скачать книгу бесплатно
ОГДРЕД. То есть это не твоя любимая шекспировская пьеса?
ТРЕЙСИ. Она связана со всеми остальными? Я просто не понимаю.
ОГДРЕД. Чего ты не понимаешь?
ТРЕЙСИ. Не хочу я об этом говорить.
ОГДРЕД. Ладно. Извини.
ТРЕЙСИ. А еще он вытащил меня из океана. Вот я думаю, что я у него в долгу. Но, Господи, это самый тупой спектакль, который я только видела за свою жизнь. Какая гребаная пустая трата времени.
ОГДРЕД. Он выловил тебя из океана?
ТРЕЙСИ. Да. И этот говнюк даже не умеет плавать.
ОГДРЕД. Что ж, ему это на пользу.
ТРЕЙСИ. Не обязательно. Я в каком-то смысле его жалею. Не один мужчина, приведенный в ужас моим интеллектуальным превосходством, говорил мне, что я – сущее наказание. Вот я и подумала, что перед тем, как отправиться в путь, я должна сделать что-то хорошее для этого тупого ублюдка.
ОГДРЕД. Ты собираешься отправляться в путь?
ТРЕЙСИ. Как только смогу.
ОГДРЕД. И куда направишься?
ТРЕЙСИ. Господи, не знаю. Какая разница? У вас, наверное, четыре тысячи кошек. На вашей шубе достаточно кошачьей шерсти, чтобы хватило не целую кошку.
ОГДРЕД. Это моя слабость. Не могу не взять бродячего зверья.
ТРЕЙСИ (снимает шерсть с его шубы). Он такой же. Парень, с которым я живу.
ОГДРЕД. Так ты, значит, бродячая?
ТРЕЙСИ. Он такой идиот. Пустить в дом человека, которого совершенно не знаешь. Только потому, что впервые он увидел меня голой и попытался сделать мне искусственное дыхание. Рот в рот. Я велела ему убрать от меня его поганый рот, или я пну его в яйца. По-моему, и пнула. А может, это случилось позже. Я отключилась. А проснулась завернутой в одеяло на его скрипучем диване. И он пытался соблазнить меня сэндвичем с ветчиной. Можете себе такое представить? Словно я готова переспать с незнакомцем за сэндвич с ветчиной? Даже не за чизбургер. Так сколько у вас кошек?
ОГДРЕД. Всякий раз, когда я их считаю, результат другой. Так ты не любишь кошек?
ТРЕЙСИ. Я люблю их больше, чем людей. Во-первых, с ними приятнее разговаривать. Так вы действительно пришли на это театральное дерьмо?
ОГДРЕД. Пришел, да. Мы ставим «Дракулу» на Нантакете. Приехал посмотреть, что творится у конкурентов. Вообще-то они тут молодцы. Здесь начинал О’Нил, знаешь ли.
ТРЕЙСИ. Райан О’Нил? Он может ставить Шекспира? Я так не думаю.
ОГДРЕД. Юджин О’Нил. Драматург.
ТРЕЙСИ. А-а-а, я однажды видела спектакль по его пьесе.
ОГДРЕД. Правда? И какой?
ТРЕЙСИ. Не знаю. Я заснула. От спектакля тошнило. Сплошное бла-бла-бла. Слишком много слов.
ОГДРЕД. То есть в театр ты ходишь нечасто?
ТРЕЙСИ. Как можно реже. А что делаете вы, ставите «Дракулу» на Нантакете?
ОГДРЕД. Я сценограф.
ТРЕЙСИ. То есть, художник?
ОГДРЕД. В каком-то смысле, да.
ТРЕЙСИ. Правда?
ОГДРЕД. Некоторые так думают.
ТРЕЙСИ. То есть вы рисуете?
ОГДРЕД. Скорее, я иллюстратор. Создаю обложки для книг других людей, а потом пишу и иллюстрирую свои маленькие книги.
ТРЕЙСИ. Деньги это приносит?
ОГДРЕД. Нет.
ТРЕЙСИ. Тогда зачем вы это делаете?
ОГДРЕД. Почему человек делает то, что ему нравится?
ТРЕЙСИ. Я вам скажу, когда найду занятие по душе.
ОГДРЕД. Так ты не любишь молодого человека, который вытащил тебя из воды?
ТРЕЙСИ. Я никого не люблю. Это мой фирменный знак.
ОГДРЕД. Понимаю.
ТРЕЙСИ. Что?
ОГДРЕД. Ничего.
ТРЕЙСИ. Что? Вы мне не верите?
ОГДРЕД. На самом деле это не мое дело.
ТРЕЙСИ. Я всегда хотела стать художницей. Ребенком постоянно что-то рисовала. На стенах, на моей сестре, везде.
ОГДРЕД. Больше не рисуешь?
ТРЕЙСИ. Нет.
ОГДРЕД. Почему?
ТРЕЙСИ. Потому что от меня смердит.
ОГДРЕД. От тебя смердит?
ТРЕЙСИ. Не в том смысле, что я плохо пахну. Я пахну нормально. Просто не получается у меня.
ОГДРЕД. Я не понимаю, причем тут это.
ТРЕЙСИ. Что значит, не понимаете? Не хочу я быть плохой художницей.
ОГДРЕД. А кому решать? Кто может решать, что хорошо, а что – плохо?
ТРЕЙСИ. Ну, не знаю. Другие люди. Критики.
ОГДРЕД. Так ты думаешь, что от тебя смердит, раз такое сказали тебе другие люди?
ТРЕЙСИ. Да насрать мне на то, что говорят другие люди.
ОГДРЕД. Тогда почему ты перестала рисовать?
ТРЕЙСИ. Потому что получалось у меня недостаточно хорошо.
ОГДРЕД. Удовольствие тебе это доставляло?
ТРЕЙСИ. Да.
ОГДРЕД. Тебе этого не хватает?
ТРЕЙСИ. Да.
ОГДРЕД. И сколько у тебя жизней?
ТРЕЙСИ. Насколько я знаю, одна.
ОГДРЕД. Тогда почему, скажи на милость, ты хочешь тратить ее на что угодно, но не на то, что тебе нравится?
ТРЕЙСИ. Потому что я смотрю на нарисованное другими людьми и знаю, мне так хорошо никогда не нарисовать.
ОГДРЕД. Что ж, ты и не нарисуешь, если завяжешь с этим.
ТРЕЙСИ. Да пошел ты в манду.
ОГДРЕД. Можно и так, но предпочтительнее оставаться друзьями.
ТРЕЙСИ. Мы не друзья.
ОГДРЕД. А у тебя есть друзья?
ТРЕЙСИ. Нет.
ОГДРЕД. Ты хочешь иметь друзей?
ТРЕЙСИ. Не знаю.
ОГДРЕД. Спектакль начинается. Вот. (Достает из кармана листок, пишет на нем, протягивает ТРЕЙСИ). Возьми.
ТРЕЙСИ. Это что?
ОГДРЕД. Мой адрес. Там моя студия. Приходи, если захочешь, и сможешь сказать, смердит ли от меня. Может, мы посмердим вместе.
ТРЕЙСИ. Вы очень, очень странный человек.
ОГДРЕД. И это говорит девушка, у которой нет друзей, и которая никого не любит.
(Пауза. Она смотрит на листок. Свет гаснет).
4
(БЕН и ТРЕЙСИ. Она вырезает фотоснимки из газет).
БЕН. Что ты делаешь?
ТРЕЙСИ. Не твое гребаное дело.
БЕН. Почему ты режешь мою газету? Я ее еще не прочитал. Собираешься сделать бумажную куклу?
ТРЕЙСИ. Я делаю коллаж. Ты не против?
БЕН. Ты делаешь коллаж?
ТРЕЙСИ. Да. В этом штате такое считается преступлением?
БЕН. Нет, я так не думаю. Просто никогда не видел, чтобы ты делала что-то такое.
ТРЕЙСИ. Ты не видел, как я много чего делаю. Ты – невежественный сукин сын.
БЕН. Почему ты делаешь коллаж из моих газет?
ТРЕЙСИ. Потому что мой друг Одгред сказал мне, если человек хочет создавать произведения искусства, но не силен в рисовании, он может творить иными способами, скажем, делать коллажи. Вот и я делаю коллаж. Для тебя это проблема?
БЕН. Ты не можешь воспользоваться своей газетой?
ТРЕЙСИ. Зачем мне покупать газету, когда я могу взять твои?
БЕН. У тебя друг по имени Огдред?
ТРЕЙСИ. Да.
