшить структуру общества и оказывая помощь обездоленным.

Таких людей довольно много, и именно они в минуту опасности любого рода идут вперед, будь то оборонительная война или наводнение, увлекая за собой остальных добровольных помощников, и обеспечивая тем самым массовый героизм, который часто спасал целые народы, или же все эти герои погибали с честью, но не просили пощады никогда.

Наиболее известными из них являются Жанна д?Арк, Чанг Хынг Дао, Джордано Бруно, Томмазо Кампанелла, Ян Жижка, Симон Боливар, Джузеппе Гарибальди, Николай Чернышевский, Хосе Мария Пино Суарес, Сунь Ятсен, Нестор Махно, Махатма Ганди, Эрнесто Че Гевара, Мартин Лютер Кинг.

Если есть герои, то в любом случае имеются и обманчивые подобия им.

Эти лжегерои могут быть смелыми, зовущими на борьбу с несправедливостью, они могут обладать незаурядным умом, великолепными организаторскими способностями, коммуникабельностью, энергией, доблестью и даже быть харизматичными, по крайней мере, какое-то время. Но в основе всех их деяний лежит стремление к приятной и комфортной жизни, желание славы, богатства и власти, в том числе и для того, чтобы относиться к не достигшим этих «благ» с презрением, выделяя себя в некую исключительную группу среди остальных, не отделяя себя вместе с тем от властной элиты, являясь высшим выражением корпоративной солидарности власть имущих.

Официальные историки, будучи, как правило, пропагандистами властной элиты, к которой эти ложные герои относятся, а это – императоры и короли, президенты и министры, известные своими военными победами и реформами, выставляют их героями, тогда как никакого отношения к героям общего блага и даже к антигероям, цели которых всегда высоки, они не имеют вследствие мизерности и банальности целей этих лжегероев – власть, богатство и почести, хотя внешне они могут выглядеть героями, показывая, бывает, и смелость, и стойкость, и бесстрашие, и даже ответственность, а также иногда демонстрируя определенные таланты, но они всегда исправно служат правящему классу, а не народу, и их идеи, судя по результатам действий этих «героев», сводятся всего лишь к расширению собственной власти, увеличению богатства, привилегий, званий и чинов, а также к укреплению власти правящей верхушки.

Почему эти деятели фальшивы, можно понять по тому резервуару, из которого они большей частью появляются – а это: властная элита, силовые структуры и чиновничество.

Посмотрим сначала, что представляет собой сознание представителей этих страт.

Во властной элите общества любого государства превалирует отнюдь не высшее сознание (самосознание) его членов, основой которого является неудовлетворенность общественными отношениями и стремление улучшить их, имея в виду всех соплеменников, проявляясь, правда, по-разному.

Этой элите и примыкающим к ней силовикам и чиновникам недоступен высокий уровень осознания себя как личностей с чувством собственного достоинства, сострадания к страждущим, благородством, высокой культурой, бескорыстием и ответственностью перед обществом за свои действия

Отбирая от высшего сознания (самосознания) соответствующую долю представления о себе, своих достоинствах и недостатках, и, следовательно, определяя на этой основе собственные перспективы в обществе, а от животного сознания – быстроту реакции, упорство, энергию, коммуникабельность, ловкость и хитрость, эти субъекты получают преимущество перед остальными – более инертными членами сообщества в виде обывателей, высокоморальных интеллектуалов разного рода и прочих сравнительно вялых или озабоченных другими делами представителей народонаселения, не способных ловко оттеснить или оболгать соперника, а также с толком насладиться унижением нижестоящих, и вместе с тем терпеть издевки вышестоящих.

Низкий уровень самосознания этих страт общества, при котором акцент ставится не на борьбе за улучшение состояния общества в целом, а на защите интересов правящего класса, допускающий особенности, указанные выше, приводит к доминированию в них животного сознания, для которого главной особенностью является чувство самосохранения, стремящегося в любом случае не утерять потребление ощущений, желательно наиболее приятных, за счет всех остальных членов общества, на которых представителям этих страт общества наплевать, но всё же они понимают, что лишившись этого жалкого, по их мнению, народа, они потеряют основу собственного существования, и вынуждены, скрипя сердце, как-то с ним взаимодействовать.

Таким образом. для представителей власти доминантой неизбежно является животное сознание, то есть в их сознании ощущается явный недостаток осознания себя как самоценных, творческих личностей, а не как потребителей.

Отличие самосознания лжегероев от самосознания представителей властной элиты состоит в крайней степени неудовлетворенности отношения общества к ним, и соответственно – своим местом в иерархии власть имущих, которые, как им кажется, недооценивает их таланты и энергию, благодаря которым они способны многого добиться не только для себя, но и для остальных соратников по власти. Эта неудовлетворенность самосознания совпадает с высокой степенью неудовлетворенности животного сознания (повышенная доминантность), которая во что бы то ни стало требует большей власти, почитания и комфорта.

Внешне это отличие сознания лжегероев от обычных властолюбцев и честолюбцев выражается в их сильной воле, харизме, высокой степени интеллекта, различных видах природной одаренности, решительности, стойкости, бесстрашии, но вместе с тем они горделивы, самодовольны, изощренно коварны, жестоки, беспощадны, презирают простых людей, считая их быдлом. Они великолепные интриганы, легко жертвуют людьми для достижения своих целей, заключающихся в сосредоточении в своих руках всё большей власти, богатств и различных привилегий, не отказываясь от почестей, наград и званий, которые, как они считают, заслужили, защищая интересы властной элиты, и они никогда не встают на сторону обиженных и угнетенных, разве что улыбаются народу и бросают ему в общем-то ничтожные подачки.

3. Примеры основных типов героев.

3.1. Герои общего блага.

3.1.1. Народные герои (альтруисты).

Итальянский революционер и полководец Джузеппе Гарибальди (1807-1882)

Гарибальди с юности мечтал освободить Италию от австрийских оккупантов. В 1834 году пытался поднять восстание в Генуе. Заговор провалился, но ему удалось скрыться. Гарибальди был заочно приговорен к смертной казни.

Потом он добровольно работал в холерном бараке в Марселе, участвовал в войне за независимость Республики Риу-Гранди против Бразильской империи, был ранен в бою с аргентинским кораблем, арестован, подвергался пыткам, участвовал в войне против уругвайских консерваторов.

В 1848 году Гарибальди получил известие о начале восстания по всей Италии против австрийцев. Он быстро присоединился к восставшим и скоро вступил в бой с превосходящими силами противника при местечке Луино, одержав победу. Против его небольшого отряда были направлены крупные воинские соединения австрийцев, и он был вынужден отступить и перейти границу Швейцарии.

В конце 1848 года Гарибальди с небольшим отрядом присоединился к восставшему народу в Риме, который осадили противники. Гарибальди успешно отразил штурм, а затем разбил войска неаполитанского короля.

В середине 1849 года крупные силы французских оккупантов подошли к Риму. Восставшие были вынуждены его оставить. Революция потерпела поражение. Гарибальди эмигрировал из страны.

В 1858 году началась война за объединение Италии. Гарибальди принял в ней активное участие. Он с отрядом волонтеров в 3000 человек несколько раз разбил австрийцев, но неудачно атаковал австрийцев при Трепонти, едва избежав полного уничтожения, что явилось результатом предательства объединенного командования союзников (Сардинское королевство и Франция). Гарибальди отказался от всех чинов, званий и вернулся к себе домой.

В 1860 году в Сицилии вспыхнуло восстание. Гарибальди немедленно присоединился к восставшим и после нескольких сражений очистил от неаполитанских войск весь остров. Он начал раздавать землю крестьянам, освободил политических заключенных.

После освобождения Сицилии отряд Гарибальди высадился в Калабрии и после нескольких сражений освободил всю южную часть Италии, и передал власть королю Сардинии, который возглавил теперь уже Итальянское королевство.

Во время австро-прусско-итальянской войны Гарибальди снова одержал ряд побед над пруссаками и австрийцами, и к Итальянскому королевству была присоединена Венеция.

В 1867 году Гарибальди решил освободить Рим, но его небольшой отряд был разбит объединенными папскими и французскими войсками, он был арестован и отправлен в ссылку.

В 1870 году Гарибальди помог Франции в войне с Пруссией отстоять юг Франции от вторжения немцев.

В своих мемуарах Гарибальди отметил: «Я привык подчинять любые свои принципы цели объединения Италии, каким бы путем это ни происходило» [18, p. 341].

Свою общую позицию герой сформулировал так: «Будучи сторонником мира и дружбы между народами, я оказываюсь вновь вынужденным браться за оружие, что противоречит моим принципам… Я не люблю войну, это слёзы угнетенных заставляют меня взяться за оружие» [19, p. 4].

Китайский революционер Сунь Ятсен (1866-1925)

Сунь Ятсен еще во время учебы в медицинском институте совместно с друзьями задумал свергнуть ненавистную китайцам маньчжурскую династию Цин, правящую в Китае. Со временем он пришел к мнению, что только революционные меры могут вернуть страну в ряд ведущих держав мира и вывести ее население из нищеты.

Он создал первую революционную организацию Китая, но власти раскрывают ее, и он вынужден бежать в Японию.

Во время революции 1912 года Сунь Ятсен был избран временным президентом Китая и основал национальную партию Китая Гоминьдан.

Сунь Ятсен взялся за разработку основных принципов, реализация которых позволит сделать Китай могущественной и процветающей державой.

По его мнению, необходимо прежде всего исключить эгоцентризм из политической жизни и объединить различные народности Китая в борьбе за независимость.

Сунь Ятсен также предложил провести демократические реформы в Китае, предоставив всем гражданам право на выборы, право на отзыв избранных представителей, право на законодательную инициативу и право на референдум.

Он посчитал в соответствии с китайскими традициями добавить контрольную и селективную власть к законодательной, исполнительной и судебной.

Благосостояния народа, по соображениям Сунь Ятсена, можно было бы достигнуть только созданием индустриальной экономики и обеспечения равенства крестьянского землевладения, а китайское правительство должно было бы следить за тем, чтобы у населения было в достатке жилье, одежда и нормальное питание.

Таким образом. Сунь Ятсен полагал, что Китай может уклониться от недостатков, присущих капитализму, а социализм может быть построен просвещенными людьми с помощью государства вне классов.