Перебежчик

скачать книгу бесплатно

Так начало моей адвокатской карьеры совпало с началом моей новой жизни с Катей.

Мой друг Вадик Райский, адвокат со стажем, сманивший меня на адвокатскую стезю, говорил потом, что самое первое дело всегда оборачивается чем-то подобным. «У тебя еще что, – смеялся он. – Один мой приятель так просто женился на истице после того, как способствовал ее разводу. Правда, сначала взял с нее гонорар. Который с тех пор возвращает ей с процентами в виде шикарных платьев и драгоценностей».

Райский старше меня на пять лет, считается модным и удачливым адвокатом, к нему идут в основном по делам бизнеса и международного права. Вадик регулярно вылетает за рубеж, кого-то там защищает и консультирует и все ждет, когда я наберусь достаточного опыта, чтобы примкнуть к нему в качестве помощника.

И вот я вспомнил, что он недавно вернулся из Филадельфии, где защищал чьи-то права, и решил с ним посоветоваться по поводу этой темной истории с Игорем Бахметьевым и его командой. Мы встретились с ним в перерыве между сменами, выпили по чашечке кофе.

– Старик, ты все правильно говоришь, ты верно рассуждаешь, но ведь все это – бесценный опыт, – сказал Вадик, раскуривая свою пенковую трубку.

Трубка, бородка, небольшой хвостик редких волос под лысеющим затылком, шикарный пиджак с кожаными подлокотниками – что еще нужно для имиджа сегодняшнего адвоката?

– Хочешь не хочешь, а набираться опыта нужно, – сказал он. – И профессионализма тоже. Для этого ты должен сам перед собой ставить самые трудные задачи. И стать в известной мере циником. Например, сказать себе: таких подонков, как этот, я сам бы убивал без суда и следствия, но именно поэтому я буду его защищать, чтобы стать настоящим адвокатом. И если его, благодаря мне, оправдают, пусть гордость за свою победу превзойдет мое гражданское негодование по поводу того, что преступник оказался на свободе. А как ты, милый, хотел? Разве я тебе не говорил? Это у вас в прокуратуре не знают сомнений, действуют без страха и упрека. Там ты четко знал, где правда, где ложь, где зло, а где добро. Здесь же ты – противовес тем, кто злоупотребляет законом. Без тебя нет и не может быть правосудия.

– То есть ты на моем месте…

– Обязательно бы согласился, – пожал он плечами. – Даже не задумываясь. Весь вопрос в приоритетах. Старичок, что для тебя на первом месте? Профессиональный долг или что-то другое? От этого, кстати, зависит, станешь ты адвокатом или так и останешься защитником угнетенных.

– Но дело не только в этом, – сказал я. – Меня хотят использовать. Причем их прежнего адвоката убили. Возможно, это сделали противники Бахметьева по бизнесу.

Вадик присвистнул. Сладковатый запах его табака приятно щекотал мне ноздри.

– Ну и дела… – он откинулся на спинку стула. – Давай сделаем так… Какой гонорар они тебе предложили?

– Разговора еще не было, – признался я, не зная, как он это воспримет.

Он вздохнул, выпустил клуб дыма, собираясь что-то сказать, но я его опередил.

– Мне обещали надежную охрану. Сейчас клиент придет сюда для продолжения переговоров.

– То есть ты еще не сжег все мосты? – спросил он.

– Нет. Но вовсе не потому, что я все еще раздумываю. Меня прессингуют по всему полю. Прослушивают мой телефон, а также телефон моей девушки и все такое… Я хотел бы разобраться, кто именно этим всем занимается.

– Старик, ты извини, но ментом ты был, ментом и остался, – констатировал Вадик. – Хоть и работал в прокуратуре. Теперь это не твое дело – искать преступника, понимаешь?

Я промолчал. Просто не по себе стало от услышанного. Уже второй раз мне это говорят – урка по кличке Леха и модный, всем известный адвокат. Почти слово в слово. Значит, это близко к истине?

– То же самое сказал мне недавно один человек. Отпетый человек из темной компании. И вот представляешь, после нашего с ним конфликта кто-то замочил его. А повесить это убийство хотят на меня. Но ничего у них не выйдет.

– Крутые ребята, – помотал он головой. – Значит, они тебя высоко ценят. Непонятно только – кто они такие. И все равно тебе можно позавидовать. Я серьезно. За всю мою карьеру еще никого не убивали, чтобы заставить меня на кого-то работать. Здорово начинаешь.

– Словом, ты бы на моем месте взялся за это дело? – спросил я.

– При двух условиях, – сказал он, подняв вверх два пальца. – Первое – безопасность. Второе – размер гонорара. И третье – если возьмешь меня в долю. А то наломаешь дров… Но при этом нужно твое искреннее согласие выиграть это дело, хотя при этом проиграют твои товарищи в прокуратуре.

Я только развел руками: при чем здесь прокуратура?

– Куда ни кинь, всюду клин, – сказал я.

– Старик, только, пожалуйста, не говори нет. Никогда не говори никогда, как выражаются американцы. У меня есть одно правило, к которому я прибегаю в затруднительных ситуациях. И которое до сих пор мне помогало. Ситуацию, в которой я оказываюсь, обязательно проецирую на аналогичную ситуацию в спорте. Представь, ты перешел из одной команды в другую. И тебе приходится играть против своих. Будешь играть или нет? Притом что знаешь слабые и сильные места своей прежней команды? Вот где определяется – настоящий ты профессионал или так, только любитель. И даже если согласишься, нужно еще посмотреть, как ты будешь против своей бывшей команды играть. А тебе ведь не надо играть против своей бывшей команды? Ты ведь что-то другое задумал?

– Удивительно, – помотал я головой. – Мне Александр Борисович говорил похожее, правда, в шутку.

– Вот он, твой Александр Борисович, как представитель обвинения – настоящий профи. Для него прежде всего дело.

Я посмотрел на часы.

– Идем, – сказал я. – Я познакомлю тебя с этим типом Лекарским, мы не скажем ему ни да ни нет, а ты потом мне выскажешь о нем свое мнение.

5

С Аркадием Валерьяновичем мы встретились в отдельном кабинете, который нам уступил заведующий консультацией.

По моим предположениям, Аркадий Валерьянович, как светский человек, просто не мог не произвести впечатления на другого светского человека, Вадима Райского.

Пока они церемонно знакомились, приятно улыбались и как бы невзначай демонстрировали друг другу свои разного рода причиндалы – трубки, золотые цепочки карманных часов, пиджаки от Версаче и прочее, указывающее на их принадлежность к высоким кругам, – я, потешаясь, наблюдал за ними. И удивлялся тому, что они друг друга раньше не знали, не встречались прежде на каких-нибудь светских раутах.

Казалось, они забыли о моем существовании, а когда вспомнили, то были раздосадованы тем обстоятельством, что придется вести беседу с человеком, который осмелился предстать перед ними без галстука.

Но когда разговор начался наконец по существу, стало ясно, что не так уж они одинаковы, многое их разделяет.

– Господин Лекарский, – сказал я, – как вы понимаете, после всего случившегося с Лехой я не могу вам доверять полностью.

При этом я покосился на Вадика, который слегка от этих слов поморщился.

– Надо ли напоминать, что я имею в виду? – спросил я Лекарского.

– Вы говорите о гибели Лехи, случившейся после вашей с ним драки? – небрежно поинтересовался Аркадий Валерьянович.

– Я хочу быть уверен, что наш разговор вами не записывается, – официально заявил я. – И вам лучше сказать сразу: вы сейчас делаете такую запись или нет?

Вадик, на которого коротко, в поисках сочувствия, взглянул Лекарский, нервно вздохнул, что могло означать лишь одно – он тоже не в восторге от моей прямолинейности.

– А если я вам скажу «нет», вы будете меня обыскивать? – спросил Аркадий Валерьянович улыбаясь.

Вадик повернулся ко мне и, уже не скрывая досады, выразительно посмотрел на меня. Но я уже не мог остановиться. Я был почти уверен в своей правоте.

– Для этого мне пришлось бы вернуться туда, откуда я пришел, и пригласить понятых, – сказал я. – Просто перед встречей с вами я запасся прибором, который безошибочно реагирует на работу записывающего устройства. Он при мне. Однако мне пока не хотелось бы его применять. Надеюсь, что мы с вами и без него разберемся.

Конечно, я здорово рисковал, блефуя таким образом. Никакого прибора у меня с собой не было. И я не вполне был уверен, что таковой вообще существует в природе. Что-то слыхал о каких-то пробных разработках в этой области, а вдруг его еще нет? Но по изменившемуся выражению холеного лица Аркадия Валерьяновича я понял, что попал в точку. На нашу встречу он пришел не простачком. Иначе и быть не могло. Наверняка сам предложил хозяину записать разговор, поскольку тот не очень ему доверял. Мол, эти интеллигенты всегда между собой договорятся. Вадик удивленно переводил взгляд с него на меня. Аркадий Валерьянович не смотрел ни на одного из нас. Молча отколол большую красивую булавку от своего клубного галстука и положил на стол.

– Но уже произведенную запись придется стереть, – сказал я ему, разглядывая устройство. – Вы знаете, как это сделать?

Он пожал плечами, по-прежнему ни на кого не глядя. По его отрешенному виду нельзя было понять, как он относится к своему проколу – очень переживает или нет. Вадик, присвистнув, покачал головой.

Я вертел булавку и так и этак. Булавочка стоила, наверное, как хороший «мерседес». Если не больше.

– Мне нужна сильная лупа, – сказал я Вадику. – Иголка тоже.

Он с готовностью стал рыться в столе хозяина кабинета. Я чувствовал себя победителем – проницательным, бывалым человеком. Что касается Аркадия Валерьяновича, то он смотрел на меня с возрастающей надеждой. Вдруг помогу ему в той опасной ситуации, в которой он оказался?

Через несколько минут я нашел то, что меня интересовало. С помощью компьютера стер запись на миниатюрном диске устройства. Аркадий Валерьянович был потрясен. А я раздумывал, каким образом из этой ситуации можно выжать, выторговать побольше.

– Давайте по порядку, – сказал я. – Разберемся сначала с тем, что мне и моей девушке угрожает. А уж потом поговорим о гонораре.

– Насколько я понимаю, вы хотите, чтобы я теперь работал на вас? – спросил Аркадий Валерьянович.

– Вы мне еще не ответили, – нетерпеливо сказал я.

– Я просто хочу быть последовательным, – сказал он. – Вы раньше спрашивали меня, как я попал в эту компанию, не так ли? Или вас это больше не интересует?

– Ну почему, – пожал я плечами. – Наверняка точно так же, как должен был попасть я. С помощью шантажа и угроз. Тот же сценарий. Проверенный и обкатанный, в том числе на вас.

– Так, да не совсем, – вздохнул он. – Баха я уважаю. Поверьте, его есть за что уважать. Он мне здорово помог, причем бескорыстно, в моем собственном бизнесе. Хотя в чем-то вы правы. У меня двое детей. Однажды их похитили. И Бах всеми силами способствовал их освобождению, когда меня уже предупредили, что я потеряю их безвозвратно. А что было делать? К органам обращаться абсолютно бесполезно… Я отнюдь не трус, просто был уверен, что там мне не смогут помочь. И вот тогда по своей воле я оказался в его команде. Я считаюсь крупным бизнесменом, являюсь членом правления нескольких банков, которые находятся под его патронажем. Всех интересует моя респектабельность и мои связи для выполнения некоторых деликатных заданий.

– Что обо мне у вас знают? – спросил я.

– Почти все. Бах не теряет надежды, что вы примете участие в защите его сына. Прежний адвокат, ныне покойный господин Колеров, ознакомил его с делом, и он уверен, что там есть сомнительные моменты… Например, показания потерпевшей. В протоколе ее допроса записано, что Игорь Бахметьев участвовал в этом деле…

– Что столь же однозначно подтверждает экспертиза, – напомнил я.

– …Но теперь она говорит, что в этом не совсем уверена, – закончил Лекарский.

– Еще я слышал, что свидетели запуганы и отказываются от своих показаний, – добавил я. – Возможно, вы потерпевшую тоже запугали. Но это мое предположение. Баху пока об этом не докладывайте.

– Слушаюсь… – улыбнулся Лекарский. – Как видите, я почти стал вашим агентом.

– Двойным агентом, – сказал я. – Но вы так и не ответили, что у вас знают обо мне и моей девушке?

– Можете считать, что все. Например то, что вы с ней разъезжаетесь по разным адресам. Они уже знают, где ваши нынешние квартиры, одна, кажется, у Павелецкого, а также номера ваших новых телефонов. И смеются над вашими потугами их запутать. Хотя отдают должное той оперативности, с которой вам удалось разделаться с обвинением вас в убийстве этого несчастного Лехи. При этом хочу вас заверить – никакого отношения мы к этому не имеем. Наверняка это сделали наши оппоненты.

– Да кто же такие вы? – не выдержал Вадим. – И кто они? Вы можете назвать фамилии? Бах, Лекарский… Это с вашей стороны. А с другой?

– С другой стороны – другая финансово-промышленная группировка, Соковнина, бывшего вице-премьера правительства… Об этом все знают, читайте газеты. Поймите, я и так сказал вам слишком много, если учесть, что до сих пор здесь, в вашем кабинете, вопрос о моей безопасности даже не ставился, – угрюмо произнес Лекарский. – Я не спрашиваю, записываете ли вы наш разговор, чтобы потом в свою очередь можно было меня шантажировать. Охотно поверю вам на слово, что это не так. Но мне нужны гарантии, понимаете? Откуда я знаю, что вы, Юрий Петрович, в один прекрасный день, когда решите для себя, что профессия адвоката вовсе не для вас… Словом, вы сейчас устроили мне такой допрос, что мне начинает казаться, будто я не на Таганке, а на Лубянке.

Вадик громко хмыкнул, но ничего не сказал.

– Вы правы, – согласился я. – Полной гарантии мы вам дать не можем. Но вам ведь предстоит отчитываться перед ними, – я кивнул на дверь, как если бы там находились предполагаемые темные силы, – поэтому договоримся так. Запись мы все же сделаем, но такую, которая ваших работодателей дезориентирует.

Лекарский молчал, видимо обдумывая мои слова.

– Но для этого нам сначала придется дать согласие, – вмешался Вадик. – А ты, как я вижу, к этому просто не готов.

– Это не так просто, – ответил я ему. – Все вокруг только тем и заняты, что толкают меня в эту пропасть. В том числе и ты… – и обратился к Лекарскому: – Я, пожалуй, смог бы принять ваше предложение, но при одном условии – никаких тайн следствия я не знаю и знать не могу, поскольку в нем не участвовал. Но если бы даже знал, никогда бы этим не воспользовался.

– Вот это стоило бы записать для вашего хозяина, – сказал Вадик, глядя на Аркадия Валерьяновича.

– Мой хозяин рассчитывает на ваши связи в прокуратуре и ГУВД, – устало сказал Лекарский. – Неужели не понятно?.. Только там можно почерпнуть нужную информацию об этом деле. Например, для того, чтобы его развалить… Не мне вас учить, как это делается. Так что, приступим к записи?

– Сначала отрепетируем, посмотрим, как это у нас получится, – сказал я. – Значит, вы делаете мне предложение, я колеблюсь, господин Райский запрашивает цену, потом начинает торговаться, а я, чтобы сохранить лицо, выставляю свое условие, которое вы только что слышали, и, поломавшись, даю себя уговорить.

Лицо господина Лекарского уже не выражало задумчивости, теперь на нем читалась обеспокоенность. Он понимал, что это совсем не то, что ожидали от него те, кто его сюда прислал.

– Итак, приступим? – азартно спросил Вадик. Похоже, в детстве он не наигрался в казаки-разбойники и теперь неверстывал, хотя взрослая игра в следователи-преступники таила в себе большую опасность.

…Мы репетировали в течение получаса. Потом записали и прослушали то, что получилось. Нашли, что кое-где Аркадий Валерьянович фальшивит.

В его положении это было объяснимо. Нам же была нужна для его же безопасности полная естественность. И хотя он, в конце концов, махнул рукой и сказал, что, мол, сойдет и так, мы с Вадиком все переписали, заставив его еще раз все повторить.

Я понимал, во что влезаю. Хотя и не в полной мере. Например, понимал, что многое придется оставить так, как есть. Кате придется въехать в одну квартиру, мне в другую, надо будет выбирать выражения в разговорах по телефону, чтобы подслушивающие ничего не заподозрили. Неопытному человеку с шаткими нервами такое не по силам, но мы с Катей справимся.

Не откладывая, следовало бы установить, кто он такой на самом деле, этот Бахметьев. Фигурой он был заметной, иногда даже выступал по телевидению. Приложив старание, сделать это можно: он же не скрывается, живет открыто, так что установим.

– Теперь поговорим о приятном, – сказал Вадим, – о гонораре.

Должно быть, он мысленно потирал руки, предвкушая нечто сказочное.

– Это вопрос действительно более приятный, – согласился Аркадий Валерьянович, постепенно обретая свой прежний вид. – Я-то работаю, как вы понимаете, за идею.

– Самая замечательная на свете идея, – сказал я, – это защита собственной шкуры.

– Теперь становится понятным, почему вы пошли в адвокаты. – Лекарский учтиво склонил голову с аккуратным пробором.

– Так сколько? – спросил Вадим.

– С одной стороны, Юрий Петрович – начинающий адвокат, поэтому сумма будет соответствующей, – сказал Аркадий Валерьянович. – С другой стороны, после убийства адвоката Колерова участие в этом деле стало опасным. Хотя для Юрия Петровича, можно сказать, такое привычно… А вы, Вадим Андреевич, вполне можете выйти из игры, поскольку о вас речь не шла, о вас ничего не знают… Так вот, буду говорить откровенно. От предложений таких людей, Юрий Петрович, как мой шеф, лучше не отказываться. Поскольку теперь вы слишком много об этом знаете и вас могут использовать его недруги – вы становитесь для него опасны. Бах оставит вас в покое на время судебного разбирательства, но если дело будет проиграно…

– Это шантаж! – заявил Вадим. – Разве адвокат может отвечать за решение суда?

– Я неточно выразился, – кивнул Лекарский, – поймите правильно, я говорю лишь о своем понимании последствий. Сам Бах не ударит пальцем о палец, но его люди просто рассчитаются с Юрием Петровичем, скажем, за смерть своего товарища, того самого Лехи…

– Но, если я правильно понял, – Вадим смотрел на меня со страхом и сочувствием, – в проигрыше судебного процесса невозможно будет доказать вину Юрия Петровича.

– А никто и не собирается доказывать, тем более обижаться на суд, – прервал я его. – Там у них свое правосудие. Пришьют меня, или Катю, или нас обоих и назовут это справедливым возмездием. Продолжайте, Аркадий Валерьянович, мы вас внимательно слушаем.

– Поэтому не лучше ли нам снова переписать нашу беседу? – вдруг произнес Лекарский.

Мы с Вадимом переглянулись.

– Серьезные ребята, – сказал Вадим изменившимся голосом. – За всю мою практику такое впервые… Неужели они вообще ничего и никого не боятся? Но есть же у нас прокуратура, милиция, госбезопасность… Или эти бандиты на самом деле уже настолько неуязвимы?

Аркадий Валерьянович Лекарский только грустно улыбнулся, прикрыв глаза: выходит, что так.

– Иди-ка ты куда подальше! – зло сказал я Вадиму. – Это мое личное дело, тебе тут ничего не светит. Как-нибудь сам с ними разберусь. И наш разговор действительно лучше переписать. Без твоего участия. Ты тут вообще ни при чем.

– Уж ты разберешься… – махнул он рукой. – Опять начнешь выдвигать им условия и загонишь сам себя в угол… Ладно, я согласен, – неожиданно прервал он свои сомнения. – Попробуем, в конце концов. Итак, нам нужно составить договор, в котором клиентом будет значиться Бахметьев-старший.

Лекарский не без удивления посмотрел на моего друга.