Сербская рапсодия

Никита Юрьевич Брагин

Сербская рапсодия

© Брагин Н. Ю., текст, 2023

© Издательство «Союз писателей», оформление, 2023

© ИП Соседко М. В., издание, 2023

Предисловие автора

Мой друг и однокурсник, профессор МГУ Анатолий Никишин однажды сказал мне (а дело было в середине 90 х годов): «Помню, как ты в студенческие годы рассказывал нам о Сербии. А мы тогда очень мало знали об этой стране, и только сейчас поняли, что сербы – наши настоящие друзья». Да, я провёл детство и юность в Сербии, там закончил школу, и для меня совершенно естественными были близость к этой стране, знание и понимание её, а главное – чувства, благодаря которым я считал и считаю Сербию своей второй родиной.

Отсюда вытекает особое личное ощущение удвоения как радостей, так и горестей, ведь если внимательно проследить историю наших стран, то видишь удивительный параллелизм событий и их связь, которую хочется назвать мистической. В XII веке в России появился замечательный литературный памятник – «Повесть о Варлааме и Иоасафе». Это переложение греческой версии XI века, которая в свою очередь имеет очень отдалённый источник – индийские предания о юности Будды. В древнерусской версии царевич Иоасаф беседует с монахом Варлаамом и решает оставить мир, отказаться от трона, уйти в пустыню и стать отшельником.

Но то, что в Древней Руси совершилось на странице рукописной книги, в Сербии произошло на самом деле, когда в том же XII веке юный Растко Неманич, принц и наследник сербского престола, после долгих бесед с русским (!) монахом бежал на Афон, принял постриг и стал Саввой Сербским, великим святителем… Огромный мраморный храм, посвящённый Савве Сербскому, стоит в центре Белграда. Внутри – великолепные мозаики, созданные совместно русскими и сербскими мастерами.

Пойдём дальше. Как могло случиться, что два величайших сражения, отразившихся в эпосе наших народов и совершившихся на Куликовом Поле и на Косовом Поле – почти совпали по времени, их разделяет всего девять лет, незначительный срок в масштабе истории? И как получилось, что для России 1380 год стал годом начала освобождения, а для Сербии 1389 год – годом начала порабощения? Но как знаменательно и то, что оба этих события стали символами великого героизма русских и сербов!

И так во всём. Первая мировая война стала величайшей трагедией как для России, так и для Сербии. Но конец войны ознаменовался крушением Российской Империи и триумфом Сербии. А в совсем ещё близкие годы мы были свидетелями распада Советского Союза и параллельного распада Югославии – и вновь совершалась трагедия двух народов – русского и сербского.

Ныне же идёт суровая изнурительная борьба между Россией и коллективным Западом, или, если выразиться иначе, между Традицией и Глобализмом, между Народностью и Космополитизмом. В этой борьбе, разворачивающейся не только на полях сражений или в экономических сферах, но и на поприще культуры, победа России будет означать и победу Сербии, поражение же России станет общей и окончательной трагедией наших народов, и это уже ясно всем.

Моё обращение к сербской теме определяется как накалом борьбы, далеко выходящим за рамки Донбасса и Украины, так и необходимостью цивилизационного утверждения (по моему глубокому убеждению Россия и Сербия относятся к единой, восточно европейской или славянорусской цивилизации, наследницы византийско балканской). И, конечно, я не могу забыть свою жизнь в Сербии, куда я впервые попал в очень далёком 1959 году благодаря своему отцу.

Мой отец, Юрий Алексеевич Брагин (1926 1995), выпускник Ленинградского университета, кандидат филологических наук, специалист по южнославянским языкам и литературе, в 50 60 годах работал в Белграде корреспондентом Радио Москва, а впоследствии, в начале 70 х годов, советником по вопросам культуры в Посольстве СССР. Ему я обязан знанием сербского языка и сербской культуры, знакомством с природой Сербии, её горами, реками, городами и сёлами, наконец, пониманием культуры Сербии и близостью к её народу. Скажу больше, так уж случилось, что первые слова в своей жизни я прочёл в четыре года на сербском. А уже потом стал читать и по русски.

В итоге я сейчас чувствую себя в долгу перед Сербией, перед своим отцом, перед собственной памятью. Я хочу сохранить эти чувства, запечатлев их стихами, и хочу откликнуться на голос сербского народа так, чтобы выразить его эпическую суровость, его лирическую нежность, его природную широту и стремление к воле, столь близкое и понятное нам, русским. Именно поэтому в книге звучат мотивы героического эпоса, народных песен и преданий, лирической поэзии Сербии. Все они сплетены с моими личными переживаниями и воспоминаниями, возвращающими меня в далёкую юность. И это не только возвращение – юность символизируется зарёй, а заря есть рождение нового. Больше того, с восходом зари солнце, распростирая крылья, разрывает горло грифу ночи, как некогда писал Фирдоуси. С верой в это я сочинял стихи, которые вы сейчас прочтёте.

Святитель Савва Сербский

Книгу пишет сам святитель Саввав Хиландаре, на святом Афоне,буквы пишет умброй тёмно бурой,прописные – киноварью алой,на листах, что тоньше детской кожи,но прочней парчи золототканой.Всех краёв милей земля родная,оттого и выписаны буквытёмной умброй вспаханного поля.Нет цены дороже алой крови,столько раз кропившей эту землю,оттого и киноварь заглавнойна листе законченном сияет,а листы – то Сербии пределы,золотые пажити Моравы,солнечные сосны Златибора,каменные россыпи Санджака,снежные уборы Шар Планины.Сабли эту книгу пролистают,пламя обожжёт её страницы,запекутся киноварь и умбра…Но умрут властители и судьи,расточатся все земные царства,только эта книга не истлеет,и в руках Небесного Владыкистанет нашим душам поминаньем!

«Царь Лазарь, наш пресветлый государь…»

Царь Лазарь, наш пресветлый государь —мы все, что соль в султановом пилаве,что луч заката в мутных водах Савы,что в безднах моря сабельная сталь.Что нам осталось? Быть плечом к плечу,и принимать на щит клинки и стрелы,и удержать у смертного пределав душе и сердце светлую свечу.К земной юдоли преклоним колени,в небесной выси прошумят крыла —земные храмы – пепел и зола,небесный храм нетронут и нетленен.

Пахота Марко Королевича

Дремлют сабля с булавой,ятаган – за поясом!На дороге столбовойМарко пашет полосу.Небо плачет и дрожитнад землёю выжженной,под ударами копыткрошево булыжников.Глыбы камня на путис глиной перемешаны —никогда здесь не пройтини аскеру пешему,ни визирю на коне,ни слону орудию,ни султановой казне —злата многопудию.Что посеешь, богатырь,по кровавым рытвинам,что родит земная ширь,вскормленная битвами?– Не простое то зерно,сила в нем безмерная.Долго будет спать онов колыбели Сербии.А взойдёт – в чужих краях,и, в зарницах адовых,обратит бетон во прах,опрокинет надолбы;рухнет сталь, как водопад,броневыми плахами,самолёты не взлетятс полосы распаханной,потечёт уран ракетплюхами навозными,и польётся лунный светна травинку росную…Будет вешняя водасловно слёзы девичьи —помяните же тогдаМарко Королевича!

Дервиш и Смерть

У шатра на берегу Моравыпьяный дервиш пьёт за чаркой чарку;бледен он, чалма его кровава,и горит вино, слезою жаркойпо щекам из глаз полуослепшихпадая кровинками на рубище —пьёт он горе, что хмельного крепче,рок свой пьёт, по сердцу накрест рубящий.По колена в пепельном туманебелогривый конь идёт неслышно,бледный всадник в белом доломанеспрашивает, словно снегом дышит —Не меня ли ждёшь ты, бедный старец,ни стрелы, ни булавы не стоящий?Овна, потерявшего отару,мне нетрудно довести до стойбища.Только покажи мне брод надёжныйчерез мутно жёлтую Мораву —скоро, и по правде, и как должнозаплачу тебе за переправу —отболеют плачущие раны,примирится сердце с неминуемым,гурии у райского фонтанаупокоят душу поцелуями.– Светлый всадник, что тебе до брода,что тебе до старика хмельного?Конь твой белый чрез любую водуперейдёт, не омочив подковы…За Моравой тысячи отважных,словно маки на лугу некошеном…Там горят сторожевые башни,там полки сошлись на Поле Косовом!– Говоришь ты справедливо, старче —не к тебе иду, тебя не трону.Путь мой там, где зарево всё жарче,всё слышнее сабельные звоны.За тобой вернусь, когда помянутбой на Видовдан и князя Лазаря,и когда от венгров до кумановгусляры былины будут сказывать.Жди меня, когда заплачет звонамипо дорогам песня соловей,жди, и допивай вино червонноесо слезами старости своей!

Сон Марко Королевича

На ладони горы засыпай, под покровом еловым,ненадолго, на пару столетий, и, честное слово,я тебя разбужу на рассвете весеннего дня,я тебя провожу, и в дорогу дам хлеба и мёда,и коню твоему нашепчу перевалы и броды,только ты, дорогой мой, уже не узнаешь меня.Ты уйдёшь безответно, лишь кровь прорастёт ежевикой,отголосок напева заблудится в пустоши дикой,поцелуя тепло первоцветом проснётся в траве,грянет сабля твоя звонче молний на горных вершинах,ятаган твой сверкнёт смертоносней, чем выпад змеиный,тяжесть глыб и утёсов проснётся в твоей булаве.Запоют гусляры, горьким летом тебя призывая,и вода растечётся, и с мёртвой сольётся живая,и державы сойдутся на пире свинца и огня,там узнаешь ты славу, какой не бывало на свете,будешь первым на брани и первым на царском совете,только жаль, мой любимый, что ты не увидишь меня.Но во веки веков, лишь вернёшься в родные долины,вольный ветер навеет знакомую горечь полыни,виноградом любовь обовьёт, осенит, утолит,и направит пути, и вовеки уже не отпустит,как родная река, донесёт до широкого устьяу меня на ладони, в небесной дали.

Мехмед-паша

Ты можешь, падишах, послать меня на бой,и я перекрою державные границы,и запылает кровь, и ляжет багряницейна ток Дуная голубой.Твои слова – алмаз, ты властен дать закон,и отменить его, по милости Аллаха.Я – верный твой калам, твоя узда и плаха,стрела, летящая вдогонбегущему врагу. Искусно, как гончар,ты вылепил меня и опалил в горниле,булатные клинки меня перегранилипод громы марша янычар.Но надо мной Аллах! Из праха дум и дел,над славою моей, пирующей, как пламя,Он поднял и сберёг мою любовь и память,мой клирос, где я в детстве пел…О, родина моя! Тобой душа болит…На Вишеградский мост лежит моя дорога —там ждёт меня мой брат, заступник перед Богом,всей Сербии митрополит.

Змей Огненный

Огненным змеемзакат над свинцовой водой,руки немеют,и в сердце огонь ледянойльётся и стынет,и рвётся опять в облака,словно в пустынюзовёт сквозь миры и века.Змей – это полночьв пожаре и вспышках зарниц,в топоте полчищ,идущих сквозь пламя границ,змей – это ярость,чьей силы вовеки не счесть,змей – это караи жгучая страшная месть.Ринулись волки,булат обагрённый звенит,ядер осколкипронзают железо брони!Вечная битва,огонь, пожирающий тьму,крови – в избытке,воды – ни глотка никому!Кто ты, поведай,сквозь пепел и пламя скажи,кровью победысвои обозначь рубежи,выйди навстречу,и к сердцу прижми, что искал,лик человечийявляя сквозь волчий оскал.В повестях бранныхвот так о тебе говорят —был ты избранник,пока не сожгли твой наряд,юноша светлый,ты змеем очнулся во сне,пламенным ветромкрыла развернул в вышине.Волком да Змеемтебя называет народ,плачет и рдеетзакат за тобой каждый год.Суженый, где ты —земля о тебе вопиёт,в облаке светазвезда продолжает полёт.

Изгнание

Бескраjан плави круг.

У њему звезда.

Милош Црњански. СеобеОпустошение земли,переселение народа —сойди с дороги и замри,и слушай, как скрипят подводы,как умолкает детский плачв объятиях мужского стона —смотри, кровоточит икона,потрогай пепел – он горяч,как сердце только что убитоймалиновки – её гнездауже не видно под копытом,а впереди горит звезда —одна, как Божия лампада,неугасающий елей…Так пастырь направляет стадо,идущее с родных полей —и весь народ вечерней жертвойсквозь горла каменных теснинпо хрусту ледяных сединидёт своей дорогой смертной —чужие земли впереди,бесплодье, стылые болота,солдат свинцовые ряды,держав железные ворота…Пролистывая триста лет,я вижу тот же, тёмно синийбескрайний небосвод, и светзвезды, горящей над пустыней.Мы все уходим – кто сейчас,кто завтра от своих кочевий,о нашем горе, нашем гневечужой язык ведёт рассказ,и в облаках иссиня чёрныхгрохочут сорок сороков,и умирающие зёрнадробятся в жерновах веков…

Гайдук

У тебя в дому серебро и сталь,арабески ножен и холод лезвий,костяных рукоятей сухая трезвость,бирюзовых накладок томный миндаль.Неужели не жаль этих гордых трофеев,неужели не слышишь, что враг у ворот,что косматая смерть и войдёт, и посмеет,и врагу о тебе не соврёт!– Я давно услышал шаги врага,мне давно известна моя участь —арнауты прошли сквозь лесистые кручи,батареи стоят на речных берегах.Но сокровищ моих спасать не надо,им тесна тайников железная клеть!Пусть горюет жена о дамасских нарядах,но дамасскую сталь недостойно жалеть!Вот ударит ядро, разрывая грудь!Упаду в траву, полечу к Престолу,безоружным, в седой наготе глагола,постигающим самую суть…Пусть берёт паша пистолеты и сабли,и, гордясь победой, помянет меня —был он самый удачливый, самый храбрый,был он кровью земли и душой огня!

1914

Возьми моё сердце, река,за громы всех армий Европы,за рваные шрамы окопов,за грань ледяную штыка,за жаркую смерть у виска,за эту могильную глину,за то, что уже не покинутвой берег, родная река.Возьми мою силу, трава,возьми и расти, полевая,за то, что дожди поливают,за то, что шумят дерева,за раны и слёзы родствас изрытой истоптанной пашней,за брата в могиле вчерашнейвозьми мою силу, трава.Возьми мою правду, земля,возьми за пшеничные зёрна,за лемех, тяжёлый и чёрный,за Господа и короля!Простите, родные поля,прости, золотая Морава,храни мою крестную славу,храни мою правду, земля!

Красный и белый

Алый плющ на стене белокаменной,пятна крови на белой рубахе,ликование жаркого пламенинад покровами бледного праха.От взаимной вражды обессилев,белый с красным слились и застыли,лёд с огнём породили слезу,а она в багрянице закатасочетает осеннее златои вечерних небес бирюзу.А потом на дороги разбитыельётся дождь, и раскисшую глинувороные взбивают копытами,и ободьями наполовинув этой жиже ползут трёхдюймовки,с карабинами наизготовкумужиков конвоиры ведут,веет копотью, кровью, навозом,смрад тифозный плывёт за обозом,труп лежит – и раздет, и раздут.Первым снегом укрой, бледным саваномэту ниву, село и дорогу,замети эту землю кровавую,чтоб не видеть её, ради Бога!Чтобы кровь под бинтом снежно белымупокоилась и отболела,чтобы насмерть замёрзла война,и – ни стали, ни слёз, ни развалин,только шёпот апрельских проталин,только майских садов тишина.Отпою, отмолю, убаюкаю,как умею, своими словами,перед мороком, мраком и муками.Сам Господь осенил образамиэти зори, пожары и раны,эту изморось, эти туманы,этих скорбных снегов чистоту.Припадаю в последнем поклоне,а в глазах – словно белые конизагораются на лету.

1943

Впереди ползёт обоз,беженцы и госпиталь —там вода дороже слёз,помоги им, Господи!Впереди во весь свой ростскалы исполины,позади горящий мост,факел над пучиной.Горы плетью по горбамхлещет смерть крылатая —это вам не кегельбан,не постель измятая —это рёбра ржавых скал,мёртвые стремнины,это огненный оскалвыпрыгнувшей мины…Это жажда, всем одна —как дожить до вечера,это кровь, черным черна,из пробитой печени,это вздох издалека,из иного мира,это капля молока,это ладан с миром.Это памяти река,сжатая теснинами,это руки старика,взрытые морщинами,это гребни чёрных горв тихой звёздной темени,и прощальный разговорс уходящим временем.

Железные Ворота

Широкую силу Дунаявстречают серые скалы,встают, тисками сжимая,и это только начало —Голубац башни вздыбил,волны кипят ключом,разят их подводные глыбыто булавой, то мечом.Зубчатый карпатский гребеньтрещиной синей расколот,пена в реке и в небе,в сердце тревога и холод;чувствуешь дрожь земную,пьёшь ледяной хмель,словно сквозь жизнь инуюсмутно провидишь цель.Вот она – яро свищетжелезный пилум Траяна,вот она – крови ищетбулатный клинок Османа!Гневом твой дух измучен,а смертная тьма горькав глуби твоих излучин,царственная река.Но за последней теснинойв прозрачной прохладе плёсов,в тихой тени тополинойгустые зелёные косыводорослей и лилийвьются зыбкой строкой —на смену истраченной силеприходит сонный покой.Туманы нежданной печалиплывут по дунайской глади,и ты стоишь на причале,и пройдены все преграды,и чувствуешь – больше не будет,и знаешь – уже не суметь,не повернуть за чудомжизни, раздвинувшей смерть.

Воинский храм

То не золото горит,не мерцает серебро,то не отсветы зари,не жар птицыно перо —это светлая свеча,это грозная печаль,это блещет, горяча,сабельная сталь.То горит патронов медьс высоты паникадил,и угрюмо дремлет смертьвозле воинских могил;в медь одет иконостас,жаркой сталью обрамлён,и сурово смотрит Спасс бархата знамён.

Крик

Дунайский каменный идолкричит сквозь вечные воды,младенческой горькой обидойв дугу изогнуты губы.Безмолвна река ночная,как замертво, спит природа,о крике никто не знает,молчат барабаны и трубы.Сменяются царства и нравы,встают мосты и твердыни,крушат друг друга державы,поют гусляры о героях,а он задыхается криком,он плачет в застывшей тине,но муки своей великойдо наших дней не откроет.Но вот, откопан из глиныбережными руками,он смотрит на нас из витрины,и рыбьи глазищи как лунки,и пальцы на рыбьем телесложены плавниками,и рот его онемелыйпредвосхищает Мунка…

Морава

Эти мутные ржавые воды реки,как ноябрьская тёмная ночь, глубоки —что там в омутах, кто его знает?Эти зимние вётлы, как холодно им!Снег ложится, и стынет клубящийся дым,вся во льду сердцевина земная.Это поле, где тлеет сырое жнивьё,это небо, где стаей кружит вороньё,это сердце моё, это горе моё,молчаливое горькое горе.Мне его не стерпеть, мне его не избыть,и никто не сумеет до капли допитьэтих слёз разливанное море.Ты течёшь не спеша, под мостом, чуть дыша,ты не просто река, ты народа душа,тихоструйная струнка державы —и у жарких песков на пустом берегу,и в рязанском бору, утонувшем в снегу,я тебя вспоминаю, Морава.

Закат над Белградом

Здесь в ноябре закат, как траурное пламя —равнина за рекой усеяна огнями,горит багровый свет меж чёрных облакови в ледяной воде у дальних берегов.У древних белых стен всегда мне одиноко —молчит моя душа, как будто сквозь бинокльона глядит во тьму, где не видать ни зги,где не уйти от бед, не скрыться от тоски.Тоски, что рождена землёй, где кость на кости,где лилии цветут на плахе и погосте,где прошлое – зола, грядущее – туман,а нынешнее – кровь неисцелимых ран.Я не могу забыть, как жгли твои святыни!Их пепел не остыл, огонь в нём спит поныне,сомнений и тревог умом не перечесть,а сердце чует зло и ждёт лихую весть.Страна моя! Весна, распятая на кольях,могильный чернозём, где травы дышат болью!В тебе горит уран и кроется тротил,в тебе кресты церквей и тишина могил.И слава, что навек повенчана с печалью,и стебелёк лозы, обнявшийся со сталью,и сила вольных рек, и гор твоих краса,и на земле – ярмо, и царство – в небесах!

«Дождь идёт, обнимая мозаику скверов и крыш…»

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.