Рассказы о моем друге Стотском, который исчез сразу после их написания

скачать книгу бесплатно

Рассказы о моем друге Стотском, который исчез сразу после их написания
Эва Нил

Реалистичнейшая небылица! Автор как будто соревнуется с бароном Мюнхаузеном. Опережает его, оставаясь далеко позади. Отстает от него, вырвавшись на несколько километров вперед. Точнее – на несколько историй вперед. Эта книга создана избавлять от скуки. Для всех любителей невероятных приключений. Дети тоже не останутся равнодушными.

Рассказы о моем друге Стотском, который исчез сразу после их написания

Эва Нил

© Эва Нил, 2017

ISBN 978-5-4485-4897-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Как мне начать рассказывать о моем друге Стотском?

Наверное, с чего-то важного и насущного. Поэтому я начну с первого, что придет в голову.

Несколько лет назад он начал преподавать на кафедре анатомии, и, когда нас представили друг другу, я попросил его сказать пару слов о себе, на что он ответил:

– Мое знакомство с медициной началось с того, что меня сбила машина скорой помощи. Я шёл по пешеходному переходу – они ехали на срочный вызов. Но вызов пришлось отложить – им стал я. Меня занесли в машину, повезли в больницу. Несколько раз по дороге у меня останавливалось сердце. Но я этого не помню, мне это рассказывали потом.

А знаешь, что я помню? Как машина быстро-быстро несётся по встречной под вопиющие звуки мигалок. Много шума, и все расступаются.

Восхитительное, пронзающее чувство. Ехать так, жить так было слишком прекрасно, чтобы это упустить, так что если сердце и останавливалось, то исключительно от счастья.

Впрочем, через неделю в больнице мне все же стало немного обидно. Я валялся в палате и уже вовсю обдумывал план побега. Одной медсестре стало меня жаль, и она приготовила чудеснейшие блинчики, которые были вкуснее, чем даже у моей бабули. В итоге я задержался в больнице и – в медицине, став хирургом, а теперь вот – учителем анатомии.

Уверен, во всем виноваты блинчики, – так Стотский закончил свой рассказ и заодно предложил перекусить в университетской столовой. Мы вышли на 10 лет.

Иными словами, работали мы бок о бок 10 десять и каждый день там обедали. Так у нас завязалась дружба.

Признаюсь, я, в общем-то, любил поесть. Стотский не был таким охотником до еды, однако никогда не отказывался от моих приглашений.

А когда мой друг сталкивался с говяжьими вырезками, отбивными и другими останками высокоразвитых животных, то подмигивал мне и говорил с видом гурмана:

– Съесть это все голодовкой! – к слову, Стотский никогда не был вегетарианцем и, глядя на него, я понимал: да, этот точно съест весь мир голодовкой! До самого скелета, до самой магмы!

Стотский был голодающим обжорой. Он непременно заказывал себе всё меню, и после обеда в его животе мог спокойно уместиться весь земной шар и еще пара мелких планет.

Он с трудом застегивал на себе пиджак и кое-как выкатывался из столовой.

А все блюда на столе так и оставались нетронутыми.

* * *

Впрочем, однажды Стотский приболел и не последовал нашему привычному ритуалу, а остался пить чай у себя в кабинете. Я зашел к нему и имел неосторожность принести конфеты.

– Нет-нет, дражайший, – Стотский неодобрительно покачал головой, – конфеты – это истеричный сахар, а я люблю умную еду – правильную и воспитанную, пусть даже она и сладкая.

От этих слов конфеты спрятались за диваном и вели себя подозрительно тихо. Смущались, наверное.

– Ты положил сахар в чай? – снова спросил он меня.

– Да, – неуверенно сказал я, – одну ложку.

– Что ты, что ты! – Замахал руками Стотский, – Это совершенно недопустимо! Этот чай может стать слаще, чем наша жизнь! Нужно срочно добавить в него растворитель, – с этими словами он и направился в угол, где у него стояли банки с краской. Думаю, Стотский специально приберег их для таких случаев. Надо заметить, чай получился на удивление вкусный.