скачать книгу бесплатно
ЙЕЙТС. Никому не дано быть девушкой, какой ты однажды была.
МОД. Для нее это, возможно, наилучший вариант. Ты всегда был для нее заменой отца. И заменой отчима, чья героическая душа сейчас горит в аду.
ЙЕЙТС. Ты недооцениваешь Изеулт.
МОД. Я – ее мать. Какой у меня выбор? Теперь, когда моему мужу хватило здравомыслия пойти под расстрел, я хочу вернуться с детьми в Ирландию, но она ехать не желает.
ЙЕЙТС. В Лондоне ей, возможно, будет лучше.
МОД. Не хочу я, чтобы моя дочь жила в этой дымной, вонючей дыре, кишащей англичанами. И что она будет делать в Лондоне? Жить с тобой? Такой план ты вынашиваешь? Вы вдвоем сидите во дворе вашего дома и наблюдаете, как по вечерам цепеллины сбрасывают бомбы?
ЙЕЙТС. Лондон – чудесное место, когда его не атакуют цепеллины.
МОД. Лондон может поцеловать мой королевский ирландский зад.
ЙЕЙТС. Я сам совершал это действо не один раз.
МОД. Не знаю, что мне с ней делать, Вилли. И это говорю я, женщина, которая всегда знает, что нужно делать. Но эта девушка для меня – полнейшая загадка. Я не могу ее разгадать. Она ведет себя, как ребенок, и вдруг становится мудрой, как Сивилла. Слишком богатое воображение человеку не на пользу. Мы близки, как два корнишона в банке, но иной раз она становится Лунной королевой. Я задаюсь вопросом, всегда ли она в своем уме. И не стану винить, если окажется, что нет. Это все моя вина. Я уверена. Пойди и вправь ей мозги, если сможешь.
ЙЕЙТС. Я поэт. Вправлять мозги – не по моей части.
МОД. Просто убеди ее поехать со мной в Ирландию, до того, как линия фронта пройдет по нашей кухне. Тебя она, возможно, послушает.
ЙЕЙТС. С какой стати? Ты никогда не слушала.
МОД. Я всегда тебя слушала, когда ты не нес чушь. Конечно, по большей части ты нес чушь, но, тем не менее, Вилли, ты полюбил меня, когда мы были еще совсем юными и любишь до сих пор. Сделай это для меня. Я в отчаянии. У меня ужасные предчувствия. Я вновь видела серую даму. Она приходит, когда надвигается беда. Я всегда считала ее своей подругой, призраком моей матери или чем-то таким, но теперь я боюсь, что она приходит, чтобы убить моих детей. Я потеряла одного ребенка[11 - Жорж-Сильвер (1890-91) умер в младенчестве от менингита.] и не могу потерять другого. Я в ужасе от того, что моя дочь найдет какой-нибудь способ погибнуть до того, как начнет жить. Почему бы тебе не попытаться? Вознагради меня за то, что мне хватило благоразумия не выйти за тебя.
ЙЕЙТС. Ты знаешь, не могу я сказать тебе «нет».
МОД. И это чертовски хорошо. А теперь иди сюда и позволь представить тебя моим птицам. С тех пор, как ты приезжал в последний раз, у меня появились двадцать новых, и некоторые кусаются. Особенно берегись одну большую. Она так и норовит ухватить за яйца.
(Открывает дверь, и птичий гомон бьет по ушам).
ЙЕЙТС. Господи!
МОД. Не надувай губы, а не то я напущу на тебя обезьян. Мы столь многому можем научиться у животных. Половине моих знакомых самое место то в зоопарке.
(Свет медленно гаснет).
Картина 2
(Птичий гомон постепенно стихает до отдельных криков чаек и шуму прибоя. ЙЕЙТС и ИЗЕУЛТ прогуливаются по пляжу).
ИЗЕУЛТ. Я так рада, что ты пережил и переправу через Ла-Манш, и птиц моей матери.
ЙЕЙТС. Никогда не испытывал такого страха. Это я про птиц. А переправа прошла без происшествий.
ИЗЕУЛТ. Значит, ты опять сделал предложение моей матери.
ЙЕЙТС. Мне вежливо отказали.
ИЗЕУЛТ. Поздравляю со счастливым избавлением.
ЙЕЙТС. Спасибо.
ИЗЕУЛТ. Не огорчайся. Я ей тоже не нравлюсь.
ЙЕЙТС. Тебя твоя мать очень любит.
ИЗЕУЛТ. Да, но я ей не нравлюсь. Она даже не разрешает называть ее мамой. Заставляет меня называть ее Морой, поэтому люди думают, что мы – сестры. Это так печально. Я – ужасное позорище и для нее, и для моего младшего брата.
ЙЕЙТС. Как ты можешь быть позорищем?
ИЗЕУЛТ. Потому что рождена вне брака. Шин – законнорожденный, пусть и сын выскочки-ублюдка, но я – дочь любви безнравственного французского политика. Нет мне места в этом мире. Ты хочешь меня поцеловать?
ЙЕЙТС. Нет ни одного мужчины, который не хотел бы тебя поцеловать. Ни здесь, ни где-то еще.
ИЗЕУЛТ. Нет, я уверена, это твоего пениса нет ни здесь, ни где-то еще.
ЙЕЙТС. Изеулт, ты подслушивала?
ИЗЕУЛТ. А как еще можно узнать, что вы говорите обо мне? Это нелегко, поверь мне, со всем этим чертовым птичьим гомоном. Но где бы сейчас ни был твой пенис, я здесь, ты – там, и ты только что признал, что хочешь меня поцеловать. Так чего не целуешь?
ЙЕЙТС. Не уверен, что целоваться с тобой – хорошая идея.
ИЗЕУЛТ. Разумеется, нет. Романтическая любовь – нехорошая идея. Секс – ужасная идея. И однако, ни один из нас не был бы здесь, если б не эта иллюзия и не эта непотребность. Ты воспринимаешь меня невинным ребенком, но я не такая. Я видела столько ужасного, ухаживая за ранеными. Чудовищного. И не только пенисы, если на то пошло. Я своими глазами наблюдала дымящуюся требуху, которая перекатывается и пульсирует в нас. Такая жуть. И я разом повзрослела. Кстати, я не глупая. Многого достигла в изучении бенгальского языка, но в какой-то момент мой учитель-индиец принялся убеждать меня, что я должна раздеться и приступить к освоению некоторых позиций Камасутры. Мора едва не кастрировал его садовыми ножницами. И не забывай о попытках моего отчима растлить меня. Мы никогда об этом не говорим, но меня по-прежнему мучают кошмары. Я боюсь подниматься на второй этаж. Представляю себе, как он выскакивает из-за напольных часов и набрасывается на меня. Он постоянно где-то прятался в доме, чтобы застигнуть меня врасплох. Притворялся, будто это игра. «Давай поиграем, – говорил он. – Прекрасная Изеулт, давай поиграем». Мне до сих пор снится, как он бегает за мной по темному дому, в котором множество напольных часов. И Мора выгнала его лишь после того, как он изнасиловал ее сестру.
ЙЕЙТС. Я уверен, она ничего не знала.
ИЗЕУЛТ. Она знала. Ей было не с руки это признавать, но она знала. А потом пришла жизнь врозь и его попытки забрать Шина. Только Богу известно, что бы он с ним сделал. Несть конца безобразиям, которые творят и будут творить мужчины. Он бил маму. Ты бы не подумал, что такая крупная, сильная женщина, как Мора, позволяла этому мужчинке бить ее, но неприглядная правда в том, что ее тянуло к его насилию. Он спал со всем, что двигалось, и даже, иной раз, не двигалось. Но он был великим героем ирландского сопротивления и, разумеется, не мог что-то делать неправильно. Все мужчины безумны, и большинство женщин. Такова моя философия. Я вот безумно влюблена в тебя с той поры, когда еще была девочкой, ты знаешь.
ЙЕЙТС. Ты и сейчас девочка.
ИЗЕУЛТ. Но сердцем я старая и старею все больше с каждой минутой. Буквально через недели превращусь в девяностолетнего индусского джентльмена. Но если ты попросишь меня стать твоей женой, я могу ответить «да».
ЙЕЙТС. Ты хочешь, чтобы я попросил сейчас?
ИЗЕУЛТ. Да, пожалуйста.
ЙЕЙТС. Хорошо. Изеулт, ты выйдешь за меня?
ИЗЕУЛТ. Нет, но спасибо, что попросил.
ЙЕЙТС. Вот почему старики сходят с ума.
ИЗЕУЛТ. Извини. Иногда ничего не могу с собой поделать. Наверное, просто хотела услышать, как я это говорю. С моей стороны чистый эгоизм, я понимаю. Похоже, тебе очень нужна жена. Ты быстро катишься к дряхлости. Кто будет заботиться о тебе, когда ты не сможешь поднять даже ложку?
ЙЕЙТС. Обо мне не волнуйся. Ты всегда должна идти, ведомая чувствами.
ИЗЕУЛТ. Не уверена, что могу доверять своим чувствам. Я жуткая грешница.
ЙЕЙТС. Это вряд ли.
ИЗЕУЛТ. Да. Я совершила много смертных грехов, которые сейчас перечислять не буду, из уважения к приличиям.
ЙЕЙТС. Для хорошего человека обычное дело преувеличивать свои недостатки.
ИЗЕУЛТ. Или верить, что другие преувеличивают свои недостатки. Я так быстро впадаю в меланхолию. Если я поеду в Лондон, мне начнет ужасно недоставать Франции. Но, наверное, Франция для того и существует. Даже французам недостает Франции, а они в ней живут. Теперь ты отчаянно несчастен? И все из-за меня?
ЙЕЙТС. Со случившимся меня примиряет тот непреложный факт, что ты всегда была мне как дочь.
ИЗЕУЛТ. Значит, не такой ты и несчастный?
ЙЕЙТС. Если пока я недостаточно несчастен, дорогая, то все еще впереди. Твоя мать об этом позаботится.
ИЗЕУЛТ. Она вновь буйствует? Не понимаю, как тебе удавалось выдерживать это столько лет.
ЙЕЙТС. Я ретируюсь в парк Хладнокровия и смотрю на лебедей. А как выдерживала ты?
ИЗЕУЛТ. Ребенком уходила в фантазии. Теперь, боюсь, придется уходить географически. А это, возможно, станет проблемой. Меня не смущает, что я рождена вне брака, но это чертовски неудобно, если тебе нужен паспорт, потому что у тебя нет фамилии. Знаешь, что сказал мне отец? В смысле, мой настоящий отец. Безнравственный француз. Настоятельно посоветовал стать любовницей джентльмена, каковой была моя мать. Я чуть не проткнула ему глаз своим зонтиком. Похоже, он такое же чудовище, как мой отчим, а то и похуже. Ты – единственный действительно достойный мужчина из моих знакомых. Поэтому моя миссия – мучить тебя, пока ты не сойдешь с ума. Всему, что я знаю, меня научила мать. Тебе известно, что глаза ее портрета повсюду следуют за мной, если я в комнате? Мне пришлось взять его в свою спальню, чтобы третировать себя подальше от посторонних глаз. Быть ее дочерью – проклятие. Она – странная большая птица из ирландских мифов. Пообещай, что никогда не возненавидишь меня.
ЙЕЙТС. Изеулт, я люблю тебя всем сердцем, и ничего не изменится. Но я не хочу больше жить в одиночестве. И я хочу детей.
ИЗЕУЛТ. Значит, разговор наш все-таки становится серьезным?
ЙЕЙТС. Да. Становится.
ИЗЕУЛТ. Думаю, у нас были бы замечательные дети. Интеллигентные, артистичные, суеверные, иронические и невероятно красивые. Возможно, чуть невротичные. Иногда им требовалось бы успокаивающее. Но при этом… (Пауза). Подожди до сентября, хорошо? Пока я не обустроюсь в Лондоне. Тогда я тебе скажу. Ты можешь подождать месяц?
ЙЕЙТС. Конечно.
ИЗЕУЛТ. Знаешь, Вилли, если бы ты не относился ко мне так хорошо, мне было бы гораздо проще влюбиться в тебя.
ЙЕЙТС. Я знаю. Это проклятие.
(ИЗЕУЛТ нежно целует его в щеку, похлопывает по груди и уходит. ЙЕЙТС стоит, совершенно несчастный. Свет гаснет).
Картина 3
(МОД и ИЗЕУЛТ в доме).
МОД. Значит, вы с Вилли хорошо погуляли?
ИЗЕУЛТ. Очень хорошо. Благодарю. На обратном пути чайка какнула ему на волосы.
МОД. И?
ИЗЕУЛТ. Теперь ему придется мыть голову.
МОД. Он сделал тебе предложение?
ИЗЕУЛТ. Разумеется, сделал. Именно этого от него и ждали.
МОД. И что ты сказала?
ИЗЕУЛТ. Я сказала, что дам ему знать.
МОД. Ты хочешь выйти за него?
ИЗЕУЛТ. Разве мои желания имеют значение? Потому что, по моим ощущениям, важно только одно – чего хочешь ты.
МОД. Не будь дурой.
ИЗЕУЛТ. Я – не дура.
МОД. Тогда отвечай на вопрос. Хочешь ты выйти за Вилли Йейтса или не хочешь?
ИЗЕУЛТ. Нет. Я не хочу выходить за мистера Йейтса.
МОД. Что ж, хоть с этим все ясно.
ИЗЕУЛТ. Но я не хочу, чтобы он женился на ком-то еще.
МОД. Не получится у тебя совместить несовместимое.
ИЗЕУЛТ. Почему? У тебя получилось.
МОД. Это ты о чем?
ИЗЕУЛТ. Ты знаешь, о чем. Ты долгие годы держала его, как на привязи. Он ждал, когда же ты примешь решение, наблюдал, как ты уходила с другими мужчинами, позволяла бросать все и спешить к тебе на помощь, когда ты попадала в беду, потом вновь убегала от него. Если все эти годы он был у тебя под рукой, не обладая тобой в полной мере, почему то же самое не получится у меня?
МОД. Тебя послушать, так я с ним играла.
ИЗЕУЛТ. Ты с ним играла.
МОД. Изеулт, я не играю с мужчинами. Если мужчины хотят выглядеть дураками, это их личное дело. К Вилли я всегда испытывала особую, особую близость. И я не жду от тебя понимания. Но теперь я тебе говорю, или выходи за него, или оставь в покое. Это жестоко, так водить его за нос. Возможно, и я была к нему жестока. Молодым жестокость свойственна. Но позволь сказать тебе кое-что о Вилли Йейтсе. Он из тех мужчин, которые знают, как любить. И найти такого непросто. Во многом он нелепый, но при этом Вилли – настоящий поэт, человек с большим сердцем и он очень тебя любит. Не должен он больше страдать. Ты меня понимаешь? Я этого не допущу.
ИЗЕУЛТ. Не поздновато ли тебе об этом тревожиться?
МОД. Не мучай его. Я серьезно.
ИЗЕУЛТ. Потому что это по твоей части, да?
МОД. Не разговаривай со мной в таком тоне.
ИЗЕУЛТ. Я думаю, ты все еще хочешь оставить его за собой.
МОД. Полнейшая чушь, и ты это знаешь.
