скачать книгу бесплатно
– Какой же ты олух гамбургский…
К этому времени Сирасик перестал кричать, – карусель остановилась. Парень попытался выбраться из неё, но как только оказался на ногах, его заштормило так сильно, что он не смог удержаться, и изо всех сил шлёпнулся на землю тем самым многострадальным местом, что уже познакомилось с каруселью. Упавший громко икнул, и, несмотря на всё пережитое, слова Прокла расслышал. Несколько подумав, возмутился:
– Я не гамбургский, сам такой!
Дух же Прокла совсем обмяк, а вместе с ним и его силы. И пьяному приятелю-борцу ничего не стоило сделать бросок, и самому обрушиться сверху на упавшего. Крепко ударившись спиной и затылком о землю, Прокл на миг потерялся, в глазах всё поплыло.
Он помнит крутящуюся карусель, силуэты людей, потом появившуюся закуску на той самой карусели, повсюду бутылки со спиртным, всё время кто-то о чём-то говорил, хохотали; его обнимали, играла какая-то музыка, кто-то ругался, где-то лаяла собака, телу стало холодно, стемнело, и – лишь на мгновение неотчётливое лицо Нэли, попрощавшейся с ним:
– До свидания, Прокл, хорошо тебе отслужить. Пока!
– Давай!
А потом сразу – звон будильника, от которого в голове возникла боль, и всё совсем перемешалось. И вот он уже снова в своей кровати, в родной квартире. Ему надо быстрее одеваться, армия ждёт. Он так и вышел из квартиры, никого не потревожив…
– Дзэн, дзэн!
– Рядовой Мечтающий на связи.
– Паровоз подошёл?
– Какой паровоз?.. Никак нет!
– Который по рельсам ходит, остолоп! Ладно, сейчас к тебе наш ключник на пост придёт, так что встречай. Как только паровоз к воротам подойдёт, мне сразу доложи, чтобы я сигнализацию отрубил. Понял?
– Так точно!
– Да, и ещё: ты хоть вблизи паровоза не стой, когда он через пост будет проходить. Если, конечно, хочешь ещё после армии девушек радовать…
– Так точно!
«О чём это он?» – так и не понял Прокл.
– Эй, часовой!
– Стой кто идёт! – прокричал Прокл, на мгновение испугавшись. Приготовившись ко всякой неожиданности, он вскинул автомат, и всмотрелся в того, кто окликнул его.
– Ефрейтор Замков, с сопровождением! – ответил ключник.
– Позывной! – потребовал Прокл. Хорошо запомнив, что говорилось в караульном уставе о том, что к часовому так просто не подойти. Вводную на позывной меняли каждый день; в этот день позывным была цифра шестнадцать. Прокл продолжил: – Девять!
Ключник немного замешкался, – то ли у него было плохо с математикой: нужно было назвать цифру, которая в сложении или вычитании получила бы шестнадцать, то ли просто забыл вводную.
– Девять! – повторил Прокл.
– Да погоди… Это семь! – наконец ответил ключник.
– Проходите, – разрешил Прокл.
Замков вместе с сопровождением, – а это был рядовой Обдолбаев, зашли на пост; в руке Замков держал большую связку разных ключей. Он был полным, с отросшими не по-армейски волосами и густой щетиной на жирном до блеска лице. При ходьбе он сильно сопел, пыхтел, потел, и переваливался с ноги на ногу. По возрасту он выглядел намного старше остальных, и как-то совсем не походил на солдата.
– Привет! – только и успел сказать Обдолбаев, как истошно завопил гудок приближающегося состава, уже давно сбавившего обороты. Степенно остановившись перед воротами, теплопаровоз выпустил пары.
– Что встал! Докладывай в караул, что парик пришёл, – скомандовал ефрейтор Замков, ласково обозвав париком дизельный паровоз, а сам направился к воротам здания.
– Хорошо, – ответил Прокл, схватив трубку. – Рядовой Мечтающий, на пост номер один парик… тьфу! – паровоз пришёл. На посту без происшествий!
– Хорошо, скажи Замку, что вырубил. Пускай открывает. Как только ворота закроете, мне сразу доложить!
– Есть!
– Долбанный, что встал? Ко мне! – уже открыв все замки в воротах, прокричал Замков на Обдолбаева, до сих пор остававшегося рядом с Проклом.
Обдолбаев бегом поспешил на помощь, и вместе они открыли ворота. Теплопаровоз тронулся.
– Отошли подальше, оружие на изготовку! А то вдруг враг не дремлет, и решит завладеть нашим мирным атомом, – скомандовал ефрейтор Замков. Сам он был не вооружён, и остался рядом с рельсами. Прокл же с Обдолбаевым, наслушавшись историй от бывалых солдат о вреде радиации, отошли назад шагов на десять, держа, как и наказал ключник, автоматы наизготовку.
Теплопаровоз тихоходом прошёл через пост. Позади него был лишь один вагон, непонятной ромбообразной, а по углам округлой формы; в центре его красовался красный значок, посередине которого было нарисовано ядро, и три симметрично исходящих от него луча. Прокла завлёк этот значок, ему так и виделось, что его лучи продолжаются, плавно переходя из красного в фиолетовый, но это была лишь игра солнечного света. А потом он увидел в профиль лицо ключника: всё оно было теперь в язвах и мерзких гнойниках, волосы на голове сильно поредели, а во рту вместо зубов чернели уголья. Сердце ёкнуло. И тут из леса, через ворота, вбежала стая бешеных макак с жёлтыми копьями в руках. Часть из них резво забралась на вагон, а остальные с диким оскалом бросились в сторону Прокла. Сердце заколотилось, руки сильнее сжали автомат и… вдруг в глазах прояснилось. С ефрейтором Замковым всё в порядке, а это не макаки, а куча жёлтых листьев из леса разлетелось по всему посту. Только вот, откуда они взялись в начале лета?..
– Ты чего? – спросил Обдолбаев.
– Да так, привиделось, – ответил Прокл.
– Бывает! Это с голодухи, – пояснил умудрённый Обдолбаев.
Проследовав мимо поста, теплопаровоз заехал в здание и исчез из виду, оставив после себя лишь запах сгоревшей солярки.
– Рядовой Мечтающий, пост номер один. Паровоз на объекте, ворота закрыты! – доложил Прокл, как только ключник вместе с Обдолбаевым закрыли тяжелые створки.
– Принято.
Закрыв ворота и в здании, ключник с Обдолбаевым отправились в караул. Через некоторое время пришла новая смена; правда, уже не весёлым паровозом во главе с сержантом Аминахуном, а просто строем в два ряда, сменив Прокла, и оставив нового часового.
Посты менялись: когда приходилось ходить по периметру всего объекта, когда стоять и на других воротах, уже для проезда автотранспорта, а также внутри зданий объекта, проверяя пропуска у гражданских в белых комбинезонах, – трудяг мирного атома. Проходили сутки, и караул меняла другая рота; рота же Прокла возвращалась в часть, загрузившись в грузовики, где молодые бойцы хором пели одну за другой незатейливые армейские песни до тех пор, пока машина не доберётся до ворот части. Проходили сутки в части, обратно в грузовики и – в караул. Вот так и проходила служба Прокла.
Как-то в части
– Там, в джунглях, кругом растяжки. Шаг, запал вылетает, снаряд разрывает, а там собирай свои кишки на ветках пальмы! Кругом дикие племена, – не дай бог попасться к ним пленным, живьём сожрут, – начал свой жуткий рассказ Пипкин.
Свой рассказ он завёл в мойке столовой части, а в слушателях у него оказались Синий, Прокл и Баклушин. А ещё пяток их сослуживцев в это время мыли на кухне и в обеденной зоне полы. Всем им выпала честь в этот день заступить в наряд на дежурство по столовой. Но перед этим все те, кто находился в мойке, успели выкурить пару косяков марихуаны; естественно так, чтоб никто не заметил и не унюхал, а особенно – сержант, который был старшим наряда. Для некурящего Прокла это был первый в его жизни опыт, так что зацепило его крепко.
– А ты-то откуда такие подробности знаешь? – спросил Синий.
– Брат там побывал. Насмотрелся там… Как выпьет, так ночью бредит: ка-ак закричит! Меня к себе позовёт, и давай мне истории в деталях рассказывать… Жуть!
– Отличная штука, вот это зацепило! – похвалил уже выкуренный косяк Баклушин…
– Да, у меня тоже знакомый с кокосовой войны вернулся…
– Из-за каких-то кокосов… Да зачем они только нужны, погибать ради них!
– Оставили бы в покое этих диких, пусть сами свои кокосы жрут!
– Да вот, говорят, продукт этот больно полезен. И для еды его, и ткани из него всякой нужной вытянуть можно, и топливо, я слышал, сильное… Нам без него – никак! В мире еще столько других бабуинов на этот кокос зарится! Глядишь, соберут всё что можно, а там и на нас попрут…
– Лажа всё это… Пускай политики сами – автомат в руки, и в джунгли. А то ради такого полезного продукта столько пацанов простых там помёрло!
– Хорош базарить! О чём мы спорим? Идёт война, всё равно идёт!
– Точно, хорош. Ты, Пипа, что-то ещё рассказать хотел?
– Ну. Как-то раз братан ушёл из дома, и – нет его. Третий день пошёл, а его всё нет. Меня родичи его поискать отправили. Так я вначале к своему другу зашёл…
– Постой ты, о чём чешешь? Ты же о брате хотел рассказать!
– Ха-ха-ха!
– Погоди, послушай, я о нём и говорю!
– Отстань ты! Пускай рассказывает, как может.
– Друг у меня есть, Кефаль кличка. У него мать в рыбном гастрономе работает, так он ей там помогал часто. Всё от него рыбой пахло, вот мы его так и прозвали.
– Кефаль!
– Ха-ха-ха!
– Кончай ржать! Короче, прихожу я в рыбный, говорю: Кефаль, друг, хорош тут камбалу елозить…
– Ха-ха-ха!
– Ничего смешного! Они просто её из холодильника в коробках достают, мороженую. Потом друг от друга отдирают, а там стол такой длинный, железный, – так они её по столу кидают, она катиться, а с другой стороны её в корзину собирают. И всё – на витрину. Вот я ему и кричу: Кефаль, кончай елозить!
– Ха-ха-ха!
– Опять ржут… Ну всё, Кефаль освободился, с ним и пошли братана искать.
– Про Кефаль ты нам чё паришь?
– Ха-ха-ха!
– Слушай, ты! Так вот, встретили знакомого одного, он и сказал, что брата моего в парке видели. Мы в парк, а там праздник, – какой-то военный, что ли… Все в форме, народу много, пьяные все. Давай искать. Ищем, значит, разделились. Вдруг слышу: «Кефаль! Кефаль!» – кричит кто-то, а голос – братана моего! «Кефаль! Глухарь тебе в ухо нагадил, совсем не слышишь! Кефаль!!»
– Ха-ха-ха!
– Ну и увидел братана – на лужайке сидит, с бабой какой-то, в руках пивко. Кефаль наконец-то услышал что его кричат, и тоже стал к брату подходить. И два моряка, в форме на скамейки сидели, спиной к братану, тоже встали и к брату направились. «Ты кого тут кефалью оскорблять пытаешься, мазута береговая, крыса серогорбая?!» – это уже матросы брату предъявляют.
– Ха-ха-ха!
– Ну, брат им и отвечает, типа: «Вам в канализации плавать, и там права качать!» И – понеслась махаловка! Мы с Кефалью брату на помощь, так меня тут же сразу и вырубили… А дальше помню – сидим уже с водкой, всё в том же парке, братан с моряками об армии базарит, Кефаль с его бабой почему-то лобзается, а у меня глаз боли-ит… Потом синяк огромный был, разноцветный, месяц не сходил.
– Ха-ха-ха! Так ты же вроде про кокосовую войну хотел рассказать?
– Да. Так моряки тоже с войны вернулись! А ещё оказалось, что в одном бою участвовали. Только они на воде, конечно, а брат на суше. Так морякам кто-то неправильную наводку дал, что на одном из островов племя дикое засело. А там наши, – целая рота братана моего в засаде сидит, караулит этих дикарей, которые в этом месте должны через реку переходить. И тут наши моряки на катерах, да ка-ак вдарили! Да по своим же! Из всех орудий – от острова одни клочья летят! А ещё вертолёты наши появились, да как давай по острову сандалить!
– Вот это да! А брат твой как…?
– Чудом выжил, а с ним ещё несколько бойцов. Уже после бомбёжки моряки на остров высадились, и давай обследовать – чего натворили. Подбитого и еле живого брата нашли, и в госпиталь. Потом оказалось, что начальство напутало, а племя то дикое успешно в другом месте перебралось. Брат и моряки говорили, что начальство это дикари купили, за много-много кокосов. А за кокосы там что угодно покупалось!
– Паршивая история, Пипа. Не мог, что ли, повеселее рассказать? Про Кефаль например, – сказал Синий.
– Ха-ха-ха! – раздалось как-то уныло.
– Эй, мойка! Вы там что разболтались? Почти у всех рот уже обеду конец. Идите за стол, поешьте, а домоете потом! – прокричал сержант через приёмное окно для посуды.
– Так точно! Идём!
Выбравшись из мойки, Прокл, Синий, Баклушин и Пипкин быстро уселись за стол в обеденном зале, тут же принявшись стремительно уничтожать положенную порцию. Остальной наряд уже сидел за столом, доедая свой обед.
– Так, Мечтающий! – произнёс подошедший к столу сержант.
– Я! – с набитым ртом ответил Прокл.
– Остаёшься за старшего, я ненадолго уйду. Понятно?
– Есть остаться за старшего!
– Точите жратву быстрее, посуда ждёт. Всё, я ушел! – напоследок произнёс сержант, удаляясь из столовой.
– Мой генерал! Какие будут указания? Может, вам за чёрной икрой сбегать, и бутылкой коньяка?.. А то обед как-то слабоват, и не совсем приятен желудку! – положив свою руку на плечо Прокла, пошутил Синий.
– Не помешало бы! – ответил Прокл. А у самого в глазах все еще мутно. Впрочем, как и в сознании: крепко держит трава.
– Вот Кефаль друг был! Он даже иногда на улицу мне бутерброд с красной или с чёрной икрой выносил… – вспомнил Пипкин.
– Пипа! Опять ты со своей Кефалью!
– Ха-ха-ха!
В столовую буквально ворвалась последняя, ещё не отобедавшая рота. Первым вошёл офицер, за ним старший сержант, и следом уже – остальные солдаты. Добравшись до раздачи они были сильно удивленны испуганным ответом повара:
– Остался только суп и компот, второго не хватило…
– Что?! Набор ты суповой, я для чего с войны вернулся, в родную часть? Чтоб какой-то пентюх в колпаке сказал мне, боевому офицеру, что жрать нечего?!! – истошно, запинаясь на каждом слове, проорал офицер. Изо рта его шёл сильный запах алкоголя, как, впрочем, и у старшего сержанта, тоже начавшего орать:
– Кто тут старший наряда?!
– Где старший?! – повторил вопрос офицер. Перед столовой они со старшим сержантом для аппетита накатили бутылочку, да, видать, без закуски.
