скачать книгу бесплатно
– Нет, ты можешь пойти. Мне нужен покой и сон. Долгий сон.
– Но я планировал день для тебя. Не представляю, что теперь делать одному, – он присел на кровать и на мгновение задумался.
– К вечеру мне станет лучше, вот увидишь. А ты сходи, извинись за меня и наслаждайся. Мне очень жаль, что я пропущу такое событие, но мне нужно поспать, а тебе просто необходимо сходить, – я изворачивалась как могла, и мое слезливое прошение не прошло даром.
– Я бы предпочел статься и поухаживать за тобой.
– Я буду спать, – начала злиться я. – Не надо за мной ухаживать, я не больная.
Венсан откинул голову и с прищуром посмотрел на меня. Он сложил руки перед собой и долго молчал. Рубашка золотистого цвета выгодно подчеркивала его загар и проседь в волнистых волосах. Профиль у Венсана был хищный, и он подозрительно разглядывал меня, пытаясь найти хоть одну лживую нотку в моей слаженной песне. Он меня пугал и восхищал одновременно.
– Будет действительно лучше, если ты немного поспишь. Ты мало спишь, много думаешь. Иногда я ловлю на себе совершенно чужой взгляд, но все же ты – прежняя настырная дурочка.
Я пристально посмотрела на Венсана и ответила, умышленно игнорируя сомнительный комплимент.
– Обещаю, что буду спать до посинения. И пусть мне приснится что-то хорошее. Замечательное. Волшебное.
– Не могу тебе пожелать того же, – Венсан поднялся и проверил свой телефон.
– Почему?
– Ты же помнишь, ко снам у меня весьма придирчивое отношение.
– Не помню, – честно созналась я.
– Но как же? Мы обсуждали. Согласно Фрейду, наши сновидения – искаженный заменитель чего-то другого. Скрытого. Наш разум вытесняет это, а оно вполне легко проявляется в состоянии, когда мы не можем себя контролировать и управлять.
– Ты меня удивляешь! – я даже села. – Ты боишься проявления своих желаний? Ты боишься узнать каковы они? Их суть и причины?
– Я о себе и так все знаю. Опыт помогает мне определиться в этом мире и понять, что мне нужно в нем. А мысль, рандомно проскользнувшая и давно стертая из памяти, может косвенным образом повлиять на все это, когда восставшая из руин похороненных таких же мыслей, она возглавит этот парад, направленный на внесение сумятицы и разлада.
Он ушел в коридор, показывая тем самым, что не желает продолжения этого разговора.
– Но страх познать себя говорит о сдерживании чего-то такого, от чего ты так яростно пытаешься абстрагироваться, – я поспешила за ним, меня очень заинтересовало его мнение.
– Ну знаешь, сейчас ты занимаешься диверсией.
– Что это значит?
– Ты резко меняешь разговор. Начали мы со снов, а оказались около моих комплексов, – при последнем слове, он пальцами изобразил галочки.
– Но сны бывают прекрасными.
– А еще они могут быть ужасными.
– Но это всего лишь сны.
– Ты готова столкнуться с тем, что не входит в рамки твоих познаний? Например, узнать, что ты сама себе незнакома? Когда одно мгновение во сне способно разрушить всю построенную долгими годами концепцию твоей жизни?
– Зачем такие сложности? Мы видим во снах только то, с чем сталкиваемся в своей жизни. Ничего нового ты не увидишь в них.
– Вот именно. То, что мне не было угодно, может во сне плодотворно расцвести и занять слишком большое место в моем сознании.
– Но сны же забываются, стоит только проснуться, – я абсолютно не понимала Венсана.
Он подошел ко мне, мягко дотронулся до моей щеки и пальцем провел до подбородка.
– Но что-то мы все равно помним, – он взял мою руку и прижал к своим губам. – Не принимай близко к сердцу. Я просто старый маразматик, любящий поворчать и совершенно не терпящий романтики.
Он прижал мою руку к своей груди и на минуту закрыл глаза. Я отчетливо слышала удары его сердца и нисколько… Нисколько не разделяла его чувства.
– Мне сны заменяют сказку. В них я живу той жизнью, которой не смогу жить в реальности. На мгновение можно забыть, что ты это ты и можно оказаться совершенно другим. Пусть незнакомым себе, но никак не врагом, понимаешь?
– Какой же ты наивный ребенок. Твоя ментальность, первое, за что я тебя полюбил. Неужели ты так явственно нуждаешься в аппроксимации, что даже не подозреваешь этого?
Я умышленно промолчала, понимая бессмысленность нашего спора, где каждый остается при своем мнении.
Он проводил меня в спальню и заботливо накрыл одеялом. Принес стакан воды и пачку жаропонижающих. Пододвинул ближе пульт от телевизора, чмокнул меня в волосы, потому что я зарылась в одеяло и не дала ему возможность поцеловать себя в лицо.
Я уснула сразу, потому что не слышала, как он ушел. Сонно открыв глаза, я испуганно отбросила одеяло и прислушалась к звенящей тишине. Ничего. Никаких звуков. Я встала, накинула халат из ванной, прошла в кухню, взяла банан с корзинки и пресно пожевала, словно это была безвкусная трава. Потом прошла в гостиную. Там было убрано наспех. Видны были кипы газет. Наполненные пепельницы. Под креслом стояла забытая бутылка вина. Я прошлась, посмотрела на полки, среди многочисленных книг увидела и свои любимые. Что же удивляться. Все же, в этом мире, жила я.
Открыла шкаф. Потом открыла тумбы. Ничего интересного о себе я не нашла, но легко догадалась, что Венсан был искусствоведом. Много писем, много журналов, некоторые с цветными стикерами. Около стены стояли несколько полотен неизвестных мне авторов. Над ними, на стене висел единственный портрет не сильно крупной рыжей собаки. Породу определить я не смогла, пес чем-то напоминал пуделя, но не являлся им, однозначно. Интересно, этот жестокий человек любит собак?
В интернете Венсан нашелся быстро, чей-то слаженный слог быстро уверил меня, что Венсан холост и ему 46 лет. Довольно значимый и авторитетный искусствовед, но об этом я уже и так догадалась. Был женат. Лет 10 как разведен. Детей нет. Обо мне ни слова. В основном много информации о профессиональной деятельности Венсана. На большинствах фото, рядом с Венсаном, мелькала старуха с седыми волосами и цепким взглядом, выглядевшая как колдунья из сказки.
Я поискала в своем телефоне соц. сети. Но не нашла ни одного зарегистрированного аккаунта. Общественная жизнь меня вообще не интересовала.
Вернувшись в спальню, я открыла платяной шкаф. Большое количество всевозможных женских костюмов и белых блузок. Во втором отделении висела мужская одежда. Понятно, чья.
Венсан озадачил меня. Он так упорно отрицал возможность интерпретировать сновидения, что еще чуть-чуть и сорвался бы на крик. Это наводило только на одну мысль, его, самая заветная мечта обожгла ему душу и, видимо, очень долго тлела. Такой вот странный человек – тиран в сексе, сухой в жизни, с неожиданной любовью к собакам.
Я вдохнула и открыла свой туалетный столик. Чистые открытки городов мира, швейный набор. Бижутерия. Косметики, много. Боже! Как же скучно я живу. Я уронила лицо на руки и заплакала. Мгновенно вспомнился образ Лиама, и мне стало еще горше.
Венсан вернулся после четырех. От него пахло сигарами, смешанным парфюмом и коньяком. Он сразу же начал готовить ужин, хотя я отказалась есть. Хмельное состояние скинуло мантию чопорности, сухости, передо мной предстал веселый человек с легким, заразительным смехом. Не отрываясь от плиты, он рассказывал про людей, которые наивно планировали делегировать его мир искусства в качестве их протеже, также он пересказывал мне байки, что травили в их профессиональной среде. Хотя я многого не понимала, учитывая эту узкопрофильную среду, я хохотала от души только потому, что Венсан умел подать шутки довольно доходчиво, стараясь разбирать их по голосам. Пару раз мне слышалось женское имя Марго, но потом в разговоре мне стало понятно, что эта дама и есть та старуха с интернета, ей около семидесяти лет и она курит сигареты с мундштуком, и всего лишь является куратором и компаньоном Венсана в одном лице.
– Вина? – спросил он, прерываясь и осматривая бутылку белого.
– Не люблю его, – я поморщилась.
– С каких пор?
Венсан, все еще не веря мне, плеснул коньяка и смотрел, как я его пью. Потом улыбнулся и покачал в удивлении головой. Неожиданно, этот человек приятно удивил меня, словно напоминая мне, за что я могла полюбить его. Я смотрела, как у него легко получается восхитительный Болоньезе и помнила, что такой интересный, интеллектуальный и задорный человек может очень быстро превратиться в похотливого и агрессивного самца.
Коньяк вызвал во мне зверский аппетит. Я съела все, что было подано. Венсан ни разу не обмолвился о том, что готовить пришлось ему. В кухне, меня не покидало ощущение, что это его территория. Всевозможные незнакомые мне сковороды и кастрюли никак не говорили о моей любви к приготовлению пищи. Тут нужно творить. А для меня приготовление еды никогда не представляло интереса.
После ужина я совсем размякла.
– Ты оправилась? – Венсан пощупал мой холодный лоб.
– Перестань делать из меня больную, – скривилась я. – Я поела и мне стало намного лучше, – деликатно умолчав о выпитом коньяке.
Хотелось закурить и мне пришлось серьезно задуматься, курю я или нет.
– Ты знаешь, сегодня утром я вспомнил об Аристотеле, – как из задворок всплыл голос Венсана. Я внимательно посмотрела на него, теряясь в догадках.
– Что тебе напомнило о нем? – спросила я наугад.
Аристотель? Это шутка? Ученый и искусствовед?
– Твое утреннее состояние. Я сразу вспомнил, как он болел. Как он угасал. День за днем. Я знаю, ты просишь не вспоминать о нем в таком ключе. А только хорошее и жизнерадостное. Но, тревога за тебя, неожиданно всколыхнула давно похороненные чувства.
Я молчала, резонно полагая, что сейчас лучше промолчать, чем необдуманно сболтнуть колкость, которая так и крутилась у меня на языке. Я уже догадалась, что имя Аристотель вполне может служить кличкой для собаки. Например, той, чей портрет висит на стене в гостиной.
– Странно, что ты вспомнил о нем только тогда, когда появился повод.
Венсан обернулся ко мне, он только открыл холодильник, и его замершая поза в свете лампочки холодного шкафа напомнила мне неживую греческую статую.
– Я вспоминаю о нем каждый день. Нежелание упоминать его в разговоре, разве дает повод для его забвения?
– Конечно, нет.
– Он был очень дорог мне.
Венсан подошел ко мне и обнял. Утрата питомца всегда оставляет отпечаток невосполнимой потери. Об этом нужно помнить, даже никогда не имея у себя животного.
Я ответила на объятие Венсана, прислушиваясь к его дыханию и мельчайшему изменению его поведения. От него пахло терпко и опьяняюще. Стальные мышцы обвили меня, чувствовалось мощь и несокрушимость. Если бы он сейчас проявил нежность и ласку, я бы точно ответила на это, не моргнув глазом.
– А помнишь, я рассказывал, как он сжевал мой ботинок перед самым выходом на презентацию?
– Помню, – ответила я шаблонными фразами. – Это была катастрофа.
Он рассмеялся и на мгновение, в нем снова исчез тот утренний мерзавец. Разжимая объятие, Венсан предстал удивительно обаятельным и улыбчивым человеком, с умным взглядом и гордой осанкой.
Этот день, начавшись с огромного разочарования – закончился прекрасно, Венсан все же устроил романтический вечер. Он принес блюдо с виноградом в постель и включил старый музыкальный фильм «Поющие под дождем».
Я зачарованно наблюдала, как он наизусть декламирует реплики и фразы из фильма. Как он поразительно смешно их повторяет и неплохим голосом подпевает вместе с героями душевные своей певучестью, прекрасные песни. Многогранность и непосредственность этого человека сбивала с толку. Но может поэтому, такой потрясающе артистичный человек спокойно является двойственной и непредсказуемой натурой?
– Вот, смотри-смотри, – Венсан изменил свой голос и произнес диалог в унисон с героями фильма:
«Вы сегодня вечером заняты, мисс Ламонт?
– Нет.
– Хм, забавно. А я занят!»
Я залилась смехом, настолько точно и карикатурно произнес реплику Венсан.
Что это? Я снова сплю? Венсан очаровал меня за один вечер. Куда делся тот человек с похотливым, стеклянным взглядом? Я видела органичную пластику, богатую мимику, радостные, глубокие глаза и счастливую, широкую улыбку. И он еще смеет утверждать, что совсем лишен романтики?
На какую-то долю секунды, мне показалось, что я готова влюбиться в него. Безрассудно, импульсивно. И лишь, крохотный маячок где-то внутри пульсировал во мне, напоминая о боли, не давая этим полностью забыться.
Резко начинаю тонуть. Мне не хватает воздуха. Трудно дышать. Тяжесть. Плен. Оковы. Я проснулась от затрудненного дыхания. Грудная клетка с усилием и резко приподнималась от посторонней тяжести, чтобы шумно вобрать себя воздух. С трудом разлепляя глаза и пытаясь разглядеть в темноте, что сдавливает грудь, я приподнялась и тяжесть на мне зашевелилась. Это была рука. Почти чёрная на моей белой коже. Да это же загорелый Венсан!
Я застонала и с недовольством откинула от себя его руку. Венсан безмятежно спал, уткнувшись в подушку. На лице еле проступала щетина с проседью, острый и кривой нос отчетливо выделялся на белой наволочке. Загорелая спина – ровная, мускулистая. Он явно не гостем был в спортзале, а постоянным посетителем. Не то что я. Вытянув свою ногу, я придирчиво осмотрела ее. Худоба удачно скрывала отсутствие упругих мышц. Ничего, худые ноги – стройные ноги.
Венсан стал ворочаться и я, в мгновение ока, притворилась спящей. С закрытыми глазами лежать намного удобнее, никто не упрекнёт в лишней задумчивости. Но Венсан не собирался предоставлять мне такую возможность, он уже проснулся, коротко потянулся и стащил с меня одеяло.
– Вставай, дорогая. На работу опоздаешь.
«Да и сдалась же мне эта работа», – с досадой подумала я.
Он ушел в ванную, а я, пренебрегая утренним душем, стала собираться. Скривившись от жирности головы – сделала высокий хвост, наспех застегивала блузку. Венсан так и застал меня в прихожей, возившейся с мелкими пуговицами и с косметическим карандашом в зубах.
– Эй, дорогая. Зачем так суетиться. Я тебя отвезу.
– Не надо. Мне надо срочно на работу, я забыла кое-что сделать.
– А завтрак?
– Я выпила стакан сока. Больше ничего не хочу.
Я повернулась к нему спиной и сразу же почувствовала на своей груди его руки. Он учащенно дышал мне в шею и сильно сжал соски.
– Куда торопишься, детка? Я же сказал, что отвезу.
Попытка обернуться и испепелить его злобным взглядом не получалась. Я предчувствовала, что он захочет близости, поэтому хотела успеть смыться, пока он был в ванной. Еще вчера, прельщавший меня Венсан – сегодня вызывал омерзение. Секса совсем не хотелось: утро, новый день, опять страх неизвестности этого мира, поэтому никакого влечения и возбуждения во мне не чувствовалось. Но только не Венсану. Он крепко меня держал, и с каждой новой секундой в нем нарастало сексуальное желание. Руку он просунул через пояс юбки и залез под мои трусики.
– Не сейчас! – резко воскликнула я.
– О да. Сопротивляйся, да, – в ухо, вместе с дыханием врезался его стон.
Я обернулась и зажала его руку бедрами. Пальцы, елозившие по моей промежности, остановились, а светло-серые глаза посуровели.
– Подними ногу.
– Почему сейчас? – я уперлась в его грудь руками. – Вчера был замечательный вечер. Почему сейчас?
Венсан сильно сжал меня кольцом рук, и я охнула от боли.
– Подними ногу, я сказал, – охрипший голос указал на сильную возбудимость.
– Обойдёшься, – резко сказала я.
Наши взгляды противостояли друг другу, но он был явный доминант. Резко развернув меня, он закинул мою правую ногу высоко в сторону. Мне пришлось поставить ее на ручку дверцы гардероба. Он рывком задрал мне юбку, оттянул трусики в сторону и буквально насадил меня на свой твердый член. Опять в сухую. Этот человек может хотя бы поцеловать партнера для начала?
Равновесие при такой позе удержать у меня не получилось. Нога слетела с ручки и Венсан резко вышел из меня. Тяжело выдыхая спешно рвавшийся воздух из груди, он меня снова развернул, приподнял, удерживая за подмышки и усадил на злополучный комод. Он впился зубами в мою кожу на груди, не знаю, то ли целуя ее так, то ли пытаясь меня укусить. Щетина больно царапала кожу, оставляя после себя жгучий след. Я ударила ладонью по его уху.
– Какого черта ты делаешь…
