скачать книгу бесплатно
И старушка соседка уводит
К себе в комнату: Будем вдвоем…
Как ты мог удавиться, Володя!?.. —
Всё бормочет под нос о своем.
Все ушли. Опустела квартира.
«Выйдем что ли, на двор, поглядеть?..
Ах ты, маленький бедненький сирый!..
Вот и некому больше жалеть…»
На дворе грузовая машина,
И откинуты вниз все борта.
Гроб подняли на руки мужчины.
Говор тихий. Венки. Суета…
Вот и двор опустел. Напоследок
Крестят воздух и в землю поклон.
Листья желтые падают с веток.
Стар и млад возвращается в дом…
Сорок с лишним годов упорхнули.
Что теперь мне былое жалеть?..
Не узнаю я дом и тех улиц…
Всех рассудит по-своему смерть…
Зима внезапно
Зима пришла внезапно
Под самый Новый год,
Ей надо б поэтапно,
Она – наоборот.
Не видели мы снега
Всю осень, в ноябре,
Уж сутки сыпет с неба,
Сугробы – на тебе!
Зима пришла нежданно,
Где шлялась до сих пор?
Небес разверзлась манна,
Завален снегом двор.
А воздух – что за прелесть!
Не дышится, а пьется,
И запахи апреля,
Душой любовь поётся.
А снег, как пух перины,
Засыпал целый свет,
Покрыл собой машины,
Дороги больше нет!
Мне радостно под снегом,
Я сам как снеговик,
Чуть выше крыши небо,
Зимы пушистый лик!
Семейный обед
Отца я помню, как в тумане,
Пять-шесть найдется эпизода,
Но память детская обманет,
В те дни, вернувшись через годы.
Веселый, стройный и подвижен,
А может, строгий, даже злой,
В рассказах мамы его вижу,
Во мне, ребенке, он живой.
Семейный стол полуовальный,
Отец, я слева, справа брат,
Он усадил нас специально —
Учить приличиям ребят.
Мне ложку левою рукою
Взять неосознанно хотелось,
Отец мне строго: Что такое? —
Бьет подзатыльник то и дело.
А брат откусит хлеб и долго
Жует его и не глотает,
Отец встряхнет его за холку, —
Не подавись, запей-ка чаем!
К его приходу дети в чистом
Должны одеты быть и рядом,
И стол накрыт семейный быстро,
После отца все только сядут.
Жена должна сидеть напротив,
А рядом с мамой дочь Галина;
Кастрюля с супом, с мясом протень,
Отец вино нальет с графина…
Сам помню ль это пятилетним,
Иль мама позже рассказала,
Как притихали сразу дети —
Отец входил неспешно в зало.
И те семейные застолья,
И воспитательные меры,
Не мог придумать я, тем более
С годами в память крепнет вера.
Телеграмма
«Вовик, Юра какой месяц
Как молчит: письма не шлёт,
В груди сердце не на месте,
Будто червь нутро сосёт…
Может, он попал в немилость,
Знаешь, у него характер крут,
Душой ждать я истомилась,
Сердце чует – карты лгут…
Напиши ему письмишко,
Может, брату он ответит,
Может, я волнуюсь слишком,
Напасть кличу ему этим…»
Прочитав письмо от мамы,
День до ночи растревожен,
Бью на утро телеграмму:
«Юра, брат, молчать негоже!»
Мне в ответ пришла депеша:
«Брат схоронен как полгода:
В парке ночью был повешен.
ВТК, Томск, замнач Родак…»
Еду к матери я вскоре,
Как сказать ей, намекнуть?..
Мать предчувствовала горе:
«Давит мне несносно грудь…»
Жешарт
Печное отопление в пятиэтажных,
в домах кирпичных, и без лифта.
На чердаках веревки бельё сушить
привязаны к стропилам.
«Бомбоубежище» и стрелка-указатель
чернеют крупным шрифтом.
В подвалах тесно: там ящики, клетушки,
Как население углем тогда топилось.
Раздолье нам, ребятам: подвалы, чердаки
доступны для тусовок в любое время суток.
Там схроны и лежанки, от взрослых тайники.
Там старшие ребята играют в карты будто
по-крупному на деньги, ворованное прячут.
Там место для свиданок, выпивок и драчек.
А малышне в ту пору, как я сам, дошколятам
казались ужас-сказкой те чердаки, подвалы.
Таинственные тени, страх темноты заклятый
к себе магнитом тянут, какой-то звук, бывало,
В углу раздастся темном, душа уходит в пятки.
Но мы туда стремились, играли даже в прядки.
А город разрастался среди тайги бескрайней,
вбивали сваи шумно, копали котлованы…
За Вычегду за зверем ушли лесные тайны,
Как здесь от новостроек в земле зияли раны.
У старого завода большой завод фанерный
Заложен еще в зиму, как основной, наверное.
Бараки, частный сектор, дома из бруса всюду
В два этажа, с полсотни, где мы когда-то жили.
Тех мест из детства разве когда-нибудь забуду,
и школу, и конюшню, церквей старинных шпили.
Аэродром, за лесом поле, куда толпой бежали
Смотреть мы, ребятишки, как самолет сажали.
Клуб, склады, водокачка, через мосток и школа.
За ней завод фанерный, гараж, забор, сторожка…
Как далеко те годы, места, где был я молод…
Вот вспомнил ненароком, и погрустил немножко.
Старая школа
В два этажа восьмилетняя школа
Из бруса …, а нынче она снесена.
Она появилась, как вырос поселок,
И детям на годы служить отдана.
С четвертого класса и до восьмого
Учился я в ней, словно жил, пятилетку.
От «клич пионера: всегда будь готовый»
До комсомольской газеты с заметкой.
В пятом писали контрольный диктант,
Скандал был – полкласса на «двойку».
Оставили нас, а мы дверь на таран
Взяли, где Марья Ивановна стойко
Натиск держала с директором вместе,
«Война» на не шутку тогда разыгралась.
