Незакрытые страницы

скачать книгу бесплатно


Стремит полет отважный, жаждет трахнуть их,

И воины робеют пред пиздой врага…

Многое мог бы я рассказать также о шлюхе-козлятине лысой, если бы всем не была хорошо известна ее история.

12. Существуют еще и особые большие шлюхи, которых многие называют «мамками», другие же – «главными девочками», с суровейшим трахом и быстрейшим оргазмом мужским. Эти долговечнее других и всю зиму переносят в шубах, но большей частью притаившись под крылом папочки. Удивительно и то, что эти шлюхи свершают положенное для обоих – и женского и мужского родов, попеременно их впуская в себя. И все бабки отдаются папочке.

Но я прерываю мое слово, – хотя многое еще мог бы сказать, – чтобы не подумал кто-нибудь, что я, по пословице, делаю из шлюхи суку.

Но что мечтать, ? бесполезно. Судьба есть судьба, я слишком далеко уже зашел. У меня никогда не будет счастья. Все будет мимолетным. И нет более чего-то, что бы делало меня счастливым.

Я подонок. Я получаю по заслугам. Сейчас мне нужно питать себя. Я один, мне нужно помнить о себе. Кто обо мне еще позаботится? Ветер хаоса, жестокий, страшный, разрушил мою жизнь. У меня тоже есть родители – далеко, полоборота земного шара отсюда, в аду или раю – мама. Где-то в параллельной вселенной – папа. Мама часто снится мне, разговаривает со мной, всегда утешает меня. Очень сложно так жить: осознавать, что и поговорить не с кем; обсудить дела, спросить мнение, похвастаться обновкой или случайной радостью. Нет больше человека, который интересовался бы мной. За все это время я понял, что одиночество – страшное состояние, которое способен развеять только алкоголь. Больше родственников у меня нет. Да, есть сестры, которым я на хуй намотался со своими проблемами и переживаниями. Есть братья, которых я на хуй намотал за их мерзость. Есть дяди и тети, игравшие какую-то роль в моей жизни лишь единожды. Со временем пропадают все. Все те, кого ты ждешь. Ну и хуй с ними.

От моей бывшей я перенял кое-какие привычки и с ними живу. Некую мудрость, касаемо лиц, вышеупомянутых. Еще Шекспир в «Лире» писал, что не все «близкие» оказываются близкими. Тяжело это было – расставаться. Мучительно. Очень горела голова. Болело в груди. Но сейчас я пишу эти строки, осмысливаю все то, что было, думаю о том, что будет. Живу.

Жизнь сама по себе – бессмысленный процесс. Поэтому я всегда искал высокое занятие себе в жизни. Я хотел самоотверженно любить, с собой мне всегда было скучно. Я любил, как вижу сейчас, – необычайно, сильно и страшно, но оказалось, что я хотел ответной любви. Это уже нехорошо, когда хочешь чего-то взамен. А еще хуже, когда это получаешь.

Все потерявший и сдавшийся, я сижу на кресле, пишу эти строки. Периодически выпиваю. Конечно, не так много и не так часто, как раньше, ибо чуть не помер пару раз. А жить дальше охота. Да, хочется другой жизни, но хуй там плавал. Сегодня пятница, скоро на карту упадет аванс, а я в долгах, как в шелках. Утро. Голубое небо. Проезжающие машины. Лай собаки за окном. У меня много времени впереди, но мало сил и совсем нет счастья.

Что со мной будет конкретно? Завтра, послезавтра, через год? Кто знает! Велик мой путь, я это знаю. Часты его перекрестки. Кого я встречу, что впереди – неизвестно. Может, я набреду на путь всезнания. Может, сопьюсь к хуям собачим и буду просто плыть по течению, а сестры мои будут изредка навещать меня, приносить булки с сыром и осуждать. Может, я уеду отсюда и проживу беззаботную жизнь в другой стране. Но обрету ли я счастье? Кто виноват, что его нет? Что делать?

Я парень, который не готов на все. И я постараюсь что-то дать, раз у меня забирают бесценные годы. Например, эту книженцию: свой подвиг, свою бессмысленную смерть. Да что там постараюсь! Уже даю.

На глаза мои от волнения навертываются слезы, как всегда от волнения, и я все еще чувствую боль. Я все еще задыхаюсь от потери счастья. Мечта моя постепенно образует опухоль в разуме, а в душе она расплывается.

– Я ебал вас всех, ебаные в рот суки! Идите вы все на хуй! – шепчу я.

5

Мы встретили его случайно. Нельзя сказать, что были удивлены, но и нельзя сказать, что подобная встреча была обыденной. Леша говорил, что повстречал Лепрекона впервые в таинственном лесу, полном громадных комаров. И я блядь буду, если Лепрекон не стоял сейчас перед нами. Низкий мужичок, очень похожий на Шляпника Кэрролла, с потасканными и грязными одеждами. Лицо его было худое, говорил, что давно не ел. А от яиц Ильнура отказался. Как было бы славно, если бы он взял в рот наши яйца. Теплота и влажность обволакивают яйца, заставляя возбуждаться сильнее. Оттопыренный член пульсирует в желании войти в ротик и ощутить узкость глотки, ее скользящий эффект. Но это только у умельцев сосать. Если сосать не умеешь – не берись. Бабу с возу – кобыле легче. Нет ничего хуже неумелого минета, когда зубы задевают бордовую залупу. Да, конечно, рот не всегда помещает в себе член целиком или малую его часть: все зависит от минетного аппарата. И во время отсоса ты или заставляешь брать глубже, или сам стараешься взять глубоко, но этого недостаточно. Надо сосать сердцем, а не мозгами.

Мы стояли рядом с домом Леши. Поскольку его мать уже как четыре дня бухает, и сосед армянин захаживает к ней, как только жена уходит из дома, подниматься мы не стали. Сосед поебывает спящую мамашку Леши, пока та в отключке, а она потом удивляется, почему лежит обосранная. Сразу видно – не делает клизму, а ему хочется уже не пиздятинки, а тугого ануса. Лепрекон стоял и пялился на нас. Выпучил глаза. А я смотрю на этого говнюка и воображаю, как он ест яйца Ильнура. Всасывает их в горло. Он не вдупляет. Похоже, атмосфера города его одурманила. Ему необходимо обратно в лес с комарами.

– А вы в курсе какие комары в моем лесу? Вот такие. Я охуел, когда уснул там голый. Только жопа моя была видна из космоса. А она у меня не первой свежести, так сказать… волосатая. Чтож ты такая сука волосатая?..

– А причем тут комары?

– Так я когда на спину-то перевернулся, я там через час, наверное, просыпаюсь, а комары сосут у меня.

– Прям сосут?

– Ну кровь из хуя сосут. У меня вены сука лиловые на хую, громадные, я ебал. Так они такие большие эти твари, что я нихуя писюн свой не чувствовал. Вот так сосали. Умело. Аж ноги отнимались.

– Больно было?

– Яж говорю, аж ноги отнимались! Во! – показал он большой палец, – Хотите вам хуй покажу, дети?

– Да! – воскликнула Саня.

– Ну давайте только не тут, – сказал Леша.

– Да, надо отойти куда-нибудь.

– Так может пойдем в лесок?

– Отсоса хочешь?

– Да.

– Да… сосать они умеют… – вновь проговорил Лепрекон.

Мы отправились в тот самый таинственный лес. Шли пешком достаточно долго. За гаражами находится он. И к удивлению нашему, не было там ни снега, ни чего-либо того, что бы напоминало о зиме. Действительно были комары. Зеленая листва на деревьях и зеленая трава, полная клещей и говна. Вел нас сказочный Лепрекон по тропинке натоптанной. И привел нас к столу раскидному. Под столом пакеты были какие-то. И вот подошли мы к столу. Нас было семеро детей и Лепрекон в придачу: я, Ильнур, Леша, Саня, Лиза, Семен и Вовчик.

Лепрекон достал эти пакеты и вынул из них бутылки, ножи и мешочки с золотом. Ебучие комары заебывали нас только так. Суки ползали по рукам и ногам, желая скорее добраться до наших гениталий. Бывало, что только кусали, не принимаясь сосать. На кой черт мы сюда пришли? Лепрекон начал что-то бодяжить в бутылке. Семен от нас отстранился, вероятно боялся чего-то неладного. Но минуту спустя, как я заметил его отстранение, произошло следующее: он дождался комара, который сядет на его руку; другой рукой он поймал суку за крылья; отвернулся от нас; начал судорожно расстегивать штаны и задирать куртку; он приспустил штаны и навел носик комара к своему неэрегированному хрену; рукой он тряс свой пенис, в ожидании возбуждения – это был первый опыт Семена в сексе. Если, конечно, эту поеботу с комаром можно назвать сексом. Боги услышали молитвы Семена, и комар засунул свой носик с иглой в уретру Семы. Тот подобного не ожидал, после чего завопил: «Сука! Че это?». Все разом повернулись в сторону Семена и охуели от увиденного: комар так жадно сосал кровь из залупы Семы, что брюхо его моментально вздулось и наполнилось кровью. Семен никак не мог остановить эту суку, единственное, что ему удавалось, это истерить и визжать как сучка. Даже комар в этой ситуации был именно сукой, а Семен его сучкой. Саня залилась хохотом, пока все стояли в шоке.

– Че делать? Че делать? – вопил Сема, – Блять! Помогите!

– Не дергайся, блять! – произнес Вова, подойдя к нему ближе, – Нахуй ты его туда засунул?

– Я же не специально! – Сема начал плакать.

– Надо его отодрать, – произнесла Лиза, – а то он ему писюндр отгрызет.

– Не, вы так с корнем оторвете и вообще хуя не будет, – произнес Лепрекон.

– Так а че делать то? – спросил Вова.

– Надо подставить свои письки к нему, – провозгласил Лепрекон.

– Чего блять? – охуел Леша.

Лепрекон пояснил:

– Если мы сейчас все вместе поставим к нему наши письки, то он захочет отсосать и нам, поэтому оторвется от это еботни. А когда оторвется, так мы и пизданем его чем-нибудь. У кого немытая писяра?

– У меня мытая! – произнесла Лиза.

– И у меня! – вслед повторил Леша.

– Да у всех мытые. Давайте, быстро, а то он ему хуй отгрызет, – приказал Вовчик.

Все начали подходить ближе к орущему от боли и страха Семену, попутно расстегивая штаны и оголяя причиндалы. Я осмотрел письки всех, кто находился в этом безумии: мой хуй выглядел средне, если сравнивать с хуями Вовчика и Ильнура, мы втроем будто бы имели одинаковые пенисы, но различия были. Например, хуй Ильнура залупал, но признаков фимоза не было. Над висящим членом четко обрисовывались русые лобковые волосы, а сам елдак был стройным. Хер Вовы был светлее моего, и уж тем более Леши; так же, как и у Ильнура залупал, а через весь пенис к концу крайней плоти проходила голубоватая вена. Яйца румяные. Член Леши был зеленовато-бежевым, залупа не открыта, но виднелась из-под слоя тонкой крайней плоти. Его пенис был самым худым из всех представленных. Хуец Лепрекона… Я охуел, когда его увидел: черно-белое месиво из лобковых волос, которые перетекали в волосы ног на ляжках; яйца темные и обвисшие; сам ствол был небольшим, покрытым какими-то струпьями; очень грязный. Пизда Сани была так же покрыта лобковыми волосами: смело можно было ее назвать мохнаткой. Половые губы свисали, напоминали сушеные грибы. Вся нижняя часть живота была покрыта лиловыми растяжками, а на трусах виднелось грязно-желтое пятно от пота. Киска Лизы была немного побрита, возможно ее владелица избавлялась от лишних волосков вокруг манды, но сам лобок трогать не стала. Тем не менее, пизда Лизы выглядела опрятней, собранной и напоминала парусник вверх ногами. Мы все подошли к этому дебилу с комаром на хуе и выпятили свои писяры к насекомому. Тот, как увидал наше богатство, так вынул хобот из уретры Семена и направился в сторону Леши. Леша обосрался от страха и дернулся назад, заправляя пенис в трусы. Мы так же убрали наши письки в тепло; только один Семен стоял как еблан, потерянный, рыдал. Комар разозлился и направился обратно к Семе. Саня не упустила момент, и когда летучая сука приблизилась этому идиоту, ебнула камнем по башке комара. Он упал, а Саня нагнулась и уебала его окончательно. Вся высосанная из пениса Семы кровь выплеснулась на стоящих рядом Семена, Лепрекона и Вову. Теперь наверняка совсем не скоро член Семы сможет стоять, если он стоял когда-то, конечно.