скачать книгу бесплатно
Тете Лиле Бог послал билет выигрышный лотерейный. Автомобиль! А мы с бабушкой как не сверим такой билет – всё не сходится. В прошлый раз всего на одну циферку на автомобиль нам с бабушкой не хватило!
Тетя Лиля злющая сказала мне вчера:
– Сиротинушка…
Сама она сиротинушка, сиротинище серотинное…
Справедливости!
Вот у дяди Коли, дворника, на лекарство вчера не хватило. Очень плохо дядя Коля выглядел. Помираю, сказал бабушке, Тамара Лесеевна… Нет ли трех рублей на лекарство?
Не дала дяде Коле на лекарство бабушка. Знаю, говорит, Николай, я лекарства твои. А у самой три рубля на трюмо под вязочкой были…
Умрет теперь дворник.
– Ничего, Господь милостив. Обойдется.
Стыдно, видно, стало бабушке, что не дала она на лекарство дворнику, взяла три рубля из-под вязочки, нищему отдала.
Все-таки сделала она правильно. Дворник Коля так помирает, а нищий совсем уж нищий – без рук, без ног. На войне, наверно, погиб.
Только вот не понимаю я! Раз богатый Бог, отчего он нищему вместо нас с бабушкой не подаст? Айболит зайцу лапу пришил, Бог пусть ноги-руки обратно пришьет военному нищему.
– Военный этот нищий, бабушка?
– А Бог его знает, Федя…
Знает, а не подаст!
Почему не раздал всем Бог поровну на земле?
– Посмотри-ка, Федя, синичка!
Синичка, да… Хорошенькая… шустрая такая… среди воробушков седеньких желтым пятнышком с синей ленточкой прыгает. Вон вороны – папы-мамы воробушков…
– Разные, Федя, птички?
– Разные.
– А когда бы все одинаковы, хорошо?
– Хорошо!
Но скучно…
– Всех Господь по-разному одевал. Над каждым, Федь, думал. Синичке – желтый кафтан. Снегирю – алый. Дятлу – на грудь, генеральской птице – ленту атласную… Птички на Господа не обижаются. Один Федя обиделся…
– И у Пуни царь-шуба! Как со шмеля…
Соловей весной запоет… А воробушек только чирлыкает. Чирлык да чирлык. А голубь уличный, самая глупая птица, куриная голова. Противно было бы, если бы из птиц одни только голуби. А зато в голубятне у дворника белые голуби, те хорошие, не как те…
Но самые красивые, огненные птицы закатные, Флеминги…
– Не Флеминги, Федь, а фламинго.
В клетках в зоопарке сидят. Занесенные в Красную книгу.
– Красные потому что Флеминги птицы, бабушка?
– Что «потому что красные», Федя?
– В книгу красную их занесло?
Все равно непонятно мне, почему не раздал Бог всем внизу, как у себя там, по потребностям. Не у всех на земле, как на небе, возможности! Нужно так раздавать, чтобы никому не обидно. А то вот что у него с нашим автомобилем вышло! Только циферки одной не хватило. Мы бы с бабушкой на автомобиле этом на дачу ездили. Банки с вареньем возили в багажнике…
– Кто же, Федя, водил бы машину эту?
– Как кто?! Я!
– Тебе рано, мне поздно. У тети Лили дачи нет. А у нас есть… Всем поровну, Федя, дает Господь, только всем по-разному. Понимаешь?
Всем – поровну, всем – по-разному? Это как? Непонятно! Зачем тете Лиле машина, а? Раз у ней дачи нет, варенья нет, банок нет?
Раз богатый Бог, должен всем раздавать по ровному. И не только у себя там, в Небесном Городе, до него еще доживи…
Вот и настанет тогда при нем, как он сам хотел, коммунизм везде! И на небе, и в воде, и на суше!
– Лотерейные билеты счастливые каждому, бабушка, должны выпадать. А иначе люди из зависти только будут…
– Зависть, Федя, вещь ненасытная. Человек сколько сегодня ни съест, завтра снова кушать захочется.
– Так и снова кушать дай человеку, бабушка! Тебе жалко?!
Если Бог ты, бабушка, если взял ты на себя за всех такую ответственность, то хотя бы накорми людей досыта! Поля засей, реки налей, животных там всяких съедобных сделай побольше! Не один творог на завтрак человеку давай, но хоть раз в неделю порадуй человека мороженым! Почему лето у него раз в году? День рождения раз в году? Новый год раз в году?! Почему арбуз даже, бабушка, раз в году! Ему жалко арбузов человечеству на зиму голодную?!
– Не хватало только Феди в советчики…
– Не хватало!
– Добрый он, бабушка?
– Кто?
– Бог-то твой?
– Добрый, Федя.
– Просто глухой и старенький, слепенький, память девичья?
– А?
– Как ты, бабушка?
– Что?
Ничего не слышит…
Ничего не видит…
До бабушки хоть допроситься можно. Попросишь раз один – промолчит. Попросишь второй – промолчит. Только на третий раз, как за рукав ее дернешь, спохватится:
– Что, Феденька?
…Вот и Бог, наверное, так же…
Может, и виднее Богу, да что-то уж очень несчастливых последнее время много развелось на земле. Как раньше у нас при царизме.
Точно, старенький Бог, как бабушка. А у Бога советчики все – министры подлые. Так и в сказках во всех получается. Докладывают Богу плохие сведения, что все хорошо, а он верит.
Соберет Бог на собрание злых министров своих. Ну, скажет, говорите, как дела на земле? Нет ли войн, бедствий стихийных, болезней каких? Все ли люди довольны? Все ли счастливы?
А министры все жирные, как у нас в телевизоре, удивительно даже мне, как такие толстые в «Юность» влезают?! Вот и начинают Богу докладывать: все хорошо сейчас на земле. Люди все довольные. Благодарят за все. Спасибо передают. А люди на земле в колокола бьют, до Бога через министров этих дозвониться не могут.
А Бог-то глухенький, старенький, как моя бабушка. Ей что ни скажи, она верит. Я вчера чашку разбил, она даже и не услышала.
«А что это, – говорит Бог министрам своим, – в колокола будто на земле бьют? Не пожар ли у них?»
«Да какой пожар, Господи! – крестятся подлые. – Это вас они прославляют!»
Вот и не знает Бог, как плохо людям на земле живется. Что не всем по справедливости достается, а только всем достается, и достается как следует…
– Ладно уж, я подумаю, бабушка…
– Что подумаешь, Федя?
– Может, и пойду после школы в Божьи советчики.
Из тетради Фединой: о мира создании
– А ты была маленькой, бабушка?
– Была, Федя, как же не была. Маленькой была да старенькой выросла.
– И мама была?
– И мама была.
– И папа был?
– И папа был.
Все были и умерли, кроме нас с бабушкой…
– И Бог был?
– А Бог, Федя, всегда есть. И сейчас в окошко на тебя смотрит, может быть: ешь ли кашу?
– Я ем кашу, ем!
– Ну и где ты ешь?
– Я по кругу ем ее, постепенно… Просто ждать приходится, сама видишь, пока каша в новый круг по тарелке распластится…
Бог терпел, нам велел, вот и я терплю, и ты, бабушка, потерпи!
Вот не нравится мне, что Бог все время за мной подсматривает. Выйдет бабушка, а все равно при нем кашу обратно в кастрюльку не переложишь. И задвигаю от него занавеску, чтобы бабушке или папе с мамой он на меня не жаловался.
А в обед и сам ничего Бог не видит. Тоже занавеску задвинул – туч согнал. Спать, наверное, лег. Под дождь всегда лучше спится. А мне – скучно.
– А ты порисуй пока, Федя, а там, бог даст, прояснится, погулять пойдем.
– Ладно уж, порисую.
Только не очень что-то у меня рисовать выходит, хотя и стараюсь я. Посмотрела бабушка рисунок мой и спрашивает: лошадка, что ли?
Ну какая лошадка, какая лошадка?! Разве у лошадок усы такие бывают? И хвост у лошадей всегда веником… Просто бабушка старенькая, ей глаза за стеклами велики. Ей сквозь стекла эти толстенные усов не видно. Каждый рисунок подписывать мне приходится, чтобы понятней.
ПУНЯ!
С подписями только бабушка, кто тут кто, узнает. Ничего, говорит, Феденька, сам Господь, когда маленький был, рисовать не очень умел…
Плохо сперва получалось у него. Вместо коров с лошадками – динозавры всякие хищные, не очень красивые…
Ничего себе «не очень» – страшенные! Видал я их, когда с папой в музей палеонтологический ходили. Драконы сущие! Я такому драконищу на один укус. Даже папе с таким бы не справиться…
Правду говорит бабушка. Совсем Бог вначале рисовать не умел. Каля-маля одни.
Трацетопсы да ихтиандоры…
– Федь, ты где?
– Где, где… под столом сижу, спрятался…
– От кого это, Федя, спрятался?
– От кого, от кого… от Бога.
– Что же ты натворил, что от Бога прятки?
