скачать книгу бесплатно
– Вытащил меня в ресторан, а сам сбегаешь?
– Сбегаю, Эрик Максимович, – смиренно кивнул Прохоренко.
– И беги себе, – согласился Абрамов, которого общество полковника начало утомлять. – Поужинали, попили, дела важные обсудили – чего тебе здесь сидеть?
Полковник Прохоренко полез в карман за бумажником, но генерал остановил его:
– Оставь. Я сам заплачу.
– Но ведь это я вас пригласил, – возразил Прохоренко.
– И спасибо тебе за это. Я нынче в кабаках не частый гость, а когда-то это дело сильно любил.
– И все-таки я настаиваю, – сказал Прохоренко.
Генерал сверкнул глазами:
– Настаивать будешь дома, в постели с женой. А здесь решаю я. Я все-таки твой начальник, так считай это приказом.
– Как скажете, Эрик Максимович.
Абрамов сдвинул брови:
– Не по уставу говоришь, полковник.
– Так точно, товарищ генерал.
– Вот это уже другое дело, – одобрил Абрамов. – Ну, давай, лети к жене. А за это… – Он стукнул пальцем по графину с водкой, – не беспокойся. Графин в надежных руках.
– Никогда в этом не сомневался, – сказал Прохоренко. – Приятного вам аппетита, товарищ генерал.
– До встречи.
Полковник Прохоренко поднялся из-за стола.
Чтобы допить оставшуюся водку и доесть баранину, генералу понадобилось еще полчаса. Все эти полчаса, несмотря на то что водка и баранина резво шли на убыль, с лица генерала не сходило озадаченное выражение. Пару раз он даже досадливо крякнул и слегка пристукнул кулаком по столу. По всему было видно, что Абрамова мучает какая-то неприятная и неотступная мысль.
Когда с водкой было покончено, Абрамов подозвал официанта, расплатился и покинул ресторан.
На улице генерал Абрамов свистнул задремавшему шоферу и затем, усевшись в машину, приказал отвезти себя домой, в квартиру на Тверском бульваре. По дороге с генералом случился приступ желудочных колик, но ближе к дому боль отпустила.
– Что-то вы плохо выглядите, товарищ генерал, – сказал шофер, тревожно вглядываясь в его лицо. – Никогда вас таким не видел.
– Часто, что ли, меня из кабаков домой привозишь? – недовольно поинтересовался Абрамов.
– На моей памяти – пару раз.
– Вот именно. – Абрамов достал из кармана платок и вытер вспотевшее лицо.
Шофер снова вгляделся в лицо шефа и сказал:
– Может, в аптеку сгонять? Эрик Максимович, вы скажите. Мне ведь не трудно.
– Обойдусь, – сухо ответил шоферу Абрамов. – Домой езжай, к семье. Задержал я тебя сегодня. – Желудок вновь дал о себе знать, и генерал поморщился. – Ты уж, брат, прости меня за это.
– Да ладно, чего уж там.
Мягко скрипнули тормоза, и машина остановилась.
– Может, до квартиры вас проводить? – вновь подал голос шофер.
– Да что же это такое? – вскипел Абрамов. – Я что, похож на инвалида? С ума ты меня сведешь своими приставаниями.
– Простите.
Генерал выбрался из машины и с силой захлопнул дверцу. Сделал шоферу знак рукой, чтоб тот ехал, а сам повернулся и зашагал к подъезду.
В лифте Эрик Максимович почувствовал себя плохо, ему даже пришлось закрыть глаза и задержать дыхание, чтобы справиться с накатившей тошнотой. Но когда лифт остановился и Абрамов открыл глаза, с ним снова все было в порядке.
«Вероятно, выпил слишком много», – сказал себе Эрик Максимович. И на этом успокоился.
…Скинув с ног туфли и переобувшись в мягкие домашние тапочки, Эрик Максимович облегченно вздохнул. Конец дневным проблемам и мучениям.
Несмотря на поздний час, Абрамову совершенно не хотелось спать. В квартире, которую большинство его подчиненных называли «шикарными хоромами», было пусто и холодно. И виноваты в этом были не столько оставленные открытыми форточки – Абрамов любил прохладу, – сколько тишина огромных комнат.
Семья Эрика Максимовича в полном составе отбыла на отдых в Испанию. Абрамов должен был поехать с ними, но нашлось неотложное дело, потребовавшее его присутствия в Москве. Он до сих пор не мог забыть холодный, укоризненный взгляд жены, которым она одарила его в аэропорту. Ничего не поделаешь, у нее были все основания так смотреть. Тем более что одно неотложное дело сменилось вторым, второе – третьим, и конца этой утомительной цепочке проблем и забот не было.
Переодевшись в халат, Эрик Максимович включил телевизор, достал из бара стакан, початую бутылку коньяку и уселся в кресло, положил ноги на пуфик. В этой позе он мог сидеть часами. По телевизору показывали концерт, и хотя Абрамов не любил музыку, все же сидеть вот так, перед телевизором, в мягком кресле, со стаканом коньяка в руке, было чертовски приятно.
Эрик Максимович посмотрел на портрет жены, висевший над диваном, отсалютовал ему стаканом и сказал:
– За тебя, моя радость!
Затем сделал большой глоток и блаженно закрыл глаза. Когда утром домработница нашла его в этом кресле мертвым, он сидел в той же самой позе, только пустой стакан валялся на полу.
Глава вторая
Начало
1
Полуденное солнце пекло неистово, раскаляя валявшиеся повсюду кирпичи до того, что на них без труда можно было бы изжарить яичницу, приди кому в голову подобная бредовая идея.
Ахмед уныло посмотрел вокруг и вздохнул.
Кирпичи, щебенка, обугленные куски арматуры, покореженные машины – вот во что превратилась иракская земля за какой-нибудь год. Кого в этом винить? Одному Аллаху известно. Так или иначе, все это сделали люди, а они – что по ту сторону передовой, что по эту – все не без греха. А на какую сторону вставать – это каждый должен решить для себя сам.
– Дядя американец, дай конфетку, – попросил у Ахмеда мальчонка, закутанный в какое-то бурое тряпье.
Ахмед достал из кармана карамельку и протянул ребенку.
– Держи, малыш.
– Спасибо, дядя американец! – поблагодарил мальчишка, повернулся и пустился наутек.
Ахмед закурил. Он ждал уже двадцать минут, и ожидание начинало его утомлять. Зевнув, Ахмед поднял с земли листок бумаги, который прибило ветром к его армейскому ботинку. На колышущейся ткани были изображены розовощекие ковбои, поглощающие сок с таким видом, словно это был божественный нектар, дарующий им вечную молодость. Похоже, эти американцы и впрямь верят в то, что когда-нибудь им удастся победить не только старость, но и саму смерть.
Ахмед вздохнул. Что ж, возможно, когда-нибудь так оно и будет. Эти американцы всегда добиваются того, чего хотят. Счастливые, довольные поросята, никогда не знавшие голода и нужды.
– Эй, дружище, Реддвей будет с минуты на минуту. Может, хотите чаю? У нас есть черный и зеленый.
Молоденький солдат смотрел на него с нескрываемым любопытством. Еще один розовощекий американский поросенок, верящий в свое бессмертие.
– Нет, спасибо, – сказал Ахмед.
Паренек ушел, оставив его в палатке одного. Ахмед еще немного поразмышлял о перипетиях судьбы, о том, почему одним судьба преподносит все, а у других забирает последнее; когда ход его мыслей приобрел совсем уж унылую тональность, полог палатки отъехал в сторону, и в образовавшемся просвете появилась огромная фигура Питера Реддвея. Он ввалился в палатку и пожал ладонь Ахмеда так крепко, что тот даже поморщился от боли.
– Рад вас видеть, – искренне сказал полковнику Ахмед.
– Да, я знаю, – невозмутимо ответил ему Реддвей.
Пятидесятишестилетний полковник американской армии Питер Реддвей был одет в маскировочный костюм, который был бы впору и слону. На его лбу и могучей шее поблескивали капли пота. Усадив Ахмеда на стул, он сел сам, вытер лоб платком и недовольно прокомментировал:
– Жарко, как в аду!
– Да уж, это вам не Америка, – не удержался Ахмед.
Реддвей ухмыльнулся, блеснув очками в дорогой оправе:
– Спасибо, приятель, я заметил.
– Мистер Реддвей, вы знаете, на какой риск мне пришлось пойти, чтоб встретиться с вами, – сказал Ахмед.
Реддвей кивнул:
– Да, Ахмед, знаю. Ты можешь быть уверен, твоя самоотверженность не останется незамеченной.
Ахмед недобро усмехнулся:
– Хотелось бы, чтобы она была не только замеченной, но и оплаченной, мистер Реддвей.
– В этом можешь не сомневаться.
Некоторое время Ахмед изучающе вглядывался в лицо полковника, затем кивнул:
– Я верю вам, мистер Реддвей. Думаю, моя информация принесет вам пользу. Иначе получится, что я рисковал зря. А вы сами знаете, насколько опасна моя миссия.
Реддвей усмехнулся: высокопарность Ахмеда забавляла его. Должно быть, этот араб и впрямь считает себя героем. Разведчиком! Тайным агентом! Джеймсом Бондом иракского разлива! Что ж, пусть считает себя кем хочет, главное, чтобы не лез на рожон.
– Ты уверен, что твои боссы не подозревают тебя? – спросил Реддвей.
– Уверен, – кивнул Ахмед. – Вы ведь знаете, я умею играть в такие игры.
Ахмед слегка приосанился. Он был самолюбив, и Реддвей, знавший это, удержался от усмешки и спросил со всей серьезностью, на какую только был способен:
– Что тебе удалось узнать?
– Мои боссы готовят что-то серьезное.
Ахмед замолчал, чтобы Реддвей оценил масштабность сообщения. Реддвей кивнул и нетерпеливо спросил:
– Что именно?
– Операция пройдет в России. В Москве. Ради этого дела боссы создают там террористическую сеть, что-то вроде филиала «Аль-Каиды».
– Подробней.
Ахмед слегка смутился:
– Подробностей я пока не знаю. Операция эта тайная, и меня не включили в число посвященных. Знаю только, что погибнет много людей. Очень много… – Ахмед на мгновение замолчал, затем пристально посмотрел Реддвею в глаза и медленно проговорил: – Больше, чем одиннадцатого сентября в Америке.
Реддвей почувствовал, как намокает одежда у него на спине. Капли пота упали ему на очки. Реддвей снял очки, достал из кармана платок и протер стекла.
– Что ж, Ахмед, у тебя впереди много работы, – сказал он, водрузил очки на широкую переносицу и добавил: – Впрочем, как и у меня. Да и нашим московским коллегам придется попотеть.
2
Открыв дверь квартиры, Пташка Божья увидел на пороге двух мужчин. Одного он знал. Это был Гусь, пропойца, с которым Пташка Божья не раз бухал вместе, но фамилии которого до сих пор не знал – незачем было. Рядом с Гусем стоял невысокий, рыжеволосый мужчина в черной кожаной куртке и с «дипломатом» в руке. У мужчины были недобрые черные глаза и тонкий нос с горбинкой. Пташка Божья перевел взгляд с незнакомца на Гуся и спросил:
– Ну и?
Гусь осклабил в улыбке щербатый рот:
– Вот, Птаха, жильца к тебе привел. Поживет недолго, отстегнет по максимуму. А условие только одно – чтобы ты не трепался.
Пташка Божья вновь оглядел «жильца» с ног до головы. Тот молчал.
– Кто такой? – спросил тогда Пташка.
Гусь ощерился еще больше и сказал:
– Это Али. Он нездешний.
– Вижу, что нездешний. А чем он занимается?
– Бизнесмен он. Только регистрацию пока не сделал, поэтому ментов опасается.
– Гм… – сказал Пташка Божья.