скачать книгу бесплатно
– Понятно, – протянула я, – как его зовут?
– Чернышов Александр.
– Вы знаете его адрес?
– Да. Поинтересовался на всякий случай. Революционная, шесть, квартира четыре.
Я посмотрела на Алискера, впрочем, могла бы этого не делать, он аккуратно все стенографировал.
– Это был ее последний любовник? – спросила было я, но сразу же поняла, что ошиблась, последним был тот, в гостиничном номере, – я хотела сказать, предпоследний?
– Да, после него у нас с Юлей все вроде бы снова наладилось. А потом появился этот…
– Вы его знаете?
– Нет, просто я почувствовал, что у Юли новое увлечение. Я всегда это чувствовал. Не знаю, как это объяснить, просто она становилась немного другой, не такой, как обычно. Может быть, более резкой, что ли…
– Дмитрий Степанович, – я посмотрела на него с прохладцей, – если вы, как говорите, все знали, зачем вы затеяли слежку за вашей женой?
Козлов провел ладонью по голове назад, приглаживая редкие волосы.
– Я, наверное, не смогу вам точно этого объяснить, – пожал он плечами, – захотелось посмотреть на своего соперника, хотя я и знал, что Юля не бросит меня, не знаю, понятно ли я говорю?
– Вполне. Вы кого-нибудь подозреваете в ее убийстве?
– У нее не было врагов, – немного помолчав, ответил он, потом добавил: – во всяком случае, таких, о которых бы я знал.
– А друзья, друзей у нее было много?
– Знакомых было много. Она постоянно ходила на разные концерты, выставки. Иногда мне удавалось выкроить время, чтобы присоединиться к ней. Но если вы имеете в виду друзей настоящих… – Козлов выпятил губы, – пожалуй, таких не было.
– Значит, ваша жена нигде не работала в последнее время?
– Да, ей надоела ее работа, она посоветовалась со мной, и мы решили, что ей совершенно необязательно работать. Я вполне могу обеспечивать семью.
– А где работала Юля?
– В налоговой инспекции.
– Как вы думаете, не могли ее убить за какие-то дела, связанные с ее работой?
Козлов отрицательно покачал головой.
– За четыре года столько воды утекло. Даже когда она работала, у нее никаких неприятностей не было.
Я не стала отвлекать Алискера, занятого записями нашей беседы, и сама встала, чтобы включить чайник.
– У вас родственники есть? – спросила я, присев в кресло рядом со столиком, на котором стоял чайник.
– Мои родители уже умерли, а Юлины живут в деревне под Вязьмой, – он глубоко вздохнул. – Для них это будет ударом.
Рычажок чайника щелкнул, лампочка на ручке погасла. Я положила по ложке кофе в каждую из трех чашек, залила кипятком и предложила Козлову, который поблагодарил меня и подсел к столику. Алискер забрал свою чашку на свой стол.
– Может быть, вы все-таки назовете имена подруг или друзей, с которыми Юля виделась чаще чем с другими? – я сделала глоток кофе.
– Ольга Минькова и Александра Бондаренко – в последнее время она сблизилась с ними. Их адресов у меня с собой нет, но я вам перезвоню, как только вернусь домой, – он сделал маленький глоток и поставил чашку на стол.
Я встала и подошла к Мамедову.
– У тебя нет вопросов к Дмитрию Семеновичу?
Он поднял голову от своих записей.
– Дмитрий Семенович, скажите, где вы работаете?
– Я консультант в коммерческом банке, – ответил он.
– Убийство вашей жены никак не может быть связано с вашей работой?
– Вы имеете в виду, что ее могли убить, чтобы я стал, как говорится, сговорчивее? Извините за невольный каламбур.
– Вот именно. От вас может зависеть стратегическая политика банка, какие-нибудь перспективные проекты?
– В какой-то мере, да, – согласился Козлов, – но, как я понимаю, если бы кто-то пытался изменить мое мнение, сначала бы меня поставили об этом в известность.
– Ничего такого не было? – продолжил Алискер.
– Абсолютно ничего.
– Тогда у меня все, – произнес Мамедов и посмотрел на меня.
Оставив недопитую чашку, я внимательно следила за ходом беседы. Потом обратилась к Козлову:
– Вы говорили, что чувствовали изменения в поведении вашей жены.
Он согласно кивнул.
– В последнее время вы не замечали ничего необычного, кроме того, что у нее появился любовник?
Он не успел ответить, так как раздалось пиликанье сотового телефона. Явно не мой, и на Алискеровский не похож. Ага, это у нашего гостя. Он достал из бокового кармана пиджака трубку, вытянул антенну и, извинившись, ответил:
– Я слушаю.
По лаконичным ответам Козлова я догадалась, что его беспокоит милиция. Наверное, нашли номер его телефона в записной книжке жены. Или еще как-нибудь. Что ни говори, а милицейская махина, хоть и со скрипом, да двигается. Инерция у нее большая.
Закончив разговор, Козлов закрыл крышку микрофона и поднял глаза.
– Милиция, мне нужно ехать.
– Конечно, Дмитрий Степанович, не смею вас задерживать. Не забудьте позвонить нам и сообщить адреса подруг вашей жены и оставьте, пожалуйста, ваши координаты, – я поднялась вслед за ним.
– Мой адрес и номера телефонов у Михаила, звоните в любое время. Я, как вы понимаете, очень заинтересован в этом деле и всегда к вашим услугам. До свидания.
– Всего хорошего, Дмитрий Степанович, – я улыбнулась ему на прощанье.
* * *
В дежурке царила столь дорогая Болдыревскому сердцу жара, которую находчивые и острые на язык вершининцы иронично окрестили «Болдыревской осенью».
Центральное отопление уже не работало, зато вовсю наяривал электрообогреватель. Если к этому добавить еще пыхтение самовара, то становится понятным, почему притулившиеся у журнального столика Толкушкин и Антонов-младший то и дело утирали пот со лба.
– Да выключи ты, наконец, своего монстра! – взмолился Николай, обращаясь к сидящему как ни в чем не бывало Болдыреву.
– Ой, ты, жаркий какой! – усмехнулся Сергей, неспешно попивая чаек.
– Слушай, Сережа, ты тут все-таки не один, – попытался усовестить довольного «климатическими режимом» в дежурке Болдырева Толкушкин.
– Ребята, вы сейчас здесь, а через минуту вас – фьюить – и нету, а мне тут целый день у пульта сидеть.
– Спешу огорчить тебя, ревматик проклятый, – с усмешкой обратился к нему Валера, – мы, похоже, надолго составим тебе компанию, хочешь ты этого или нет. Так что давай, туши свою печку, апрель на дворе, а ты все мерзнешь!
– А ты что это, сынок, развыступался?! – с шутливым гонором произнес Сергей. – Не мешай работать, вы меня то и дело отвлекаете, не ровен час – пропущу сигнал. Лучше расскажите, чем занимались сегодня?
– Все тем же, – пробурчал Антонов, – слежкой.
– Так вы же день и ночь пропадали, а теперь баклуши бьете…
– Тебе что, Алискер ничего не говорил? – Толкушкин расстегнул на рубашке две пуговицы.
– Визирь у нас нынче важный стал, с нами особо не разговаривает.
– Он сейчас в кабинете у Валандры. Приятель Мещерякова тоже там. Мне Визирь шепнул на ухо, что этот рогоносец хочет поручить нам расследование убийства, – Антонов со смаком потянулся.
– Какого убийства? – Часто заморгал ресницами Болдырев.
– Юлю, жену его, пока мы за ней следили, кто-то застрелил, – невозмутимо сказал Толкушкин.
– Ну и ну, – покачал головой Сергей, – а я смотрю, что-то Визирь такой озабоченный!
– Так что ждите супер задания! – иронически подытожил Толкушкин.
Он встал и, пританцовывая, приблизился к радиатору.
– Эй, ты че, ты че?! – забормотал Болдырев.
Но было уже поздно: Валера легким движением руки вырубил заветный электроприбор.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
* * *
Оставшись с Алискером, Вершинина вопросительно посмотрела на него.
– Что скажешь, Визирь?
– Странная история. Взять хотя бы самого Дмитрия Степановича. Жена ему изменяет направо-налево, а он со всем этим мирится, пытается всячески наладить отношения. Он сказал, что всегда чувствовал, когда у его Юли кто-то появлялся, тогда спрашивается: зачем он обращался к нам?
– Ты еще молод, Алискер. Я тоже когда-то не могла многого понять, мне казалось, что человеческие отношения должны ничем не отличаться от арифметических таблиц и логических выкладок, – Вершинина вздохнула.
– Вы считаете поведение Козлова адекватным?
– Мы не психологи и не философы, чтобы давать кому-либо моральные оценки, – сухо произнесла Валандра.
– Но вы ведь сами мне говорили, что любое расследование всегда сопряжено с расшифровкой человеческих намерений, а знание психологии играет в этом не последнюю роль, – с некоторой обидой в голосе произнес Мамедов.
– Да, Алискер, характер, эмоциональный склад, темперамент, обстоятельства личной жизни, детские комплексы и впечатления а ля Зигмунд Фрейд – все это важно, но самое главное – определить мотив преступления. А для этого…
– … необходим хотя бы предварительный анализ ситуации, – закончил Алискер вершининскую фразу.
– Правильно. Так что давай пораскинем мозгами и определим план действий на текущий и будущий моменты, – Валандра достала из пачки сигарету, Алискер предупредительно поднес ей «дракошу».
– Нам еще должен позвонить Козлов – адресов-то Юлиных подруг мы не знаем, – напомнил Мамедов.
– Перво-наперво нужно найти место, откуда стрелял убийца. Если работал непрофессионал, мог оставить следы. Во-вторых, Юлина работа. Четыре года, как она сидит дома, причем, заметь, не муж настоял на том, чтобы она бросила работу, а она сама пожаловалась ему на то, что, мол, работа надоела.
– Не знаю, действительно ли он такой благородный, какое производит впечатление, или просто тряпка!
– Опять ты за свое, Визирь? – Вершинина с досадой взглянула на своего помощника. – Итак, судя по тому, что работа Юле надоела, она ей не горела и трудовых рекордов не ставила. Я не отрицаю, что, возможно, она честно и добросовестно выполняла свои обязанности.
– А нам-то это для чего знать? – Алискер недоумевающе посмотрел на начальницу.
– Затем, – усмехнулась Валандра. – Чем занимаются налоговые инспектора?
– Контроль за уплатой налогов и самые разнообразные проверки на местах. Документация.
– Скорее всего, – продолжала Вершинина, – Козлова тихо и мирно трудилась на этой благодатной ниве.
– Что вы хотите этим сказать?
– Только то, что никаких громких разоблачений она, скорее всего, не произвела.
– А как же ее огненный темперамент? – лукаво улыбнулся Мамедов.
– Видишь ли, Алискер, мы знаем только то, что веселой и жизнерадостной Козлова, по словам ее мужа, была в, так сказать, домашней обстановке – этакая «душа компании», этакая стрекоза! Это совсем не означает, что и на работе она отличалась особой живостью. Работа ей надоела! Некоторые люди по-разному ведут себя дома и на работе. Может быть, именно потому, что Юля так полно реализовывала себя в домашней среде, работу она воспринимала как досадное и скучное бремя.
– Но вполне возможно, что работа ей «надоела» из-за того, что она столкнулась с какой-то конфликтной ситуацией. Вот она и решила все бросить и сидеть дома, – резонно заметил Мамедов.
– Это только лишний раз доказывает, что она не способна выдерживать напряжение, связанное с доведением до конца какого-либо дела или отстаиванием своей правоты. Вспомни, как описывал ее реакцию Козлов, когда застал ее за телефонным разговором с очередным любовником: жалкая, мямлящая, потерянная.
