скачать книгу бесплатно
ФРЕЙД. Ты винишь в этом брата?
ДОРА. Да, я уверена, он это делал сознательно.
ФРЕЙД. Ты любишь брата?
ДОРА. Он нравился мне больше до того, как начал изображать взрослого.
ФРЕЙД. Ты не хочешь становиться взрослой?
ДОРА. Такой – нет.
ФРЕЙД. Какой именно?
(ВОЛЬФ с газетой идет к дивану, тогда как МАТЬ вытирает пыль).
МАТЬ. Вольф, если ты грязными ногами ходишь по моему чистому полу, ты мне не сын.
ДОРА. А где ему ходить? По мебели?
МАТЬ. Дора, ты такая забавная малышка. Сядь и сшей мне несколько салфеток.
ДОРА. У нас тысячи этих салфеток, так, Вольф?
ВОЛЬФ (читая газету). М-м-м-м-м.
МАТЬ. У женщины много салфеток не бывает. Не садись здесь, Дора. Ты помнешь покрывало, которое твой дядя Отто своими руками сделал в доме престарелых. Как тебе не стыдно. Ты такая никчемная.
ДОРА. Вольф, скажи матери, чтобы она перестала меня доставать.
МАТЬ. Да, Вольф, отрежь эти пальчики, которые по много раз на день вытирали твой зад после того, как ты накладывал в штаны, и было это не так давно. Знаешь, мы пропустили один пятачок, когда натирали пол.
ДОРА. Иногда мне хочется быть с дядей Отто.
ВОЛЬФ. Ты слишком обидчивая, Дора. Побуждения у мамы добрые.
МАТЬ. Откуда ты знаешь, какие у меня побуждения?
ДОРА. Когда мы были маленькими, ты всегда брал мою сторону, Вольф. Мы вместе плескались в ванне. Теперь все иначе.
ВОЛЬФ. Ты хочешь поплескаться со мной в ванне?
МАТЬ. Вольф уже вырос, Дора, не хочет он плескаться в ванне со своей сестрой. Ему есть, с кем поплескаться.
ВОЛЬФ (смотрит на МАРСИ). Да уж.
МАТЬ. Что?
ВОЛЬФ. Я про ужин. Хорошо бы поесть рыбу.
МАТЬ (взъерошивает ему волосы). Будет тебе рыба, но не сегодня. Тебе тоже пора повзрослеть, Дора. Бери пример с брата. Наш маленький Вольфи теперь такой взрослый. У тебя блохи, ты это знал?
ДОРА. Я думаю, мой единственный друг в доме – это мой отец, но в последнее время я начала сомневаться даже в нем.
МАТЬ. Да, продолжай в том же духе, убивать свою мать словами, они у тебя, как мясницкие ножи. Может, поедим на ужин барашка.
ВОЛЬФ. Все нормально, мама. Дора не в себе. Уже какое-то время Дора не в себе.
ДОРА. Да, Дора теперь кто-то еще. Дора – самозванка.
МАТЬ. И я того же мнения. Не думаю я, что ты – моя дочь. Иногда, Вольф, я думаю, да простит меня Господь, что твоя сестра – незаконнорожденная.
ВОЛЬФ. Мама…
МАТЬ. Да, я думаю, она – дочь твоего отца, но не моя.
ВОЛЬФ. Как такое может быть? Это ведь ты ее родила.
ДОРА. Это случилось так давно. Разве мама может это помнить? Обычно она не помнит, что ела на завтрак.
МАТЬ. Дора, почему бы тебе на какое-то время не пойти к фрау Клиппштейн? Или найди своего отца. Где он? И что мы ели на завтрак?
ДОРА. Я неважно себя чувствую. Не могу дышать.
МАТЬ. Может, мы забыли про завтрак. Вот почему я не могу вспомнить, что мы ели, а ты не можешь дышать. Фрау Клиппштейн говорит…
ДОРА. Мама, пожалуйста, помолчи минуту. Я не могу дышать.
МАТЬ. Если ты ждешь, что я подбегу и начну кудахтать над тобой Дора, то это напрасно.
ДОРА. ПАПОЧКА!
ФРЕЙД. Часто ты не можешь дышать?
ДОРА. Иногда не могу. Они так меня злят. Вольф становится все больше похож на мать. А я – на отца.
ФРЕЙД. В чем ты становишься на него похожа?
ДОРА. Я умная и упрямая. Но я говорю правду.
ФРЕЙД. А твой отец лжет?
ДОРА. Только когда полагает это удобным.
ФРЕЙД. И в чем он лжет?
ДОРА. Я уверена, он солгал насчет меня.
ФРЕЙД. Он сказал, что у тебя сильные головные боли и другие симптомы без очевидной на то причины. Ты кашляешь, теряешь голос, не можешь дышать.
(ДОРА кашляет. ФРЕЙД что-то записывает).
ДОРА. Что вы записываете?
ФРЕЙД. Это я для себя.
ДОРА. Что именно?
ФРЕЙД. Тебе это мало что скажет.
ДОРА. Вы намерены изображать одного из этих глупых, загадочных докторов? Я надеялась на большее. Дядя Отто так высоко отзывался о вас буквально на днях, когда бегал по саду, трубя, как слон.
ФРЕЙД. Как я понимаю, ты побывала у многих врачей.
ДОРА. О, да. В Вене я местная знаменитость. Вы ревнуете?
ФРЕЙД. Несомненно.
ДОРА. Папа обожает врачей. Звонит одному всякий раз, когда у него урчит в животе. У нас не дом, а дешевый французский фарс, с врачами, бегающими туда-сюда, туда-сюда. Я ненавижу стариков, которые лапают меня и бросают похотливые взгляды, дружелюбно рассуждают о погоде, одновременно ощупывая мои половые органы. С позиции женщины врачи – это камеры пыток. Присутствующие не в счет, во всяком случае, на текущий момент.
ФРЕЙД. То есть я на текущий момент – не камера пыток.
ДОРА. Вы пока никто. По крайней мере, ведете себя прилично.
ФРЕЙД. Я ощупываю только твой разум.
ДОРА. Косвенное растление. (ФРЕЙД что-то записывает, улыбаясь). Что вы пишите теперь?
ФРЕЙД. Допустим, мы заключим сделку. Я пообещаю говорить тебе, что думаю, когда бы ты ни спросила, как смогу честно, если ты пообещаешь мне то же самое.
ДОРА. И о том, что вы записываете?
ФРЕЙД. И о том, что я записываю.
ДОРА. Хорошо. Так что вы записали? (Он протягивает ей блокнот. Она читает). «Умная девчушка». Это вы про меня, правильно я понимаю? Я должна раздуться от гордости?
ФРЕЙД. Мне без разницы. Это хорошо, что ты умная, но и потенциально опасно.
ДОРА. Я знаю. Если ты умный, тебя ненавидят.
ФРЕЙД. Кто?
ДОРА. Все.
ФРЕЙД. Тебя все ненавидят?
ДОРА (смотрит через окно на МАТЬ, которая протирает его с другой стороны). Ненавидели бы, если бы время от времени я не начинала вести себя крайне глупо. Это мой способ самозащиты. (Поворачивается к ФРЕЙДУ). Готова спорит, ВАС ненавидят все.
ФРЕЙД. Опасность в следующем: чем умнее пациент, тем эффективнее защита, которую он выстраивает, чтобы не позволить выяснить то, что мне необходимо узнать.
ДОРА. То есть это будет война?
ФРЕЙД. Может, маленькая война. Между друзьями. Чтобы помочь тебе.
ДОРА. Не вам?
ФРЕЙД. Может, немного и мне.
ДОРА. Вы думаете, что и я в какой-то мере чокнутая, раз тетя Сильвия была чокнутой, а дядя Отто издает животные звуки?
ФРЕЙД. Такими словами я не пользуюсь.
ДОРА. Вы лечили и отца. От тоже чокнутый?
ФРЕЙД. У вашего отца заболевание тела.
ДОРА. Какое заболевание?
ФРЕЙД. Боюсь, профессиональная этика…
ДОРА. Нет, не думаю я, что он заразился профессиональной этикой. Я уверена, что на нее у отца иммунитет. Вы нарушаете нашу договоренность.
ФРЕЙД. У вашего отца дурная болезнь, которой заражаются многие мужчины.
ДОРА. Это грязь или что?
ФРЕЙД. Это составляющая жизни.
ДОРА. Я в этом не сомневаюсь. Мой отец и его семья сплошь интеллигентные, творческие люди – они лгут, сходят с ума, подхватывают отвратительные болезни. Мать и его семья гораздо более порядочные – они сплошь идиоты. Если я зарекомендую себя слишком интересной личностью, меня сочтут безумной или лгуньей, так?
ФРЕЙД. Я не выношу суждений, только задаю вопросы и обращаю внимание на ответы. Это поиск истины, который мы с тобой проводим вместе. Мы идем в темное, неведомое место, и никто не может сказать, что мы там обнаружим.
ДОРА. Какие мы отчаянные. Вас не смущает, что в этом путешествии вы выбрали в спутники женщину? Это девственная территория, вы знаете.
(МАТЬ, которая протирает пыль и что-то там поправляет у диванчика у окна, находит записку и начинает ее читать, чуть ли не по слогам).
МАТЬ. «Дорогие мама и папа…»
ФРЕЙД. Я нахожу женщин удивительными спутниками, хотя часто ставящими в тупик, а иногда вероломными…
ДОРА. Да, я зачастую вероломная, но разочарована тем, что ставлю вас с тупик. Я думала, что у вас будут наготове ответы на любые вопросы, доктор. Я потеряла уверенность в вас, мне становится скучно, так что придется уйти. Мы заканчиваем?
ФРЕЙД. Почему ты написала ту предсмертную записку?
МАТЬ (дочитав до конца, кричит). А-А-А-А-А-А! О, НЕ-Е-Е-Е-ЕТ! ДО-О-О-ОРА! МОЯ МАЛЕНЬКАЯ ДОРРИ! ГОСПОДИ! ГЕЙНРИХ! ГЕЙНРИХ…
ДОРА. Потому что люблю наблюдать за истериками матери.
ФРЕЙД. Почему ты хотела умереть?
