Тамерлан. Дорога в Самарканд

скачать книгу бесплатно


– О, нет. Обмануть противника тебе ничего не стоит. А будь иначе – предпочёл бы и дальше оставаться псом хана. О чём ты думал, когда освобождал сейидов? Уж не о загубленной душе точно, – Хусейн пытливо выискивал в карих глазах ответы, которых бы выдали негодование и задетая гордость. – Знаешь, почему я не любил играть с тобой в шахматы? Ты просчитываешь все варианты. Все без исключения. Каждое принятое тобой решение – это всегда часть большого плана.

– И какая же роль отведена мусульманам?

Тимур не гневался, не спорил и, как ни странно, не собирался защищаться. На смуглом обветренном лице возникло знакомое Хусейну выражение недоумения, вопрошавшее, почему он так легко был разоблачён.

– Ты ещё хранишь его, верно? – Тбиат опустил взгляд ниже, на грудь собеседника. – Ярлык, выданный моим дедом.

– Храню, – барлас печально улыбнулся. – У тебя он тоже есть.

– Значит, мы оба сумасшедшие. Возродить Туран… Раньше это казалось соблазнительной идеей.

– Исламская община поддержит нас. Правители улуса не черпали силы у шейхов, поэтому проигрывали в главной войне – за свой народ. Хан утратил влияние на мусульман, большинство из них, скорее всего, примкнут к сербедарам. Ильяс-Ходжа в ловушке: он не может покинуть Самарканд, а если сделает это, трон захватят нечестивцы, – Тимур отметил, что Хусейн внимательно его слушает. – Под столицей целая сеть лабиринтов, сотни лазеек. Я побывал однажды в их укрытии: место более чем надёжное.

Жестом молодой черноволосый эмир предложил гостю сесть.

– Сербедары. Не говори, что мы должны заключить с ними союз. Они убили Казгана.

– Боюсь, это не было сведением счётов. Ничего личного, Хусейн. Они хотели обезглавить Хорасан и только, – поймав злобный взгляд друга, Тимур поправил. – Сербедары будут противиться любой власти, кроме собственной. Как только возьмём Самарканд, они объявят и нас врагами.

– Собираешься их использовать?

– Пока здесь Ильяс-Ходжа. Как только сын хана покинет Мавераннахр или умрёт – тогда и разделаемся с нечестивцами.

Мужчины разлили кумыс и попробовали несколько кусочков мяса, прежде чем продолжить разговор. Языки обжёг кисловатый вкус молока, сухая конина с прожилками с трудом проталкивалась сквозь горло. Пищей не брезговали – своё требовал желудок. Обоим одинаково подумалось в тот момент, что в ловушке они заперты вместе с Ильясом. Но враг, по крайней мере, с голодом не боролся.

– Мавланзаде, – молчание прервал Хусейн. – Почему дядюшка вдруг упомянул его имя? Сербедары обычно прячутся в тени.

– Я не вижу ничего странного. Слава – большое искушение для любого выдающегося человека, а он, нисколько не сомневаюсь, личность именно такая. Чтобы путать умы людей разных сословий, вести их к добровольной гибели… Он весьма талантлив.

– Прикрывает делишки именем Всевышнего. Ильяс недаром решил город очистить. Испугался. Если даже мой родственник честь продал Мавланзаде, разве теперь можно доверять чьим-то клятвам?

– Останься верен себе, – ответил Тимур с полуулыбкой. – Такой совет однажды дала мне сестра. Главное, сказала, не изменять своим принципам.

– У нас мудрые сёстры, – Хусейн посветлел лицом. – Как там моя Ульджай? Слышал, она очень помогла тебе.

– Госпожа выдержала испытания самым достойным образом. Отомстила за повелителя.

– Жаль, меня рядом не было, – эмир попытался скрыть горечь за глотком кумыса. – Ульджай моё сокровище, я обещал деду беречь её.

– А она бережёт тебя.

– Это верно. У Ульджай сердце воина. Горящее, словно тысяча факелов, – Хусейн покачал головой. – Ей давно пора замуж, но кому я отдам такую девушку? Кругом одни предатели.

– Отдай её мне.

На мгновение померещилось, что сидевший напротив мужчина и не мужчина вовсе, а опасный зверь – неистовый, алчный. Тбиат смутился: в душе запели слабые, неуверенные отголоски беспокойства. Он удостоил гостя долгим пристальным взглядом, который после обрёл понимание, куда вдруг подевался старый добрый Тимур, сосредоточенный и расчётливый. Барлас весь подобрался, точно готовился к бою.

– Аллах, да ты влюблён!

Шатёр содрогнулся от заливистого хрипловатого смеха.

– Хочешь мою Ульджай?!

– Это будет выгодный брак. Мы скрепим наш союз родственной связью, станем настоящими братьями. Кроме того, госпожа мне дорога не меньше, чем тебе, – Тимур прибег ко всей возможной силе самообладания, чтобы вернуть прежний невозмутимый вид. – Я заплачу за неё, как за дочь хана.

– Не сомневаюсь. Ты каждую мелочь продумал, прежде чем приехать сюда.

– Нет смысла отпираться. Хусейн, ты единственный, кто способен вытащить на свет самые потаённые уголки души. Если бы я заявил, что желаю только лишь возобновить договор между Казганом и моим отцом Тарагаем – я бы солгал. Солгал бы, если бы начал утверждать, что волнуюсь за судьбу Хорасана и поэтому вознамерился жениться. Нет, я желаю твою сестру, желаю её саму.

– Я тебе верю.

Тбиат за столом не задержался. Обуреваемый множеством разных чувств, поднялся со своего места и прошёлся по шатру, вдоль развешенных цветастых ковров.

– Дед сосватал вас с Ульджай, а он-то всегда знал, как всё устроить.

– Ты примешь моё предложение?

– Может быть. Есть одно затруднение, – скрепив за спиной руки, Хусейн встал перед другом, с интересом выжидая, когда у того закончится терпение. – Видишь ли, пару дней назад я получил вести, что Хаджи Барлас сговорился с правителем Ходжента и отобрал у тебя Кеш.

– Что? – Тимур резво вскочил на ноги.

– Куда я отправлю сестру? В степь? – эмир фыркнул, откровенно забавляясь. – Не только у меня дядя предатель.

– Времени не терял… Из плена сразу на коня и на трон!

– Не переживай, Чагуй Барлас уже собрал воинов для битвы. Без тебя не хотел выдвигаться.

– Хусейн, я не знал!

– Давай для начала с врагами разделаемся, потом будем свадьбы играть. К тому же я и сам отправляюсь на войну. Мохаммед-Ходжа не справится в одиночку, Бугай-Сальдур развернул войска на Балх, – Тбиат припал губами к пиале с кумысом, потом выдохнул. – Это была хорошая идея: отвлечь бадахшанских стервятников. Но за риски тоже платить приходится дорого.

– Ударишь сзади, пока он у Балха будет? – спросил Тимур, хотя и так знал, что Хусейн планирует именно это.

– Если что-то не так пойдёт…, – тот отвёл взгляд в сторону.

– Я из Кеша сразу к тебе.

– А потом свадьба.

Уговор скрепили крепким рукопожатием.

Глава 10

Младшие сыны не наследовали силу отцов. Хаджи опоздал с рождением, и этого оказалось достаточно, чтобы его отбросили в сторону. Когда племя выбирало нового главу, о нём как о возможном претенденте старейшины не думали: все присягнули Мухаммаду Тарагаю. Решение не подлежало спорам, Мухаммад был человеком чести – а честь стала такой редкостью, что ради неё одной легко прощали недостатки, коих, по мнению Хаджи, разве что Всевышний сосчитал бы. Тарагай предпочитал дипломатию войне, приглашал эмиров со всех, даже самых отдалённых, краёв улуса и необычайным образом мирил заклятых врагов – только бы избежать сражения. Он сумел увести клан от разногласий между Казганом и Казан-ханом, хотя обе стороны всеми способами пытались вовлечь барласов в конфликт. Но что касалось внутренних порядков – с этим бек не справлялся, а любое вмешательство расценивал как намерение лишить власти его семью. Вернее, единственного сына, над которым Тарагай трясся, как над жемчужиной. Тимур, желанный ребёнок и наследник, рано расправил крылья; мальчишке прочили великое будущее и поэтому окружили учителями – лучшими воинами Кеша, а также выбрали духовного наставника-мусульманина для воспитания характера. Годы были беспощадны к Хаджи, которому оставалось разве что наблюдать и надеяться: в отсутствие Тарагая судьбу племени решал ещё один дальний родич, Чагуй Барлас. Хитрый старик от своего не отрекался, держал оборону. Тимур же… На первый взгляд он напоминал отца – такой же сговорчивый и рассудительный, – но, как впоследствии выяснилось, в нём жили противоречия. Хаджи сравнил бы племянника с разбойниками, вроде тех, что нападают на караваны, если бы не знал о других его качествах. Порой и вовсе на ум приходила мысль, что подобным человеком в своё время был Чингиз-хан – волевым, жестоким, жаждущим. В Тимуре он видел задор, который мог развернуть течение реки и заставить звёзды угаснуть. Поэтому боялся…