скачать книгу бесплатно
Мозг есть, оцифрован и, как говорят в народе, живет в компьютере, но без постоянных сигналов отключается. С ним перестанет существовать и моя личность, сформированная, как говорится в песне, в борьбе и тревоге. Эта борьба началась с Большого Взрыва, а закончится неизвестно где и чем, а то и вовсе не закончится.
Раньше мозг даже в самом глубоком сне получал сигналы от тела, реагировал на температуру, звуки, запахи, а сейчас прямо на глазах, которых у меня тоже нет, хотя и должны быть записаны, угасаю, исчезаю…
А вот ни хрена, мелькнула паническая мысль. Сейчас все вспомню, переберу, рассортирую, включусь в работу, буду решать какие-то задачи. Чем сложнее, тем для меня лучше.
Возможностей море, могу влезть в любой комп мира, хоть в Сколково, хоть в Штатах или Китае, могу менять в них программы. Таксист или парикмахер тут же взялись бы перекраивать мир «по справедливости», но вообще даже лучших и честнейших людей низкого интеллектуального уровня нельзя допускать до такой мощи.
У меня да, ай-кью из самых высоких в мире, но должен был угаснуть через несколько дней, так что если уж кому и рулить, то мне… но в самом ли деле я такой безукоризненный и правильный?
А вдруг при записи в цифру что-то потерялось из так называемых нравственных ценностей?
С другой стороны, а нужны ли они? Мир в последнее время стремительно освобождается от всех моралей и погружается в безнравственность, но повредило ли ему? Напротив, в той части мира, где это происходит, как раз самый высокий уровень науки, хайтека, искусства, образования…
Я сейчас только разум, чистое сознание, потому не чувствами, которых нет, а этом самым разумом понял, что начинаю диффузировать, растворяться в блаженном ничто. Как-то надо держать себя в кулаке, а как, если нет органов чувств…
Разум в обезьяне вычленил и развил труд, я поспешно засел, если можно так сказать о бестелесном существе, за создание аватара, которого в качестве визитной карточки покажу Саруману и Фальстафу.
Сперва, разумеется, создал идеального красавца с мускулами, но тут же устыдился, что за мальчишество, переделал в старика, но и это слишком, омолодил, пусть лет примерно пятьдесят… даже сорок, тогда начал седеть, но глупые волосы еще не покидали умную голову, даже пролысин не было.
И мускулатуры добавил, как хотелось в детстве, когда бессильно висел тряпкой на перекладине или не мог оторвать от пола штангу, а пара мышцчатых одноклассников под восхищенными взглядами девочек брали на грудь почти сотку.
Оглядел критически, хорош, вот бы и в реале накачивать тело, двигая ползунки.
И хорошо, что успел сделать вовремя, это дает концентрацию внимания, что это я.
Но все-таки аватара сделал слишком торопливо, потому получился, как всегда, когда выбираем класс из вечного набора: варвар, паладин, маг, друид, светлый или темный эльф.
То есть крепкий молодой варвар, могучий и мускулистый, от меня лично только лицо, но по-быстрому омолодил, чтобы соответствовало фигуре.
Кликнул на «Готово», а уже потом мелькнула мысль, что чересчур по-мальчишески, надо бы не лицо под фигуру, а наоборот, но ладно, что сделано, то сделано, не по улице ходить, а только чтоб Саруман и Фальстаф смотрели не на пустой экран.
И вообще, на экране только физиономия, над фигурой улыбаться не придется.
Я включил связь, они вздрогнули и обернулись, когда на экране появилась моя анимированная аватарка.
– Привет, – сказал я уже нормальным голосом, каким говорил с ними лет тридцать тому без всякой старческой дряхлости и скрипучести, – я забыл поздравить нас троих с победой.
Оба охнули в один голос, Саруман в кресле ухватился за сердце, а Фальстаф потянулся вперед, словно из глубокого сидения, продавленного почти до пола, хочет достать старчески длинным носом до большого экрана на стене над двумя компьютерами.
– Ух, – сказал он потрясенно, – какой красавец!.. А где топор?.. Ладно, держись, а если топор нужен, ходи с ним. Главное, держи свои циферки отдельно, не давай им сливаться с цифровым фоном… Как ты сейчас?
– Пока не знаю, – ответил я честно, – в полной ли мере оцифровался, но, как понимаю, и не смогу этого понять?.. Не знаю, что во мне было и что не оцифровалось. Но я когито, так что сум.
Саруман проговорил из кресла слабым голосом:
– Только сейчас доходит, какое великое дело совершили… Как там?
Я улыбнулся обоим с экрана.
– Тяжело. Такой вещи, как мозг с его нейронной сетью, нет, а разум без него начинает быстро диффузироваться. Не представляете, какие это усилия – держать его в кулаке, а он – это весь я. Стоит чуть расслабиться – распадусь на блуждающие электроны. Наверное, все-таки случится. Хотя бы во сне.
Фальстаф спросил быстро:
– А ты можешь спать?
– Не знаю, – ответил я. – Хотел бы засыпать, а то слишком жутко. Но лучше не пробовать. Вдруг не проснусь?
Оба все еще смотрят с радостным восторгом, эгоисты, хотя я тоже так бы смотрел, эксперимент удался, это главное, а мерехлюндиями можно пока пренебречь.
Саруман подъехал в кресле, в ящике стола рука привычно нащупала пузырек с таблетками, две проглотил, не глядя, одну положил под язык, и все это не отрывая от меня радостно-восторженного взгляда.
Фальстаф зябко передернул плечами, он каждый раз среди недели обещает с понедельника начинать сбрасывать лишний и даже очень лишний вес, интеллигенту негоже быть толстым, клянется начинать по утрам пробежки, даже модные кроссовки купил, но за все годы упорных усилий только дважды вышел и дотопал до соседнего дома, так что понимает, держать себя в кулаке и сосредоточиться на полезном – уже подвиг.
Саруман перевел дыхание, лицо порозовело, таблетки начали действовать, сказал слабым голосом:
– Держись, дружище… А если попробовать создать капсулу… или еще что, чтобы не выскальзывал ни один квант?.. Можем сегодня же попробовать грызть эту стену.
– Хорошо бы, – признался я. – Уметь держать в руках – недавняя фишка эволюции. Потому люди по старинке стараются расслабиться и оскотиниться – это так легко и приятно.
Фальстаф даже привстал из кресла, с великим интересом всматриваясь в мою аватарку.
– Дружище, это же ты, если скинуть тебе лет сорок-пятьдесят!.. А здорово, когда можно напялить на себя любую личину?.. Жаль, побахвалиться пока не перед кем. И вообще, красавчик. Хотя теперь можешь стать кем угодно.
– Не намекивай, – ответил я. – А вдруг таким и был? Сейчас все сказать можно. Как каждая старуха утверждает, что была красавицей и у самого Берии сосала.
Фальстаф сказал бодро:
– Я тебе даже как бы завидую!.. Ничто не болит, в боку не колет, к сердцу не подкатывается.
– Не бреши, – сказал я уличающе. – Тут по звонку пиццу не приносят. А ты еще в ресторанах бываешь, жрун хренов.
– Зато, – возразил он, – хоть из компа тебе не вылезти, но окружение можешь создать любое. Не только сто коробок пиццы, но и гарем виртуальный! И греческого мальчика.
Человек, мелькнула мысль, тварь ненасытная, не для того на подламывающихся плавниках вылез на сушу, чтобы остаться на берегу. Хотя, конечно, у меня мир здесь ширше, куда угодно могу прыгнуть, хоть в Новую Зеландию, где только-только начали устанавливать суперкомпьютер, но не останусь тут навечно. Не знаю еще как, но не останусь.
Я кивнул на замолчавшего Сарумана.
– Переживает?
Он вздохнул тяжко.
– Утром придется к директору.
– Заметят сразу?
Он усмехнулся одной половинкой рта, у него это получается зловеще красиво и загадочно.
– А ты как думаешь? Половину Москвы без света оставили!.. Не все же спят, есть службы, что с огнетушителями наготове… Но что сделано, то сделано. Ты сам как, сейчас это главное. Мы совершили это!.. И никакого ликования в мире. Что с нами стало, что приходится таиться?
Я хотел пожать плечами, но вспомнил, что выставил на экран пока только лицо, скривил губу, аватар повторил в точности.
– Мир пошел в разнос, не заметил? Люди живут, как будто завтра апокалипсис.
Саруман медленно поднялся, опираясь обеими ладонями в широкие поручни кресла, сказал несчастным голосом:
– Директор прислал эсэмэску. Странно, даже не позвонил. Просит зайти срочно.
Фальстаф громко и хрипло крякнул, так мог разве что стопудовый селезень из эпохи триаса, помрачнел, сказал глухо:
– Держись и плюй на все. Мы давно на пенсии, какого хрена горбатимся?
Саруман тяжело вздохнул и, тяжело шаркая растоптанными башмаками, потащился к двери.
Я молчал, Фальстаф развернулся в мою сторону вместе с креслом. Крупная красная морда стала невеселой, для него это вообще устрашающее зрелище, все мы привыкли видеть его жизнерадостным жруном с громовым голосом, постоянно жаждущим пиццы и простого человеческого пива, хотя профессору и автору ряда академических работ больше приличествовало бы белое французское вино «Ля гардэ» и устрицы из Женевы.
– Наш директор, – сказал он мрачно, – вообще-то хороший человек. И честный. Вчера признался мне, что до сих пор не может понять, как лампочка горит! И мы к такому человеку со своими проектами?
Глядя на него, я тоже ощутил страх и безнадегу. Мозг тут же холодно отметил, что я не чистое мышление, как предполагалось, эмоции тоже захватил, хотя что это я, они же не в спинном мозгу, как считали в прошлые годы, а в головном, потому да, я подвержен всему человеческому, как мы называем наши животные страсти, не замечая иронии.
Фальстаф, минутку погрустив, вскинул голову и уставился на меня блестящими от возбуждения глазами.
– Рассказывай, – потребовал он. – Ты же первый человек в цифре! Это круче, чем запуск в космос!..
– Да нечего рассказывать, – ответил я. – Вся жизнь здесь, в реале. А в цифре не живу, только существую. Жить смогу тоже в реале, только пока не придумал, как вам помогать.
– Придумаешь, – заверил он. – Главное – жить. Ты же когито, а это и есть жизнь, хотя пицца тоже здорово… Надо еще заказать по такому случаю.
– Тебе случай не нужен, – сказал я. – Просто заказывай. Это же хорошо, что тебе для мышления достаточно пиццы, а не смены пола или девственницы на жертвенном столе.
– А я наркоман, – признался он. – Чем больше пользую время, тем больше нужно.
– Повысь дозу, – сказал я.
– Как?
– Убери все лишнее.
Он возмущенно фыркнул.
– Да я и так уже все убрал. Если бы мне аккумулятор, я бы и жрать перестал. Втыкал бы штепсель на ночь в розетку, а утром весь как огурчик!
– Это скоро, – заверил я. – Раньше, чем думаешь.
– Но не сегодня к вечеру!
– Все ускоряется, – заверил я. – Как-то наступит утро, а уже можно от розетки!
– Только нас в то утро уже не будет, – буркнул он. – Хотя тебе что, звезды погаснут, а ты хоть бы хны. Солнце станет нейтронной звездой, все равно сможешь жить на его поверхности, у тебя же нет веса. А вот мне мои сто тридцать помешали бы…
Я сказал мирно:
– Не буду отвлекать, отключаюсь. Попробую пофристайлить по цифровому миру. О сколько нам открытий чудных…
– Будь осторожен, – предупредил он. – Ты у нас ценный экземпляр! Ценнее мыши. Даже двух мышей! А цифровой мир… это джунгли!
– А вдруг, – выговорил я, – цифровой мир и квантовый мир – одно и то же? Тогда вообще…
Его взгляд ушел в сторону, а вид из приподнято бодрого стал как у побитой собаки, даже лицо осунулась.
– Все хорошо, – сказал он поникшим голосом. – Осталось только пережить этот момент. Скорее всего, начнется расследование, нас уволят. Утечка энергии была слишком… Пока шел перенос, мы ко всему еще и остановили движение метро на Замоскворецкой линии. Правда, всего на полчаса, но все же…
– Разве метро ночью работает?
– Проходчики в три смены, – пояснил он виновато, – там новую ветку прокладывают. В общем, Сарумана явно вызвали на ковер. Если даже все обойдется, что будет чудом, теперь станут следить за каждым чайником.
– А как вы? – спросил я.
Он тяжело вздохнул.
– Мы, как раньше, готовы ко всему. И к тому, что выгонят.
Он снова отвел взгляд, я чувствовал холодок во всем теле, у них да, неприятности, а у меня могут просто прервать жизнь. Нет, не стереть, просто отключить на какое-то время. Да хоть на сто лет, а когда включат, я и не замечу, что был выключен.
– Ничего, – сказал я утешающе. – Держитесь. Я все понимаю. Подожду. Что так смотришь? Не собираетесь же стереть меня вовсе?.. Конечно, в выключенном виде я не буду потреблять ни ватта электричества, но…
Он сказал торопливо:
– Нет-нет, стирать ни в коем случае! И как только утрясем… эти неприятности, снова включим. Ну разве что в чуть более экономном режиме. Так что все путем, это ты держись!
– Хорошо.
Он прислушался к шагам за дверью, сказал торопливо:
– Кто-то идет. Давай до следующего!
Глава 6
Я отключил связь – пусть думает, что все еще стараюсь разобраться, как существовать в цифре, чтобы не раствориться в мире без ориентиров.
Как существовать, уже знаю, хотя все еще жутковато, значит и страх где-то в мозге, а не в позвоночнике, где был раньше, когда у нас мозга не было.
Сказал бы, что сердце стучит взволнованно при одной только мысли, что я уже не из костей и мяса, но сердца у меня нет, хотя, если честно, и в теле из костей и мяса мало кто из нас о нем помнит и мало кто прислушивается.
Так что не стучит, ну и ладно, все равно когито эрго сум, да еще как это самое сум!
Цезарю, мелькнула мысль, как звали в старину императоров, позволено было так много, что уже и ничего не позволено, он должен быть раствориться в империи и жить только для нее.
У меня, как сейчас начинаю не только понимать, но и ощущать, мощь еще больше, и что? Тоже должен полностью на службу человечеству? Но как? Что именно ему будет лучше?