Мышки Семечкины

Нина Гайбель

Мышки Семечкины

1

Дождливой и ветреной ночью уютно спала белка в теплом домике, укрыв бельчат пушистым хвостом. Вороны, повернувшись на бок, крепко спали в своем гнезде. Филин, ухнув пару раз, завалился спать, накрывшись теплым одеялом. Заяц, подобрав длинные лапы, уютно устроился под огромной елью. Маленькая синичка тихо щебетала ему, пока не задремала на ветви. Лиса, накормив лисят, спала между ними в их уютной норке. Ни ветер, ни дождь, ни темнота не тревожили лесных зверей и птиц в их уютных домиках.

Трудно пришлось в эту ночь путникам. Среди темноты, слегка раздвигая ее светом от ламп, плелась семья мышей Семечкиных. Шли они долго, без видимого направления. Во главе вереницы шел глава семейства Август с большим чемоданом. В лапке он нес лампу. Его красный галстук-бабочка на шее намок от дождя, сбился на бок. За ним вышагивали его пять дочерей с их бабушкой Агатой и дедушкой Августом. Завершала вереницу супруга главы семейства мышка Любушка. Она несла вторую лампу.

– Густя, когда же мы дойдем?

– Маменька, идем пока не рассветет, – ответил Август.

– Ох, ну скоро ли? Это где же видано в такую погоду…Лидушка, дай мне мой веер, – обратилась старая мышь к внучке.

– Бабушка, зачем тебе веер?

– Папенька, у меня насквозь промокли туфельки, – захныкала одна из дочерей Августа.

– Папенька, я проголодалась, – захныкала и другая дочь.

Август молчал. Он лишь упорно пробивался через стену дождя и ветра. Что он мог сказать дочерям, супруге, родителям? Чем их успокоить? Они сбежали ночью из своего пылающего дома. Когда почувствовали дым и увидели огонь, в страшной панике и суматохе собрали вещи и поспешили в неизвестном направлении. Им нужно было в лес. Август надеялся разыскать своего троюродного брата Акима, который жил в Красном лесу. Где этот лес находился, никто из Семечкиных не знал. Шли они уже второй день. Шли ночами, так как ночевать под открытым небом в темноте было страшнее, чем передвигаться.

Налетел порыв ветра, приклонив Семечкиных к земле.

– Густя, давайте тут и приляжем. Возможно это мои последние шаги по этой земле, – сказала Агата.

– Маменька, чуточку терпения, давайте хоть под деревом каким-нибудь устроимся, – отвечал сын.

– Лидушка, где мой веер? Мне плохо! – продолжала стонать старая мышь.

Август, совершенно не зная леса, выбрал неподходящее дерево для приюта. Молодая осина совершенно не укрывала путников от дождя и ветра, а только шумела жалобно, вторила ветру.

– Густя! Как же мы будем жить в этой глуши? – слышалось из темноты под осиной.

Август с супругой поставили лампы, посередине уложили старого Августа, он совсем ослаб за дорогу. Агата уселась на землю и прижалась к внучкам. Любушка развязала узелок и достала скудные продуктовые припасы.

– Придется остановиться до утра. Девочки, все здесь? Лидушка?

– Тут, папенька.

– Ленушка?

– Тут, папенька.

– Лизушка?

– Тут, папенька.

– Лиюшка?

– Тут, папенька.

– Лялюшка?

Молчание. Все Семечкины закричали в голос:

– Лялюшка!!!

– Тут я, тут, папенька, в сторонке такое уютное дерево, а под ним сухо, как ковер у нас в гостиной.

Семечкины, подняв обессиленного деда Августа, переместились под елочку.

– Доченька, какое ты хорошее дерево выбрала, как и разглядела ты?

– Рассмотрела, папенька.

Семья Семечкиных, впервые за последние дни с облегчением вздохнула, и вытянулась на сухом мшистом ковре под елочкой. Одна Агата долго ворчала. То просила ее домашние туфли, то веер, то спрашивала почему ее перина стала столь жестка. Тревожный сон мешался с явью.

2

Под утро в лес осторожно проник серый рассвет, но погода не менялась. Все также лил проливной дождь, не стихал ветер. Август с двумя старшими дочерями вышел из-под елочки и направился к осине, где они ночью оставили вещи. Вдруг, молниеносно сверху спикировала какая-то большая птица и схватила одну из мышей.

– Ленушка! – истошно закричал Август.

На его страшный крик выскочили из-под елки Агата и Любушка. Август метался с Лидушкой возле осины. Но страшной птицы, похитившей Ленушку и след простыл. Агата обрушилась на Августа, как это он не уберег дочь. Любушка, обняв Лидушку, плакала навзрыд. Но тут случилась еще одна беда. Яростный порыв ветра стал валить деревья, выворачивая их с корнями. Ураган проходил выборочно стороной, всего в нескольких шагах от осины. Семечкины под осиной видели, как падала их ель, выворачивая огромный корень кверху. Вокруг стоял неимоверный скрежет и шум. Лил дождь с примесями земли, которые летели из-под корней. Деревья падали, как легкие соломинки.

Август с дочерью, матерью и супругой обнявшись рыдали под уцелевшей осиной. Семья сократилась вдвое за считанные минуты. Под елью навсегда остались старый Август, Лизушка, Лиюшка и Лялюшка.

Ураган уносился прочь, шум дождя затихал. Август метался. Пытался пробраться к елке, но все было напрасно, вокруг лежали в беспорядочности огромные деревья. Ель виднелась лишь краешком кроны. Он пробежался вдоль вывороченной сосны вглубь леса. За ним ковыляла Агата с зонтом.

– Папенька, – еле слышно послышалось где-то.

Август забегал вдоль дерева, узнав голос дочери.

– Папенька, – послышалось снова.

– Ленушка!

Август увидел страшную птицу, которую придавило деревом. Она была без сознания, но крепко удерживала Ленушку за подол платья. Август подбежал к дочери, оборвал платье, освободил ее и понес к осине. А Агата подбежала к страшной птице и стала ее лупить своим зонтиком.

– Маменька, – звал ее сын.

Но обезумевшая старая мышь не слышала его, продолжала бить птицу. Та неожиданно пришла в себя. Закрывалась уцелевшими крыльями и жалобно просила:

– Не бей, не бей…

Обессилившая Агата села рядом с птицей, утерла лоб подолом юбки.

– Ах ты, перьевая подушка, захотела полакомиться моей внучкой…Я тебя…

И снова занесла зонт над птицей. Птица была совой. Она взмолилась.

– Не имела злого умысла…– плакала сова, ни на что уже не надеясь. – Одна живу, совсем одна…Думаю пусть мышка поживет в моем дупле, развлечет, развеселит меня на старости лет…

– Веселья захотелось? – снова разгневалась старая мышь, но лишь бессильно опустила зонт.

– Теперь уж и так наказана… Сама цела…Посмотри…А лапы-то? – сова всхлипывала.

Лапы были крепко прижаты деревом к земле.

– Ничем тебе уж мне не помочь, – проговорила Агата.

– Да как же теперь?

– Не до тебя…У нас пол семьи под этими завалами сгинуло.

И Агата пошла прочь от совы, волоча за собой зонт. Сова вслед ей что-то кричала.

Под осиной остались Любушка, Лидушка и Ленушка. Август пытался пробраться к елке. Агата уселась под осину.

– Нужно помочь этой перьевой подушке, – проговорила она.

– Маменька, да вы в своем ли уме? – заволновалась Любушка.

– Цыц! Как мы тут должны сейчас жить, когда рядом кто-то умирает?

– Маменька, так ведь она…

– Она – не мы. И так уже получила свое. Только как ее вызволить? Дерево то не поднять!

– Маменька, лучше бы думали, как папеньке и девочкам помочь! – плакала Любушка.

– Им уже ничем не помочь…

Любушка еще горше зарыдала, припав к плечу дочери.

– Пойдем, девочки, поможем этой…– позвала Агата.

– Маменька! – но договорить Любушке не дала старая мышь жестом лапы.

Поплелась в лес, а за ней внучки.

– А ты Августа жди! – приказала она Любушке.

Сова лежала, сверкая огромными глазами.

– Спасительница ты моя! Благодетельница! – оживилась она, когда увидела мышей.

– Молчи! Не знаю еще, высвобождать ли тебя?

– Конечно, родная!

– А как, бабушка? – спросили внучки.

– Как? Как? Мыши мы или кто? Рыть нужно землю под лапами злодейки!

Ленушка и Лидушка стояли в нерешительности. Семья Семечкиных была из благородных домашних мышей. Жили они раньше при людях, в подпольях. Дома себе не строили, пищу не добывали. Лапки их не привыкли к какой-либо работе.

– Сейчас я покажу, – и Агата стала рыть землю под одной из лап совы.

Внучки присоединились к ней. Трудились долго. Сова спрашивала откуда же они пришли в леса.

Агата рассказывала про их трагедию с пожаром.

– А Густя мой известный дирижер! – говорила она с восхищением.

– Кто?

– Дирижер нашего оркестра.

– Кто? Директор?

– Сама ты директор…Дирижер – это кто руководит оркестром, и не только, может и хором руководить.

– А оркестр это что?

– Да ну тебя, темнота. Говорила я, девочки, в глушь, к дикарям мы попадем…

– А куда же вы направляетесь?

– В Красный лес, знаешь такой?

– Нет, впервые слышу.

Ямки под лапами совы были готовы. Сова опустила в них онемевшие лапы, взмахнула крыльями и освободилась. Она кружилась возле мышей, благодарила.

– Мышки, я ваша должница!

– Лети давай, дома отлежишься и лапы отойдут!

– Нет, дорогая! Чем помочь тебе? Лапы еще не двигаются, но унесу тебя, куда захочешь.

– Полетели! В бурелом! Нужно старого моего, да девочек…найти.

Лидушка и Ленушка не успели моргнуть, а бабушка их сидела уже на сове и они исчезли среди бурелома.

– Ну и бабушка! Какая сильная и смелая она, я раньше и не подозревала обо этом, – проговорила Ленушка.

– Горе по-разному действует на всех. Подумай только, мы тебя уж не думали увидеть в живых…а тут. Может и сейчас они папеньке помогут в поисках, – ответила Лидушка. Они побрели к маме под осину.

3

Август очень долго пробирался к елке. Завал из деревьев никак не мог он преодолеть. Неожиданно сверху прилетела сова, а на ней, кто бы мог подумать! Маменька!

– Густя, хватайся, – кричала Агата.

Август ухватился за лапы совы. Но сова жалобно заухала.

– На спину, на спину…ко мне лезь, – снова крикнула Агата.

Сова мгновенно домчала их до елки. У самого корня, на лежавшем стволе дерева сидели рядком старший Август и все девочки мышки.

– Папенька! Да что ты так долго? – закричали дочери в голос.

– Девочки! Папенька!

Под осиной собралась в полном составе семья Семечкиных и сова. Старший Август рассказал. При падении дерева они уцепились за ствол возле корня и повисли. Когда более или менее все успокоилось залезли наверх ствола и стали поджидать Августа.

Восстановившаяся семья и сова под осиной прожили два дня. Сова объясняла благородным мышам что они могут собирать в лесу, чем питаться, где укрываться.

– А мы привыкли к свежему молочку или компоту, – рассказывала Агата. – А про еду я и не говорю. Всё люди запасали для нас, нам только знай: живи, да радуйся. Сын сделал карьеру дирижера. С двадцать первой трубы в оркестре начинал, потом помощником дирижера. И вот дирижер! Два спектакля и одна постановка! И вдруг беда! Пожар!

– Агатушка, а кто же у Августа в оркестре выступал?

– В большинстве мыши же наши. А еще серые жабы и сони с сада нашего! А также сверчки и тараканы. Большой оркестр у нас был.