скачать книгу бесплатно
– Я дома.
– С возвращением. Нормально добрался? – Анна оторвалась от своей очередной работы и, подбежав к стоящему в дверях Марку, поцеловала его. – У меня тут немного бардак, ты уж извини.
– Да всё в порядке. Не отвлекайся на пустяки.
Небольшая двухкомнатная квартира за несколько лет вложений превратилась из наследства бабушки с кучей шкафов и сервантов во вполне приличное место для обитания двух современных людей. Стены окрашены в бежевых и серых тонах, тут и там стояли то рамы, то картины. Многие из них были в процессе завершения. Плотные шторы закрывали вид на типичный двор многоэтажного дома с кучей машин и небольшой детской площадкой из цветного пластика. Свет был тёплый и приглушённый везде, кроме зала, в котором Анна рисовала.
Она была невысокого роста, с карими глазами и тёмными волосами, подстриженными под каре. Стремящаяся к идеальным пропорциям современной красоты фигура почти не изменилась с годами. Белая домашняя футболка давно перешла в разряд рабочих, покрылась пятнами масляной краски всех возможных оттенков.
Марк неспешно переоделся и пошёл на кухню налить немного свежего чая. Вернувшись в родные стены, он дал себе расслабиться и почувствовал лёгкую усталость, быстро смешавшуюся с дремотой. Жена подошла к нему, нежно обняла сзади и проворно выхватила чашку из рук.
– Тоже попью, ты не против? – сказала она, задорно улыбнувшись при этом. Это явно был один из тех редких дней, когда у неё хорошее расположение духа. – Я тут подписалась на одну известную актрису, вот послушай, что она говорит:
«Если представить, что женщина – это красивая машина, со всеми её сложными внутренними механизмами, то кем является мужчина? Он, а точнее его мошонка, всего лишь ключ зажигания. Даже не водитель, как многие горделиво полагают, вовсе нет. Просто ключ зажигания. Вставил, завёл, а дальше про него никто не помнит. Машина едет без него. Естественно, мужчина зол на такое положение вещей, поэтому он и пыжится изо всех сил, показывает свою важность…»
– А кто в итоге управляет автомобилем? Странная метафора, – резко ответил на это заявление Марк, всё ещё пытавшийся прийти в себя после рабочего дня и вечерней прогулки.
– Ты не понял. Речь идёт про роды и про то, что женщина дарит жизнь, естественное движение. А мужчина во всём этом участвует лишь в начале.
– А потом ключ вынимают и машина глохнет. Получается, автомобиль – детище шовинизма? Анна, это, на мой взгляд, нелепое сравнение.
– Ты снова всё перевернул и даже не выслушал меня. Твой цинизм тебя ограничивает, – её лицо исказила гримаса наигранной обиды.
– Да, возможно так и есть. Прости, постараюсь быть для тебя хорошим слушателем. Никак не могу понять всю эту историю про битву полов. Мы же все люди, зачем постоянно гнобим друг друга, тыкаем пальцем в гениталии…
– Это тоже важно для окружающих, Марк. Не все, как ты, способны поглощать одну книгу по философии за другой и размышлять о смерти и метафизике. Жизнь людей тоже бывает интересной.
– Тут ты права. Если бы люди читали больше книг и меньше историй про надутых звёзд эстрады, мир не казался бы таким ужасным местом для кого-то вроде меня, – с лёгкой ухмылкой сказал Марк. – Мне всё равно, Анна. Для меня все равны. И угадай почему? Правильно, потому что все мы смертные.
– С тобой порой просто невозможно поговорить о чём-то несерьёзном. Всё сводишь к поиску смысла.
Они сели за стол и молча пили чай, каждый погрузился в свои мысли. Детство Анны тоже не было идеальным. Её родители развелись, когда она ещё училась в школе, отношения со старшей сестрой стали налаживаться совсем недавно. В отличие от Марка, она пыталась поддерживать адекватный уровень общения с родителями. Её мать всю жизнь посвятила искусству, отец по молодости занимался бизнесом, но с возрастом здоровье уже не позволяло тянуть одновременно агентство и новую семью. Он оказал в своё время на Анну довольно большое влияние, подавлял стремление ребёнка пойти по стопам матери. В то время мало кто верил в возможность жить за счёт творчества – суровый экономический кризис ломал семьи направо и налево. Но она нашла в себе силы пойти против воли отца, всё-таки поступила в институт и окончила его с отличием. Именно в тот период она и познакомилась с Марком, увидела в нём доброту и неравнодушие, полюбила всем сердцем.
Молодожёны редко думают о том, как они будут смотреть на партнёра в браке через пять, десять лет совместной жизни. Поначалу всё кажется таким новым, свежим. Но по прошествии нескольких лет им уже нечем удивлять друг друга. Наступает период, когда каждый начинает вспоминать о своих целях и планах на жизнь, заново познавать партнёра, отчётливее замечать его слабости. В этот момент те, кто не был готов к подобным изменениям, разбегаются и начинают заново строить уже другую семью. Те же, кто покрепче, проходят через несколько этапов личного кризиса, иногда впадая в затяжную депрессию. Всё это наблюдают и дети, если таковые имели неосторожность появиться на ранних этапах становления семьи.
– Слушай, может займёмся любовью? У нас уже, кажется, давно не было такого хорошего момента для этого дела, – улыбаясь, спросила Анна.
– Да, пожалуй, время подходящее, – слегка небрежно ответил Марк и улыбнулся.
В постели он любил Анну страстно, отдавая всего себя. Ему хотелось таять в этом ощущении снова и снова, теряться во времени и пространстве. Первобытный танец любви пробуждал желание жить, тепло от прикосновений голого тела будоражило каждую клеточку в организме. Порой он ловил себя на мысли, что ему мало заниматься сексом раз в пару недель, хотелось больше. Можно сказать, он не просто желал чаще забываться в процессе, а буквально требовал этого от себя. Но поскольку воспитание Марк получил довольно строгое, он не мог позволить себе спать с кем-то, кроме своей жены, хотя и знал о том, что так поступают многие мужчины. Мысли о том, как он хочет попробовать что-то ещё, посещали его довольно часто, но попытки осуществить их в реальности он не предпринимал. Поэтому раз в два-три дня мастурбировал, по привычке сбрасывая быстро накапливающееся эмоциональное напряжение.
Делать он это начал, как и многие, в подростковом возрасте, но тогда чувство наслаждения постоянно смешивалось с чувством стыда. Марк часто ощущал себя изгоем в повседневной жизни сначала старших классов, а затем и в университете. Мастурбация была единственным способом хоть как-то снять напряжение от куцего и непонятного общения со сверстниками. Но поскольку обсудить данную тему было не с кем, он часто ругал себя за желание оказаться с женщиной в одной постели. В то время он считал это слабостью, злился от осознания того, что тело диктует ему условия. Нет, он должен быть выше этого, ведь ему не суждено быть искренне любимым. Но даже с ненавистью к себе продолжал онанировать, погружаясь всё глубже и глубже в тёмные уголки интернета. Любопытство, которое он считал своей сильной чертой, вело его по коридорам сексуальных девиаций, постоянно подкидывая что-нибудь новенькое. Само собой, в дальнейшем это повлияло и на его отношение к сексу в целом. Акцент сместился с полноценного полового акта на желание чего-то меньшего, в нём пробудилась любовь к ступням и бёдрам. Он не желал тратить силы на внимание ко всей женщине, её личности. Забитая самооценка не давала подростку осознать важность полноценных отношений, поэтому он разрывался между двумя желаниями. С одной стороны, он страстно хотел пресмыкаться перед женщинами, валяться у них в ногах и просить о любви. С другой – ненавидел их за холодное и расчётливое к нему отношение. Марк не был богатым наследником главы известной корпорации, в нём не было стремления завоёвывать кого-либо, да и одевался по молодости он довольно посредственно.
Некоторые девушки всё же обращали на него внимание, даже предпринимали попытки завязать романтические отношения. Но он, сам того не замечая, был слишком погружен в постоянные мысли о ненависти ко всему живому. Поэтому, когда в редких любовных играх того периода дело доходило до поцелуя или какого-то намёка на возможную близость, он тут же стремился разорвать все связи, поскольку страшно боялся получить то, о чём втайне страстно мечтал. Там, где у одних остаётся ностальгия по первой любви, у других – боль от первой потери. Внутренний разрыв между жаждой человеческого тепла и усиливающейся ненавистью сковывал с годами всё сильнее и сильнее. В итоге Марк превратился в некое подобие зомби, полностью потерял ориентиры в жизни и перед поступлением в университет решил обратиться к психиатру. Оттуда его направили в диспансер, где он провёл два месяца лета, лёжа на больничной койке и рассматривая белый угол потолка палаты. Антидепрессанты не помогали, терапии как таковой в городе тогда не было.
– Безвыходных ситуаций не бывает, вы же понимаете, да? – сказал Марку странного вида врач-психотерапевт. Это был его первый день в больнице, поэтому во время заполнения медкарты приходилось сквозь слёзы и комок в горле выжимать из себя ответы на разные нелепые вопросы. В его голове напыщенный врач мало чем отличался от генерала, жаждущего звёзд на погонах и отправляющего солдат на очевидную смерть. И тот и другой были слишком самонадеянными и чёрствыми.
– Да, поистине никакому человеку нельзя доверить себя без остатка, – думал он в тот период жизни. Сжимал руки в кулаки, пытаясь почувствовать хоть какую-то силу. Но её не было ни в покрасневших от напряжения пальцах, ни в нём самом. Прошло уже больше десяти лет с момента, как он выписался из диспансера и больше двадцати лет после развода родителей. Однако мысли постоянно возвращались то к одной теме, то к другой. Лечебный эффект времени явно преувеличен. Воспоминания о тех событиях он многие годы старательно подавлял, считая попытку хоть как-то разобраться в себе проявлением скорее слабости, нежели решительности. Да и в тот момент его некому было поддержать, проблемы самореализации обсуждались крайне редко. В последнее время ситуация, конечно, изменилась, но он уже не чувствовал острой необходимости копаться со специалистом в подростковом периоде своей жизни. Хотелось разобраться во всём самому.
Получив долгожданное удовольствие и сбросив накопленное сексуальное напряжение, Анна и Марк ещё некоторое время лежали в постели, нежно поглядывая друг на друга. Женский организм после секса обычно будоражит от наплыва гормонов, поэтому она пошла в душ и снова села за работу. Марк решил ещё какое-то время полежать, после такого его всегда клонило в сон. Однако накопившееся от размышлений раздражение не давало спокойно погрузиться в приятный мир сновидений, поэтому он встал и тоже ополоснулся в ванной. Накинув халат, пришёл в зал и сел рядом, понаблюдать за её работой. Ему нравилось приятное ощущение, возникающее во время просмотра умиротворяющего процесса написания картин. Кисть тихо шуршит ворсом по полотну, мольберт едва заметно скрипит в момент нажима. Она рисовала портрет взрослой женщины, мягкая игра света и тени явно отсылала к работам Рембрандта. В этом тёмном, мерцающем золотистыми оттенками фоне, скромной позе и немного усталом лице читались сразу тревога и спокойствие. Кто-то скажет, что подобное сочетание невозможно одновременно наблюдать в человеке. Однако именно это он видел в тот момент на холсте.
Спокойствие. Раньше он думал, что это главное, к чему стоит стремиться в отношениях. Он старался не ссориться, оттого часто проглатывал любые замечания окружающих. Был удобным, насколько это позволяло его внутреннее ощущение. Ему не хотелось снова проживать эпизоды юности, но подавленность и попытки замолчать своё недовольство только усиливали отчуждение. Он смотрел на Анну и думал о том, насколько он на самом деле ужасный человек. Она любит его так искренне, так честно, а он, похоже, не способен дать что-то взамен. Ему не хотелось разочаровывать её, он чувствовал вину за свою ограниченность и возникающие порой мысли о похотливых женщинах, готовых отдаться за пару алкогольных коктейлей. Марк посмотрел куда-то в сторону и сказал:
– Помню, когда был подростком, мать однажды разозлила меня своей колкостью так, что, как только закрыла за собой дверь комнаты, я с диким криком швырнул стул в эту самую дверь. Я был бесконечно зол на неё, кричал и плакал. Потом, конечно, осознал свой экстремальный заскок и страшно испугался. Подумал тогда: «Неужели я действительно способен на такое». От страха быть наказанным в тот период жизни с каждым годом всё больше и больше подавлял в себе чувства. Причём не только злость, вообще все эмоции хотел скрыть. Стоял порой перед зеркалом, смотрел на своё прыщавое лицо и не желал принимать того, кто смотрит на меня в отражении, – он ненадолго замолчал, будто ждал реакции жены. Но она была погружена в процесс рисования, поэтому он продолжил говорить:
– Я всем вру, Анна. Тебе, матери, коллегам. Себя обманываю постоянно. Сперва идеальный сын – прилежный, послушный отличник, так непохожий на своего бездарного отца. Затем прекрасный муж, без футбола, пива и разбросанных повсюду носков. Трудолюбивый сотрудник. Что дальше? Кто я на самом деле, какой я под этим фасадом бесконечных надстроек?
– С тобой всё в порядке. Мы все не идеальны, что тут такого? – сказала Анна, оторвавшись наконец от картины. – Думаю, дело здесь не только в том, что люди часто обманывают друг друга. Может быть, в тебе слишком много сомнений и беспокойства просто потому, что ты ещё не нашёл своего истинного призвания. Может, ты слишком требователен к себе?
– Я всё ещё не понимаю, за что ты полюбила такого человека, как я.
– Ох, Марк, ты многого в себе не видишь. Ты хороший, просто потерялся. Поехали лучше со мной в галерею на следующих выходных, проветримся. Что скажешь?
О детстве
От пятилетнего ребёнка до меня только миг, а от новорожденного до пятилетнего – страшное расстояние.
Л. Н. Толстой
Мы считаем, что крайне важно подробнее остановиться на таком неоднозначном периоде жизни человека, как детство. Именно там закладываются основы многих защитных механизмов, формируется сознание, поведение, понятие авторитета. В данном обсуждении будет крайне сложно обойти стороной фигуру Зигмунда Фрейда, ведь во многом именно благодаря его работам люди по-другому взглянули на развитие личности индивида. Но постараемся пока не погружаться в идею о том, как травматический опыт юности влияет на дальнейшую жизнь человека, затронем лишь вершину айсберга. Ведь есть и другая интересная сторона медали – генетические предрасположенности. Что влияет на нас больше: заложенное природой или внешние обстоятельства? Попробуем разобраться.
Любопытно, что именно дети являются истинным зеркалом человечества. Ребёнок ещё не научился говорить, но уже требует всё внимание родителей к своей персоне. Подобное желание любви и заботы, изначально продиктованное биологическими потребностями, в дальнейшем лишь разрастается и трансформируется в эгоизм, фокусировку на самом себе. Сознание, в свою очередь, включает иллюзию значимости в ощущение «я» – индивидуального, уникального и неповторимого.
Люди, у которых есть братья и сёстры, наверняка могут вспомнить, как боролись за любовь родителей и ставили друг другу палки в колёса. Так закрепляется заложенный в нас соревновательный элемент, сравнение себя с другими и соперничество. Родители могут поспособствовать развитию подобного сценария поведения, рассказывая ребёнку о том, каким он должен быть, когда вырастет. Или невзначай указывать на других детей, якобы ведущих себя лучше.
В зависимости от большого количества факторов – подавления или поддержки со стороны отца и матери, попыток подстроиться под заданные обществом стандарты поведения, врождённых нюансов характера – формируется личностная идентичность человека. Будут нативные предрасположенности раскрыты или же, наоборот, упущены, заранее предсказать практически невозможно.
Так, если внутреннее равновесие было нарушено, человек может продолжительную часть жизни плыть по намеченному его родителями пути – карабкаться по карьерной лестнице, залезать в кредиты, судорожно искать себе новую семью. По сути, встраиваться в паутину общества, безоговорочно принимая предложенные правила игры. И спустя годы, пережив несколько кризисов личности и болезненную социализацию, у него может появиться желание задавать вопросы: «Где я, кто я и как меня сюда вообще занесло?»
Однако полноценно рассмотреть детство не позволит охранная функция психики, так называемая инфантильная амнезия. Природа данного феномена до конца не изучена, но согласно одной из теорий мы не помним детство вследствие спутанности причинно-следственных связей. До определённого момента развития природа защищает нас, как умеет – через страх преждевременной гибели организма. За выживание мы платим немалую цену – к осознанному возрасту получаем хаос в голове, вялое подобие самостоятельности и невозможность контролировать окружающий мир. Воспоминания о раннем детстве для большинства людей так и остаются неразрешимой загадкой.
Вот почему так интересно порой практиковать самонаблюдение. Человек способен познавать себя и без стороннего вмешательства. Однако главным минусом подобного метода будет крайне ограниченный взгляд на ту или иную проблему. Можем ли мы действительно отыскать первоначальный источник мысли в голове? Откуда в нас появляются тревога и сомнения? Без внешнего мира нет внутреннего и наоборот. Но во внешнем нас поджидает ловушка, ведь мнение окружающих также предвзято и произрастает из ошибок и заблуждений личного опыта. Люди ограничены и почти всегда предвзяты, это стоит учитывать в каждом диалоге и наблюдении. Только поместив человека в некие стерильные условия эксперимента, можно попытаться сделать определённые выводы. Кстати, всё описанное в книге – набор мыслей разных людей, пропущенных через призму одностороннего восприятия авторов. Но вернёмся к первоначальной теме детства.
Малыши не способны наблюдать за собой, их по большей части бессознательная жизнь похожа на постоянное приключение. И приключение далеко не всегда приятное. В этом необычном периоде жизни крайне необходима поддержка и чувство собственной безопасности, ведь мы не только восхищены необъятностью мира, но также слабы и напуганы. Голова ребёнка переполнена вопросами, на которые у него пока нет ответов.
«Как же так? Ведь только что все мои потребности исполнялись по первому крику, а теперь меня бросают в этот жестокий мир? Здесь небезопасно, кто все эти люди, почему мама не может быть рядом всегда? Я хочу назад, туда, где тепло и понятно, где всё будет так, как мне надо».
В определённый момент развития ребёнок перестаёт отождествлять себя как часть матери, постепенно замечая её уязвимость. Она уже не способна защитить его от любой внешней опасности. Мать, как и дитя, физически слаба и зависима. Настоящее разочарование в родителях и осознание собственной беспомощности приводят ребёнка в ярость, которую он вымещает на окружающем мире. Физическая слабость усиливает чувство оторванности, а ужас отсутствия контроля над происходящим полностью поглощает неокрепшее сознание. Здесь в игру вступает процесс подавления, призванный помогать нам в адаптации к реальности. Жить с ощущением перманентного страха очень трудно, поэтому организм прячет его как можно глубже.
Детям необходимо в момент становления личности отделяться от родителей, дабы достичь контроля над внешним и внутренним, встать на ноги. Это нужно и самим родителям, поскольку чрезмерная привязанность формирует созависимые отношения, ослабляющие обе стороны. Также часто упускается вариант развития событий, при котором родитель и ребёнок просто несовместимы – мать будет отторгать не похожее на её представления дитя. Малыши в подобных случаях страдают не меньше, поскольку находятся в неравной ситуации и не способны понять отсутствие любви и ласки со стороны взрослого.
Показывая мир лишь фрагментами, понемногу объясняя правила игры в социуме, родители помогают ещё неокрепшему ребёнку принимать ритуалы общепринятой жизни. Однако индивиду, осознающему не только невозможность вернуться в мир матери, но ещё и узнавшему о факте будущей смерти, крайне сложно обрести чувство безопасности. И снова на помощь приходят защитные механизмы: обобщение, поиск авторитетов, формирование «я» – индивидуальности.
Половая принадлежность также диктует форму поведения в обществе, что для юного сознания является немалым стрессом. От банального выбора игрушек и одежды до поведения с противоположным полом – всё закладывается в человека, который говорить толком не умеет, ещё не способен понимать себя. Возникает необходимость рассматривать и перенимать модели поведения у родителя, обладающего теми же внешними признаками. И может быть так, что, даже став совершеннолетним, человеку будет тяжело сопоставить своё внутреннее ощущение «я» с телом, данным ему от рождения. Этот конфликт может провоцировать появление чувства вины, которое усложнит как поиск партнёра, так и общение с окружающими его в повседневной жизни людьми.
Известный многим основатель психоанализа, Фрейд, посвятил большую часть своей сознательной деятельности изучению фаз психосексуального развития личности. От него мы узнали о теории Эдипова комплекса и формировании полового самосознания. Фигура учёного, безусловно, оказала огромное влияние на дальнейшее развитие не только психологии, но и медицины, и даже искусства XX века. Кажется, что ни один разговор о половой роли человека не может обойтись без описанных Фрейдом теорий. Однако эти самые теории были неоднократно подвергнуты анализу его учениками и критиками и в наше время уже не являются основными. Поэтому авторы пока обойдут большую часть исследований учёного стороной, дабы не усложнять и без того насыщенную терминами главу.
Способно ли наше сознание жить в гармонии с телом? Тело человека, данное ему природой от рождения, в определённые моменты развития может по-разному влиять на восприятие. К ощущениям голода, необходимости испражняться добавляется ещё одно неконтролируемое желание – зачатки полового влечения. В данном вопросе, как и во многом в жизни, присутствует дуальность – сложно отследить, что заложено природой, а что является навязываемым извне поведением. По данным, полученным учёными от уже взрослых людей (к исследованиям Альфреда Кинси авторы предлагают обратиться самостоятельно), можно узнать следующие цифры – от 40 до 80 % опрошенных так или иначе были вовлечены в детские сексуальные игры. Но ребёнок не способен воспринимать это так, как видит взрослый, ведь в нём ещё не сформировано само понятие сексуального действия. Так что можно сказать, что это просто ещё один способ для ребёнка понять себя, узнать нечто новое об окружающем мире.
Вполне возможно также, что детская и подростковая мастурбация является не столько проявлением полового влечения, сколько просто способом получения положительных эмоций от тела в период повышенного стресса. Основной проблемой, которая может сформировать ложное восприятие сексуальности и перейти во взрослый возраст, является некорректная реакция родителей. В случае слишком агрессивного ответа на онанизм у ребёнка может развиться чувство вины и страх перед ощущением сексуального влечения.
В целом страх познания себя – сугубо человеческая история. Нам сложно принимать факты своей слабости, испытывать чувство неполноценности. Взрослея, мы начинаем подавлять импульсы, стыдимся особенностей строения своего тела, его циклов. Мы лжём себе просто для того, чтобы примириться с отчаянием существования, придумываем смыслы. Ребёнок долго учится приспосабливаться к условиям существования в социуме. Когда он создаёт защиту в виде собственной уникальности и наконец способен взглянуть на окружающих без страха – тогда он становится взрослым.
Нет сомнений в том, что опыт раннего детства крайне важен в становлении личности. Однако не стоит недооценивать и события, происходящие с человеком сформировавшимся. Смерть одного из родителей, потеря друга, появление кого-то, кто способен вытащить из привычного потока вещей, – подобные переживания могут дополнять или даже кардинально менять восприятие «я» и окружающего мира.
Каждый так или иначе в определённый момент жизни задаётся вопросом: кто я? Я инженер, я журналистка, я программист, я медсестра, я писатель. В обществе для каждого есть занятие. С раннего детства нас приучают находить проблему и решать её, подготавливают к вхождению в большую жизнь. В период взросления человеку предлагают выбрать социальную роль, которая больше всего подходит его личности. Кем мы хотим стать в будущем? Какие проблемы будем решать, чтобы сделать мир лучше?
Всё это завлекает, заманивает ещё юного человека в бесконечную череду вопросов, которые с годами будут только расти в масштабах. Каждый из нас должен становиться лучше, быть совершенным в своём деле и никак иначе. Каждому нужен лучший гаджет, большой дом, идеальная семья. Возможно, это эксплуатация того самого детского соревновательного элемента, созданного, чтобы выявить и подчеркнуть наше отличие от окружающих. Мы все к этому привыкли, не так ли? История с поиском проблем и их решений считается естественным образом жизни для человека, даже залогом его здоровья и крепкой семьи. Современный материальный взгляд на мир – это, безусловно, прекрасно. Так мы ставим себя на высший пьедестал природы, ведь только люди способны мыслить и пожинать плоды своей умственной деятельности.
Наш век – век индивидуальностей. Но каких? Можно ли назвать индивидуальностью набор навязанных желаний и социальный статус? Есть ли в этом сам человек? В движении по спирали мы стремимся заполнить тишину внутри новыми впечатлениями, общением с интересными людьми. Но личность ограничена, а жажду подчинить себе окружающий мир просто невозможно удовлетворить.
Попытки поддержать индивидуальность человека в обществе – не более чем очередной маркетинговый ход, подталкивающий купить что-то отличающее от других. Это внешний слой, призванный подчеркнуть наше внутреннее, усилить иллюзию защиты. Но эту уникальность можно спроектировать так, чтобы создать конфликт. Конфликт, призванный помочь человеку забыть о собственной уязвимости. Не так сложно поселить в сознании мысль, если оно сфокусировано лишь на внешнем и материальном. Не так сложно создать проблему и далее предложить её решение.
У многих порой появляется чувство, что в детстве всё было лучше. Формирование сознания и памяти заводят нас в ловушку прошлого и будущего времени. Но в детстве пока нет рамок, мы существуем в настоящем. Всё вокруг новое, каждое впечатление будоражит неокрепшее тело. Воспоминания о тех моментах кажутся нам ярче, еда вкуснее, запахи сильнее. Возможно, поэтому взрослые любят детей. Любят их за то, как те ненадолго возвращают их в реальность. Ведь они, со всей присущей им непосредственностью, часто помогают нам вспомнить о том, каким нетривиальным, шокирующим и одновременно прекрасным может быть окружающий мир.
4
Две недели спустя Марк и Анна всё-таки выбрались из своего кокона постоянных забот и отправились в Третьяковскую галерею. Ехать на утренней электричке до вокзала от силы пару часов, поэтому они спокойно расположились в креслах и задремали, периодически просыпаясь на остановках и рассматривая потоки людей на станциях. После тихого, маленького городка с узкими улочками Москва выглядела как огромное, неказистое чудовище. Постоянная спешка, прыжки от одной станции метро до другой, гул автомобилей на широких проспектах. Всё это может быстро утомить, поэтому ребята не тратили время на походы по разного рода достопримечательностям и сразу направились туда, куда запланировали. Совсем другое дело – атмосфера в музеях. Даже несмотря на толпы галдящих школьников, пришедших из местных школ на экскурсии, ощущение от пребывания в подобных местах быстро захватывает своим спокойствием и лёгкой радостью.
Анна отправилась смотреть портреты и делать наброски. Марк, само собой, заранее выбрал пейзажи в качестве главной темы этой поездки. Потратив некоторое время на обход залов, он уже слегка устал и хотел было присесть, но тут понял, что набрёл на выставку работ любимого художника.
Ему очень нравилась картина Шишкина «Рожь». Раньше он видел её только на экране компьютера. Сейчас же перед ним был оригинал любимой работы. По спине пробежали мурашки. Она висела рядом с лестницей и, казалось, особо не интересовала проходящих мимо людей. Что же в ней было такое, от чего Марк замер на месте, ощутил, как слёзы подступают к глазам? Это поле, уходящее в горизонт, разбросанные по пейзажу сосны и сельская дорога. Он задумался и, слегка прикрыв глаза, начал представлять себе это место. Ветер трепал волосы на голове, под ногами едва слышно хрустел песок. Вся накопившаяся боль и печаль ненадолго отступили, давая ему насладиться мгновением красоты. Было во всём этом что-то нереальное, что-то большое. Эта дымка, ласковые цвета неба и облаков, покосившиеся от времени деревья. Но он понимал, что картина привлекает внимание не только благодаря мастерской передаче момента художником. Здесь было что-то личное, значимое и знакомое, доступное только ему одному. Вдруг его накрыло очередной волной воспоминаний, такой внезапной и масштабной, что он даже слегка пошатнулся. Образы и обрывки из детства начали появляться один за другим.
После развода родителей, когда ему было пять лет, он остался на лето с бабушкой и дедушкой в посёлке. Да, это он помнил хорошо. Ещё дядя брал его на рыбалку и возил на мотоцикле за грибами.
– Да, что-то было, но это не совсем то, – подумал Марк. – Нет, должно быть что-то ещё.
И тут вспомнил, как он, маленький, шёл тем летом с матерью через такое же поле. Было страшно идти по неизвестной дороге, казалось, что некто вот-вот выскочит из высокой травы и заберёт его у мамы. Он жался к ней всю дорогу и плакал, она успокаивала и держала его за руку. На горизонте копились грозовые тучи. Почему именно это воспоминание? Неужели это и был тот самый день, когда она оставила его и уехала?
В нём распалилось волнение от такого внезапного озарения. Не подавая виду, Марк присел на лавочку и тихонько вздохнул.
– Почему же я так зациклен на том, что уже давно произошло? – подумал он. – Будто само моё сознание несчастно. Будто я настолько оторвался от себя настоящего, что могу теперь существовать только обрывками, мотаясь между прошлым и будущим. Судорожно цепляюсь за что-то, но никогда не могу довести дело до конца, боюсь увидеть результат. Да и будущего уже толком не вижу, постоянно погружаюсь в своё прошлое. Складывается впечатление, что для остального уже просто не хватает места в голове. По какой причине постоянно конфликтую с собой, почему не замечаю окружающих? Возможно, я так долго отрицал произошедшие в детстве события, что теперь они буквально хотят быть прожитыми сполна. Вероятно, мне не стоит так сильно противиться тому, что действительно имело место в моей жизни. Слишком много требовал, слишком долго притворялся тем, кем не являюсь на самом деле. Может быть, я так часто разочаровывался в своих надеждах на будущее, что решил навсегда остаться в воспоминаниях, мирах своих фантазий. Вывернул жизнь наизнанку. Моё прошлое стало будущим, а будущее – прошлым.
У Марка закружилась голова. В глазах потемнело, от наплыва эмоций он впал в оцепенение, боялся пошевелиться. Посидев несколько минут на скамье, встал и медленно пошёл по залам, перестав обращать внимание на окружающие его произведения искусства. Он поддался искушению в очередной раз погрузиться в темноту своих мыслей и, полностью отрицая реальность, отдался вихревому потоку.
– Такое чувство, будто я и мёртв, и жив одновременно, – продолжал размышлять он. – Однако если я уже мёртв, то почему так отчаянно хватаюсь за жизнь, из-за чего так боюсь смерти своего тела? Окружающий мир для меня – одна большая, непонятная сущность. Я люблю его, но что это за любовь? Ненавижу его, но что это за ненависть? Другие люди – у каждого из них своё уникальное прошлое, настоящее и будущее, в них ведь тоже сокрыты целые миры. Миры далёкие и необыкновенные, покрытые туманом неизвестности. Осознаю?т ли эти люди свои глубины, способны ли видеть их так, как вижу я? Чем больше они заняты поиском материального, тем меньше думают о своём внутреннем, об истинной личности. Чем больше зависят от стимулов в настоящем, тем сильнее страдают от желания обладать ими любой ценой. А я? Разве я не такой же, как они? Отдаю всю свою страсть, наделяю силой того, кем тайно желаю обладать. Помани меня нежностью, окружи заботой, и вот я уже с радостью запутался в паутине чувств, от меня остался только кокон, питательное вещество. Попытаюсь облечь чувства в слова и на выходе получу лишь бессмысленное бормотание. Остаётся только молчать и отталкивать каждого, кто обратит на меня внимание, – он глубоко вздохнул. – По всей видимости, я и правда потерялся. В реальности, даже если человек остался один в глухом лесу, у него ещё есть шанс выбраться. Путник будет отчаянно идти вперёд, искать дорогу домой. Но кто поможет человеку, если он заблудился в самом себе? Есть ли у него возможность выбраться из лабиринта самообмана?..
Занятый размышлениями, он прошёл ещё несколько залов и, наконец, увидел Анну. Она стояла рядом с кучкой туристов, с интересом слушающих гида. Марк подошёл поближе и присоединился к группе только для того, чтобы не думать больше о себе.
– «Портрет старухи» – завораживающее изображение обветренного и мудрого лица, пропитанного опытом прожитой жизни, – громко и с чётким акцентом на словах проговаривала экскурсовод. – Лицо женщины освещено мягким и тёплым светом, отбрасывающим нежные тени на морщины. Эти линии, избороздившие кожу, – свидетельство пройденного ею пути. Глаза глубоко посажены и проникновенно смотрят вдаль, словно погружаясь в воспоминания об ушедших временах. Работа с краской свободная и импасто, что придаёт картине особое тактильное качество и наделяет портрет ощущением движения и жизни. Несмотря на преклонный возраст портретируемой, в её выражении лица чувствуется спокойствие и грация, говорящие о несгибаемой стойкости человеческого духа. Данная картина – прекрасное свидетельство того, что искусство способно запечатлеть сущность человека, сохранив момент времени для вечности…
– Это и правда прекрасно, вы так не считаете? – сказала вдруг пожилая женщина, стоя?щая справа от Марка.
– Простите? – он слегка опешил, в его планы не входил спонтанный диалог с незнакомым человеком.
– Я про портрет дамы в возрасте, – она продолжала говорить то ли с ним, то ли сама с собой. – Безжалостное и неумолимое время, оно постепенно забирало жизненную силу молодости. Какой была её жизнь – одному Богу известно. Но вот перед нами шедевр, созданный давно умершим художником, которого тоже поглотило это самое время. Однако даже оно не смогло уменьшить красоту картины, наоборот, её способность вызывать эмоции и будоражить душу по-прежнему сильна. Это свидетельство главенства искусства, напоминание нам о том, что, невзирая на быстротечность жизни, красота творения остаётся надолго. Красота переживёт нас всех.
Женщина слабо улыбнулась Марку, от её взгляда ему вдруг стало неловко.
– Красота и время, да? – подумал он про себя. – Радовать толпу зевак своим творчеством, когда тебя не станет, в этом сокрыто человеческое счастье? Прошлое ускользает, сыпется как песок сквозь пальцы. Будущее покрыто непроглядным туманом. Настоящее с каждым годом радует всё меньше и меньше. И где же во всём этом красота? Разговор в пользу бедных. Время постоянно нам изменяет. Сто?ит почувствовать тепло человеческого тела или накрыться одеялом, оно тут же тает на глазах. Но совсем другое ощущение оно вызывает в холоде. Когда мы замерзаем, время замедляется вместе с нами. Поэтому прекрасны только минуты, проведённые в прохладном и тихом одиночестве. В моменты щемящей тоски и скуки, будь это поздняя ночь или раннее утро, чистота жизни ощущается как никогда сильно. Вот только как избежать себя в этих мгновениях прекрасного?
Марк ощутил прокатившуюся по всему телу волну раздражения. Возможно, эта женщина в чём-то права, но в данный момент её слова не смогли найти в нём должного отклика. Он подошёл к Анне, взял её за руку и шепнул на ухо:
– Пойдём уже отсюда. Мне как-то не по себе.
* * *
Ему снился сон. Темнота окутывала его, долгое время он плыл в море небытия. Ощутив наконец некое подобие твёрдой почвы под ногами, взглянул наверх. Из-за туч не спеша выплывала луна, освещая лесную опушку. Вдруг он почувствовал, что рядом есть кто-то ещё. Во мгле начали медленно вырисовываться очертания огромного паука-птицееда. Волосатые лапы судорожно ощупывали себе путь, в его глазах-бусинках Марк увидел мутное отражение себя. Паук подбирался всё ближе и ближе, каждый его шаг сотрясал землю. Как следует рассмотрев человека, он на мгновение приостановился, обдумал свои дальнейшие действия. Марк попытался было бежать, но ноги не слушались. В лунном свете блеснули жвалы, паук широко раскрыл пасть и пошёл на него. Марк не мог пошевелиться, позволил ему медленно подойти. Он чувствовал, как его поглощают начиная с ног и продвигаясь вверх по телу. Кричал из последних сил, бился в агонии, но всё бесполезно. Паук был неумолим, пожирал его до тех пор, пока от него не осталось лишь воспоминание. А потом даже память исчезла, растворившись в бесконечной тьме. Казалось бы, самое время проснуться в холодном поту, но нет. Во сне он ощутил, как тело трансформируется в нечто жуткое. Он понял, что теперь сам стал пауком, буквально слился с ним. Сознание наполнилось дикой жаждой, желанием найти добычу и сожрать кого-нибудь с особой жестокостью. Хищные инстинкты взяли верх. Он полз в темноте, челюсти издавали щёлкающий звук при движении. Огромный паук с сознанием человека был неумолим в своём решении найти добычу.
Добравшись до окраины леса, он увидел неподалёку огни небольшой деревушки. Ловко и быстро преодолев поле, он запрыгнул на крышу маленького дома, тем самым показав местным жителям всю свою мощь. Деревня наполнилась истошными криками – паук устроил себе шведский стол. Он преследовал и хватал людей своими массивными волосатыми лапами, топтал и разрывал их на части. Его движения становились всё быстрее и точнее, он проворно скакал от одной цели к другой. Люди в деревне были беспомощны, им некуда было бежать или прятаться. Марк был силой природы, монстром, от которого они не могли убежать. Вдруг он заметил упавшую на землю девушку, пополз к ней, широко раскрыв челюсти. Увидел её лицо, перекошенное гримасой ужаса. Она понимала, что паук может легко разорвать её одним ударом, и приготовилась к смерти.
– Анна! – закричала выбежавшая из дома мать юной девушки. – Нет! Анна!
От вида её испуганного лица и этого крика с ним произошло нечто странное. Как паук ни старался, ему не удавалось сомкнуть жвалы вокруг неё. Как бы ни пытался, он просто не мог заставить себя съесть этого человека.
– Анна? Это имя мне знакомо. Но откуда? – силился вспомнить Марк, заточённый в теле монстра. – Анна…
Он посмотрел на неё. Молодое тело дрожало, в груди судорожно билось сердце. В ней было столько слабости, столько красоты и… отчаяния перед неизбежностью?
Паук отпрянул. Что это? Как, почему? Несколько секунд назад он был готов разорвать её на части, но теперь не мог пошевелиться, не мог даже посмотреть в её сторону. Какая глупость! Я же всесилен, я всемогущ, я воплощение зла! И какое-то маленькое, беззащитное существо способно меня сломить?
Внезапно он ощутил страшную боль. Жители деревни встали на защиту девушки и бросились на него с копьями и вилами. Они протыкали его брюшко, рубили топором волосатые лапы. Кровь лилась на землю, но он уже не мог сопротивляться и смотрел на девушку, которую в это время уже оттащили подальше. Видел, как её обнимает мать, как рыдает ей в плечо. Но эта девушка, Анна, всё это время она тоже продолжала смотреть на паука. В лице уже не читался испуг, она… сочувствовала ему? Она не желала ему смерти?
Увидев перед глазами взмах топора, он наконец проснулся. Тело пробила дрожь, реальность вечернего поезда ударила по лицу ярким светом сидячего вагона. Сердце готово было выскочить из груди. Немного отдышавшись, он осмотрелся. Слева на его плече спала Анна, напротив двое студентов уткнулись в смартфоны. Попробовал посмотреть в окно, но увидел там лишь отражение своего испуганного, уставшего лица. Страшный сон медленно растворился под гнётом реального мира.
– Ну и денёк, – подумал он и спустя некоторое время снова задремал в ожидании завершения странной поездки.
Об авторитетах
С момента рождения любой из нас находится в зависимости от других. Мать – целый мир, родители – боги, способные творить любые чудеса. Их большие глаза и руки могут защитить, но также и уничтожить созданное существо. Кто мы без них?
Ребёнку страшно оставаться одному, он слаб и напуган. Ему просто необходимо искать опору в других, чтобы успешно отрицать беспомощность. Родители дают детям первичную защиту, ядро, что впоследствии помогает развить собственное чувство значимости. Всем нам необходимо ощутить некий контроль над жизнью и смертью, закрепить в себе иллюзию уникальной, индивидуальной личности. Ведь если человек – всего лишь случайность, выброшенная в мир, только чтобы произвести потомство и умереть, то какой во всём этом смысл?
Нам нужна защита. И когда мы отделяемся от родителей, начинаем искать её в других людях и социальных надстройках – в партнёре, в государстве, в религии, в материальном достатке. Человек чем-то ведом на протяжении всей жизни. Он просто не может иначе. В отсутствии авторитетов что ему остаётся делать, к чему стремиться? Если мы не привязаны к чему-то или кому-то, если пуповина зависимости снова рвётся, мы испытываем заложенный в нас страх скорой смерти. Поэтому нам просто необходимы авторитеты, нам нужно быть во власти чего-либо. Быть, но при этом сопротивляться и через это сопротивление расти до тех пор, пока кокон иллюзии не лопнет и цикл не начнётся заново.
Человеку нужно верить во власть, подчиняться, этому нас учат родители. Верить в традиции, в законы, в идеалы. В харизматичных лидеров, указывающих путь к лучшему завтрашнему дню. Но человек не хочет признаваться себе в том, насколько зависим от других. Отсутствие контроля способно его напугать. Однако, если он решит отказаться от авторитетов, откуда в таком случае черпать силы для поддержания иллюзии уникальности? Всегда нужно что-то, что можно любить и ненавидеть. Этот конфликт – жизненная необходимость. Это топливо его двигателя, «я и они», «я и мы».
Каждый день люди едут на работу, пьют кофе, обсуждают политику и жизнь популярных людей, сплетничают о коллегах и знакомых. Возвращаясь домой, они слушают музыку, общаются с близкими, строят планы и смотрят сериалы. Почти у каждого есть машина, любимый смартфон, отпуск, магазины, профили в социальных сетях. Все эти внешние нюансы успокаивают, заполняют ежедневный быт. Банальность прекрасна, а жизнь опасна. Без рутинных игр нас ждут лишь пустота и потерянность, которые мы отчаянно стремимся спрятать подальше. Ведь эти чувства напоминают нам о том, что мы не бессмертны.
И даже если человек погрузится в пустоту отчаяния, если потеряет смысл своего внутреннего «я», поток окружающих подхватит его и всё, что останется – это «плыть по течению». И обязательно найдётся тот, о ком нужно заботиться, кто наполнит пустоту новыми смыслами. Человеку просто необходимо, так же как дышать, чувствовать свободу от беспокойства о смерти. Ему страшно от одной мысли, что он животное, способное себя сознавать. Поэтому он страстно ищет, за что зацепиться, как выразить себя, в чём сублимировать свои импульсы.
Какую я буду любить музыку, что буду носить, каких партнёров буду искать – всё это добавляется в черты личности, формирует характер. Туда же идут все пиковые стрессы – как положительные воспоминания, так и отрицательные. И чем старше человек, тем сильнее черствеет его панцирь индивидуальности. Но зарождается он задолго до того, как мы начнём полноценно осознавать происходящее, ещё в детстве.
Как только ребёнок начинает ходить и говорить, он превращается в губку, жадно поглощающую всё вокруг. И, конечно же, постепенно вклинивается в социум, повторяя за родителями каждое слово, проживая каждую мысль. Он начинает смотреть на мир их глазами. Взгляните на то, как страхи мам, бабушек и отцов передаются детям. Сможет ли неокрепшее сознание понять, что это за мысли, найдёт ли когда-нибудь некие случайности, заложенные в фундамент личности? Интроекция (термин, введённый психоаналитиком Шандором Ференци), защитный механизм психики, – искажает восприятие реальности, заставляет ощущать внешнее как нечто внутреннее. В качестве примера: человек способен перенимать черты характера у друзей и близких, затем воспринимая их как свои. Так он попадает в ловушку, ощущая потерю кого-то или чего-то в жизни как потерю части себя.
Может ли человек взглянуть на себя без страха, без искажения? Способен ли быть искренним с окружающими, может ли признаться в своей слабости? Сказать: «Я не знаю ничего о мире», жить с этим чувством неполноценности?
В жизни нет такого понятия, как безграничная свобода. Подобный шаблон создан для того, чтобы поддерживать нас в состоянии стремления к чему-то более возвышенному и могущественному. Веками люди ограничены рамками национальностей, классов, идеологией государств, религиозными взглядами, традициями и языками. Нам важно получить одобрение сначала родителей, затем друзей, коллег, жён и мужей, детей. Действие человека, его поведение, любой ответ на вопрос всегда чем-то обусловлены. Какая в этом может быть свобода? Выходит, без влияния чего-либо извне человек ощущает себя в некотором смысле голым, незащищённым. Ему необходимо постоянно искать смыслы, во что-то верить, от чего-то зависеть.
