скачать книгу бесплатно
– А что, собственно, случилось? – спросила Мария, не уверенная, что понимает, что конкретно должен означать этот вопрос.
– Беда. Все умирает. И озеро снова закипело. Кто-то попал в него, и все отравилось. Всему конец.
Мария пристыженно посмотрела в землю, хотя со стороны и нельзя было понять почему.
– Ну так что, – требовательно воскликнул он, подступая на шаг, – ты идешь?
– Прямо так? – испуганно спросила она.
– Времени нет. Нужно торопиться!
И вдруг он схватил девушку за запястье, крепко смыкая пальцы, и потащил к хоббичьей норе. Мария разжала пальцы и выронила туалетную бумагу, представляя, что эти два предмета будут последними следами на месте ее похищения и полиция просто сломает себе голову, увидев, что следы ведут в забитый мусором холм. Она даже на мгновение испугалась, что, когда он откроет дверь, на них вывалится гора полиэтиленовых упаковок от чипсов, окурков сигарет и бутылок, но вместо этого там, по ту сторону, она увидела сухую улицу, совсем не по сезону, без единой снежинки, утыканную черными столбами фонарей.
– О! – вдруг вспомнил Кукольник, резко разворачиваясь к ней и преграждая путь. – Ни в коем случае не произноси моего настоящего имени, когда попадешь в Кристианию. И еще масло возьми, – он протянул ей откуда-то взявшуюся бутылку.
– Это так называется вот то место? – Мария вытянула шею, заглядывая в дверь.
– Да. Ты меня услышала, дорогуша?
– Да. Но почему?
– Очень опасно, – на мгновение его лицо стало непроницаемым, и глаза вдруг похолодели. Но тут же отмерли.
Мария посмотрела на него пристально.
– А как мне тебя называть?
– Зови Кукольником.
Мария обернулась обратно на улицу, чтобы кинуть прощальный взгляд, но глазу не за что было уцепиться. Вообще, она жила в неплохом месте по сравнению с тем, где…
Кукольник начал подталкивать ее в плечо, накрывая своей теплой шубой, и вдвоем они проскочили в проход, и потом дверь за ними захлопнулась.
– Я все-таки не понимаю, почему нельзя произносить имена, – Мария потерла ладони, потому что первый холодок наконец коснулся ее. Она начала задумываться о том, разумно ли это – приходить в зиму в одном лишь свитере и домашних штанах. Кошачья шерсть не греет так эффективно, если носить ее разрозненными клочками.
Кукольник наклонился к ней как-то мрачно, и показалось, что на улицу упала полусерая тень. Его шуба заслонила собою небо, и Мария немного втянула голову в плечи. А его глаза стали огромными, словно два сапфира.
– Очень опасно, – повторил он, – относись к этому серьезно. Моего имени никто не должен знать.
Потом он подумал немного и добавил:
– Иначе я тут же умру.
Обоим было очевидно, что это ложь, но Мария торжественно кивнула.
4
Зима в Кристиании бывала настолько прекрасной, что сказка про Щелкунчика не желала даже с ней тягаться. Она сверкала своими блестящими красками в отсветах снежинок и сосулек. Белый цвет, самый чистый, встречаясь с редкими солнечными лучами, отбрасывает все оттенки радуги в разные стороны, и их осколки летят в глаза и ослепляют на секунду. Снежные горы простираются так далеко, как можно только себе представить, и деревья одеты в огромные круглые шапки, а холмы идеально гладкие, пушистые, и скатываться с них по хрустящему шелковистому снегу в долины одно удовольствие.
Но в Кристиании давно уже не было зимы, а стоял все тот же Апрель, и жители только вспоминали зиму, воскрешая ее в своем сознании, пытались оживить в воображении колкость снежных зайчиков и запах свежести; но даже если они думали о зиме все одновременно, это нисколько не помогало – только туман немного поднимался над землей.
* * *
Кухулинн, которому суждено было стать самым уставшим человеком на всей земле, вышел из бара и передернул плечами, поправляя куртку. Он увидел странную компанию у дверей бара; они, казалось, не решались зайти и топтались снаружи, но на самом деле они стеснялись друг друга. Прямо у обочины дороги, где скучала одинокая деревянная табуретка и докуда еще доносились голоса из бара, стояли: две девушки – одна рыжая, другая шатенка, аккуратно причесанный юноша с кудрявой челкой и в щегольском вельветовом пиджаке и мужчина в одеяниях мага. На последнем были цветастая накидка и шляпа с волчьими ушами, и он смотрел прямо на Кухулинна.
– Наконец! – он всплеснул руками. Три пары глаз уставились на новоприбывшего. – Мы тебя уже заждались.
Кукольник посмотрел на запястье, где у всех обычных людей прячутся под рукавом часы. Но у него ничего там не было, и он притворился, что смотрит на время, хотя ни черта не понимал в самой концепции времени; только знал, что его осталось критически мало.
– Впрочем, вполне вовремя. Молодец.
Рыжая тут же ткнула в него пальцем:
– Это ж Кухулинн.
Остальные похмыкали, и Кухулинн на всякий случай осмотрелся краем глаза, к собственному разочарованию, убеждаясь, что разговаривают с ним и о нем.
Кукольник, который, Кухулинн мог поклясться, выглядел как подросток несколькими часами ранее, когда говорил с ним, подошел и похлопал его по плечу, подталкивая к компании.
– Молодцы. Вот мы и на месте, – сказал он, вышагивая по кругу, когда все четверо оказались рядом друг с другом. – Посмотрите по сторонам, посмотрите друг другу в глаза – с этими людьми вы в ближайшее время пройдете очень сложный и, возможно, малоприятный путь.
Кукольник принялся вышагивать как генерал, покачивая полами накидки, и его волчьи уши на шляпе тоже приплясывали в такт его шага. Кухулинн не мог оторвать глаз от его сияющих сапог. Марта смотрела на Гвилима и его хорошо пошитый пиджак, его опрятную прическу и лицо, веснушки, очень напоминающие ее собственные, и пресно-голубые глаза, делающие его лицо проницаемым, водянистым, но все же красивым, как расплывшаяся акварель. Гвилим глазел на Марию, которая выглядела так, будто ее взяли за ногу и хорошенько встряхнули. Та же смотрела на Кухулинна, его прямую осанку, его кожаную потертую куртку и коротко подстриженные рыжие волосы, его сощуренные глаза, и будто то ли приглядывалась, то ли силилась что-то вспомнить.
Все они робко оглядели друг друга, стараясь не вкладывать в свои взгляды враждебность и любопытство, чтобы не показаться невежливыми; но все же смотрели пристально, слушаясь Кукольника. От их взглядов не ускользнуло ничего. Каждый видел, что Гвилим вцепился в рукава своего пиджака и перекосился на одну сторону от неуверенности и смятения; что он бледен, потому что мало спал; что он смотрит на остальных с легким испугом, но в глубине его глаз таятся отчаянье, убежденность. Каждый видел, что Мария явилась в домашней одежде, с бутылкой масла под мышкой, что волосы у нее нечесаные, а под глазами – круги от бессонницы, но она спокойнее самого лежащего трупом на дороге ветра, будто уже знает, что ее ждет и где она находится. Каждый увидел и что Марта одета во все полосатое: практичная, хорошо тянущаяся одежда, джинсы и кофта; что она собрана, сосредоточена и вполне открыто смотрит по сторонам, но чаще бросает выжидательные взгляды на Кукольника, и глаза ее, когда она на него глядит, сияют как мед. Кухулинн, имени которого никто не знал, но который в сознании всех тут же сросся со странной кличкой, которая выпала у Марии изо рта, держался на полшага дальше остальных и взирал на всех исподлобья; его руки были скрещены на груди, и он заранее выглядел утомленным; он смотрел, но не желал подпускать к себе, глядя с подозрением.
Кукольник удовлетворенно кивнул и хлопнул в ладоши, разряжая воздух, как молния разряжает обстановку перед самой грозой и застоявшиеся слои кислорода начинают медленно плыть в разные стороны, освобождая пространство дождю.
– Оглядитесь вокруг, – сказал Кукольник, – что вы видите?
В этот момент, когда все стали крутить головами, из бара вышел лысеющий мужчина в рыбацкой куртке нараспашку и осоловело поглядел на пятерых у дверей, бездумно скользя по ним взглядом.
– Алкоголика, – сказала Марта.
– Пасмурно, – заметила Мария.
– Вас, – угрюмо отозвался Кухулинн.
– Что мы должны увидеть? – спросил Гвилим.
– Эта дорога, – продолжал Кукольник, будто и не услышав их ответы, – ведет в первое кольцо Кристиании. Марта живет здесь, и она вас сориентирует, если что. Для того чтобы вы не потерялись, я принес вам карту…
Он неуверенно запустил руку под накидку, открывая бант под шеей, атласный и сиреневый, принадлежащий блузе такого же оттенка. Его глаза нерешительно замерли.
– Сам-то я карты не умею читать, но на всякий случай… – он пожал плечами и протянул ее Кухулинну, просто чтобы тот принял более открытую позицию.
– А куда мы идем?
– Искать брата Гвилима.
– Гвилим – это… – протянула Марта. Гвилим приподнял руку, поджимая губы.
– Почему мы идем искать его брата? Я его не знаю, – сказал Кухулинн.
– Каждый из вас найдет что-то, – просто сказал Кукольник, – не думай, что у этой вашей затеи одна-единственная прямолинейная цель.
– Нашей затеи?!
Волшебник невинно пожал плечами, но его губы едва заметно по-хулигански искривились. Он поправил шляпу.
– Вам надо поторопиться и найти, где бы переночевать, прежде чем наступят сумерки. Около границы слоняться после заката не стоит.
Все подняли головы к небу, пытаясь понять, когда наступят сумерки, но, понятное дело, сделать это было невозможно. Зеленоватый свет был однотонным и равномерным, и сейчас запросто могло быть и утро, и вечер.
– Ни у кого из нас нет денег, – заметила Марта, – ну, точнее, у меня точно нет. Ты не говорил ничего брать с собой.
– У меня есть немного, – сказал Кухулинн.
– Все гостиницы позакрывались, ночлег придется устраивать на улице.
– Я не могу спать на улице, – заявила Мария, – у меня слабые кости! То есть… ну, их продувает! Я не смогу ходить, если проведу ночь на земле при такой погоде!
Все посмотрели на нее.
– Никто не живет поблизости?
– Я живу в Копенгагене, – сказал Гвилим.
– Ворота закрыты, – напомнил кто-то.
– Но мы же как-то попали сюда?
– У Кукольника есть ключ.
– Вы не можете пойти в Копенгаген, – вставил Кукольник.
– Придется спать на улице.
– Ну нет!
– А ну-ка, притихли, – Кукольник снова захлопал в ладоши, – не волнуйтесь. На улице не так холодно, как кажется. Ночью совсем нет ветра, так что никто не замерзнет, особенно если вы соберетесь в кучку, как котята. Будете греть друг друга.
Остальные слегка взбешенно выкатили глаза. Конечно же, никто не собирался спать эту ночь в обнимку с едва знакомыми людьми по указке какого-то сумасшедшего с волчьими ушами. Только Марта полностью полагалась на него, но и она не горела желанием спать, обхватив вельветовый пиджак или волосатый свитер, от которого у нее может начаться астма.
– Неподалеку есть парк, – продолжал Кукольник, заложив руки за спину, – там можно провести ночь, а с утра отправиться в путь. Я думаю, вы разберетесь…
Наконец, собрав всех вместе, он мог выдохнуть на минутку и ни о чем не думать. Но эта минутка очень быстро грозила кончиться, потому что у него была еще куча дел. И много тревоги. Тревога в нем была, и немало, и она все росла и росла, прямо в животе и груди, и могла достичь немалых размеров, если ничего с ней не делать. Так что ему надо было срочно уходить.
Когда он сказал об этом, Марта немало расстроилась, а остальные просто пришли в еще большее смятение.
– Перестаньте, – повторял Кукольник, – перестаньте нервничать. Вы все здесь, все хорошо. Разберетесь по дороге. Не надо переживать из-за проблем, которые еще не возникли – ведь тогда они могут возникнуть намного раньше! Зачем время торопить? Оно и так иссякает – гляньте на небо. Ступайте и дайте Кухулинну…
– Меня зовут не Кухулинн.
– …читать карту. Положитесь друг на друга, и вскоре вы узнаете, что можете друг другу доверять. Я, знаете ли, родом из одного туманного города, в котором река однажды вышла из берегов. И когда она это сделала, люди стали бегать по городу как угорелые и совершенно отказались работать сообща. Знаете, к чему это привело?
Все молчали.
– Раскол общества. Нашелся умник, который построил в центре города высоченную башню и свез туда всех, кто мог себе позволить жить в роскоши даже в такие горькие времена, а остальные потонули или превратились в преступников. Вот так. А теперь и со всей Кристианией происходит то же самое, и это, если честно, немало меня беспокоит.
Когда Гвилим понял, что Кукольник собрался совсем уходить, он воскликнул:
– Стой! Но расскажи мне о брате. Где мне его искать?
Кукольник посмотрел на него как на безмозглого.
– Ну конечно, там, куда он ушел!
Воцарилась тишина.
– Все, мне пора идти. Если попадете в беду – бегите.
На том они распрощались. Кукольник качнул волчьими ушами на шляпе и пошел, пританцовывая как курица на дороге, а все остальные стояли и смотрели ему вслед, не обращая внимания на накрапывающий теплый дождик. Потом, когда его фигура растворилась в зеленоватой пелене улицы, все стали снова смотреть друг на друга, и ничего им в голову не шло.
Кухулинн кашлянул.
– Ну что ж, – сказал он, разворачивая карту. Он быстро смирился с тем, что его ждет. Ему все равно нечего было делать. Этим утром он встал с кровати, понятия не имея, чем займется, ведь не помнил своей жизни вчера. – Он сказал – парк?
– Парк поблизости, – бесцветно повторила Марта. Она присмотрелась к Марии, которая всеми силами пыталась распрямить волосы или собрать их в хвост. Она подошла к табуретке, одиноко торчащей из земли, и поставила ногу на перекладину, заглядывая в карту через плечо юноши. – Вон он. Я его вижу.
– Идем туда. Сумерки вот-вот наступят.
– Откуда ты знаешь? – спросил Гвилим.
На секунду оба посмотрели друг на друга, и случилось то, что обычно случается, когда двое мужчин понимают, что надолго застряли друг с другом: они смерили друг друга взглядами, а потом сцепились глазами, ожидая, кто первый сдастся. Но ни один не хотел отступать. Наконец Гвилим моргнул. Кухулинн повел головой, принюхиваясь.
– Чувствую, – лаконично ответил он.
5
Они все были сплочены вокруг высоченного Кухулинна, которому второй самый высокий, Гвилим, был по плечо. Впрочем, и Марта была практически одного с Гвилимом роста. Эти двое еще какое-то время исподтишка вглядывались друг в друга с подозрением. Наверняка в голове копенгагенского юноши крутились мысли вроде «почему эта жительница Кристиании похожа на меня больше, чем мой собственный брат?»
Яков, впрочем, не был похож ни на кого из живущих.
Гвилим бы очень сильно удивился, узнай он, какие мысли роятся у Марты в голове. Она стояла и думала: «Почему этот парень из внешнего мира как две капли воды мне меня напоминает?»
И впрямь, когда они стали плечом к плечу, Мария тоже заметила: эти двое были будто бы версиями друг друга. Кухулинн будто бы не замечал, или ему было все равно: он нахмурился, вглядываясь в карту так, будто у него была мигрень; недовольно, но с усердием, будто бы ему очень хотелось то ли заплакать, то ли закурить. Рыжая девушка с печалью подумала, что не с кем ей тут будет по душам поговорить.
Карта напоминала паутину, одна нить из которой вела в самый центр, неровно раскрашенный зеленым. Каждый представил себе, как Кукольник присел на пень на обочине и карандаши вываливались у него из-за пазухи, а он, высунув кончик языка и сдвинув шляпу с волчьими ушами набок, положив одну ногу на другую, раскрашивал участки карты, размашисто водя рукой по старой бумаге. Вот! Он слишком сильно дернул запястьем, и в карте образовалась дырка. Кухулинн с удивлением сунул в нее кончик пальца. Область «Длинная Гора» исчезла с карты, осталась лишь надпись.
