скачать книгу бесплатно
Объявившийся из «кабинки» бион гордо мотнул головой.
– Твоя работа, Кассий?
– Опосредованное влияние: была задана логическая цепочка «пин – поломка – плохо – починка – хорошо – мастер – бион – реальность». Все упоминавшиеся временные величины целиком принадлежат Нику.
– Вот почему они такие глупые! И кого ты собирался искать, наладчика или знакомого?
Бион растерянно сжался и закатил глаза. Увы, Вероника так и не дождалась от него внятного ответа – вообще никакого. Она уже собиралась отправить своих помощников обратно, в реальность их биоячеек (нынче у нее явно не ладилось с интерактивным творчеством), как вдруг третья Вера заявила:
– Почему бы мне не обратиться в службу ремонта моего коммунального товарищества?
– Да потому, что… – начала девочка и запнулась: готовый ответ не выскочил с привычной скоростью, вместо него на язык запросилось бессмысленное мычание, но ей удалось сдержать его. Она мысленно крикнула Кассию: – Ну, в чем дело? Мозги заржавели?
– Основных вариантов два, – сейчас же отозвался тот, будто только и ждал понукания. – Первый: поломка не дает соединиться с узлом ремонтной службы; второй: у этой семьи пустой счет. Ответвления первого варианта…
– …У них деньги кончились, ясно тебе, тупица? Все, хватит с ними возиться. Давай к «Колесничим».
11
Захваты ослабли, Домовой отправил Тиминым мышцам последний расслабляющий импульс и вытянул полимерные молекулы из черепа хозяина. Они осыпались на пол невидимой микроскопической пылью. Часть, понятно, осела на голове и плечах.
Тима медленно снял с головы безжизненную консоль.
– Ты жив?
– Не вижу причины, по какой мне следует умереть, – откликнулся Домовой.
Изображение внешнего мира, передаваемое на окно комнаты, изменилось – солнце сдвинулось к югу. Сигнал теперь поступал от другой вертикали камер, закрепленных вдоль стены дома от поверхности земли до самого последнего этажа. Когда-то давно Тима передал управление камерам сотого этажа, и с тех пор ни разу не менял настройку. Встроенный в систему обзора автоматический фильтр не позволял увидеть другие дома города.
Мальчик прошел к оконной панели и потрогал пластик пальцем. Слой пыли в несколько микрон толщиной переместился на кожу, тонкая полоска экрана слегка осветлилась.
Ближе к полудню глубокое синее небо стало немного ярче, а где-то далеко под ним лежали прямые улицы мегаполиса, но разглядеть их с такой высоты было невозможно.
– Я точно не могу войти в Сеть?
– Определенно, – подтвердил компьютер. – Канал связи заблокирован на 240 часов.
– И сколько у меня осталось?
– 239 часов 57 минут.
– А в процентах? С точностью до трех знаков.
– Примерно 99 целых и 979 тысячных процента.
Тима застонал и упал лицом на кровать, раздираемый чудовищной тоской и одиночеством. Целых десять суток он отрезан от всего остального мира, отрезан от людей – и друзей, и случайных знакомых, и даже совсем чужих, никогда не встречавшихся ему образов! Сейчас он уже был бы рад даже встрече с каким-нибудь пожилым бионом.
Пустой куб комнаты с серыми стенами, проемом двери в уборную и узкой кроватью с черной коробкой генератора альфа-ритмов давил на него так, словно был не его обиталищем в течение всей его тринадцатилетней жизни, а тесной клеткой виртуальной тюрьмы.
– Девяностый, – сказал он и перевернулся на спину. Но телевизионная панель-окно осталась прежней. На ней по-прежнему красовался блеклый вид на поверхность земли с двухсотметровой высоты. Никакого удовольствия, словом.
– Все каналы связи с муниципальным сервером перекрыты.
О чем он думал целую секунду? Неужели действительно пытался нащупать хоть один выход из непроницаемой клетки реальности? Тимины глаза защипало, и он потрогал участок кожи над левой щекой: там обнаружилась капелька влаги. Мальчик попробовал ее на язык – она была соленой.
Несколько раз он видел, как персонажи постановок обливаются такой вот влагой. Но ему почему-то казалось, что такое выделение жидкости – какой-то артистический трюк, придуманный для демонстрации сильного душевного волнения человека. Оказывается, некоторые моменты в представлениях можно считать правдивыми.
– Голод? – спросил Домовой, задействовав участливо-озабоченную тональность голоса. – Холод? Страх? Боль?
– Само течет, – недовольно ответил Тима.
Питаться ему совсем не хотелось. Он был слишком зол на бестолкового биона и бездушную судебную систему, которая хладнокровно оставила его без Сети. Его душевная боль странным образом передалась телу – встать и отойти от кровати вдруг показалось ему настолько сложной задачей, что он на минуту замер на месте. Затем пересилил себя и поднялся. По ногам расползлась неприятная слабость, незнакомая ему по долгим, порой очень быстрым перемещениям в пространстве Сети.
– Сколько осталось?
Домовой проанализировал лог-файл беседы с хозяином и выдал ответ, с наибольшей вероятностью согласованный с вопросом:
– 239 часов 51 минута.
Тиме чудовищно захотелось завыть и что-нибудь разбить. Однако напрягать голосовые связки было явно бесполезно (кто его мог услышать?), а бьющихся предметов у него в комнате не было. Мальчик затуманенными глазами обвел свое светлое, но такое пустое и скучное жилище, мечтая наткнуться им хотя бы на одну, пусть самую незначительную и бесполезную, но способную заинтересовать его вещь. В левом углу, недалеко от прятавшейся в стене панели стола, он увидел несколько более темный, чем весь остальной пластик, прямоугольник с маленьким зеленоватым сенсором. Судя по всему, это была еще одна дверь (хотя Тима никогда не проверял это).
Обратиться с вопросом к Домовому мальчик не решился – вдруг ему запрещено даже покидать свою комнату? А так оставалось еще несколько секунд надежды.
12
Она оказалась сразу возле окна, хотя вокруг нее плотно сгрудилась горячая, подвижная толпа таких же как она девчонок. Они всеми силами стремились занять наилучшее место. Очевидно, этот кусочек объема освободился за мгновение до Вероникиной материализации. Без раздосадованного тычка в спину, конечно, не обошлось, но вытолкнуть девочку из занятого ею пространства не смог бы уже никто.
Вероника обеими руками вцепилась в поручень и прижалась носом к совершенно гладкой поверхности пластикового барьера, во все глаза смотря на огромные полупрозрачные фигуры троих музыкантов.
По ушам ударила убойная смесь инфра– и ультразвука, сдобренная толикой сумасшедших ударных. Из глубин организма поднялась неодолимая волна восторга и обожания, из глаз сами собой брызнули тонкие струйки слез, которые пришлось отереть кулаком, чтобы фигуры «Колесничих смерти» не расплывались, словно картинка под мокрым штампом.
Вместе с тысячами поклонниц Вероника слушала музыку, проникающую ей до самых печенок посредством электрических импульсов, посылаемых в эмоциональные центры. Гигантские образы троих молодых музыкантов, детализированные до мельчайших ворсинок на их модных шерстяных тулупчиках, медленно крутились перед распахнутыми глазами Вероники. Они совершали плавные, отдающиеся волной дрожи по всему ее телу движения. На самом деле, конечно, вертелись не голограммы, а кольцеобразный «поезд», набитый поклонницами интерактивного коллектива.
Когда спустя десять минут Вероникино окно оказалось напротив лица Пола, тот словно заглянул в самую ее душу. На долгую минуту она поплыла в бесконечной синеве неба в его объятиях, в терпком облаке его мужского одеколона и трудового пота. Где-то в другом измерении Пол истово, экономно и точно играл на инфразвуковой гитаре.
Но вагон миновал музыканта, и программа мягко вывела девочку из страны-фантазии.
Опустошенная и в то же время посвежевшая от эмоциональной встряски Вероника ревниво взглянула направо. Безобразная, жаркая толпа девок закатывала глаза, млея под виртуальными руками своих избранников. Те, что сидели слева, уже оправились, выброшенные из процедуры, и осовело таращились на музыкантов.
– Поехали отсюда, – приказала Вероника.
13
Истинное недержание мочи возникает при поражении крестцового отдела спинного мозга и тазовых внутренностных нервов, т. е. при периферическом параличе мышц мочевого пузыря, когда моча выделяется, не задерживаясь в нем.
З.Н. Драчева, В.М. Блейхер, И.В. Крук. «Нервные и психические болезни»
Борясь со слабостью и страхом, на подгибающихся ногах Тима подошел к двери и осторожно приложил к сенсорной панели указательный палец. Матовая пластина вдруг поехала у него под рукой, и Тима инстинктивно зажмурился, ожидая чего-нибудь ужасного. Но шелест невидимых роликов затих, и он увидел перед собой полутемный закуток. На полу стояли два довольно крупных ботинка, донельзя пропыленных, хотя и совершенно новых.
Тима осмотрелся, но внешний вид закутка почти ничем не отличался от интерьера его собственного жилища. Справа и слева от мальчика располагались еще две двери. Успокоенный тишиной и явной безопасностью этого места, Тима открыл ту дверь, что находилась по правую руку.
За ней он обнаружил такую же точно комнату, как и его собственная. В ней находились два человека – мужчина и женщина средних лет, связанные с разъемами на стене длинными оптическими кабелями. Они лежали на откидных креслах, рядом друг с другом.
Окно здесь демонстрировало совсем не такой вид, как Тимино: обзор закрывала монолитная с виду стена. Похоже, здесь отключили визуальные фильтры. До стены, кажется, можно было дотянуться рукой, если бы не сверхпрочный пластик окна.
Стараясь ступать как можно тише (босые ноги мягко скользили по теплому, шершавому покрытию пола), Тима подошел к полулежащим людям и встал перед ними. Когда он взглянул на женщину, слегка обрюзгшую и облаченную в традиционный для старшего поколения сатиновый халат, ему показалось, что он видит себя самого, только уже взрослого. Мужчина же, напротив, отличался худобой и даже некоторой костлявостью, но его лицо все еще выглядело молодым и симпатичным. И почему родители избегали попадаться ему на глаза, никогда не заглядывая на те узлы, где любил бывать Тима?
Больше ничего интересного здесь не было. Даже ванная комната, куда он зашел, чтобы облегчиться в унитаз самой примитивной формы, выглядела на редкость уныло.
Что-то негромко хлюпнуло у него за спиной, и Тима, вздрогнув, едва не залил ноги. Он вернулся к неподвижным родителям и обратил внимание на слабое подрагивание потемневших катетеров. Его родители питались, не покидая Сети, и Тиме оставалось только позавидовать им.
Вздохнув, он развернулся и покинул комнату.
Оставалась еще одна дверь, и со смесью ужаса и любопытства он подумал, что за ней должен находиться внешний мир. Рука мелко подрагивала, когда Тима поднял ее на уровень замка и резко ткнул в сенсор пальцем. Может, его не выпустят за пределы жилища? К счастью, подобного запрета у Домового не было.
14
Здесь уже работала самая обычная, неинтерактивная проекция какого-то малознакомого коллектива. Состоял он к тому же из женщин, а такого рода группы Вероника просто не переваривала, невзирая ни на какие их эстетические достоинства. Только самой себе она могла бы признаться, что это обыкновенная ревность.
– Обрежь весь звуковой диапазон, кроме голосового.
Кассий послушно включил фильтр, заодно сообразив понизить резкость картинки, поступающей со стороны сцены. Из-за спины Вероники возник бион, уже вооруженный обширным подносом с напитками, разлитыми в самые причудливые емкости. Вероника выбрала колбу с шипучкой. Она знала, что слабый стимулятор должен вернуть ее в форму и при этом оставить в ноздрях волнующий дух «Колесничего».
– Кто-нибудь есть?
– Распознаваемые идентификаторы отсутствуют.
Имплантированные в ротовую полость девочки капилляры, подчиняясь программе, стали перекачивать настоящую жидкость с идентичными вкусовыми добавками. Так выходило гораздо проще и естественнее, чем если бы Кассий, перенапрягаясь от сложности задачи, принялся формировать у нее в сознании ощущение вкуса потребляемого напитка. И что у него получилось бы в итоге – неизвестно. Однако и стоила такая «Живая» система многие тысячи евро.
– Поехали дальше.
15
Снаружи было еще темнее, чем здесь, в затхлом и пыльном закутке, соединяющем обе комнаты в его квартире. Теплый, ровный ветер пошевелил полу Тиминого платья. Он привнес в застоявшийся воздух незнакомые острые запахи (кажется, пыли и чего-то маслянистого). Откуда-то раздавалось едва слышное гудение.
Внутренне сжавшись, Тима выглянул за низкий порог и быстро осмотрелся, в каждую секунду готовый захлопнуть тонкую, пугающе хрупкую на вид дверь. Однако никаких других звуков, кроме непонятного гула, от которого чуть вибрировал текущий мимо мальчика воздушный поток, он не уловил. Потому он решился и переступил на шершавый бетонный пол внешнего мира.
Это был обыкновенный, в общем, коридор. Его прерывисто освещали расположенные на расстоянии нескольких метров друг от друга плоские квадратики ярких, режущих глаза ламп: светлые участки чередовались с темными.
Коридор тянулся в обе стороны от Тимы, и его концы терялись где-то в бесконечности. Или он только казался не имевшим концов из-за полосатого освещения?
Мальчик оглянулся назад и со щемящим чувством наткнулся взглядом на родную кровать и блекло-голубоватый прямоугольник окна. Не стоит ли вернуться домой и спокойно переждать безумный срок, включив на полную мощность генератор альфа-ритмов, чтобы скоротать 240 часов (уже меньше!) в полубеспамятстве? Но в следующее мгновение он уже сделал шаг вперед и вступил в короткую тень между лампами. Резкий щелчок за спиной чуть не подбросил Тиму до низкого потолка. Он бросился вперед и прижался к прохладной стене, а затем с трудом заставил себя обернуться.
Оказалось, что дверь его квартиры захлопнулась! Мальчик бросился к ней и прижал палец к сенсорному датчику. И – о, счастье! – пластик вновь отъехал в сторону, заманивая его в родное жилище. Облегченно вздохнув, Тима отступил и позволил двери занять свое место в пазу. Только после этого обратил внимание на белую табличку с выдавленными на ней черными знаками: «-2311696». Пожав плечами, он спросил:
– Домовой, что это значит? – И одновременно удивился странной гулкости своего голоса.
Но программа не отозвалась, да Тима и не рассчитывал на ответ – он был готов к тому, что его помощник, прячущийся где-то за стенными панелями, не сможет покинуть квартиру вместе с ним. Удивительное ощущение, будто в конце необозримого коридора его ждет что-то необычное (или даже страшное – но совсем не опасное), охватило мальчика. Ему казалось, что он (первым!) попал на новый, полный невидимых чудес узел, и стоит только приложить некоторое усилие, как они кучей посыплются на него, повергая в необыкновенный восторг. На всякий случай Тима несколько раз повторил про себя семизначный номер на своей двери и зашагал налево – просто потому, что стоял, полуобернувшись именно в ту сторону.
16
Кредитная карточка, висящая на цепочке в ложбинке на груди Вероники, слабо пискнула и «покрылась» кратковременной низкочастотной рябью. Это дало возможность Веронике покинуть шлюз. Сервер корпорации «Вселенная развлечений», проверив содержимое карточки, деликатно давал знать, что снимет со счета сумму, превышающую пороговую – отец установил ее равной ста евро. Вероника проигнорировала предупреждение и вдавила кнопку «вверх». Ускорение на секунду прижало ее к упругому полу. Реактивный лифт – фирменный способ входа в корпоративный сервер, не менявшийся испокон веку, и даже затраты на время доступа не способны уменьшить количество посетителей «Вселенной».
– Кто из моих знакомых здесь есть?
– Феликс (купается на южном берегу фонтана) и Марианна (в цеппелине; локализация блокирована).
– Ясно. Опять с кем-то совокупляется.
Не уловив вопросительных интонаций, Кассий промолчал. Дверь плавно отъехала в сторону, и Вероника выскочила на поверхность интегратора. Здесь сходились все каналы связи, ведущие на локальные узлы «Вселенной». Имитируя заоблачную высь, дул прохладный ветер, но девочка его практически не ощущала – лишь колыхались края одежды.
– Кто-нибудь еще появится – извести меня.
Из других точек входа постоянно возникали группы и одиночные клиенты, все по виду до двадцати лет. Пожилые обитатели Сети предпочитают более спокойные развлечения. Кто-то задерживался в раздумье, нацепив архаичного вида огромные крылья, но большая часть вскакивала в разной вместимости флаеры. Те густо усеяли своими вытянутыми остроносыми телами край гигантского кольца, венчавшего узкую башню километровой высоты. Стоило одному из аппаратов взлететь, как на его месте возникал новый, точно такой же – транспортная процедура работала безупречно.
– Программа дня.
– Фонтан: русалочьи заплывы, главный приз – пятиминутная любовь Энеиды…
Вероника поморщилась – однополая любовь с некоторых пор вызывала у нее скуку. Уж лучше вызвать временного «друга» (одну из популярных программ искусственного интеллекта, снабженную полностью функциональным телом)! Энеидой звали модную певичку, исполнявшую слюнявые песенки про цветы и «кисок» (а иногда про жестокий вирус, на целый день сгубивший узел сердечного друга). Интересно, за сколько миллионов она продала корпорации право на эксплуатацию своего биона? Неужели Феликс нацепил хвост и гоняется за любовью пронумерованной дурочки?
– …Эверест: скоростной спуск в «тугом шаре»…
Вероника вздрогнула – эта забава пугала ее: клиента помещали в центр прозрачной упругой сферы диаметром десять метров, закрепив посредством эластичных жгутов, и сталкивали с вершины горы. Девочка так ни разу и не решилась «проскакать» таким манером по склону, несмотря на уговоры своего приятеля Дюгема. Бит побери, куда он подевался?
– Кассий, переходи сразу к дополнению.
Она нацепила крылья и оттолкнулась от края, медленно удаляясь от башни. Глубоко внизу видны были бесчисленные наземные аттракционы. Вероника летела по направлению к причудливому кучевому облаку (единственному в воздушном пространстве «Вселенной»), испещренному пятнышками каверн. Это был так называемому цеппелину, популярному здесь месту для интимных встреч.
– Первое (пробный прогон с привлечением квалифицированных испытателей из числа постоянных клиентов): колебательное падение в узкой шахте длиной десять километров, с центром притяжения точно посередине…
– Дальше.
– Второе (общедоступное): инфра-гитарист «Колесничих смерти» Пол позволяет ударить по струнам своей гитары, приз за лучший звук – поцелуй в любое указанное клиентом место.
– Вперед!
17
Я ищу в темнице волю,
В четырех стенах простор,
Счастье в несчастливой доле,
В смерти жизнь, отраду в боли,
Неподкупность в том, кто вор.
