скачать книгу бесплатно
Я сочиняю Роман
Ния Женечкина
Она думала, что первая любовь останется самой важной, но жизнь преподнесла ей другой урок. После предательства и боли прошлого она встретила того, кто научил её любить заново. Он стал её опорой, её тишиной среди бурь. В этой истории всё о поиске настоящей половинки, той, которая делает мир светлее, жизнь – проще, а чувства – глубже. И о том, как важно не бояться отпустить прошлое ради счастья, которое ждёт впереди. Иногда вторая любовь оказывается той самой – единственной.
Ния Женечкина
Я сочиняю Роман
1.
В свой первый учебный день в универе я влюбилась. Мне кажется, что влюбилась. За все свои 18 лет я влюблялась один раз – в одноклассника Серёжку. У него были красивые карие глаза и сумасшедшая улыбка. Потому что, когда он улыбался, что-то внутри меня закипало. Возможно, внутри меня есть «чайник» влюблённости. Ну и шуточки, Аль, у тебя.
Мы учились вместе до 9 класса. Сидели за одной партой, дурачились, ходили вместе домой. Потому что нам было по пути – только поэтому. Это я так всё время говорила Серёжке. А потом и он стал так говорить: «Ты, Алька, не надумывай себе ничего лишнего, я с тобой иду, потому что нам идти в одну сторону!» Мы молча шли домой, иногда обсуждали школьные дела, но идти с ним рядышком всегда было моей любимой частью дня. Ещё мы с ним соревновались. Кто быстрее решит задачу, кто больше заработает пятёрок за день и т.д. Если выигрывал он, то раздувал от важности грудь колесом и говорил: «Учись, Алька, как настоящие великие умы делают дело!», щёлкал меня по носу и заливисто хохотал. А если выигрывала я, то показывала ему язык и говорила по-детски: «Бе-бе-бе». Да, мы и были тогда детьми.
В девятом классе он впервые взял меня за руку. Это вышло странно, волнительно, я раскраснелась и ничего не смогла сказать. Была весна, и мы шли с ежегодной весенней уборки школьной территории. С собой надо было принести грабли или метлу, одеться в старые вещи, чтобы не жалко было, если испачкаешься. Естественно, не все так приходили. Были у нас в классе «королевы» красоты, которые даже на уборку приходили при параде. Правда, они обычно ничего и не делали, а только стояли рядом с самыми красивыми граблями. То ли дело я: в свитере брата с каким-то странным орнаментом, с хвостом на голове и в спортивных штанах годов так восьмидесятых – наследство от старшей сестры. Мне вдвойне было непонятно, почему меня, Серёжка взял за руку… Потому что, по логике вещей, брать за руку надо было Катьку, у которой самые красивые грабли и вон как волосы распустила, волной лежат, и костром она не пропахла. Он ничего мне не сказал, и я ему тоже. Так и шли молча, только руку не убрал никто. Было тепло и приятно. Как будто так и надо было. Как будто моя рука всегда лежала в его руке, как будто бы дома.
А потом я уехала. Этим же вечером родители сообщили мне, что мы переезжаем в другой город, что там возможности, вузы и будет лучше.
Серёжка не пришёл в школу, когда я была там последний день. Он перестал со мной разговаривать, когда узнал, что я уезжаю. Я не видела его с тех пор. Свою подругу Настю я попросила передать ему письмо, где написала свой новый адрес и, честно говоря, призналась в своих чувствах. Но никто мне не ответил… Я писала ему письма потом на протяжении полугода, но и они остались без ответа. Так мы и потерялись, разошлись, закончились…
2.
Сегодня мой первый учебный день в универе. Я будущий журналист. Или, как моя мама шуточно называет эту профессию: «скандалы, интриги, расследования, показать всё, что скрыто». Да здравствует телеканал НТВ за эту фразу!
Мне всегда нравилось писать и брать интервью. Брата Витьку я доставала. Однажды он на площадке с качелей упал и сломал руку. Так я у него интервью взяла: «Что ты, Витька, чувствовал во время падения? Было ли больно? И чем планируешь заниматься, пока правая рука на месяц в гипсе?» Брат ругался на меня, но на вопросы отвечал. Мама качала головой и посмеивалась: «В кого я такая приставучая и любопытная Варвара выросла? У нас в семье отродясь таких не было».
Так, соберись, Аль, это твоя новая жизнь, не запори её в первый же день. Я стояла возле универа, переминаясь с ноги на ногу, то ли от волнения, то ли от того, что невыносимо хочется в туалет. А всё моя мама: «Алька, я такой чай заварила, с мятой и ромашкой, чтобы ты не нервничала в свой первый день. Пойдём, выпьешь кружечку!»
В итоге кружечка превратилась в целый чайничек, и вдобавок я чуть в универ не опоздала, потому что заболталась.
Хорошо, что отговорила маму идти со мной – тут все одни, было бы неловко. Так, Аль, голову вверх, плечи назад и пошла, ать-два. Блин, что-то ноги подкашиваются. О, табличка с номером моей группы. Ой, какая огненно-рыжая голова в толпе. Не девушка, а огонь. Да и смех какой-то знакомый. Я подошла к ней поближе и спросила:
– Прости, а ты случайно не знаешь…
Девушка повернулась ко мне лицом, расплылась в удивлённой улыбке.
– Алька?! Да ладно! И ты здесь?!
Это была Настя, та самая Настя, с которой я училась до девятого класса, с которой я целый год после отъезда общалась письмами. Именно от неё я узнала, что Серёжка порвал то моё письмо и что он больше не вспоминает обо мне. Настя очень красивая, я бы даже сказала, роковая. Зелёные глаза, рыжие волосы, стройняшка-симпатяшка. Ого, какие каблуки на ней! Ноги будто бесконечные.
– Все дороги ведут в Питер? Да, Насть?! Я рада, что ты здесь. Два года не виделись. Так это что же, ты тоже выбрала журналистику?
Настя просияла и сказала:
– Ну да, я после твоего отъезда все два года вместо тебя занималась всеми статьями и заголовками в нашей газете, и как-то зацепило меня… И вот я тут! Аль, всё нормально? Ты как-то странно выглядишь.
– Насть, ты случайно не знаешь, где здесь туалет?
– Дай угадаю, мамин чай с мятой?
– Угу…
Настя засмеялась:
– Ничего не меняется. Пойдём, горе ты моё луковое!
Мы стали пробираться к корпусу. Чёрт бы побрал эту толпу народа! Ой, да не толкайся, ты! Мамочки, я падаю…
– Это на меня свалился ангел или первокурсница решила напиться ещё до начала официальной части? – услышала я незнакомый мужской голос.
Каким-то необъяснимым чудом я не упала – меня поймали.
– Спа-си-бо… Вам… ой, тебе… как неловко вышло.
Рядом со мной оказался парень, он был высокого роста, волосы растрёпаны, но что-то показалось мне таким знакомым, родным… Это были его глаза. Только у одного человека в моей жизни были такие глаза – карие с капелькой мёда.
– Какие глаза у тебя…
– Какие?! – удивился парень, поставив меня на ноги.
– Красивые! – ляпнула я.
– Я Рома, кстати. Значит, глаза у меня красивые? А ты смешная, – сказал он.
– Боже, – простонала я, – ты и смеёшься красиво, за что мне это?
Рома расхохотался ещё громче. Я покраснела и сказала:
– Спасибо тебе, но думается мне, что сейчас самое подходящее время, чтобы ретироваться в места ДТП. Я и так слишком много тут наболтала. Пока, Рома! – и удрала.
– Ну и что это было? Что за двухметровый красавчик? – спросила Настя.
– Зовут Рома. Спасает от падения профессионально. Телефон взять не успела, сори, – отдуваясь, ответила я.
– Интересный экземпляр, ты бы присмотрелась, Аль! Как он ловко тебя подхватил, реакция что надо.
– Пойдём уже, Насть! Операция «мамин чай».
Настя рассмеялась, и мы быстрым шагом пошли в главный корпус.
3.
За последний месяц я смеялась и веселилась намного больше, чем за последние два года. А всё благодаря Насте. Когда мы переехали в Питер, я пришла в новую школу. Тяжело врываться в коллектив, который давно сложился, и все друг друга знают лет по 8-9. А тут появляюсь я и говорю: «Привет, я Аля», и улыбаюсь во все 32. А в ответ тебе: «Фу, что это за юбка на ней» или «Ты видела её кеды?». А когда я начала учиться, то стало ещё хуже: «Алька – выскочка! Всезнайка несчастная!». А я всего лишь училась, мне это нравилось, мне это давалось легко. Даже когда я помогала одноклассникам, они всё равно судачили обо мне и обзывали, хотя помощь принимали охотно. Мне было тяжело, если честно. Друзей я так и не завела. Старалась учиться и писать-писать-писать.
У меня есть целая полка исписанных ежедневников и тетрадок. Так что, если вы на улице или в кафе увидите девушку с тетрадкой, ручкой в руках и в кедах на ногах, то с вероятностью 90% это буду я.
Месяц учёбы прошёл стремительно. Универ, в котором я учусь, снаружи выглядит ничем не примечательным – просто серое здание возле дороги. Но когда ты попадаешь внутрь, то видишь красивые колонны и огромное окно-витраж в пол. Когда светит солнце (а уж поверьте, и в Питере оно светит частенько), холл и лестница внутри переливаются разноцветными красками. И это безумно красивое зрелище. Во всём остальном данный вуз не отличается от всех остальных: аудитории, стулья, доски, преподаватели, толпы студентов. Кстати, преподы у нас классные. На занятиях мне безумно интересно. Я чувствую, что нахожусь там, где и должна. Чего не могу сказать о Насте. Она рассказывала мне о том, как ей нравится профессия журналиста, как она любит читать и повествовать. Но на деле оказалось, что ей куда интереснее надеть юбчонку покороче и обсудить старшекурсников. Хотя я думаю, что для журнала с колонкой «Как завоевать парня за 10 дней, используя только короткую юбку», она была бы ценным сотрудником. Ведь писать про то, что тебе интересно, – это здорово.
С Настей мы как будто стали дружить «заново». У меня снова появилась подруга, которая не обзывала меня, не осуждала, а просто общалась, делилась секретами и была рядом. Я поняла, что мне её очень не хватало. Иметь подругу – это очень круто!
Про Серёжку я не осмелилась спросить у неё. Я боялась услышать что-то такое, что не готова узнать. Я понимаю – прошло два года, и он, скорее всего, изменился. Да и тот факт, что общаться он со мной перестал, никуда не денешь. Значит, не так уж и важна была ему наша дружба. Но отпустить эти чувства влюблённости к нему я почему-то не могла. Точнее, они исчезли только один раз за всё это время – тогда, когда я свалилась прямо в руки к Роме. Его, кстати, за месяц учёбы в универе я не видела ни разу. Говорят, что старшаки учатся в другом корпусе, поэтому мы не пересеклись ни разу.
4.
Знаете, чем хорош октябрь? Ничем, – ответите вы и будете правы. Не люблю осень.
Пятого октября у Насти день рождения. Раньше ей нравилось просто посидеть дома с парой девчонок, съесть кусок именинного торта и посмотреть какой-нибудь индийский фильм, где Шахрукх Кхан поёт, танцует и обаятельно улыбается. Настя рисовала нам красные точки на лбу, чтобы было, как положено. Я смеялась и говорила: «Если нажать на эту красную кнопку, то я выключусь». Каждый Настин день рождения был весёлым и заканчивался общими плясками: актёры танцевали в телевизоре, а мы – в комнате под задорные индийские мотивы.
Но в этом году, на своё восемнадцатилетие, Настя решила отказаться от своей традиции. Точнее, она уже как два года не смотрит индийские фильмы и не ест торты, потому что, цитирую: «Тот, кто ест торт, потом в штаны не влезает. А индийские фильмы – это прошлый век!»
Моя мама разрешила нам устроить вечеринку у нас дома. Она была рада, что мы с Настей снова дружим, что у меня вновь появилась подруга. Так, на радостях, она решила: а почему бы и нет, ведь 18 лет один раз в жизни бывает. Да и мне, мол, полезно – может, ещё друзей себе заведу. Она дала одно единственное наставление: «Только чур, фикус мой спьяну духами не поливать, чтобы пах вкусно. Да и в целом, квартиру не разгромите, пожалуйста».
Так, с лёгкого согласия моей мамы, день рождения Насти решили отмечать у меня.
Мы живём с мамой вдвоём. Витька год как женился и обустраивает своё житие-бытие, правда, пока съёмное, но всё же. У нас хоть и трёхкомнатная, но небольшая квартирка. Она уютная. Уют я люблю. Мою комнату мама называет «Алькино гнездо», потому что я, как птичка, хожу и что-то туда приношу: то пледик, то палочку для декора зеркала. Мама обожает светлые и тёплые тона, поэтому вся квартира у нас в мягких пастельных цветах. Вся, кроме моей комнаты, если можно так сказать. Потому что мне удалось отвоевать у мамы только одну стену из четырёх. Три стены мягкие и нежные, а четвёртая – чёрная. Я люблю чёрный цвет. О-бо-жаю. Я, как итальянцы, считаю: чёрный вне конкуренции, вне времени и просто «Elegantissimo!» Не уверена, что такое слово существует в реальности, но мне кажется, что именно так по-итальянски будет «элегантно». Наличие одной чёрной стены не делает комнату мрачной или готической, что ли. На кровати лежит красивый плюшевый сиреневый плед. В углу – жёлтое икеевское кресло (потому что оно ван лав), и если кто не в курсе, то достаточно просто вбить в поисковую строку «жёлтое икеевское кресло», и вы будете лицезреть это прекрасное создание современности. Есть небольшое зеркало, которое я задекорировала веточками. Однажды возле дома на клумбе я увидела упавшую ветку. Пошла, чтобы её подобрать, и за деревом увидела женщину, которая тоже собирала листочки и веточки. Увидев меня, она вздохнула и с понимающим видом, кивая на ветку у меня в руках, сказала: «Что, тоже ребёнку поделку в детский сад надо делать?»
Рядом с зеркалом висят фотографии: тут молодая мама, тут я мелкая, а здесь мы с Витькой рожи корчим, тут первое сентября с Настей и фотка с Серёжкой и граблями.
Ещё я люблю гирлянды: одна лежит у меня в вазе и красиво переливается серебристым светом, другая висит на стене. Люблю лежать и смотреть на то, как они мигают и озаряют светом мою комнату.
5.
Именинница сказала, что позовёт человек 5-10, посидим, послушаем музыку, а потом кто в клуб, а кто спать (под фразой «а кто спать» Настя, конечно же, имела в виду меня, потому что я ворчала и говорила, что давайте недолго и не шумно – надо к семинарам готовиться).
День Х настал. В 6 вечера пришла сама Настя.
– Ого-го, Насть! Ты как дотащила эти два больших баула сама? И что там так весело звенит? – спросила я.
– Алкоголь, закуски иии ещё алкоголь, – засмеялась Настя. – Эй, подруга, а где же мои поздравления, у меня день рождения, как-никак?
– С днём рождения, девушка-огонь! Будь счастлива! Это тебе мой скромный подарок, – сказала я и протянула ей маленький свёрток.
Настя быстро развернула его и завизжала:
– Ух ты! Это же та самая! Я очень её хотела! Где ты её нашла? Спасибо, Аль!
Это была мини-юбка. Однажды мы были в ТЦ, и Настя увидела там эту «супер-секси-мини-юбку», но не купила – не было её размера. Мне удалось заказать её в интернете, и вот подарок готов.
– Я сегодня её и надену. Это будет бомба! А ты что, так и будешь в своём джинсовом комбезе и футболке в полосочку? Аааааль, ну чесслово, ещё косички сделай и здравствуй детский сад – штаны на лямках.
Я вздохнула:
– Будешь приставать ко мне – я ведь и впрямь заплету косички и очки напялю, хоть уже три года их не ношу. Мне комфортно. И, между прочим, футболка-то в обтяжку – всё по твоим заветам. Так что иди уже переодевайся, юбка тебя ждёт.
За полтора часа набежало 10 человек, ещё через 30 минут нас было уже 20. Когда я сбилась со счёта, вся квартира была забита людьми. Некоторых я знала по универу, но большинство видела в первый раз. Теперь было понятно, зачем Настя притаранила столько алкоголя. Она зажигала в центре комнаты под какой-то сумасшедший движняк. Ну хоть ей было весело. И юбка ей очень шла, как будто в ней и родилась.
– Эй, девушка с хвостиком! Сегодня ты не собираешься падать? – услышала я голос сзади.
Развернувшись на пятках, я увидела Рому. Он стоял и улыбался.
– О! Красивые глаза! И ты здесь. Ой… – сказала я.
Рома засмеялся:
– Привет, незнакомка! Знаешь, у тебя тоже красивые глаза. Какая интересная беседа у нас получается каждый раз, ты не находишь?
– Привет, Рома. Да, очень содержательная. Рада видеть тебя у себя дома.
– Вот как, это твоё жилище? Круто. Очень красивый фикус, какие у него классные руки, он у вас курит?
– Чтоо?
Я повернулась и увидела, что к маминому фикусу кто-то приделал руки, глаза и вставил сигарету.
– Мамин фикус! Она меня убьёт за него. Рома, мне нужны твои руки, ноги – короче, помоги спасти Федьку.
– Фикус твоей мамы зовут Федя? Он курит, когда её нет дома? Да он бунтарь! – смеялся Рома.
– Ха-ха! Хватай Федьку с другой стороны, отнесем его, спрячем в моей спальне.
– Я даже имени твоего не знаю, а уже в спальню? Федя, а дочь твоей хозяйки очень торопится.
– Не смешно, я Аля.
Так препираясь и обмениваясь шуточками, мы донесли Федьку ко мне в комнату.
– Аля, Аля, это сокращённо от Алевтины что ли? Или Альбины? – спросил Рома.
– Нет, не угадал. Ни Алевтина, ни Альбина, боже упаси. От Вали. Меня в честь бабушки назвали, но на имя Валя я никогда не отзывалась, не знаю почему, видимо, не очень нравилось мне это имя. Даже будучи в ползунках, без зубов и с лысой головой, я уже привередничала. А вот на Аля, Алька отзывалась с удовольствием, так и повелось. Кстати, ты теперь знаешь две мои страшные тайны. Первая – это про моё имя. Вторая – это про то, что я была лысая и беззубая. Так что теперь мне придётся тебя убить, – отчеканила я и стала тянуть руки к его шее.
Рома опешил. Смотрел на меня как-то странно и молчал.
– Ром, я тебя напугала? Что-то случилось? Да, я знаю, что шучу по-дурацки, прости. С тобой всё хорошо? – протараторила я.
Рома подошёл поближе и сказал:
– Алька, птичка говорун, отличается умом и сообразительностью. Ты милая, знаешь? – и хотел щёлкнуть меня по носу.
Я зарделась и укусила его за палец.
– Ай! – воскликнул он, округлив от удивления глаза.
– А нечего меня по носу щёлкать! Ишь ты, первый день знакомы, а уже пальцы распускаешь, не порядок. Кстати, ты палец обработай. Я ядовитая. Если яд проникнет в кровь, то всё – будешь моим навеки вечные, уууу, – сказала я.
Мы смотрели друг на друга, а потом дружно расхохотались.
– У тебя уютная комната, Аль, – сказал Рома.
– Спасибо, вообще-то это гнездо. Мама зовёт мою комнату «Алькино гнездо», – улыбаясь, ответила я.
