скачать книгу бесплатно
— Ты бы помолчал, жучило, — вдруг пробурчал Максимов. — Здесь художники собрались, понял?
— Вить, а я что, я просто... давай не будем, — широко улыбался Варшавский. — Мне тоже несладко, да.
— А всем сладко, да? — поднялся Максимов и пьяно оглядел присутствующих. — Я вам работу дал, бабки достал, а вы меня грохнуть хотели?.. Вот она, людская благодарность!
— О, затянул по новой, блин, — тихо выругался Вакасян.
— Мы как раз сайнекс снимали, — сказал ассистент.
— Вы же без меня на любой клипчик рекламный бросались! — продолжал бушевать Максимов. — Конечно, жрать-то всем хочется! А я вам — настоящее кино!
— Как все это осточертело. — Ксения, молчавшая все поминки, сама себе налила очередную рюмку водки и залпом выпила.
Ксения была красивой, чуть нервной блондинкой с большими черными глазами. Киношники про таких говорят — ее камера любит. Денис вспомнил, как Ксения обожгла его взглядом еще там, в павильоне, и сердце сразу как-то сладко сжалось.
— Первый раз такой ужас вижу, — не слушала общего разговора гримерша.
— Да уж, поснимали настоящее кино, — сказала Ксения, криво улыбнувшись. — Дал ты нам работку, Витечка. Спасибо!
— А ты вообще заткнись. Дура. Когда джигит говорит, говно молчит, — вызверился на Ксению актер.
— Ублюдок! — тихо сказала Ксения и встала из-за стола.
— Сидеть! — рванулся к ней Максимов, но не удержался, упал на Успенскую.
— Витя, я уже не в том возрасте, — хмыкнула операторша.
— Пошла ты на...
Успенская не дала ему договорить, влепила звонкую оплеуху — Максимов и свалился на пол.
Стол затих.
— Так, этого орла отпускать сейчас нельзя, — сказал Вакасян, поднимая бесчувственного актера с пола. — Нажрался так, что и родной дом не найдет.
— Не волнуйтесь, я довезу его, — успокоил Грязнов. — Адрес я уже знаю.
3
— Ксюш, ну не бузи! Иди лучше ко мне...
Они ехали в такси по улицам города. Грязнов на переднем сиденье, а сзади — Ксения с Максимовым. Актер клевал носом. На поворотах он открывал глаза и тут же лез обниматься к ней. Она отпихивала его от себя.
— Ага, счас...
— Если хотите, я могу сесть сзади, а вы вперед, — предложил Грязнов Ксении.
— Сама справлюсь.
Когда приехали, Грязнов не без труда втащил пьяного актера в квартиру. Ксения вошла следом.
— Господа! — актер рухнул на диван. — Располагайтесь. Чувствуйте себя как... хотите.
— Я его уложу? — сказала Ксения.
— Тогда я — чай. — Грязнов вышел на кухню.
— Какой чай, граждане? — расслышал-таки пьяный Максимов. — У меня в баре отличный шнапс имеется.
— Давай быстренько разденемся — и баиньки. — Ксения начала раздевать Виктора.
— О'кей. И ты тоже. Давай и я тебе юбочку помогу задрать.
— Ну хватит, Витя! — оттолкнула она руки актера.
Грязнов появился в комнате с чашками и заварным чайником.
— А он мне жизнь спас... Ой, ребята, что-то мне плохо, — страдальчески закатил глаза Виктор. — Ксюшка, выкупай меня в ванночке, — заканючил Виктор. — Ты же это умеешь.
Кое-как удалось его угомонить, Максимов уснул, пуская детские слюни и звучно храпя. Зрелище не для слабонервных.
А Грязнов и Ксения сидели в комнате и пили чай, прислушиваясь к храпу из спальни.
— Ваш любовник? — спросил Грязнов.
Ксения внимательно посмотрела на Грязнова.
— Ого! Следствие серьезное и глубокое, — сказала язвительно.
— Извините.
— Экс, — выдохнула она. — Теперь уже экс-любовник.
Грязнов допил чай, встал.
— Ладно, я пойду. — Он устало потер глаза.
— А стоит?
— В каком смысле? — опешил Грязнов.
— Да смысл всегда один...
Грязнов усмехнулся, с интересом рассматривая Ксению.
— Хм... А вы красивая... — сказал он чистую правду.
— Так что, слабо совратить красивую? Могу открыть тайну — сейчас это вам будет сделать нетрудно.
— Превышение скорости. Я так не езжу.
— Ну нет у меня сейчас сил разыгрывать любовные прелюдии.
— А вы уверены?
— Какой-то у вас, юноша, гаишный лексикон. Не уверен — не обгоняй...
— А вы уверены? — снова спросил Грязнов.
— В тебе уверена... Я видела, как ты сегодня на меня смотрел. И сейчас так же смотришь...
Грязнов молча направился к выходу. Не дойдя до двери, резко развернулся и пошел обратно.
Она закрыла глаза, почувствовав сильное прикосновение его губ к своим.
Впрочем, действительно, у нее не было охоты заниматься прелюдией. Уже через минуту она в буквальном смысле содрала одежду с себя и с Дениса и неистово начала с того, что обычно женщина делает мужчине далеко не в первое знакомство.
— А? Нравится? — отрывалась она от своего занятия и поднимала на ошалевшего Дениса пьяные, шальные глаза. — Возьми меня за голову, с силой втолкни, не бойся!
Денис робко делал требуемое.
— Сильнее! Да сильнее же!
А дальше Денис уж и вовсе почувствовал себя мальчишкой, не знавшим женщины. Ксения была изобретательна и бесстыдна. В той самой порнушке, что смотрели Денисовы агенты, престарелая развратница и то на такое не решалась. Это была мука, но сладкая, порочная и безоглядная, и она все длилась и длилась. Денис думал, что это преувеличение — заниматься любовью часами, а теперь и сам потерял счет времени. Только когда они, потные и обессиленные отвалились друг от друга и раскинулись на постели, он увидел, что уже пять утра. Значит, они занимались любовью три с половиной часа.
— Я так и не могу понять, кто кого достал — ты меня или я тебя? — Ксения искоса взглянула на Грязнова в свете зажженной сигареты.
— Какая разница! — Денис поцеловал ее в плечо.
— А ты не похож на мента.
— А я и не мент. Я частный сыщик.
— А еще я слышала, что у тебя дядя какая-то шишка милицейская.
— Хокку знаешь? Как надену портупею, так тупею и тупею.
— Хокка? Это что, ругательство?
— Хокку — это японцы. Нерифмованное трехстишие, — сказал Грязнов. Он помолчал, глядя на Ксению. — Но почему?
— Когда встречаю нового мужчину, пытаюсь представить себе его в постели. Как он целует, как обнимает, как заводит и от чего заводится сам. И почти никогда не ошибаюсь.
— И как часто у тебя эти «новые мужчины»?
— Дурачок. Новый мужчина — это действительно что-то совершенно мне неизвестное. Кого в жизни еще не было.
— А ты, выходит, такая себе госпожа Христофор Колумб? — Грязнов не смог скрыть досаду.
— О ревность... Лучше поцелуй! — Она закрыла глаза, подставляя ему расслабленные губы.
Денис медлил, рассматривая ее. Тогда Ксения сама навалилась на Грязнова и стала целовать.
Все пошло сначала. Только еще безумнее.
4
— Ребята, я чего-то не врубаюсь. Ксюш, ты мне что, рога наставила?
Хорошо, что они лежали, уже укрывшись простыней и смотрели, как за окном встает солнце.
Виктор постоял на пороге комнаты и присел на край кровати, подвинув ноги Ксении. Был он довольно свеж и уж во всяком случае весел.
— Пивка не желаете? — предложил он Денису открытую банку. — А меня сушняк давил всю ночь. Какие-то пустыни снились, кэмэлы с горбами...
— Выйди, мне одеться надо, — недовольно сказала Ксения.
— А кого ты здесь стесняешься? Мы тебя теперь оба...
— Дай ей одеться, — тихо, но твердо проговорил Грязнов.
— Ой, какие-то вы злые, ребята. Ухожу, ухожу, ухожу, — расхохотался Максимов.
Едва актер вышел, Ксения с остервенением стала натягивать на себя одежду.
— Подонок! Мразь! — В глазах ее показались слезы.
— Наверное, нужно было поехать ко мне...
— Да ты-то тут при чем?
У Грязнова желваки обозначились на скулах.
— Ты хотела испортить ему настроение?
— А ты считаешь, ему можно испортить настроение?
— Ясно.
Они молча оделись.
— Ну не дуйся еще ты! — Ксения попыталась обнять Грязнова. — Мне эти дни так гадко, плохо... Этот кошмар с Кириллом. Все ведь на наших глазах...
— Надеюсь, я тебе облегчил... некоторые страдания? — усмехнулся Грязнов.
— Ну чего ты-то злишься? Почему всегда нужно изображать какие-то сумасшедшие чувства?
— Тебе, наверное, пора идти.
