скачать книгу бесплатно
Бог ли сбросил с неба милоть
Или Илия?
Свет небесный, Божья милость,
Исцели меня!
Обнови во мне дух правый,
Сердце – обнови.
Чтобы отошёл лукавый,
Даруй мне любви!
Даруй столько, даруй много,
Чтобы всех согреть.
Свет небесный, свет от Бога,
Дай не умереть!
«О чём говорить…»
О чём говорить,
когда всё сказано?
Наше молчание
переходит в вечность,
где всегда тихо,
только ангелы поют по вечерам,
напоминая о клиросе,
свете из окна,
очереди на исповедь,
причастии и тишине,
которая потом наступала…
Мы прикасались с тобой к вечности,
Бога не видя,
но чувствуя Его на кончике языка,
плоти сердца,
где Он растворялся,
как соль,
как ягода,
яблоко —
самое вкусное на свете…
Свет Рождества
Так ли уж ветер во всём виноват или дождик,
Или я сам на себя напускаю тоску?
Лист оторвался и падает, осень итожа,
И прижимается мокрой ладошкой к песку.
После дождя в этом мире намного свежей,
И небеса, как промытые окна, прозрачны.
Ветру отдавшись, деревья стоят неглиже,
Переживая свою наготу и невзрачность.
Осень во всём выявляет свою первозданную суть,
И не укрыться от взглядов людей деревам и ущельям.
Ослик – тот самый – в последний пускается путь,
Чтобы всем нам принести наконец-то прощенье.
Снег снизойдёт и покроет собою следы
Наших ошибок, падений и непониманий.
Белое зимнее счастье у нас впереди,
Свет Рождества после ночи земных ожиданий…
Рождество
Что делать, если Рождество,
А ты в пути, никак не поспеваешь,
Идёшь вперёд – звезды не замечаешь,
Идёшь назад – а там уже темно…
Итак, свет Рождества тебя влечёт,
Ну а душа проснуться не готова,
Всё меряет наряды – большинство
Уже мало, и снизу поддувает…
Не опоздать бы, вовремя успеть,
Хотя бы, как волхвы, прийти с дарами,
Но что отдашь, когда душа нема
И небогата даже и словами…
Да, надо было эту ночь не спать,
Как в поле пастухи, и ждать сигнала,
А я, слабея в немощи своей,
Всё проспала, чтобы начать сначала.
Крещенье, Пасха, снова Рождество —
Извечный круг, в который я вступаю.
Но где же Ангел, чтобы мне помочь,
Но где же вера, хоть бы и слепая?..
Рождество в метро
Меня застало Рождество…
нет, не в дороге, а в метро!
И кинулось на плечи:
– Ну здравствуй, добрый вечер!
Не ожидала?
– Да, признаюсь,
ждала я в храме,
при свечах…
– А я спешило,
я примчалось
к тебе сюда на всех парах!
…Никто пришельца не узнал,
но тихо стало в целом свете!
Напротив пьяненький дремал,
раскинувшись смешно, как дети…
Милость
Когда я говорю «Помилуй, Боже!»,
то милость разливается в душе
и кажется, помилована будто
и повторять не надо поминутно,
а лишь хранить как малость эту милость,
чтобы она подольше сохранилась…
Три свечи
Сегодня три свечи горят,
все три… и Троице подобны.
Их можно разглядеть подробно,
когда стоят тихонько в ряд:
одна короче, та – длинней,
а третья на сестру похожа.
Я попадаю в круг свечей
и становлюсь свечою тоже,
И сердце молит: «Обнови!» —
и растекается, как млеко.
Свеча, сгорая от любви,
во мне рождает человека…
Не виновата
Тень давала в жару,
дарила даром плоды,
а потом устала,
высохла без воды…
Ей бы глоток всего —
из кувшина,
из источника рядом,
но убита была
нелюбящим взглядом
и словом – одним —
из любимейших уст.
Но смоковница
не виновата,
что проклял её Иисус!
Маленькой Мэри Энн, умершей от рака в 1959 году
Рак – убийца,
который нападает на каждого,
даже младенца,
ни в чём не повинного,
сбивает с ног, лишает сил,
превращает в уродца.
И тогда милость Божия
наполняет его Святым Духом
так, что он становится Светом
и ходит, освещая собой всё вокруг,
как маленькая Мэри Энн,
что лишилась глаза
и ходила с распухшей губой,
утешая каждого,
причёсывая и кормя с ложки,
ставшая сестрой милосердия,
оставаясь при этом ребёнком,
озорным и просящим у Бога прощения,
она становилась сильнее рака
и, проигрывая ему сражение
с улыбкой, спасала многих,
потому что радость сильнее страха
и любовь побеждает любую боль!
Ты свидетель
Дует ветер, проходит счастье,
и песком следы засыпает,
я забыла, что было раньше,
да и кто теперь вспоминает?
Все живут этим днём – упавшим,
словно листья с дерев осенних.
Промелькнёт, а что будет завтра —
знает лишь календарь настенный.
Там прописано всё заране:
все восходы и все закаты,
будет день Серафима, Анны,
день прощенья и день захвата,
Чья-то жизнь оборвётся… Боже,
Ты свидетель и Ты ревнитель!
И дитя с обгоревшей кожей —
где же Ангел его, хранитель?..
Плащаница
Эти линии на Плащанице —
как колосья упавшей пшеницы,
как уколы от шипов розы,
шпалы, по которым проехался поезд…
Эти гвозди, проткнувшие плоть,
словно ножик – хлеба ломоть.
Я смотрю на них, прижимаюсь,
в боль и раны Твои вживаюсь
и, как искра из-под кресала,
к Воскресению воскресаю!
