скачать книгу бесплатно
Барбари Фокс
Дон Нигро
Дон Нигро «Барбари Фокс». 6 актеров (3 женские и 3 мужские роли). Трагическая история красивой женщины из самых низов, малышкой оставшейся сиротой, встретившей не того принца, до конца жизни не терявшей собственного достоинства, и погибшей, так и не успев насладиться жизнью. Действие пьесы происходит в маленьком американском городе Армитейдж (пьеса – часть саги «Пендрагон-Армитейдж») и вызывает ассоциации с лучшими произведениями Абрамова, Белова, Распутина, Вампилова.
Дон Нигро
Барбари Фокс
Действующие лица
ГРЕТХЕН АСТОР – дочь БАРБАРИ
РЕМ ФОКС – дядя БАРБАРИ
БАРБАРИ ФОКС
САЙЛЕС КУИЛЛЕР
МАДЖЕНТА ПОТДОРФ – жена САЙЛЕСА
БЕРТ АСТОР – муж БАРБАРИ
Декорация
Армитейдж, маленький город в округе Пендрагон, в холмистой части восточного Огайо, разное время последних десятилетий 19 в. и первых – 20 в., по большей части в и рядом с домами 413 и 415 по Армитейдж-авеню, беседкиой за домом Куиллера, лачугой Фоксов у Грязного ручья. Одна простая декорация представляет все времена и места одновременно. Мы видим полуразрушенную беседку, вокруг которой элементы домов и обстановки, включая старое пианино и скамью перед ним, справа на авансцене, кровать, справа по центру, старую ванну на ножкам справа по центру в глубине, на ступеньку или две выше авансцены, за ней в заднике оконная рама. Старый диван по центру, сломанные напольные часы за диваном. Еще одна оконная рама в глубине сцены слева. Старый бар слева по центру, в левой стене дверная коробка, слева на авансцене круглый стол со стульями. Актеры могут выходить на сцену и уходить с ней в любой момент и в любом месте, хотя часто они просто остаются на сцене, видимые зрителям, не выходя из образа и не застывшие, пусть даже не участвуя в разыгрываемой мизансцене. Спектакль движется вперед-назад и во времени, и в пространстве. Изменение мизансцены указывается переменой освещенности или просто персонажем, который поворачивается, чтобы заговорить с другим персонажем, находящимся в другой части сцене. Разрывов действия нет, нет смены декораций, нет затемнений между картинами. Движение непрерывно от начала и до конца.
1. Огайо нигде не граничит с океаном
(Крики козодоя в темноте. Потом, когда на сцене постепенно становится светло, мы слышим, как МАДЖЕНТА играет на старом пианино медленную, печальную вариацию «Сицилианы» Габриэля Форе так, словно только что выучила и осторожничает, боясь испортить, допустив ошибку. На самом деле она не ошибается, но чуть теряет в динамике, да и старое пианино немного расстроено. Актеры уже на сцене: МАДЖЕНТА за пианино, БАРБАРИ на кровати, справа от центра, БЕРТ стоит в глубине сцены за кроватью, смотрит на сцену в правое окно. ГРЕТХЕН сидит на диване, по центру, САЙЛЕС стоит у бара, слева от центра, и РЕМ сидит за круглым столом, на авансцене слева, пьет. МАДЖЕНТА продолжает негромко играть).
ГРЕТХЕН. Моя мать несет на себе проклятье трагической красоты. Ее хотел каждый мужчина, которому она попадалась на глаза. И дело не только во внешности. Что внутри нее притягивало их, как труп притягивает мух.
РЕМ (сидит за кухонным столом, пьет, произносит нараспев, игриво, демонически, но и с немалой долей меланхолии, делая ударение на каждом слоге, словно пьяный ребенок). Бар-ба-ри.
БАРБАРИ. Когда я была маленькой девочкой, мне снилось, что я живу в большом доме у океана, построенном моим воображаемым дедушкой, который выглядел, как Бог, был внешне суровым, но внутри добрым и любящим. В моем сне я знала каждый дюйм этого дома, словно жила в нем в другой жизни.
ГРЕНХЕН. Он напоминал этот дом?
БАРБАРИ. Напоминал, но был гораздо больше, с множеством комнат и коридоров, которые, казалось, вели в другие дома в других местах. Я входила в эти комнаты и вспоминала их, как только переступала порог, хотя не могла сказать, почему они мне знакомы.
РЕМ. Бар-ба-ри.
БАПБАРИ. Вечерами я заходила в большую воображаемую библиотеку моего воображаемого дедушки, в которой были собраны все хорошие книги, когда либо написанные, он сажал меня на колени, читал мне, и я чувствовала, что в полной безопасности и счастлива.
РЕМ. И что это за маленькая девочка?
БАРБАРИ. Попытайся представить себе мое отчаяние, когда я нашла старый учебник географии и выяснила, что Огайо нигде не граничит с океаном.
ГРЕТХЕН. Ее звали Барбари Фокс.
БАРБАРИ. Я думала об этом доме из моих снов в те вечера, когда дядя Рем запирал меня в овощном погребе.
РЕМ. Заходи в дом, не стой под дождем.
(Крики козодоев).
БАРБАРИ. В погребе стояли банки с консервированными фруктами и овощами, маринованные огурцы, желе и джемы, корзины с яблоками, картофелем, луком. С ними соседствовали старая кушетка, сундук, набитый старыми книгами со свалки, и я.
РЕМ. Держись подальше от ярмарочного парка развлечений.
БАРБАРИ. Каждый вечер в погребе я сидела на кушетке и читала эти книги при свете свечи, а потом засыпала под крики козодоев. В них слышалось что-то грустное и странное.
РЕМ. Там есть мужчина, который бросает ножи. Клоуны-убийцы.
БАРБАРИ. Только эти старые заплесневевшие книги и не дали мне полностью сойти с ума.
РЕМ. Зеркальный лабиринт, который пожирает тебя.
ГРЕТХЕН. Большую часть жизни я прилагала все силы, чтобы не думать об этом.
РЕМ. Ночь полнолунья. Леса полны волков.
ГРЕТХЕН. Но все чаще и чаще, против воли, в западне этого доме, спустя много лет, с этой безумной старухой, я пыталась понять, что произошло.
РЕМ. Где-то там бродит дикая пума. И надвигается сильная гроза. Этот парк развлечений проглатывает всех юных девушек, и потом их никто никогда не видит.
ГРЕТХЕН. Я знаю, это как-то связано с людьми из соседнего дома, потому что все связано. Все всегда было связано, насколько я могу помнить.
РЕМ. Ты отправляешься в погреб, слышишь?
БАРРАРИ. О маме я помню только одно: она говорила мне, что крики козодоев – этот крики отлетающих душ, которых птицы выхватывают из ночного воздуха.
(Крики козодоев).
2. Одна из Плантагенетов
ГРЕТХЕН. Я, должно быть, всегда ненавидела людей из соседнего дома, даже когда не могла перестать думать о них. Я вышла за Клайда, старшего сына. Не знаю, почему. Выглядел он, как лось. Я словно ложилась в постель с лосем. Он даже пахнул, как лось. С Коном, младшим сыном, я сидела нянькой. Он был таким красавчиком, что мне снились кошмары. А их сестра Маргарет была моей лучшей подругой, во всяком случае, той, от которой я не смогла избавиться. Красивая бестолочь. Чего я ей приглянулась? Я никогда ее особо не привечала. Их отец, Сайлес, был лучшим другом моего отца. Представить себе не могла, почему. Но что-то в нем было. Что-то в глубине глаз. Его жена, Маджента, целыми днями играла на пианино и в окно смотрела на нас.
САЙЛЕС (с авансцены обращается к МАНЖЕНТЕ, все играющей на пианино). Маджента, тебе обязательно стучать по клавишам этого чертова пианино днем и ночью? У тебя, наверное, пальцы истерлись до костей. Неужели ты не можешь найти занятия получше?
МАДЖЕНТА (перестает играть). И что это, по-твоему, за занятие?
САЙЛЕС. Не знаю. Придумай что-нибудь. Подои куриц. Постриги корову.
МАДЖЕНТА. Мы съели корову.
САЙЛЕС. Я возьму корову в аренду, лишь бы ты прекратила играть на этом чертовом пианино. Господи Иисусе, у меня из ушей уже сочится кровь.
МАДЖЕНТА. Ты сказал, что я могу играть, когда тебя нет дома. Я думала, тебя нет.
САЙЛЕС. Меня не было. Теперь я вернулся. Лучше бы не возвращался. Пожалуй, поставлю палатку в беседке.
МАДЖЕНТА. Я играю тихо. Я играю точно по нотам. Не знаю, почему от моей игры на пианино чьи-то уши могут сочиться кровью. Разве что в голове какой-то непорядок. Ты был у соседей, так?
САЙЛЕС. Я был на сырной фабрике. Ты же против, если я время от времени я иду на сырную фабрику и зарабатываю нам немного денег, так?
МАДЖЕНТА. Ты не зарабатываешь там деньги. Ты делаешь сыр.
САЙЛЕС. Я зарабатываю деньги на сыре. Откуда, по-твоему, взялось у нас это чертово пианино?
МАДЖЕНТА. Из дома моей матери.
САЙЛЕС. Так хочется, чтобы оно туда вернулось. И придавило ее.
МАДЖЕНТА. Как ты можешь такое говорить? Что не так с моей матерью?
САЙЛЕС. Ничего такого, что не может излечить смирительная рубашка и лоботомия. А может, лоботомию следует сделать мне.
МАДЖЕНТА. Значит, ты не был у соседей?
САЙЛЕС. Зашел на пару минут. А что тебе с того? Ты опаздываешь на автобус?
МАДЖЕНТА. Мне не нравятся, что эта ужасные простолюдины живут так близко от нас.
САЙЛЕС. Что ж, продолжай играть на пианино, и они, вероятно, переберутся на Борнео. Вопрос в том, случится этого до и после того, как я суну в карманы по наковальне и прыгну в озеро?
МАДЖЕНТА. Почему этот человек твой друг? Почему он женился на этой никчемной девице со свалки?
САЙЛЕС. Если ты не знаешь, я тебе объяснить не смогу.
МАДЖЕНТА. Как может уважающий себя мужчина жениться на такой швали?
САЙЛЕС. Ты ее видела. Вот и скажи, почему, по твоему разумению, он на ней женился?
МАДЖЕНТА. Я могу понять, что он нашел ее привлекательной в вульгарном, животном смысле этого слова, но почему у него возникла потребность жениться? Насколько я понимаю, за четвертак она делала что угодно и с кем угодно.
САЙЛЕС. Что ж, одолжи мне четвертак, я пойду и выясню, так ли это.
МАДЖЕНТА. Этих людей со свалки приличными не назовешь. Руксы, Прокторы, Кроули. Ни один уважающий себя человек общаться с ними не будет.
РЕМ. Барбари? Встает луна. Речные раки переходят дорогу.
САЙЛЕС. А кто, по-твоему, ты. Одна из Плантагенетов?
РЕМ. Грунионы надели галоши. Волосы уже отрастают у меня на ладонях.
МАДЖЕНТА. До моей неудачной женитьбы я была Потдорф. И очень этим гордилась.
САЙЛЕС. Ах, Потдорф. Она была Потдорф. Из знаменитой династии Потдорфов.
МАДЖЕНТА. И, разумеется, в девичестве мама была Макгорт.
САЙЛЕС. Макгорты жили в лачуге и ели грязь.
МАДЖЕНТА. Девушкой я умела читать на латыни. Моя семья – добропорядочные, уважаемые христиане.
САЙЛЕС (идет к бару, наполняет стакан). Да. Они знали, как замучить человека, не прикасаясь к нему.
РЕМ. Мои глазные яблоки начинают светиться красным. Тебе лучше уйти в погреб и закрыть дверь на засов.
МАДЖЕНТА. По крайней мере, я всегда могу рассчитывать на моих родственников, если они мне понадобятся. Можешь ты сказать то же самое о твоих?
САЙЛЕС. Я вполне могу рассчитывать на моих. Они все умерли.
МАДЖЕНТА. Нет, не все.
САЙЛЕС. Они все на небесах. Такая жалость, что я не с ними.
(САЙЛЕС пьет. Крики козодоев).
3. Крики козодоев
ГРЕТХЕН. Всю жизнь мою мать преследовали крики козодоев и вызванные ими воспоминания о дяде Реме, который воспитал ее саму и ее сестру.
РЕМ. Если слушать этих птиц, есть шанс расслышать тайные послания.
БАРБАРИ. Мой дядя Рем мог часами сидеть и наблюдать за птицами.
РЕМ. У птиц есть своя криптография. Ты знаешь, что такое криптография? Это тайнопись, закодированные послания. Я узнал об этом из книги, которую нашел на свалке. Нет необходимости куда-то идти, чтобы что-то искать. Все само приходит к тебе.
БАРБАРИ. Я верила, что козодои – мои погибшие родители, пытающиеся как-то общаться со мной. Но я никогда не могла понять, что они говорят.
РЕМ. Птицы могут многому научить нас. Нужно только разгадать код. Но сначала надо научиться слушать. Никто во всем чертовом округе не знает, как слушать. Потому что для того, чтобы слушать, надобно держать свой чертов рот а замке, а этому мы не обучены. Все постоянно говорят одновременно, днем и ночью, особенно в моей голове. Иногда такое ощущение, что в ней собирается все население ада, и каждый читает энциклопедию с заду наперед. Я нашел на свалке прекрасную энциклопедию. Ладно, ее часть. Могу посмотреть тебе любые слова, которые ты хочешь знать с буквы «е» до буквы «п».
БАРБАРИ. Там написано, почему ты запираешь меня в овощном погребе?
РЕМ. Я запираю тебя в погрееб, потому что дал слово твоим родителям. Обещал всегда заботиться о тебе.
БАРБАРИ. Как ты мог им такое обещать? Они умерли.
РЕМ. Они приходили ко мне во сне.
БАРБАРИ. Мои родители приходили к тебе во сне и сказали, что ты должен запирать меня в овощном погребе?
РЕМ. Насколько я помню, да.
БАРБАРИ. Но это неправильно. Ты не думаешь, что это неправильно?
РЕМ. В снах нет ничего неправильного. Даже собакам снятся сны. Я не знаю, что им снится. Наверное, другие собаки. Гоняющиеся за зайцами. Поедающие собачье дерьмо. Черт, возможно, это снится моим детям. У Доббса мозги хорька, а в голове Лемюэля, должно быть, старый автомат для продажи шариков жевательной резинки. Полагаю, сама идея поедания собачьего дерьма слишком сложна для этих двух гигантов мысли. Их мозги плодовой мушки ее не ухватят. И люди удивляются, почему я пью.
