скачать книгу бесплатно
– Нет, давай еще вместе.
Засиял от удовольствия, вернулся, прижался плотнее.
Стреляли, пока не кончились патроны. У Инары без страховки так ничего и не получилось, в камень еще удавалось попасть, а в банку – никак.
– Может, завтра еще попробуем?
– А ты завтра разве не с Вовиком?
– Я вообще больше не с Вовиком.
Сергей удивился и обрадовался одновременно:
– Поссорились?
– Разошлись, как в море корабли.
Он даже вспотел от волнения и начал заикаться:
– Тогда, может, мне это… можно…
– Можно.
– А прямо сейчас?
– Прямо сейчас ты на патрулирование опаздываешь.
– Тогда я завтра… Ты же не шутишь? Все серьезно?
– Абсолютно.
– А может, заявление подадим, пока ты не передумала?
– Не будем торопиться, ладно?
– Молчу.
– А Замятину скажи, что, если он ко мне еще раз приблизится, ты ему голову отстрелишь.
Турецкий. 6 апреля. 10.00
На столе лежала записка: «Смотри новости. Эксперты работают в две смены, обещали закончить сегодня. Не тяни резину! Костя». Турецкий набрал Меркулова, но он не отвечал, секретарша в приемной – тоже. Бред какой-то, они что, решили в подполье уйти?
Он позвонил экспертам. На этот раз экспертиза была поручена НИИ криминалистики ФСБ.
– Есть приказ по телефону никаких переговоров не вести, – ответил ему незнакомый голос.
– Кто отдал приказ?! Вы что, не поняли?! – возмутился Турецкий. – Я Турецкий Александр Борисович. Это я веду следствие…
– Вам перезвонят. – На том конце повесили трубку.
Он подождал минуту, две, три. Телефон молчал.
– Что-то новенькое! – возмутился Турецкий вслух. – Заговор молчания!
В новостях показали тридцатисекундное интервью с Замятиным. Кто-то из особо заядлых телевизионщиков сумел-таки проникнуть в «Архангельское» и поймал отстраненного генпрокурора в дверях бильярдной. Корреспондент успел задать только один вопрос:
– Владимир Степанович, это вы засняты на известной пленке или просто человек похожий на вас?
– Следствие разберется! – гордо ответил Замятин.
После чего на оператора разъяренным коршуном налетел зазевавшийся на мгновение охранник, и камера резко ушла в небо.
Еще секунд пять показывали беспорядочное мелькание, сопровождающееся невнятными выкриками. Интересно, подумал Турецкий, почему они не вырезали последние кадры? Чтобы продемонстрировать собственный героизм или чтобы сюжет продлить?
Звонить экспертам он больше не стал, отправился лично. Чтобы пройти, пришлось предъявлять служебное удостоверение верзиле в бронежилете, в странном даже для спецназа облачении, черных очках и с короткоствольным автоматом. Пока верзила проверял каждую букву и ходил куда-то звонить, другой такой же держал Турецкого на мушке. Еще двое спецназовцев дежурили непосредственно в комнате, где работали эксперты.
– Ну что? – преувеличенно громко осведомился Турецкий. – Люди на его появление никак не реагировали.
– Заканчиваем уже, – после долгой паузы отозвался незнакомый Турецкому руководитель отдела НИИ криминалистики. – Окончательный результат будет часа через полтора. Если хотите – посмотрите черновик отчета. Он кивнул на свободный компьютер в противоположном углу длиннющего стола и запустил дискету, как шайбу.
"Изображение отснято портативной камерой, имеющей угол обзора порядка 140 градусов (вероятнее всего – 132,68 градуса), что позволяет точно указать единственно возможную для такой съемки ширину апертуры – 9,857 мм.
На стыках третьего, восьмого и десятого планов наблюдается микширование с захлестом в один, два и один кадр, соответственно. Видеоряд записан единым массивом, либо смонтирован линейным способом.
Материал представлен на видеокассете «Konica super SR E180» в формате VHS. Учитывая характерный данному типу пленки диапазон видеошумов (см. таблицу) и также предполагая, что исследуемый видеоряд является не более чем второй копией оригинала, представляется возможным заключить следующее:
1. Задний план, а также все остальные объекты окружения отсняты совместно с действующими лицами.
2. Вероятность искусственного вкрапления фона существует. Однако следует учесть активные движения персонажей и отсутствие характерной пикселизации контуров объектов, что позволяет исключить съемку в рир-проекции.
3. Оставшийся способ наложения возможно искусственного фона на первоначальный оригинал требует условий профессиональной студии и, безусловно, включает такие погрешности в исполнении, как нарушение фоновой тени контура объекта, дисбаланс температур цветов и т. д.
4. Применение фильтров, аналогичных размытию по Гауссу, может скрыть вышеописанные недостатки, однако способно ухудшить качество основного изображения. Скорее всего, к данному видеоряду подобные фильтры не применялись.
5. Более точные выводы возможны при наличии оригинала".
– Понятно в целом, а теперь я бы хотел услышать комментарий и по-русски, если можно, – сказал Турецкий, не обращаясь ни к кому конкретно.
Группа экспертов была явно составной, помимо сотрудников НИИ ФСБ, в нее были включены другие эксперты-криминалисты. Но за время совместной работы общего языка они не нашли, поэтому каждый держался особняком, да еще эти двухметровые мальчики с автоматами усугубляли и без того нервозную обстановку. А руководитель отдела НИИ, который, по идее, должен был давать пояснения Турецкому, по причине своей ведомственной принадлежности, кажется, имел глубоко в виду сотрудников Генпрокуратуры и вообще всех собравшихся, что в открытую и демонстрировал.
В конце концов, один из более или менее знакомых Турецкому эксперт из Минюста оторвался от стула и обратился к руководителю группы:
– Позвольте мне, если нет возражений. Моя часть уже готова. – Не дождавшись ответа, он повернулся к Турецкому: – Давайте выйдем в коридор, покурим.
– Значит, пленка подлинная, но это не оригинал, – сказал Турецкий, – я правильно понял?
– Да, – эксперт жадно затянулся, – представляете, с пяти часов не курил! В помещении запрещено, а выйти некогда было.
– Если это копия, то в какой мере можно быть уверенным, что оригинал не скомпилирован каким-то образом из фрагментов или не нарисован от начала до конца на компьютере?
– От начала до конца на компьютере?! – Эксперт усмехнулся. – Вы, как я гляжу, любитель современной русской литературы.
– Это что, принципиально невозможно? – Турецкий начал понемногу злиться. – Речь же идет не о проделках шаловливых школьников!
– Нет, конечно, не школьников. Но компьютерная графика здесь ни при чем, это мы установили совершенно определенно. Я сам, правда, специалист немного в другой области. В общем, не вдаваясь в подробности – слишком сложный фон. Компьютеру пришлось бы наряду с главными действующими лицами отрисовывать еще и каждую пальму с каждым листиком, все это на сквозняке, все колышется, отбрасывает сложные тени, поскольку источников света несколько. Неделю нужно обсчитывать на самом современном компьютере, и это только чтобы на глаз ничего не было заметно! А нарисовать так, чтобы аппаратное исследование обмануть, – исключено абсолютно.
– Хорошо, – кивнул Турецкий, – не совсем понятно, но убедительно. А как быть, например, с наложением фигур на фон?
– Наложение мы уже с вами отбросили – это все из области компьютерной графики. Те же проблемы: несовпадение с фоном по освещенности, затенению и так далее, при специальном исследовании сразу бросается в глаза. Даже если сделано самым тщательным образом – все равно имеются расчетные методики, они сразу выявляют подделку.
– Ну существуют же и другие виды монтажа, – упрямо продолжал настаивать Турецкий.
– Давайте так: если хотите знать все подробности, дождитесь официального заключения. А если просто, не залезая в дебри, как вы просили, тогда результаты можно свести к двум-трем фразам: представленная пленка является высококачественной, вероятнее всего первой копией оригинала. Оригинал был записан подряд без применения монтажа. Запись производилась стационарной миниатюрной широкоугольной камерой, установленной на высоте два с половиной метра и охватывающей помещение практически целиком. Такие камеры, как правило, не содержат записывающего устройства, они передают радиосигнал на небольшое расстояние, а он в свою очередь принимается стационарным приемником, снабженным необходимым оборудованием. То есть хозяин оранжереи мог и не знать, что его гостей снимают на видео. А мог и знать, это уже вам разбираться. Вот, собственно, все.
– А личность главного героя вы установили? Это Замятин?
– Тут уж я пас! – Эксперт вскинул руки вверх, стряхнув на Турецкого пепел с сигареты. – Простите!
– Как это вы пас?! – взвился Турецкий. – Вы что, этого не выясняли?!
– Почему не выясняли? Выясняли. Но его лицо крупным планом ни разу в кадр не попало. Так что достоверно ничего сказать нельзя. Может, у Замятина есть шрам от ягодицы до ягодицы, который, к счастью, невозможно скрыть? Тогда на пленке точно не он.
– Не знаю! -Турецкий не удержался и сорвался на крик: – Я ему задницу не разглядывал!
– Последний анекдот хотите? – спросил эксперт спокойно, не реагируя на крик Турецкого. – Сегодня в Кремле состоялась встреча человека, похожего на президента, с человеком, похожим на премьера.
– Не смешно. Где и когда производилась съемка, конечно, не установлено?!
– В стеклянной оранжерее в ночное время. Это, по-моему, и без экспертизы было ясно.
На телефонные переговоры с государственной службой охраны у Турецкого ушло более двух часов. Зная по опыту, что без предварительной договоренности на самом высшем уровне и без дюжины бумаг за подписью генпрокурора в конторы такого ранга лучше не соваться – для сбережения нервов, он никуда и не пошел. Окопался в собственном кабинете и методично долбил противника телефонными звонками: кто охранял генпрокурора Замятина? Вы не можете дать мне необходимую информацию? А кто может? И на этот вопрос у вас нет полномочий отвечать? А кто может их вам предоставить? И так далее до бесконечности. Периодически, когда ему надоедали пустые препирательства, он названивал Меркулову, но тщетно – Меркулова на месте не было, не было и вновь назначенного и. о. генпрокурора. Последний сегодня вообще до своего рабочего места пока не добрался, и в приемной ничего вразумительного Турецкому объяснить не смогли, а секретарша Меркулова, по-видимому, взяла отгул или больничный.
Отчаявшись добиться чего-нибудь путного от государственной службы охраны и не дождавшись давно обещанного акта экспертизы, хотя последний нужен был только для соблюдения формальностей – с экспертизой и так уже все ясно, – Турецкий отправился в буфет. Не столько перекусить, сколько послушать сплетни.
Говорили о Замятине. Все. Поголовно. Турецкого начала разбирать злоба. Идиотизм же, на самом деле! Форменный! Вся страна только об этом и судачит, все жаждут подробностей, а следствие стоит. Потому что большое начальство неизвестно где черти носят. Всего-то от них требуется – бумажку подписать!
Так и не купив ничего съедобного, он вернулся к себе. Телефон на столе разрывался.
– Я тебя ищу. – Это был Меркулов.
– Взаимно! Ты у себя?
– Да. Сейчас я должен…
– Нет уж! – оборвал его Турецкий. – Считай, что ты меня срочно вызвал, я уже иду. – Не дав Меркулову возразить, он повесил трубку и быстро вышел из кабинета.
– Что у тебя, излагай, только быстро, – сказал Меркулов, – через десять минут мне ехать в Кремль.
– Докладывать об успехах?
– Нет, на заседание комиссии по Замятину.
– Уже успели создать?! – Лицо Турецкого вытянулось в изумлении. – Оперативно, ничего не скажешь! И чем она будет заниматься?
– Вот как раз и еду это обсуждать. А все утро решали: стоит комиссию создавать или не стоит. Что у тебя?
– Ничего! Мне нужны люди, которые охраняли, или до сих пор охраняют Замятина. И еще бумага, лучше много бумаг, с подписью нового и. о. генерального и печатью, чтобы тыкать всем в нос. И двое помощников, которые и будут тыкать всем в нос эти бумаги, бегать по городу и разговаривать с людьми.
– Все? – то ли серьезно, то ли с сарказмом поинтересовался Меркулов.
– Пока это обеспечь! – немедленно огрызнулся Турецкий. – Надо будет – потребую еще, когда это я ради дела скромничал?
– Телохранителей Замятина я тебе постараюсь раздобыть сегодня же вечером, в крайнем случае, – завтра утром, а про оперов из МУРа, которых необходимо включить в твою группу, мог бы, кстати, договориться с Грязновым, не дожидаясь меня. Постановление о создании следственной группы оформлю завтра задним числом. Теперь все?
– Не все. Я его ненавижу. – Меркулов непонимающе посмотрел на Турецкого поверх очков. – Грязнова ненавижу, – пояснил Турецкий.
Меркулов хотел спросить еще что-то, но, взглянув на часы, молча снял трубку:
– Слава? Меркулов. Обеспечь, пожалуйста, нашему уважаемому Александру Борисовичу двух человек для рассмотрения дела особой государственной важности.
– Какие человеки нужны, отмазывать или расследовать?
Ехидные интонации в голосе Грязнова Турецкий прекрасно расслышал за пять шагов от телефона и сделал Меркулову знак: ну, что я говорил!
– Один такой, один такой, – ответил Меркулов.
Турецкий. 6 апреля. 16.00
Два человека от Грязнова прибыли буквально через пятнадцать минут после телефонного разговора с Меркуловым. Выделывается Славка, подумал Турецкий, вот противная морда! Интересно, что за личностей он мне подослал?
– Старший оперуполномоченный МУРа Ильин Владимир Александрович, – представился первый, остановившись посреди кабинета, вытянув руки по швам и поедая Турецкого глазами.
Неужели Грязнов их как-то особо проинструктировал и наплел про меня черт-те что? Нет, хоть остатки совести должны же были у него сохраниться?! По крайней мере, много он насвистеть не мог, успокоил себя Турецкий, времени не было.
– Позняк Эдуард Генрихович, тоже старший оперуполномоченный и тоже из МУРа. – Этот сел без приглашения и покосился на коллегу.
Турецкий оглядел свою команду. Обоим было в районе тридцати. Вроде нормальные на вид оперы… Зря это я, начал он понемногу раскаиваться, не мог Славка подсунуть полных уродов.
– Садитесь, – кивнул Турецкий Ильину, – вы знакомы?
– Знакомы, – ответил Позняк.
– Что вам Грязнов про меня рассказал?! – неожиданно для самого себя спросил Турецкий.
Ильин опустил глаза и принялся разглядывать шнурки на туфлях.
– Да ничего практически, – опять ответил за обоих Позняк, – мы говорили меньше минуты.
