скачать книгу бесплатно
– Если предложат перетряхнуть мусорный контейнер или сбегать за пивом, что выберешь?
– Засучу рукава и займусь контейнером, – попытался угадать стажер.
– Ответ неверный, – вздохнул Турецкий.
Когда на отдаленных пустырях близ новостроек начиналось массовое строительство гаражей, даже и не предполагалось, что из этого получится. Главные функции, которые ставились: защита автомобиля, покупаемого на всю жизнь, и хранение картофеля – постепенно отступили на второй план. Гаражи послужили аналогом западных, или американских, клубов. Пропахшие горючесмазочными материалами, захламленные разнообразным железом, с вечными разговорами о ремонте и жизни, они внезапно оказались тем заповедником, который женщины невзлюбили всем своим нутром. Гаражи стали единственным убежищем от материальных проблем, семейных неурядиц, квартирного вопроса, так портившего москвичей.
Однако это место имело и обратную сторону. Попав случайно, из них трудно выбраться. Точнее, человек становился обречен.
Начальник следственного управления Казанский своим личным автомобилем пользовался исключительно редко. Служебная «Волга» эксплуатировалась не только им лично, но и всей семьей. Однако такая постановка вопроса имела и некоторые негативные стороны. Он отправил жену на дачу, а у самого неожиданно возникла потребность съездить на другой конец Москвы.
Вернувшись, поставил автомобиль в гараж и, едва захлопнув дверь, обнаружил рядом с собой Петровича.
Петрович давно ушел из дома. Свой гараж он разделил на две половины. Женскую – для старенькой вареной-перевареной «тройки» и мужскую – для себя. Там поместился диванчик, стол с тисками, радиоприемник, чайник, электроплита. Все свободное время он носился по соседям и принимал деятельное участие в ремонтно-восстановительных работах, никогда не отказываясь от последующих возлияний.
– Здорово, – произнес он, словно расстались вчера.
– Здравствуй, Петрович, как дела? – погрустнел Казанский.
– Ну ты как басурманин. Не выпил, не поговорил – уже о делах.
– Говоришь, как будто предлагаешь, – подколол его Казанский, знавший, что Петровича раскрутить на выпивку просто невозможно.
– Для тебя! – Петрович извлек зеленую бутылку текилы.
– Ого! – искренне изумился Казанский. – Наверняка что-нибудь произошло.
– Пойдем ко мне, – произнес Петрович, пряча сокровище в полиэтиленовый пакет и оглядываясь.
Пока дошли до гаража Петровича, обросли небольшой толпой. Однако старожил не стал делить народ на халявщиков и нужных людей. Быстро соорудил из извлеченной на свет божий столешницы поляну. Моментально появилась немудреная закуска. Начали с текилы. Заканчивали всяческой дрянью. Явно паленой водкой и самогоном из бутылки, старательно заткнутой пробкой из свернутой газеты. Казанский, быстро понявший, что это не для его желудка, спросил:
– Петрович, у тебя, кажется, было ко мне дело?
– Да ладно, не парься, – махнул рукой захмелевший обитатель гаражей. – Ты со мной посидел. Уважил. Больше ничего и не нужно.
– Петрович, у тебя была проблема. Мужик ты правильный. Я хочу тебе помочь, – настаивал Казанский.
– Да фигня. Не стоит из-за нее ломать копья. Как-нибудь переживу. Я же понимаю. Ты занимаешься большими делами, а здесь мелочовка, – заплетающимся языком произнес Петрович.
– Знаешь, надоел ты мне со своими предисловиями! Рассказывай, а то пить не буду, – стукнул кулаком по столу Казанский.
– Ну иду я вчера с рулоном линолеума…
– Да откуда у тебя линолеум? – воскликнул один из собутыльников.
– Ясный хрен, спер, – высказал предположение другой.
– Цыц. – Петрович поднял палец. – А то ничего рассказывать не буду. Иду, значится, с луроном хринолеума. Причем не своим. Попросили. Ну, не важно. Прохожу мимо кафешки «Лола». Знаешь, держит ее азик Саид. У него белая «бешка», в третьем ряду. Смотрю: сидят Иваныч, Кондратич и Жорка. Пивко посасывают. Третий стул свободен, словно меня ждет.
– Если трое сидят, то четвертый стул свободен! – поправил Казанский.
– А это смотря откуда считать. Ну я и подсел. Погудели хорошо. Про рулон утром только вспомнил. Проснулся в холодном поту. Аж обожгло. И вдруг вспомнил. Прибежал к пивнушке. Его нет.
– В милицию обращался? – спросил Казанский.
– Их дело принять заявление и составить протокол. На такую мелочовку пару не хватает. Но самое обидное, что и искать не надо. Только слегка прижучить. Официантка Марьяна знает, стерва, но молчит. Она же после нас закрывала кафе самолично.
– Ладно. Что-нибудь придумаем, – произнес не–определенно Казанский.
– Выручишь, до гроба благодарен буду.
– Да ладно. Маслице поменяешь, и на том спасибо! – похлопал его по плечу раздобревший прокурорский начальник.
Ямпишев, получив в секретариате временное удостоверение стажера, постучал в дверь.
– Войдите, – раздался строгий голос.
Стажер приоткрыл щель и сквозь нее протиснулся. Видя, что Казанский не в настроении, произнес:
– Здравствуйте.
– А, это ты? Заходи. Чего надо?
– Ваша подпись на удостоверении. Без нее печать не ставят.
Казанский ухмыльнулся. Взял документ. Внимательно изучил его. Сверил фотографию с оригиналом. И наконец поставил свою сильно накрученную красивую роспись. Злые языки поговаривали, что это единственное, что он умеет делать хорошо. Возвращая документ, Казанский поманил Ямпишева и произнес:
– Поздравляю. Отныне вы полномочный представитель Генеральной прокуратуры. С честью и достоинством несите это высокое звание. Запомните: прокуратура не занимается чепухой. Если поручается дело, с виду незначительное, оно может быть частью раскрытия серьезного преступления. Короче, в нашем деле мелочей не бывает. Или так: из раскрытия множества таких мелочей и состоит оперативная работа.
– Понял, – кивнул проникшийся торжественностью момента Ямпишев.
– Тогда так. Есть одно задание. Докладывать о нем Турецкому совсем не обязательно. Дуй на Василькова, семнадцать. Кафе «Лола». Держит его некий Саид. Но он, кажется, ни при чем. Позавчера вечером некий гражданин Петрович, фамилию не помню, но там знают его все, в компании пил пиво. После ушел, оставив рулон линолеума. Обслуживала и закрывала кафе официантка Марьяна. Ее надо расколоть. Наверняка знает, кто взял, но молчит.
Ямпишев, обрадовавшись возможности приложить свои способности, собрался и ускакал.
Подъехав к «Лоле», внимательно осмотрелся. Обошел несколько раз, словно изучая возможные пути отступления. На окнах стояли решетки. Оврагов и кустов поблизости не наблюдалось. Стажер толкнул дверь.
За стойкой находилась молодая смуглая женщина с огромными темными глазами. Он подошел и, заказав пива, спросил:
– Девушка, а чем вы занимаетесь вечером?
Ответа не последовало.
– Понимаю. Работаете. А после работы? – продолжил домогательства молодой человек.
Молчание.
– Ну да! Отдыхаете, – догадался он. – А как вас звать? Может, Марьяна? – нервно спросил Ямпишев, которого начало доставать это упорное игнорирование.
После того как не дождался ответа на этот вопрос, он допил пиво. Подошел к стойке и, с трудом раскрыв новенькое хрустящее удостоверение, произнес:
– Генеральная прокуратура. Следователь Ямпишев. Могу я поговорить с гражданкой Марьяной?
– Лейла! – наконец закричала девушка, широко раскрыв глаза и доказывая, что она все же не немая.
В зал воинственно вошла полная восточная женщина с огромным свисающим носом. Она уперлась руками в крутые бедра и надменно спросила:
– Чего надо?
– Он говорить хочет!
– Ты кто? – спросила она, поворачиваясь к следователю.
– А кто, собственно, ты? – вопросом на вопрос ответил стажер.
– Я? Жена хозяина кафе! – прозвучало в ответ, словно жена хозяина кафе – ступень иерархии, следующая за женой императора.
– А я – вот.
Ямпишеву вновь пришлось раскрыть удостоверение. Он протянул его почти к самому носу. Глаза женщины пробежали по буквам. Неожиданно она побледнела и, схватившись за сердце, рухнула на пол. Вторая бросилась к ней. Потом назад. Нацедила стакан воды и принялась вливать в рот. Следователь, вырвав у нее стакан, произнес:
– Ты что, рехнулась? Хочешь, чтобы она захлебнулась?
Теперь уже вторая, схватившись за сердце, прислонилась к стене. Видя, что упавшая в сознание не приходит, Ямпишев произнес:
– Вы не волнуйтесь. Я не по поводу дел вашего мужа.
Неожиданно лежавшая открыла глаза. Посмотрела на Ямпишева и снова закрыла.
– Мне нужна Марьяна! – уточнил он.
– Правда? – встрепенулась Лейла, оживая и приподнимаясь.
– Правда. Мне необходимо задать ей несколько вопросов, и все.
– Тогда спрашивайте. Она – Марьяна, – указала пальцем на замершую девушку жена хозяина.
– Уже спрашивал, – занервничал следователь. – Не отвечает.
– Она языка не понимает. Вы спрашивайте, а я переводить буду, – предложила женщина.
– Извините, а она кто по национальности? – зачем-то полюбопытствовал Ямпишев.
– Молдаванка.
– И вы тоже?
– Нет. Я из Азербайджана, – ответила, пожав плечами, Лейла.
– Так вы знаете молдавский? – догадался следователь.
– Нет, – удивилась Лейла такому бредовому предположению.
– Значит, она знает азербайджанский? – сделал он единственно возможный вывод.
– Да нет же! Я буду переводить с русского на русский, – как маленькому разъяснила женщина.
– Не понял, – произнес Ямпишев.
– Она знает немного слов. А я знаю слова, которые она знает. Например, вы спросите: «Мучит ли вас жажда?» – она не поймет. А я переведу: «Ты хочешь пить?» Понял?
– Дошло, – вздохнул любивший порядок и ясность мыслей сыщик.
– Документы пусть предъявит, – обратился он к азербайджанке.
– Паспорт давай! – перевела она.
Марьяна убежала. Затем вернулась. Ямпишев, привычно бросив взгляд на фотографию, изучил прописку и начал рассматривать мятую бумажку с липовой временной регистрацией. Он уже устал от женских истерик и решил поскорей закончить это дело. Для достижения результата в максимально короткий срок не существует более короткого пути, чем жесткое давление. Впрочем, других методов дознания он все равно не знал. Теряясь, к кому обращаться, произнес, постоянно поворачивая голову:
– Гражданка Далмачану, мы знаем все. Будете отпираться – поговорим в другом месте, другим тоном и с применением спецсредств, но это будет совсем другая статья, где вы из свидетельницы переходите в разряд обвиняемой.
– Колись. Дело шьет, верняк, – произнесла Лейла.
Ямпишев, опешив от такого перевода, с удивлением посмотрел на жену хозяина. Жирная, падающая по пустякам в обморок восточная женщина владела жаргоном. Молдаванка расплакалась и произнесла:
– Да? За какой-то сраный рулон готовы человеку жизнь сломать.
– Ого! – констатировал Ямпишев. – Да у вас словарный запас не такой и маленький.
– Спрашивайте, – сказала восточная женщина.
– Кто взял? – задал вопрос следователь.
– Кто взял? – перевела Лейла.
– Пьянчужка один. Лариком зовут.
– И где он сейчас?
– Где он сейчас?
– Ты повторяешься! – крикнул раздраженный попугайским переводом Ямпишев.
– Это тебе кажется, что повторяюсь. А на самом деле я произношу то же самое, но медленно, – объяснила переводчица.
– Не знаю. Он редко появляется, – Марьяна расплакалась.
Ямпишев молча достал листок бумаги и начал каллиграфическим почерком выводить: «Постановление об аресте». Затем придвинул к себе паспорт и стал вписывать данные, между прочим бормоча:
