Критика одной мысли

Никита Цалолихин

Критика одной мысли

1

«Мы преуспели во всем: в технологиях, оружии, культуре!

Но что же движет нами, зачем размышлять дальше, если всё есть уже сейчас?» − так думал юный Айко Корнель.

Задавался он этим вопросом каждый раз, когда узнавал о новом преступлении в своём любимом городе или, когда читал газету. Думал он зачем? Что это за бедные люди, которые не понимают прекрасность окружающего достатка. Разве наш мир не настолько готов к тому что бы все любили друг друга? Чего не достает в нем, из-за чего люди готовы себя так вести.

В письмах которые он отсылал своим друзьям или родственникам во Францию, он ярко и радикально выражался и даже мог превратить обычное послание в дискуссию о беспомощности людей!

Те в свою очередь насмехались над ним, мол, не понимает сути человеческой.

 Айко до конца не верил, что есть люди, чьи взгляды отличаются от его. Что есть люди, которые готовы презирать его мировоззрение, шутить над ним. Поэтому критиковал всех на чем свет стоит, до ненависти к человечеству. Но делал все это, конечно, из большой любви.

Как-то за очередным вечером, как обычно пил он обычный черный чай, за все тем же обычным окном была совершенно обычная улица где ходили обычные люди и обычные собаки, коты, букашки, птицы, бактерии.

Рупора на улицах вдруг начали вещать. Айко удивился, ведь последний раз их включали, когда в городе был пожар, что могло произойти?

Не знаю, может опять пожар.

Вышел на балкон, посмотрел в даль, увидел только чистый закат, был он прекрасен, казалось люди гуляли по улицам, сидели в ресторанах, как будто это последний раз, когда они могут всем этим насладится, точно они не слышат надрывающихся рупоров.

Он ничего не смыслил в нынешней политике, читал только рассказы и интересные ему газеты, связанные исключительно с его личными предпочтениями.

В тот скромный день была объявлена война.

Призывали на службу, говоря, что война эта не ужасная, а воюют по-честному, что никто не умрет, а максимум поранится. Конечно о цели войны сказали: «Ведётся война за мир и ничто нас не остановит! Народ! Идите вперед!»

Через год войны Айко задумался – люди умирают, а он тут бездельничает и тунеядствует. Долго маялся и размышлял, но несмотря на своё миролюбие и пацифизм, а может благодаря ему, вынес решение: «Раз такая цель, МИР, то и ранить человека можно!» Так и сказал. После чего направился узнавать, как записаться в добровольцы, а именно, в наемники.

Одетые в черные халаты и позолоченные шлемы гвардейцы стояли на плацу перед казармами, было ощущение, что они сейчас достанут ружья и начнут стрелять, как будто через секунду что-то произойдет, в их глазах чувствовалась радость, но не во всех, было видно, что кто-то всей душей ненавидит эту военщину и муштру. Все эти гвардейцы только и делали, что ходили по кругу, да порой некоторых избивали за несоблюдение дисциплины. С 7 утра они начинали ходить строем, и так до самого отбоя, но и ночью дежурные стояли на постах, вахта сменялась каждые 3 часа, так что казалось, что даже стоя на посту они маршируют.

Проходя вдоль забора военной части смотрел он на них и услышал выстрелы, выстрелы раздавались громко- громко. Не успел Айко открыть рот, как тотчас к нему подходит старик в темном халате и передает конверт. Вместе с этим говорит: «Не чуждо еще понять тебе суть этих действий, но ты все поймешь, ты закроешь глаза и увидишь всю правду, выполняй слепо приказ и, когда поздно будет сказать «нет», увидишь всё сам. Удачи тебе, Корнель». Старик молча пошел дальше, когда Айко обернулся чтобы узнать кто он, того и след простыл.

И тут к нему бегут солдаты, громкими голосами кричат: «Пошел вон! Здесь тебе делать нечего! Не уйдешь, побьем!»

Айко быстрыми шагами попятился назад. Солдаты развернулись и побежали обратно. Где-то через час предпринял он новую попытку зайти на территорию военной части. Дальше КПП его не пустили, но на вопросы ответили, и даже дали адрес пункта мобилизации.

Придя домой Айко уселся на диван, включил радио, и услышал он об убийстве генерала Фон Неруньез, который недавно посещал военную часть чтобы рассказать новобранцам о прелести войны. Убийцу свидетели описывали, как старого человек, невысокого роста, в темном халате. Ненависть полыхнула в Айко, как какой-то старик посмелел убить прекрасного генерала, от злости он выкинул конверт в окно, его тут же унес ветер. Айко это уже не волновало. С гнусным лицом лег он в кровать и заснул.

Во сне он видит нечто.

Давешний Старик опять перед ним, вот он, молча смотрит и молчит.

Айко начинает кричать: «Ты подлый убийца! Старик! Зачем ты сделал это!? Ты что не понимаешь, что сейчас происходит!? Ты должен быть наказан, расстрелян!» Старик молчит. «Может быть, ты просто пьян?» − кричит Айко. Старец все также одет в темно-серый плащ.

«Но потом ты пожалеешь или будешь рад, ты узнаешь об этом, потому что я рядом» − произносит старик загадочную фразу. И Айко проснулся. Оглянулся, и увидел он перчатку. Перчатку, брошенную на него.

Было шесть часов утра.

Айко поспешно оделся и, даже не поев, пошел в пункт мобилизации.

В то время как шел он туда, на улицах стояла могучая тишина, ни единого звука, даже шаги Айко не были слышны сквозь эту массивную тишину. Казалось идет он вечно, эти улицы старого, красивого городка как будто сжимали его.

Вдруг перед ним падает лучезарный, зеленый лист с дерева. Айко останавливается и смотрит на него. Осмыслив пустой взгляд Айко, мелодия заиграла в его глазах, превратившись в странный балл прошлого века. Все одеты в пышные платья и костюмы, парики, кругом воланы и оборки, но что-то не то, как будто это не там, а здесь, как будто все наяву.

Сам одет он в совершенно не вписывающийся наряд, в твидовую тройку по последней моде начале 20 века. Которая досталась ему от Бабушки в наследство.

Но люди не обращают на него внимание, точно у него совершенно обычная одежда того времени.

Сидит он за столом и видит красивую даму, было ощущение, что она что-то скрывает, Айко привстал и говорит ей: «Неужто вы чем-то обеспокоены, фройляйн». Она обернулась, улыбнулась и куда-то ушла. Он заново уселся в кресло. Выглядел он так как будто его ничего не удивляло. Сидел он и пил чай, на вкус чай − был он прекрасен. Аромат вдохновил его на необычайную мысль, она пришла к нему так резко, что он забыл где находится.

Смотрел он на отдыхающих гостей. Как они танцевали! Играла красивая музыка, оркестр стоял в стороне. Во дворе короля в это время было четыре знатных господина. Одного из них звали Шольё Москорльё Де Бажио, второго звали Кристиан Фон Эверик Прусский, третьего Дорье Фон Рузеньен, а четвертого Бадло Си Буен Фенски. Каждый из них представлял определенный срез общества, как показалось Корнелю. Первый это пижоны, второй – аристократы, третий был коварностью, а четвертый подлостью. Складывалось ощущение, что все они были отвратны, и друг другу, и другим, и самим себе. Они разговаривали о разных вещах, о жизни и других ценностях, исходя из их маленького разговора разгорелся спор! Первым покинул зал Шольё Москорльё Де Бажио, так как посчитал сложившуюся компанию неблагоприятной. После ушел Кристиан Фон Эверик Прусский

(По неизвестным мне причинам), затем Бадло Си Буен Фенски, покинул он зал прямо, как и пришел в него, ярко и стремительно (Я думаю это из-за того, что он понял, что в зале есть кто-то хуже него). Дорье Фон Рузеньен был самым неблагоприятным из них, от него разило пакостью, грустью, сожалением и радостью, узнал он о чем-то таком, про что никто не знает.

Прошло немного времени. Видит Айко, та самая дама стоит недалеко от него и чего-то ждет с конвертом в руках. Это было где-то в углу, ведь я уже не помню точно. Я довольно тщательно следил за ней, не знаю, чем она мне так заприметилась, может это тот сверток, я сразу понял, что что-то с ним не так. Из толпы подходит к ней высокой рыжеволосый Дорье Фон Рузеньен, по такому сразу видно − ведет разгульный образ жизни, отбирает у нее конверт и толкает в сторону. Дама пытается отобрать сверток и было бросилась на него, но не справилась с бугаем. Разозлившись Рузеньен достает нож из-за пояса и пытается нанести удар прямо в сердце девушки. Вокруг уже собралась толпа. Увидев это Айко подбежал к рыжеволосому и схватил за запястье, он из-за того, что Рузеньен крепко держал нож в своей толстой грязной ладони, они повалились на пол, и нож разодрал клетчатый твид пиджака Корнеля, рассек ему большой палец и с дребезгом воткнулся в шею Рузеньена! Рузеньен хотел что-то сказать, но не успел. Захрипшись в потоке крови его голос погас, как свеча. Айко не заметил, что от дамы осталась только пустота. Тот самый сверток выпал из второй руки Рузеньена и из него вылетел тот самый лист, тот лист в котором было видно все: сочный яблочный сок, высокие снежные вершины, град, дождь, ливень, ветер, жизнь, слезы, лес, пустоту и цвет. Говорил лист: «Это ты!»

Пока он пытался связать все эти действия в логическую цепочку, ему донесся голос. «Открой глаза»: слова исходили из письма. Так мне показалось, что это говорил лист.

Он стоял уже прямо перед военкоматом. Над входом нависал огромный плакат с призывом о вступлении в ряды доблестной армии.

Да видел я это уже где-то, точно вчера было! А этот Рузеньен, откуда я вообще знаю, как его звали.

Двери в военкомате были неописуемых масштабов, их ширина поразила бы даже самого искусного инженера. А само здание! Оно было прекрасно, вполне могло бы служить главным штабом или резиденцией главнокомандующего. Колоны из чистого мрамора отделяло от здания полтора метра чистого воздуха! Они как будто прогоняли людей, просили их не заходить.

2

Двери были открыты. Он подошел к стойке. В зале было довольно пусто, пара охранников, работники военкомата за стойкой, и неприметный посетитель с рыжеватыми волосами, который быстро ушел.

У стойки ему все объяснили, дали разные бумаги для ознакомления и подписей. Он подписал.

Он подходил по всем параметрам бойца. Мига не прошло, как сидел он в форме с другими солдатами. Везли их вблизь леса. В казармах и в самом лагере он не с кем не разговаривал, хотя если кто-то задавал ему вопрос, он с радостью начинал разговор. Ни с кем не ругался, команды выполнял быстро и четко.

Айке шел 21 год, жил он один, сам за себя все решал.

Думал повоюет годик, а потом обратно в свой Ансбах.

Услышав эту новость многие люди с сожалением смотрели на него. Так как известен был он за свою доброту к людям, раньше он и комара не обидел бы, а сейчас убиваться едет. Думали − с ума сошел.

Гуляю я по задворкам лагеря, смотрю на птиц, на природу. Как жаль, что люди могут уничтожить все это в миг. Я думаю, этот дом был создан не для меня одного и не для нас. Как не сказать, не сделать, мы все остаемся людьми, можно подумать о разных вещах, одна мысль всплывает у меня в голове: «Может они не люди». Завтра я отправляюсь на фронт, как оказалось еду я в тыл. Не знаю, может это и к лучшему.

На ночь с безжизненным лицом лег он, выключили свет, и он заснул. Его сослуживцев в казарме не присутствовало, это показалась ему странным, но от усталости он не уделил этому внимания. Утром, как и все, оделся, умылся и пошел на завтрак. После завтрака их всех погрузили на грузовики и повезли. По дороге он видел тех же прекрасных птиц, зверей и лес. Лес красовался перед ним всеми своими чудесами и сказками. Прямо радовало глаз.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.