скачать книгу бесплатно
Помолчали. Что ж, у каждого свои секреты. Игиги не любили талантливых землян. Они либо подчиняли их своей воле, либо избавлялись. Вот, как от Майкла. К убийству прибегали только в крайнем случае, видимо кармы боялись, а может их боги запрещали. Но сослать подальше, это в их духе. Так они хотели избавиться от его отца, Виктора, да только он вернулся. Он смог, потому что был великим воином. А потом он предал землян и бросил их, бросил свою дочь, бросил его и Галу. И целая раса осталась без дома, без планеты. О чем бы он спросил отца, если бы мог подняться в четвертую плотность? Он не знал. Была его личная обида, а вопросов не было.
– Майкл, вы еще здесь?
– Да куда же я денусь?
– Я вам расскажу, что было дальше, только не перебивайте, это слишком тяжело!
…Прыгнули. Леванский как ни готовился, – не помогло, скрутило его косточки в восьмерку, да через пространство выплюнуло. Скачок был затяжной, даже Корней едва дышал. Только Лила как стояла возле иллюминатора, так и осталась. Подошла, поднесла каждому воды, Корнея по холодному лбу погладила. Планетка была пустая и скудная, красная вся, как флаги революционеров на Баале. Вода там была, но в кратерах, куда могли добраться только киберы. К тому же воняла она тухлятиной и была слишком соленой. Они вышли, побродили по неприветливому миру без растительности и жизни. И тут Корней заметил, что Леванский увивается вокруг Лилы.
Сначала он предложил развести костер и пожарить на нем молекулярную свинину. Все ж лучше, чем ничего. Потом повел куда-то за кратер, якобы показать потрясающий пейзаж, пока Корней собирал топливо для костра. Он бросил неблагодарное дело и поплелся за ними, смотреть пейзаж. Ему показалось, что Лила не очень-то хочет идти, она все время оборачивалась, словно искала у него молчаливой поддержки. Корней достал флягу и выпил крепкого ремского пойла. Не той паршивой зеленки, что Серый заказывал в кабаке, а настоящего, выдержанного рома. Мозги от него хорошо прочищались. Хлебнул еще и вдруг увидел, как Грек держит Лилу за локоть и что-то жарко шепчет в мраморные белые уши. Тут в нем вскипела кеттская кровь. Леванский всегда его обходил, хитрый, изворотливый, валил на друга свои проблемы, а Корней их разгребал и никогда не получал вознаграждения.
Сейчас происходило тоже самое, Леванский подкатил к женщине, которая ему нравилась и не спросил, лисий сын, а можно или нет? Никогда Ворон не лез к его подружкам, это же святое было, а его, значит, можно растоптать, размазать и за борт выбросить?
В общем, он к Леванскому подошел и по уху всыпал, как следует, от души. Давно хотел, да не мог себе позволить. Лила отскочила в сторону и убежала. Правильно сделала. Тут Леванский поднялся, глаза его кровью налились, волосы дыбом встали и пошел буром, кинулся, головой ударил и пошла драка. Потом Корнею было ужасно стыдно, но это потом, а тогда он себе всё разрешил. Выпустил обиду наружу. Был он раза в два сильнее высокого и худого Леванского. Знал, но не остановился. В общем, подрались они на славу, разукрасили друг друга синяками. Корней один хук пропустил и теперь валялся, не скорчившись от боли. Оказывается, Леванский не был таким жалким хлюпиком, как представлялся. Удар он держал стойко и кулаками махал, как сумасшедшая мельница, хотя в нормальном бою, с реальным противником, долго не выстоял бы.
Отпустила боль, голова гудела и он лег, расправив руки. В небе собиралась гроза и сверкала молния. Рядом сопел и вытирал кровь из носа его дружок, Грек. Развлеклись, мальчики, ничего не скажешь. Как теперь в глаза друг другу смотреть?
– Ты чего? – прошипел Леванский и выплюнул зуб. – Совсем с катушек слетел?
– Это ты чего? Лила твоя подружка, что ли?
– Да я ничего не делал, морда ты свиная… Я ей про нашу академию рассказывал, и про тебя, балда, между прочим.
– Видел я, как ты рассказывал, даже меня сексуальным смрадом накрыло!
– Корней, я всегда такой был, если красотку вижу, мне ее обаять надо. А ты чего вдруг в моралисты записался, или… (он нехорошо расхохотался и упал на красный песок, хлюпая и квакая) …я понял, ты на нее запал, дружище!
– Не дружище я тебе, Грек. Теперь каждый сам за себя. Мне Лила понравилась, впервые за много лет, сердце тронула. А тебе только бы до ее прелестей добраться!
Громыхнуло, молнии исчертили черное небо и полился на них странный теплый дождь. Леванский умылся, кровищу по физиономии размазал. Походил он на вампира, которому клыки обломали. Никогда еще они не были соперниками, и от этого чувства щекотало где-то в затылке. С одной стороны было неприятно, неудобно что ли, а с другой стороны, интерес возрос. Война, значит. Пусть будет война.
– Победит сильнейший!
– Как скажешь, Серый. Только я ее, может, полюбил по-настоящему.
– Да не для тебя, Корнеюшка, эта дамочка. Посмотри на себя, мужлан ты неотесанный, деревенщина невоспитанная. Звездолётчик-дальнобойщик. Смешной, нелепый, от моды отстал, неуклюжий совсем. Ты же ей даже стихи прочитать не сможешь! Да-да, сердце у тебя большое и добрый ты, как медвежонок. Я тебя знаю, как облупленного: не романтик ты ни хрена и никто никогда из женщин тебя всерьез не воспринимал, не обижайся!
Это было правдой. Только с небольшим нюансом. Никто ему из студенток не нравился. Пустышки Корнея не волновали. Они искали красавцев и остроумных пустословов вроде Леванского, что ж, пусть ищут. Корней ждал настоящего и единственного чувства. Сейчас ему показалось, что он на пороге такого чувства. И он не будет, подобно своему отцуубегать от любви. Не получится, что ж, пусть, он готов к такому исходу, но попробовать стоило. Она ведь не отвернулась, она прикасалась к нему нежно и заботливо. Она смотрела как богиня, она знала его мысли и не осуждала.
Шанс ведь есть! Так что насчет романтичности, может Леванский и прав, не умел он быть блистательным влюбленным, но его чувства были искренни, что куда важней, чем хитрые приёмчики Леванского. Пусть он не умеет любить, но ведь он может научиться. Корней верил в себя. Когда первый раз сел в кресло пилота, дрожал весь, потом обливался и глаза закрывал, но ведь взлетел и стал первым.
– Значит так, – он Леванского к себе повернул, чтобы видеть, как отражаются в его глазах безумные молнии, – тебе она нравится и мне тоже. Подраться мы уже подрались, больше не вижу, что можно сделать. Предлагаю договор. Мы честно ухаживаем за ней вдвоем, но никто не переходит к активным действиям. Да, я имею в виду то, что ты делал: хватал за локоть и …
– Да ничего я не…
– Молчи! Ты понял. Пусть Лила сама выберет. Возможно, ей никто не нравится, ни ты, ни я. Давай предоставим ей самой выбирать. Это будет справедливо.
– Ладно, по рукам, ты прав. Холодная рассудительность победила.
Назад они шли молча, приглаживая волосы и вытирая кровь. Пришли, нашли Лилу на звездолете, извинились и вроде все наладилось. Съели мясо, покурили травы Корнея, даже спели вместе гимн студентов академии. Голос у Лилы был потрясающий, тягучий и грудной, лился, словно мед. Корней совсем разомлел и слушал бы ее до конца света. Потом проводили ее в каюту, вдвоем, ни на шаг не отставая, и разошлись. Еще час Корней не спал, прислушивался, не вышел ли Леванский в коридор. Потом решил, что это не правильно, другу надо доверять, и уснул. Приснилась ему Лила, совсем без одежды, свежая, как лилия, сияющая, как ангел…
Леванский на звездолёте полетел за настоящей пищей. Вроде как его нежный желудок не принимал молекулярку. Да только было это враньем чистой воды. Прекрасно он поглощал любую пищу, гвозди даже переварил бы. И Корней понял, что улетел он специально, с целью оставить его и Лилу наедине. Так надо было, так было справедливо. Он был молча благодарен Леванскому, хотя доверять до конца все равно не мог. Думал, мог бы дружище Грек проявить благородство, или у него был свой план? Может, Сергей рассчитывал на то, что после разговора с Лилой все само прояснится, она даст ему от ворот поворот и тогда Леванский займется ею всерьез.
Отвратительные и тяжелые мысли лезли в голову. Словно в его сердце завелся червяк, который с каждым днем грыз его все сильней и сильней. Сначала он настроился, что примет отказ Лилы легко и с насмешкой. Вроде бы это ничего не значит, и он ни на что и не рассчитывал. Но с каждой минутой сердце билось быстрей и Корней стал смотреть на себя в зеркало, чтобы найти то, что может понравиться девушке, да еще такой не простой. Он был мужественным, выглядел сильным, это плюс, но слишком квадратные челюсти делали его лицо тяжелым и напряженным. Опять же этот выпуклый лоб, словно у него вот-вот прорежутся рога. Это минус.
Она была такой утонченной рядом с ним. У него был мощный торс, он имел большие кулаки и выглядел нерушимой скалой. Чувство надежности, ведь это важно в отношениях. И он был медлителен, слишком замкнут на себе и неинтересен. Хотя, он правильно рассказал о М 5 и Даргазе, кажется Лила взглянула на него по другому…
Корней не заметил, как она вошла и остановилась возле него. Повернулся, хотел сказать, как она красива, но Лила приложила палец к губам и он замолчал. Проследил ее взгляд: там, над красной сопкой садились за горизонт две звезды, одна оранжевая, другая зеленая. Зрелище было потрясающим, а он так погрузился в свою дилемму, что не видел ничего вокруг.
– Я знаю, что ты хочешь сказать мне, Корней, сын Виктора. Я знаю, как сжимается в страхе твое сердце и как тебе плохо сейчас, пока царит неопределённость.
Он взял ее мраморную руку в свою, такая холодная, хотелось всю ее согреть, заполнить своим жаром, но он не мог, стоял, не шевелясь, застыл в чертовом ступоре и она осторожно выскользнула, вытащила руку. Потом обняла за плечи и вдруг развернула к сопкам, где разгорелся лиловый закат.
– Дарю тебе, Корней-Зенекис Кха-Совура, всю красоту мира, ты ее достоин. Не жди моей благосклонности и твой друг не дождется. Я холодна, мое сердце пусто. Вы оба мне нравитесь, но меня никто не научил любить.
– Все ведь меняется… Спасибо за подарок. Тогда я подарю тебе все тепло мира, чтобы твое сердце растаяло.
Получилось красиво, они сидели на теплом песке, держали друг друга за руки и любовались безумством красок. Мир показал им свою тайну, но не дал ее разгадать. А потом Корней уснул, положив голову ей на колени. Это был самый мирный и прекрасный сон за всю его жизнь.
Он во сне был со своим отцом. Они нашли планету, пригодную для жизни и там создали мир для всех землян. И где-то недалеко была Лила, направляла его своими мудрыми советами. «Ангел, – понял он, – а ангелам не лезут под юбку».
Все это был лишь сон. Когда он проснулся, замерзнув от ночной росы, ее уже не было. Леванский посадил звездолёт очень тихо, и она ушла к нему на Ангус. И там оставалась до утра. Он не стал плакать, просто смахнул с лица влагу чужой планеты и пошел бродить среди теплых сопок, одинокий, как и все в этом мире.
8
– И что же ты, тряпка, так просто отпустил ее к другу?
– Она его не любила, так же, как и меня. Просто Леванский не требовал от Лилы настоящих чувств, ему хватало хорошего секса.
– Что за нравы, молодой человек! Это низко.
– Знаю, Майкл. Я должен был сражаться или я должен был обмануть ее своим равнодушием, притвориться, я не знаю… Вот рассказал тебе, а теперь сам в смущении. Тогда мне казалось, что все предельно ясно и понятно, что она поступила правильно, ну, со своей точки зрения. А теперь я понимаю, что игиги всегда остаются игигами, даже в прекрасном облике.
– Я бы украл ее и увез.
– Без любви…
– Ты прав, сынок. Осадил старика! Без любви не стоило ничего делать. И что же произошло дальше?
– Дальше самая неприятная часть истории. Давай сделаем передышку и поговорим о чем-то другом. Например, был ли ты женат, кого любил?
– Мертва. – Тихо сказал Майкл и ничего больше не добавил.
– А дети есть? Внуки?
– Даже правнуки. Они ищут меня по всему космосу, а я тут почти сгнил в этом море дерьма. Не дай поступить так с тобой! Если вдруг появится хоть малейший шанс, используй его, звездолетчик, ты ведь крепкий парень.
Да, мой старичок; конечно, Майкл. Ты мог бы быть моим дедом, и я бы тебя любил. Потому что в отличие от игигов у меня большое горячее сердце. Купил бы тебе домик и садик и оставил там радоваться жизни. Если конечно, ты еще можешь, Майкл. Приезжал бы иногда к тебе, после тяжелого рейса, выпивали бы мы вместе по стопке вишневой наливки, курили бы местную травку, и я слушал бы твое бурчание. А потом вместе ехали бы в город, чтобы навестить твоих внуков. Увы, Майкл, дедушка Миша, мой неизвестный голос в передатчике, я очень далек от тебя. Я заперт, как лев в клетке, я пленник, как и ты! Я ничтожнейший и глупейший из людей и кеттов.
– А ты можешь настроить передатчик на дальние волны? Может, мы поймаем сигналы со звездолётов?
– В этом секторе никого нет, сынок, я уже пробовал. Нашел вот только тебя, да еще одного пленного с такого же астероида. Только он с ума сошел, а потом его передатчик замолчал. Утопился, наверное, уборщик вместе с пилотом.
– Жаль. Но ты все равно пытайся. Рано или поздно кто-нибудь появится. Мы же не одни во Вселенной, Майкл!
Старичок вздохнул. Было слышно, как он возится с чем-то бумажным, шуршит и вздыхает. «Наверное, он совсем старый, – подумал Корней – а я к нему со своей надеждой!».
– Игиги охраняют сектор. Здесь пять астероидов, бывших когда-то одной планетой. Мне кажется, они хотят очистить их и соединить обратно в единое космическое тело. – Майкл собрался и не такой уж он был и трухлявый. Не смотря на годы, жажда жизни в нем ни черта не пропала. Он бы удрал, будь шанс, сегодня же, и жил бы еще лет двадцать с удовольствием. Энтузиазм старика вдохнул радость в измученную воспоминаниями душу Корнея. Радость разлилась по телу и согрела его, стало легко и хорошо. Как замечательно, что на свете есть такие чудесные люди.
– Интересно, а зачем им соединять астероиды?
– Откуда ж я знаю… Это всего лишь догадки старого физика. Черт разберет их извращенную логику.
– Это точно…
… Леванчкий нашел Корнея утром, тот сидел на краю кратера и смотрел вдаль. Похлопал по плечу, так участливо, по-отечески, и сказал, делая вид, что все под контролем: – Давай расскажем Лиле о нашей планете. Она поможет ее найти.
Вот еще новости! Он почувствовал, что ему плюнули в душу. Это ведь была их мечта, только их и никого больше. Конечно, Лила могла читать мысли, она могла догадаться, что они искали в далеком космосе, но это не значило, что ее надо брать третьей.
– С ума сошел! – Зашипел он на Грека. – Она – игиг, забыл? Мы ведь планету хотели найти только для людей! Никак не для бледнолицых!
– Она не такая, как все игиги. Ты ведь в нее влюбился, как мальчишка!
– И все же…
– Без Лилы мы никогда не найдем эту планету, раскинь умишком, звездолетчик! Мы уже прыгнули наугад и куда попали?
– Это потому что ты напутал с координатами, бычья башка…
Корней прибавил шагу. Не хотелось ему слушать подобные речи, хотелось бежать подальше, потеряться, улететь далеко, совсем далеко, от всех скрыться. Но Леванский, как хитрый лис, вился вокруг, не отставал ни на шаг, плел вокруг свои коварные сети, дышал в ухо жарким шепотом. Был он как дьявол-искуситель, настойчив, как будто хотел соблазнить Корнея и, в конце концов, Корней пал. Он остановился и согласился выслушать доводы Грека. Говорили они до тех пор, пока обе звезды не поднялись в зенит. Стало жарко и Корней сдался, он устал, проголодался, так и не смог спросить сам себя, правильно это или нет…
– Ладно, иди, расскажи.
Решение далось нелегко. Они останутся втроем. Лила не решила, кто ей сильнее нравится, секс для нее не являлся обязательством. Выяснилось интересное обстоятельство: оказывается, Леванский не считал себя ее любовником. После всего самого приятного Лила забрала одежду и ушла в свою каюту. Ее холодное сердце не стало биться сильнее.
– Нет, пойдем вместе.
Он зачем-то нуждался в поддержке Корнея. Наверно, потому что верил ему до конца. Корней всегда был прямолинейным и честным, он никогда не предал бы своего единственного друга. А вот Лила была темной лошадкой, и не смотря на свою любовную победу, Леванский это отлично понимал. К тому же, рассказать все самому, без участия того, кто вложил в эту идею всю душу, было не красиво. Совесть замучила Леванского и он потащил Корнея за руку, чтобы разделить с ним тайну и ответственность. Корней думал, как это будет. Он начнет с начала, со своего революционного детства и потери Земли… Но получилось все по-другому, Леванский сразу развернул перед ней голограмму третьего сектора и ткнул длинным пальцем туда, где должна была быть планета. И тут произошла странная перемена: всегда холодная и спокойная, Лила вдруг встрепенулась, глаза у нее загорелись, а к щекам прилила кровь. Впрочем, в следующий миг она успокоилась и стала как прежде.
Да, она давно подозревала в этом секторе наличие райской планеты. Отец даже собирался послать туда экспедицию, но дела на Земле заставили отложить исследовательскую одиссею. В обсерватории Лила делала спектральный анализ космоса и там по всем признакам должна была находиться планета, подходящая для людей. Почему она интересовалась этим вопросом? Да потому что она в ужасе от того, как поступил орден Византикус, когда создал из прекрасной планеты гнастоящий ад для людей. Она долго объясняла разницу между высшими игигами и теми, кто уничтожили живую Землю. Причем не в первый раз. Она не просто осуждала их, она была полна отвращения. И смотрела на Корнея глазами, полными слез. Нет, не плакала, но негодовала. Корней ей верил. Но все же один вопрос крутился у него на языке, он даже выпал из общей беседы и уставился в одну точку, размышляя на эту тему. Леванский заметил, спросил, куда он «улетел», когда они обсуждают такие важные вещи.
Тогда Корней не выдержал, и, глядя прямо в глаза Лиле спросил:
– А для тебя и твоего отца условия на этой планете подходящие?
– Я не знаю. По большому счету мы с вами похожи, потому что обладаем одинаковым составом крови, но есть различия и я не могу заранее сказать… Но если ты думаешь, что я стараюсь только для себя, ты ошибаешься.
Она обиделась, отошла в сторону, Корней понял, что был не прав: они только что сообщили ей о планете и тут же обвинили в далеких и коварных замыслах. Он извинился, сказал, что стал слишком нервным и подозрительным, и тогда мир был восстановлен. Леванский, песий сын, достал откуда-то бутылку старого вина, по его словам содержащую больше пятидесяти процентов немолекулярки и они выпили из горлышка странную, терпкую, обжигающую жидкость. Все стало на свои места. Его мечта становится реальностью, планета не так далека, как казалась еще вчера.
Лила стала надеждой и путеводной звездой, он вновь вознес ее на небо и сделал ангелом, охраняющим его тонкий и хрупкий мир. Она все могла, она проведет их сквозь врата, она, как истинная богиня, подарит целой расе новый дом. И скорее всего, сама она не сможет там дышать, пойдет дальше творить добро и помогать страждущим. Во всяком случае, ему хотелось в это верить…
9
Они беседовали и никак не могли разойтись. Хотя, в основном говорила Лила, а он внимательно слушал, растянувшись у нее в ногах. Пол был холодным и Ангус мог бы добавить немного тепла, но ему не нравилась Лила и корабль демонстрировал это, как мог. Впрочем, Корней не замечал мелких неудобств, он весь превратился в одно гигантское ухо: перед ним открывались тайны чужой расы.
– Расскажи, как ты родилась. Я никогда не видел детей игигов, о них говорят много странного…
– Не называй мою расу «игиги», это унизительное слово придумал твой отец. На самом деле мы раса богов, мы не нуждаемся в названиях.
– Хорошо, я больше не буду. Как ты родилась, помнишь?
– Да, конечно, мы сохраняем важные события в памяти. И самое важное среди них это начало новой жизни. До рождения я спала. Во сне я плыла в темноте и темнота была моим миром. Там было уютно и хорошо, но не было воли к действию. Там было все, но тело не двигалось, оно могло только созерцать. А потом я увидела свет, – небольшую щель, там был другой мир. Я захотела посмотреть и приблизилась к щели, и на меня хлынул поток яркого света, он ослепил закрытые глаза. Тогда у меня появилась воля, жажда действий и свершений.
Я знала, что заплачу огромную цену, утрачу свое спокойствие и всезнание, если соглашусь выйти в другой мир. Но все же мне стало очень любопытно, я, как и ты, Корней, не могу оставаться в стороне, я должна быть в самом центре событий. И так мое тело приняло решение, оно встрепенулось и загорелось жаждой действий, а мой ум был околдован любопытством. И я прошла сквозь щель, чтобы увидеть яркий свет и мир, полный предметов, заполненный светящимися нитями и паутиной полей. Только мое тело стало неумелым, а ум потерял все знания. Так я родилась.
– Потрясающе! Никто из людей не помнит себя до рождения.
– Третья плотность пространства не имеет тонких вибраций, которые позволяют помнить все. Я родилась в четвертой плотности, поэтому помню, и мне пришлось учиться, чтобы пребывать в твоем мире, в третьей плотности.
– А у нас есть шанс когда-нибудь перейти в четвертую плотность?
– У «вас», это у кого именно?
– У человечества.
– Ты хочешь получить ответ на вопрос о миллиардах жизней?
– Нет… Ну хорошо. У меня, например, или у Леванского.
– Шанс есть у всех, ну у кого-то совсем маленький, а у кого-то большой.
– Почему так, от чего этот шанс зависит?
– От воли. Твой отец желал попасть в четвертую плотность и он там.
– Значит, он не умер?
– Конечно, нет, дурачок! – Она рассмеялась и потрепала жесткие волосы Корнея. Было очень приятно и он чуть не замурлыкал вслух. – Душа не умирает, если только она не попадает в нулевую плотность.
– Подожди, а как душа может попасть в нулевую плотность? Ведь там, где мир свернут в ноль, нас выталкивает, это как отсутствие пространства и материи.
– Есть много способов, но тебе о них нельзя знать.
– Не представляю, зачем бы мне понадобилось в нулевое пространство…
– Говорят, где конец одного, там начало другого. Ноль связан с Абсолютом. Кто-то ищет короткие пути и готов рискнуть своим бессмертием.
На некоторое время он задумался. Слишком все не конкретно, в голове не укладывалось, тем не менее, она говорила правду, может быть свою, чисто игигскую, но правду.
