скачать книгу бесплатно
Пендрагон
Дон Нигро
Входит в сагу «Пендрагон-Армитейдж». 11 актеров (6 женских и 12 мужских ролей). 27 лет жизни Джона Риса Пендрагона, одного из важнейших персонажей вышеуказанной саги. Работа, женитьба, рождение дочери, много, много всего. Пьеса, которая держит в напряжении с первой до последней сцены. На мой взгляд, лучшая пьеса Дона (одна из лучших точно), ни в чем не уступающая шекспировским трагедиям.
Дон Нигро
Пендрагон
Действующие лица:
ДЖОН РИС ПЕНДРАГОН
ИГРАЮЩИЙ НА БАНДЖО/НАЧАЛЬНИК ВОКЗАЛА/ БУН/МИСТЕР БЕНГОА
АПОКАЛИПСИС КРАСНЫЙ/АНГУС МАКФЕРСОН/МАРК ТВЕН
ДЖО НАВАРРО
ЧАРЛИ ВОНГ
ЭРНЕСТ ХЕМИНГУЭЙ/ДЖЕЙМС ДЖ. ДЖЕФФРИС/ТЕДДИ РУЗВЕЛЬТ
ЭЛИСОН МАКФЕРСОН
БАННИ ВОНГ/БАКСКАЯ ДЕВУШКА
ИЗАБЕЛЬ/ДОЧЬ
АМА НАВАРРО
АННА ПЕНДРАГОН
Декорация:
Единая декорация представляет собой различные места действия в Бойсе, штат Айдахо, в 1910 г. (таверна Макферсона, ресторан Чарли Вонга, Бакский отель-пансион Наварро, тренировочный лагерь Джеймса Дж. Джеффриса, железнодорожный вокзал Бойсе, лачугу в лесу); таверну в Бильбао, Испания, в 1937 г., холм рядом с Герникой, чуть позже, крыльцо дома Марка Твена в 1910 г. кабинет Тедди Рузвельта в 1918 г., тот же Бакский отель-пансион в 1937 г. Декорация не меняется, нет затемнений между картинами. Декорация должна быть простой и достаточно легко приспосабливаемой под все эти места действия, посредством нескольких уровней, деревянной мебели и минимумом специальной бутафории. Времена и пространство легко пересекаются, персонажи из одного времени могут переходить в пространство другого времени с тем, чтобы способствовать плавности движения спектакля. Мы постоянно следуем за Рисом. Он все в той же неряшливой одежде, грубоватый, решительный, уверенный в себе, ироничный господин, который старше своего возраста в сорок лет, но такой же и в шестьдесят. Музыка для песен приведена после текста.
Дейстрие первое
Картина 1
Джон Рис Пендрагон рядом с Герникой (1937)
(Холм у Герники, Испания, в апреле 1937 г. ДЖОН РИС ПЕНДРАГОН, крепкий, но таки потрепанный жизнью репортер 67 лет, смотрит на город внизу, пьет из фляжки и говорит, в голове сочиняя статью).
РИС. Двадцать седьмое апреля, тысяча девятьсот тридцать седьмой год. Герника, Испания. Герника, самый древний город басков и их культурная столица, полностью уничтожен… (Пьет). В Бойсе, штат Айдахо, океана нет. Вы слышите спортивных болельщиков. Очередной репортаж от Джона Риса Пендрагона, легендарного газетчика. (Пьет)… Целиком уничтожен вчера фашистской бомбардировочной авиацией… (Пауза). Мне шестьдесят семь лет, идет война, на которой я не могу сражаться, в стране, которая не моя и не моих предков, и Герника в огне, и я потерял мою последнюю дочь, которой не было, и подошел, боюсь, к завершению писательства, а может, поиска правды, которой тоже никогда не было. (Смотрит на фляжку, не пьет). У газетчика безразмерная память, вот почему я вынужден столько пить. Отключившаяся память совершенно необходима для моего здравомыслия. Моя профессия требует от меня собирать и представлять информацию в сжатой, объективной и доступной форме. Короче, я имею дело с абсолютной фантазией, за исключением физической боли, душевной, и смерти, а они упрямо отказываются вести себя, как иллюзии, которыми я предпочитаю их воспринимать. И самое смешное в этой истории вот что: мои вымотанные дружки в Бильбао и Мадриде будут качать головами в неохотном восхищении: опять этот сукин сын оказался первым на месте вселенской катастрофы. А ведь я отправился в Гернику до того, как началась бомбардировка, и не потому, что получил закрытую информацию, или по репортерскому наитию. Поехал туда из-за обещания, которое дал утонувший Бакской девушке в Бойсе, штат Айдахо, двадцать семь лет тому назад, в 1910 году, году кометы, году неудачного возвращения Джеймса Дж. Джеффриса, году, в котором умер мой друг Марк Твен, году утонувшей Бакской девушки. И хотя много ужасного случилось со мной как до, так и после того года, но случалось и что-то приятное, и пусть выпивка и номера отелей одурманили мой мозг и выжелтили душу, как табак выжелтил пальцы, я все еще могу унюхать океан в Бойсе, штат Айдахо, где его не было много тысяч лет, но нет сомнений, что когда-нибудь от там появится. (Пауза). Герника полностью уничтожена фашистской воздушной бомбардировкой. Сначала сбрасывались фугасные и шрапнельные бомбы, потом улицы, заполненные людьми по случаю базарного дня принялись поливать свинцом из пулеметов, и, наконец, завершилось все дождем зажигательных бомб, оставивим в огне древний святой город басков, а дерево Герники…. (Пауза). Я должен описать все это и не могу. С вершины холма я смотрю на пылающую внизу Гернику, а мой пропитанный алкоголем мозг пытается заслонить это зрелище лабиринтом воспоминаний того года, когда… (Он допивает содержимое фляжки, переворачивает ее горлышком вниз). Джон Рис Пендрагон смотрит на пылающую Гернику. Смотрит в бездну времени. В лицо свихнувшегося Бога. В глаза утонувшей Бакской девушки.
ИГРАЮЩИЙ НА БАНДЖО (Звуки банджо, играется что-то медленное. Потом ИГРАЮЩИЙ начинает петь).
Год девятьсот десятый,
Ты помнишь,
иначе нельзя.
Вновь пролетела,
В выси сверкая,
Великая капля огня.
И весь наш городок,
Кто мог и кто не мог,
Собрался поглазеть на чудо это.
Эй, Галлей,
Возьми меня с собой,
Мне смыться отсюда охота.
Тут тюрьма,
И я схожу с ума,
Вот ты мне и позволь
За хвост схватиться твой,
Вытащи меня из болота[1 - Do you remember whenIn the year nineteen-tenThe great comet came once again by?And all of the noisyGood people of BoiseWent out and looked up in the sky.O-o-o-o-o-o/Take me away, mister HalleyEscape is the thing I requireGet me out of this jail,Let me grab on your tail,I want to ride of your fire.].
(Он продолжает играть, с тем, чтобы перейти ко второй строфе, свет меняется, и мы возвращаемся из Герники 1937 г. в таверну Макферсона в Бойсе, штат Айдахо, в 1910 г.)
Картина 2
Таверна Макферсона, Бойсе (1910)
(АПОКАЛИПСИС КРАСНЫЙ выходит на сцену, когда ИГРАЮЩИЙ НА БАНДЖО начинает петь, и к завершению песни мы в таверне Макферсона в Бойсе, штат Айдахо, и РИСУ сорок лет).
ИГРАЮЩИЙ НА БАНДЖО.
В тот день была гроза,
Разверзлись небеса,
Наверное, господня кара.
И налетел Галлей
С кометою своей,
Осветив долину как днем.
Эй, Галлей,
возьми меня с собой,
Мне отсюда выбраться надо.
Эй, капитан,
Переправь за океан,
Где моя любовь
Зовет вновь и вновь,
Ждёт в незнакомом Айдахо[2 - In the year of the cometThe Heavens did vomitA spectacle rare to espy,When old mister HalleySent fire through the valleyAnd God looked us right in the eye.Ohhhhhh,Take me away mister HalleyI need so badly to go,My love took a notionTo cross the wide oceanAnd settle in old Idaho.].
КРАСНЫЙ (в лохмотьях, пьяный, бродяга-пророк). Молчать, нехристи! Или вы не знаете, что это год кометы? Посмотрите на небо, дети! Вы это видите? Видите? Знак сатаны, горящий на небосводе. Это конец света, конец творения. Вы видите глаз Армагеддона, раскрытый в воздухе? (Замечает РИСА, который оглядывается в поисках бармена). Вы, сэр, как вы решились войти в это обиталище зла? Это омерзительное, тлетворное, пагубное, зловредное логово греха? В этот алкогольный двор заблудших душ, в эту чертову шотландскую таверну в нечестивом Бойсе, штат Айдахо, в наши апокалипсические времена?
РИС. Я захожу, когда хочется выпить, ничего не могу с собой поделать.
КРАСНЫЙ. Выпить? Вы отравляете себя соком рогатой жабы, смердящим гноем, сочащимся из язв Вельзерула?
РИС. Нет, я предпочитаю бурбон с водой.
КРАСНЫЙ. Но это год великого небесного ужаса, год тысяча девятьсот десятый, когда мы на пороге исполнения древнего вавилонского пророчества о конце света!
РИС. Тем более нужно выпить, пока еще есть такая возможность.
КРАСНЫЙ (вытаскивает пачку мятых, густо исписанных листков, сверяется с ними). Конец света, согласно моим расчетам, наступит ближе к середине тысяча девятьсот десятого года. В считанные дни, сэр, мир заполыхает, его пожрет адское пламя, и начнется все здесь, в указанном самим Господом месте, в Бойсе, штат Айдахо.
РИС. Кто бы сомневался. Я всегда в нужном месте в нужное время. Репортерское чутье.
КРАСНЫЙ. Репортер? Вы репортер? (Хватает РИСА за пальто, листки летят в разные стороны). Вы должны им рассказать. Вы должны рассказать им о великом пожаре и грядущих ужасах!
РИС (пытаясь отцепиться от КРАСНОГО). Простите, но вы разгладите складки на моем пальто. (Освобождается и поворачивается к стойке). Эй, есть кто дома?
КРАСНЫЙ. Что ж, вы можете спросить, слушает ли кто-нибудь? Прозвучит ли слово Господа? Да! Слово Господа придет огнем с неба. Великий огонь с неба придет, чтобы забрать всех нас! Мужчин и женщин, маленьких деток и юных дев с влажными, алыми ртами! На небе написано – смерть! Сме-е-е-е-ерть!
РИС. Я познакомлю тебя со смертью, дружище, если ты не перестанешь орать мне в ухо. Я не сплю уже три дня. Отстань от меня по-хорошему.
КРАСНЫЙ. Зло! Порча! Я чую в тебе зло, грешник! Ты пришел от дьявола!
РИС. Нет. Я пришел из Огайо.
КРАСНЫЙ. Это еще хуже. Огайо – штат скверны! В Огайо Толедо! В Огайо Дейтон! В Огайо Колумбус! В Огайо Цинциннати! В Огайо Кливленд! В Огайо Индианаполис!!!
ЭЛИСОН (выходит из подсобки за баром). Красный, если не перестанешь доставать наших посетителей, я вызову ветеринара, и он тебя усыпит.
КРАСНЫЙ. Пророк всегда без спиртного в своей стране. Всех великих пророков не понимали неправедные, их всегда оплевывали шлюхи. Давай, плюнь в меня, сними с меня штаны и высеки.
ЭЛИСОН. Не вздумай расстегнуть ремень.
РИС. Я не собираюсь прерывать то, что вы делаете, но в этом баре продают выпивку или как?
ЭЛИСОН (обращаясь к РИСУ). Главное, чтобы штаны оставались у вас на месте, мистер.
КРАСНЫЙ. Он может взять мои.
ЭЛИСОН. Нет.
БАННИ (вбегает, американка китайского происхождения). Элисон, Элисон. У нас большие проблемы.
ЭЛИСОН. Да, я знаю.
БАННИ. Привет, Красный. Нет, все гораздо хуже. Джо Наварро напился, только что разгромил ресторан моего отца, а теперь идет сюда.
ЭЛИСОН. Разве я это заслужила?
КРАСНЫЙ. Да! Бог наказывает тебя! Ты сама навлекла на себя эту беду, вавилонская блудница, отъявленная шлюха.
БАННИ. Кто, Элисон? Нет, она девственница. Она мне говорила.
ЭЛИСОН. Банни.
РИС. Не выглядит она девственницей. Может, что-то в глазах.
КРАСНЫЙ. Я могу заглянуть в сердце женщины, глазами Господа, и нутро ее души красное, как соски ее грудей. Красное, как…
ЭЛИСОН (доставая дробовик из-под прилавка). Ладно, какое яйцо тебе особенно дорого?
КРАСНЫЙ. Я ухожу. Ухожу. Пожалуйста, никакого насилия. (Начинает собирать с пола свои листочки). Я ненавижу любое насилие, за одним исключением – по отношению к нечестивым. (Выкрикивает, уходя). Шлюха апокалипсиса!
РИС. В этом штате покупка выпивки у девственницы – нарушение закона?
ЭЛИСОН. Не подкалывайте меня, мистер. Настроение у меня и так не очень.
РИС. Так что тут происходит? Вы ждете еще одного пророка?
БАННИ. Когда придет Джо, будь с ним ласковее, Элисон. Он все еще скорбит по своей девушке. Горюет.
ЭЛИСОН. Он уже приходил сюда, скорбя и горюя. Бросал стаканы в зеркало и поджег пианино.
РИС. Почему у меня ощущение, что выпить мне так и не дадут?
ЭЛИСОН. Пройдите туда, мистер, сядьте и заткнитесь. Выпивку я вам принесу.
БАННИ. Нет, ничего ему не приноси до ухода Джо. Вы не будете возражать, мистер? Джон – парень хороший. Он долгие годы копил деньги, чтобы привезти свою девушку на пароходе из Герники. Они – баски. Джо – баск. И наконец, накопил достаточно, чтобы жениться. Но случился шторм, корабль потерпел крушение, и все, в том числе и она, утонули. С тех пор Джо всегда пьяный, а до этого он не пил вовсе.
РИС. Если бы я мог следовать его примеру, скопил бы целое состояние.
БАННИ. Я про то, что пить для него неестественно. Просто он так несчастен.
ЭЛИСОН. Банни, этот человек плевать хотел на Джо Наварро.
ДЖО (входит, крепкий, здоровый молодой человек, похоже, опасный для окружающих). Кто хотел плевать на Джо Наварро? Я начищу морду этому сукиному сыну. Кто это? Он?
РИС (указывает на ЭЛИСОН). Не я. Она.
ДЖО. Ладно, дружище, руки к бою.
РИС. Извини. Только-только перевалил за сорок. Насилие и похоть променял на выпивку.
ДЖОН. Давай, дерись. Что ты за мужчина?
РИС. Мужчины делятся на три или четыре основных типа. Есть драчуны, есть лжецы, еще и дураки.
ДЖОН И кто ты?
РИС. Я – журналист. Пишу обо всех остальных.
ДЖО. Это оскорбление? Ты только что меня оскорбил? Руки к бою.
ОТС. Послушай, я бы предложил тебе обменяться рукопожатием и угостил бы выпивкой, да только руки у меня грязные, а ты, похоже, выпил достаточно. Да и не думаю я, что здесь подают выпивку. Как насчет стакана молока?
