скачать книгу бесплатно
Карма-карма
Марина Станиславовна Николаева
Верите ли вы в карму? Молодой парень Витя Громов знал о законе кармы только из книг, но ему придется узнать о нем из первых рук и помочь нескольким людям выйти из кармических тупиков! Высшие силы ему в помощь!
Марина Николаева
Карма-карма
Витя спал, лежа на животе, свесив длинную худую руку с дивана. Его волнистые, почти до плеч волосы цвета льна закрывали детское еще лицо с мягкой полупрозрачной порослью на бороде и над верхней губой.
Из приоткрытого рта периодически раздавался неожиданный всхрап, который тут же пресекался какими-то подсознательными процессами, превращаясь в мерное посапывание.
Настенные часы аккуратно тикали. Минутная стрелка почти заползла на цифру двенадцать, часовая ? на восемь.
? Виктор Громов, проснись! ? мужской голос протяжно и торжественно, как звон колокола, расплылся по комнате.
? Ба, я посплю еще немного, ? не открывая глаз и даже не шевельнувшись, прошептал в ответ Витя и вновь провалился в блаженную бездну сна.
? Витя, просыпайся, ? раздраженно потребовал голос.
Витя попытался пошевелиться, но тяжелое ото сна тело не слушалось.
? Ба, меня же уволили, так что сегодня я никуда… ? Витя замолчал, и через секунду уже раздался его раскатистый храп.
Комната залилась ярким светом, и сквозь сон парню почудилось, что на него направлены сотни огромных прожекторов. Свет был настолько ярким, что Вите пришлось зажмурить и без того закрытые глаза. Растерянный разум нехотя всплывал из глубин бессознательного.
Парень с трудом открыл правый глаз, но, ослепленный странным сиянием, быстро закрыл его. Подняв свисающую с дивана правую руку, он приставил ее козырьком на уровне бровей и открыл оба глаза.
Морщась и часто моргая, Витя приподнял с подушки голову и сквозь длинную челку попытался найти источник свечения.
Шея его затекла от долгого сна в неудобной позе и почти не ворочалась. Витя недовольно откинул одеяло, сел и, вновь приставив руку ко лбу, стал оглядывать наполненную светом комнату.
Понять, откуда идет невыносимое свечение, ему вновь не удалось, и он, громко зевнув, закрыл глаза.
«Ну все ясно же, ? заговорил с Витей внутренний голос, ? это просто сон. Ты все еще спишь».
В тот самый миг, когда сознание парня приняло для себя эту очевидную мысль, а тело готово было рухнуть на теплое ложе, свечение, заливавшее все вокруг, стало гаснуть. Как на негативе пленки, постепенно проявлялись очертания Витиной комнаты: синие однотонные обои, светлый пол. В углу слева от входа в комнату ? напольный боксерский мешок с нарисованной ручкой злой рожей, за ним ? настенный турник и пальма в большой кадке.
Письменный стол, на нем открытый ноутбук и стакан с кучей ручек и цветных карандашей. У стола ? стул на колесиках, завешанный всевозможными футболками, джинсами и толстовками. Над столом – книжная полка с книгами и коллекцией журнала «Вокруг света», над полкой ? две репродукции картин Кандинского.
Витя открыл глаза, растерянно моргая и вглядываясь в расплывающиеся предметы. Сердце его вдруг стукнуло изнутри так, что он качнулся вперед-назад как неваляшка. В ушах запульсировала кровь, в глазах потемнело.
Предчувствие, ? неизбежно-страшное, мучительное и парализующее, ? стремительно разлилось по всему телу.
«Не хватает только музыки из фильма «Челюсти», ? пронеслось у него в голове.
Витя закрыл глаза, несколько раз глубоко вдохнул и шумно выдохнул, приводя в порядок мысли и мандражирующее непонятно почему тело.
? Вирусняк, что ли, цепанул? ? произнес он вслух, желая хоть как-то приободриться.
Стало полегче: сердце вновь застучало ровно, страх почти исчез, а тело хоть и потряхивало, но уже не так сильно.
? Ну вот, ? облегченно выдохнул Витя и открыл глаза.
Взгляд его, повинуясь физиологическим реакциям на световой раздражитель, устремился вперед ? в сторону окна, за которым рождался яркий летний день.
? Нет! ? беззвучно, одними губами произнес Витя, чувствуя, как тело его в секунду одеревенело.
Он неуклюже повернулся и пополз по дивану куда-то в сторону. Уткнувшись в спинку, он сел, прислонившись к ней спиной, натянул одеяло себе на голову и замер, задержав дыхание.
Ничего не происходило. По комнате разлилась вязкая тишина, нарушаемая лишь безразлично тикающими часами. После нескольких секунд, почувствовав нехватку кислорода, Витя шумно выдохнул и задышал часто-часто. Мысли табуном понеслись в голове, и невыносимо захотелось плакать.
? Пожалуйста, не надо! ? заскулил он. ? Опять ты!
___
На небольшой кухне за столом в ожидании скворчащей еще на плите яичницы, сидел Петр Иванович Громов ? семидесятипятилетний отставной полковник.
Двадцать лет назад, после гибели единственной дочери, они с женой Анной Ивановной ушли на заслуженный отдых и посвятили себя воспитанию единственного внука Вити ? сына их Любаши, оставшегося круглой сиротой к своим пяти годам.
Петр Иванович беззаветно любил внука, но, как человек военный, привыкший к дисциплине и не приветствующий сюсюканий, воспитывал Витька в строгости, открыто не проявляя своих глубоких и искренних чувств к нему.
Как и большинству воспитанных советской системой людей, ему были чужды новомодные странности с поисками индивидуального подхода к детям. Ему, воспитавшему не один десяток молодых бойцов, было дико слышать, как молодые мамочки, забиравшие своих чад из детского сада, обзывали будущих воинов котятами и зайками. Он презрительно морщился и тихо сплевывал, видя, как несознательные бабушки топят подрастающих мужиков в безбрежных волнах постоянных поцелуев и объятий.
Разве может вырасти что-то путное из пятилетнего пацана, на которого мать до сих пор сама натягивает брюки, в то время как ее отпрыск безразлично стоит, выполняя елейные просьбы поднять и опустить ножку, твою ж дивизию?!
Нет, у них с Витьком с самого начала все было по-взрослому. Это другие мамаши, папаши, бабуси и дедуси обливались потом в тесном помещении с разноцветными шкафчиками, собирая своих лапусей на выход, а их Витек к пяти вечера, самостоятельно и полностью обмундированный, уже стоял у входной двери в группу.
Ровно в пять дверь эта открывалась, появлялся Петр Иванович и, поздоровавшись со всеми присутствующими и уведомив о своем прибытии воспитателей, уходил. Следом за дедом, идущим четким шагом, семенил, стараясь не отставать, Витя.
? Решением Городской Думы улице 50 лет Октября будет возвращено историческое название – Купеческий дворик. ? Голос диктора зазвучал из включенного Петром Ивановичем телевизора.
Подскочив на табуретке, бывший полковник выпучил глаза и вытянулся в сторону экрана.
? А сейчас о погоде, ? спокойно подытожил новостной выпуск беспристрастный ведущий.
? Да чтоб вас там, в вашей Думе! ? почти закричал, захлебываясь возмущением, Петр Иванович. ? Ты погляди, чего удумали! 50 лет Октября им не нравится, видите ли! Улица имени торгашей теперь у нас будет. Нет, ты видала это, а?
Петр Иванович вытянул в сторону телевизора крепкую мускулистую руку с широкой сухой ладонью и выжидательно посмотрел на отходившую от плиты жену, которая, тихо улыбаясь, несла, прихватив полотенцем за ручку, горячую сковороду с постреливающей маслом яичницей.
Анна Ивановна ? красиво состарившаяся, с миловидным лицом и какой-то абсолютно обезоруживающей тихой улыбкой, женщина ? была настоящей боевой подругой своего вспыльчивого и, скажем честно, суховатого и скупого на чувства супруга.
Всю жизнь она, как и муж, посвятила служению: он ? служил Родине, она ? семье, и оба были счастливы этим. Она любила своего вояку с тех самых пор, как познакомилась с ним на танцах в их деревенском клубе, и он, молодой еще тогда выпускник военного училища, предложил проводить ее до дома.
Это был единственный раз за всю их долгую совместную жизнь, когда Анна Ивановна осознанно шла впереди, а Петр Иванович, отступив на шаг назад, шел, контролируя все подходы к объекту своего интереса и просчитывая планы отражения атак потенциальных подвыпивших конкурентов, бродивших в темноте и оглашающих веселыми рыками округу.
? Давай поешь. Нечего ерунду всякую смотреть, ? Анна Ивановна положила на стол деревянную подставку и поставила на нее горячую сковороду, по-свойски зачесав на полысевший череп мужа свесившийся ему на глаза чуб.
Петр Иванович, возмущенный безразличием жены, распахнул налившиеся кровью глаза, раздраженно переложил непослушный чуб в противоположную от укладки жены сторону, откинулся на спинку стула и в недоумении развел руками.
? Ерунду, говоришь? ? нервно дернув шеей и подавшись всем телом вперед, он с вызовом смотрел на Анну Ивановну, которая, предугадав дальнейшее развитие событий, выключила телевизор и, не обращая на мужа никакого внимания, закружила по кухне, явно что-то разыскивая.
? Этой вот, как ты говоришь, ерундой как раз и развалили страну! Там переименовали, тут памятник снесли и на тебе – память у народа и постирали, реформаторы хреновы.
Петр Иванович не сводил глаз с порхающей из угла в угол жены, явно желая начать и выиграть битву.
Анна Ивановна же, не желая вставать на опостылевшую ей уже тропу словесной войны по теме несовершенного политического устройства страны, наконец нашла то, что искала, и с победной улыбкой положила на стол, возле остывающей сковороды с яичницей, толстый журнал кроссвордов и огрызок простого карандаша.
? На-ка, лучше мозги потренируй, ? ласково глядя мужа, сказала Анна Ивановна, и Петр Иванович раздраженно выдохнул, понимая, что боя не будет.
Он нервно надел на нос очки, что висели у него на шее на шнурках, и выразительно посмотрел поверх них на жену, которая села рядом и принялась как ни в чем не бывало пить чай.
Не зная, куда деть подавленное, но не пережитое еще возмущение, Петр Иванович принялся яростно тыкать вилкой в яичницу, поедая ее с показным остервенением, другой же свободной рукой он так же яростно листал журнал в поисках неразгаданного еще кроссворда.
Это была, пожалуй, самая большая его страсть ? ну, если не считать, конечно, страсть к спорам и дискуссиям на политические темы. Он штурмовал словесные бастионы, расшифровывал закодированные формулировки и чувствовал себя завоевателем, шаг за шагом разрушающим выстроенные перед ним стены. И каждый раз, вписывая в кроссворд последнее разгаданное им слово, он испытывал ни с чем несравнимое удовольствие.
? Правитель, правитель. Шесть букв, первая ? сэ, ? забурчал полушепотом Петр Иванович, все еще недовольно похмыкивая.
Нижняя губа его подалась вперед, взгляд стал сосредоточенным и серьезным, левая рука с вилкой застыла над сковородой, правая нервно вертела карандаш.
? Сталин! ? радостно выпалил Петр Иванович, подпрыгнув на стуле.
Аккуратно выводя каждую букву, он записал имя кумира в нужную строку и расплылся гордой детской улыбкой. Прихватив на вилку кусок колбасы и размокший в желтке хлебный мякиш, он поднес эту вкуснотищу ко рту и невольно посмотрел в сторону жены.
Анна Ивановна смотрела на мужа так же, как когда-то смотрела на четырехлетнего Витька, который рисовал странные закорюки, гордо и уверенно называя их зайцами, лисичками и ежиками ? она смотрела на него как на блаженного ? любя и принимая безусловно.
Это умиление и какое-то даже снисходительное одобрение показалось Петру Ивановичу оскорбительным, и он гордо выпрямился, насупив брови и сощурив глаза.
? Витек не вставал еще? ? Петр Иванович кинул притворно-сердитый взгляд на жену.
? Спит пока, ? примирительно ответила Анна Ивановна.
? Спит? А пора бы уже и вставать. Я в его возрасте в шесть утра уже на плацу новобранцев муштровал. Его бы туда, ко мне, в часть. Я б из него быстро человека сделал.
? Ладно тебе, прекращай. Опять завел свою шарманку. Какая армия с его-то ногой? ? Анна Ивановна горестно вздохнула, махнув рукой в сторону мужу.
? Ногой, ногой. А мог бы уже прапором быть, ? раздосадовано пробормотал Петр Иванович, утыкаясь в журнал.
Вите было тогда шесть лет. В их дворе по программе благоустройства придомовых территорий поставили новую детскую площадку с разнообразными качелями-каруселями, горкой и свежей песочницей. Но, на беду, установкой сих инженерных конструкций занимались люди, ничего в этом деле не сведущие, а потому и результат оказался плачевным.
Витя в веселом предвкушении быстро забрался на яркую желтую горку, но одна из верхних перекладин для рук оказалась непрочно укрепленной, и он упал с приличной высоты и, падая, неудачно ударился о какой-то выступ.
Потом была больница, операция, полгода в его ноге стояли спицы и какие-то пластины. Петр Иванович тогда поднял на уши всех своих знакомых военных врачей. Они с Витьком прошли несколько восстановительных курсов в госпиталях и каждый божий день в течение нескольких лет выполняли комплекс упражнений, который для них разработал его хороший друг ? лучший военврач области.
К сожалению, восстановиться полностью Вите не удалось. На память о злосчастной горке ему осталась пожизненная небольшая хромота, периодические боли, боязнь высоты и медотвод от армии.
? Это ведь кому как судьбой уготовано, Петенька. Не всем же вояками, как ты, быть, ? Анна Ивановна грустно покачала головой, вновь вспомнив те страшные для всех них времена.
? Судьбой им, видите ли, уготовано. Нет никакой судьбы. Каждый кузнец своей жизни. Что выкуешь, то и получишь! ? безапелляционно произнес Петр Иванович, вписывая очередное слово в кроссворд.
? Да ладно-ладно, кузнец ты мой, ? примирительно заговорила Анна Ивановна, ? и ты, знаешь ли, давай-ка помягче с Витюшей. Он не виноват, что у них сокращение на работе было. Вон у Тамарки зятя тоже уволили. Главный инженер, между прочим. Время сейчас такое.
? Что и требовалось доказать! О чём я тебе и толкую! Все порушили паразиты! ? торжественно подытожил Петр Иванович, тыча в сторону телевизора вилкой. ? Сталина на них нет.
Анна Ивановна подсунула мужу кусок хлеба, которым Петр Иванович ожесточенно собрал со сковороды остатки яичницы, грозно сверкая глазами на жену.
Старый кнопочный сотовый телефон, что лежал на столе, разразился звонкой мелодией, и Петр Иванович, спустив очки на кончик носа, взял его в руки, пытаясь разглядеть на горящем экране имя звонящего. Не идентифицировав абонента, Петр Иванович нажал на кнопку и приложил телефон к левому уху.
? У аппарата, ? важно произнес он.
Услышав ответ, Петр Иванович заулыбался, радостно кивая невидимому собеседнику.
? Олежа, здравствуй, дорогой. Как поживаешь?
Услышав, судя по всему, рассказ о полном благополучии собеседника, Петр Иванович, не переставая одобрительно кивать, продолжил:
? Ну и слава богу! Как Жанна, как Светочка?
Жанна и Светочка оказались, видимо, тоже в порядке.
? Ага-ага. Ну и хорошо. Передавай привет, ? улыбался рассказу Петр Иванович. ?
Витек? Да спит еще Витек. Ага, передам-передам, дорогой. Обязательно. Как только встанет, он тебе перезвонит, ? ответил на просьбу Олега Петр Иванович. ? Слушай, Олежа, ? немного замявшись, заговорил старик, понижая голос, ? как там насчет работы для Витька? Нет пока ничего? Не узнавал?
Петр Иванович замолчал, внимательно слушая ответ Олега, все так же кивая и поглядывая на Анна Ивановну, которая с интересом следила за разговором мужа с одноклассником и по совместительству лучшим другом Вити.
? Ага-ага. Ну понятно, ? согласно закивал Петр Иванович, ? спасибо, дорогой, ты уж похлопочи. Мы в долгу не останемся, ты же знаешь. Ну, давай, дорогой! Я передам, передам.
Петр Иванович нажал отбой на телефоне, положил его на стол и, все еще улыбаясь, посмотрел на жену. Сообразив, однако, что улыбаться больше никаких причин нет, он сделал привычно-серьезное лицо и отрапортовал:
? Пока ничего, но обещал, что найдет. У него связи-то везде есть.
? Ну дай бог, дай бог, ? кивая в ответ, произнесла Анна Ивановна.
__
Витя сидел под одеялом и старался собраться с мыслями.
? Спокойно, спокойно! Это всего лишь сон, просто сон, это просто кошмарный сон, обычный кошмар, ? скороговоркой произносил он, пытаясь поверить в смысл произносимых им фраз.
? Сам ты, Витя, кошмар, ? обиженно произнес голос, и Витя подпрыгнул под одеялом, потеряв на несколько секунд возможность говорить из-за спазма в горле. ? Я тут подготовился, нарядился для него, понимаешь ли, а он! ? голос тяжело вздохнул. ? Неблагодарный.
? А ты чего это!.. Ты чего опять пришел-то? ? запинаясь, плохо соображая и отказываясь верить в происходящее, тихо спросил Витя.
? А действительно, чего это я? ? оскорбленно ответил голос. ? Заняться мне, видишь ли, было не чем, дай, думаю, зайду к Витьку, поболтаю.
Голос раздраженно замолчал.
? Работа у меня такая, Витенька, приходить туда, куда надо, к тому, кому нужно, тогда, когда это необходимо, ? по-театральному гордо и торжественно произнес голос после недолгой паузы.
