Русская Атлантида

скачать книгу бесплатно


Некоторые эмигранты первой волны (точнее уже их дети) в беседах со мной не были согласны в принципе с самим термином «эмигранты», употребленным в отношение их. Так, во время телефонного разговора Елена Наварр-Голицына даже поправила меня: «Эмигранты – это покинувшие родину в поисках выгоды, денег, богатств, а мы (точнее наши родители) – это беженцы, изгнанники. Наш отъезд из России был вынужденным».

И трудно было с ней тогда не согласиться. Ведь если бы не сословный террор и гонения, никто из Русских не покинул бы Родину, продолжая верно служить ей.

Итак, первая причина отъезда из России – вынужденность, в силу того, что в противном случае всем им грозила бы неминуемая смерть. И, действительно, буквально по спискам после Октября 1917 года уничтожались: бывшие Царские министры, члены Правительствующего Сената, лицеисты, бывшие монархисты; почти поголовно – бывшие князья, графы, бароны, известные аристократические, купеческие фамилии, губернаторы, фабриканты, жандармы, черносотенцы, многие офицеры, так называемые «кулаки и подкулачники» и т. д.

Сошлюсь для описания общей картины беженства из России на один из источников ресурса интернета:

«Неизвестный материк Русская эмиграция первой послереволюционной войны, называемая еще белой, – явление эпохальное, не имеющее аналогов в истории не только по своим масштабам, но и по вкладу в мировую культуру. Литература, музыка, балет, живопись, как и многие достижения науки XX века, немыслимы без русских эмигрантов первой волны.

Это был последний эмиграционный исход, когда за рубежом оказались не просто подданные Российской империи, а носители русской идентичности без последующих «советских» примесей. Впоследствии ими был создан и обжит материк, которого нет ни на одной карте мира, – имя ему «Русское зарубежье». Основное направление белой эмиграции – это страны Западной Европы с центрами в Праге, Берлине, Париже, Софии, Белграде.

Значительная часть осела в китайском Харбине – здесь к 1924 году начитывалось до 100 тыс. русских эмигрантов… По подсчетам американского Красного Креста, на 1 ноября 1920 года общее количество эмигрантов из России составляло 1 млн. 194 тыс. человек. Лига Наций приводит данные по состоянию на август 1921 года – 1,4 млн. беженцев. Историк Владимир Кабузан число эмигрировавших из России в период с 1918-го по 1924 годы оценивает минимум в 5 млн. человек»[5 - «Что стало с русскими из первой волны эмиграции», Русская Семерка, russian7.ru].

Второй причиной беженства являлось желание продолжить сопротивление узурпировавшим незаконным путем власть большевикам. В эту категорию вошли в основном уцелевшие воинские подразделения Русской Добровольческой Армии, включая белое казачество и их идейные союзники: деятели литературы, искусства, права и философии (такие, к примеру, как Иван Ильин, Николай Алексеев, Павел Новгородцев).

Третья причина – невозможность свободного от пролетарской интернациональной цензуры творчества у деятелей науки, литературы и искусства. В эту категорию вошли известные русские писатели и поэты (Иван Бунин, Иван Шмелев, Александр Куприн, Дмитрий Мережковский, Борис Зайцев, Аркадий Аверченко, Надежда Тэффи, Иван Наживин, Алексей Ремизов, Евгений Чириков, Марк Алданов, Константин Бальмонт, Игорь Северянин, Георгий Адамович, Зинаида Гиппиус, Вячеслав Иванов, Георгий Иванов, Ирина Одоевцева, Николай Оцуп, Владислав Ходасевич, Саша Черный, Димитрий Святополк-Мирский);

философы (Иван Ильин, Семен Франк, Борис Вышеславцев, Николай Трубецкой, Николай Лосский, Николай Бердяев, Сергей Булгаков, Лев Карсавин, Федор Степун), ученые (Игорь Сикорский, Борис Бахметьев, Степан Тимошенко, Отто Струве, Владимир Зворыкин, Питирим Сорокин, Николай Тимофеев-Ресовский);

художники (Борис Анреп, Василий Кандинский, Алексей Бродович, Юрий Анненков, Александр и Альберт Бенуа, Мстислав Добужинский, Иван Билибин, Филипп Малявин, Зинаида Серебрякова, Константин Сомов, Сергей Судейкин, Константин Коровин, Николай Фешин);

певцы и музыканты (Федор Шаляпин, Сергей Рахманинов, Сергей Прокофьев, Игорь Стравинский, Сергей Кусевицкий, Александр Зилоти, Эмиль Купер, Надежда Плевицкая, Александр Вертинский, Ю. Морфесси, Петр Лещенко, Сергей Жаров, Николай и Иван Черепнины).

Если даже из России выехало не пять миллионов, а всего лишь миллион из числа наиболее образованных и грамотных граждан страны, то и в этом случае потеря была вряд ли восполнимой… Плоды этого страшного урона пожинаем и ныне. Не так ли?

    04.03.2018 г. Воронеж.

ДОЧЬ КРАМСКОГО

На страничке в соцсетях у Владимира Меньших прочел я как-то краткую заметку о судьбе дочери знаменитого русского художника Ивана Крамского Софьи Юнкер-Крамской. Это сообщение меня очень заинтересовало, ибо что ни день, то заново открываешь для себя очередные невинные жертвы минувших трагических дней. И нет этому процессу ни конца, ни края.

И все эти жертвы, превратившись из безымянных в известные, составляют все тот же незримый Бессмертный Полк Отечества нашего. И пока он не будет восстановлен в памяти потомков полностью, думать о выздоровлении России было бы преждевременно. И вот, после прочтения краткого сообщения Владимира Меньших мне очень захотелось узнать о дочери великого художника Крамского поподробнее. К сожалению, почти все архивы для меня сейчас пока недоступны.

Поэтому, как часто теперь и бывает, пришлось довольствоваться электронными источниками, благо они в последние годы умножились и приоткрыли занавес секретности с биографии и творений этой удивительной «Незнакомки» нашего времени (почему «Незнакомки», да еще в кавычках, расскажу чуть позднее).

О, как же премудро все устроено в жизни нашей и как непостижимо целесообразно! Личность человека, его сущность и даже, может быть, смысл существования на земле полностью раскрываются только после его смерти. Оттого-то так опасно делать окончательные выводы о живущих, тем более, возносить их при жизни, чрезмерно хвалить и выделять.

Ибо достигший высоты святости может внезапно пасть в бездну, да там и остаться до Страшного Суда; и напротив, вчерашний разбойник попасть в рай одним лишь жертвенным и истовым порывом души, соединенным с возгоревшей пламенной верой (кстати, первый, кто попал в рай из живущих на земле, согласно Евангелию, был отъявленный разбойник). Но не о разбойниках, даже раскаявшихся, хочу я повести свое дальнейшее повествование, а о жертвах, точнее об одной, невинной и искусственно на долгие годы забвенной по политическим мотивам.

Итак, художник Иван Николаевич Крамской (1837—1887), рожденный в уездном городе Острогожске Воронежской губернии, прожил весьма недолгую (неполных пятьдесят лет) жизнь, но необыкновенно яркую и насыщенную, успев вписать свое имя в сокровищницу мирового художественного искусства. Женат он был на некой Софье Николаевне Прохоровой и имел в законном браке четверых детей, один из которых, Марк, умер, вероятно, в младенческом возрасте.

Картина И. Н. Крамского «Незнакомка».

Старший сын Крамских, Николай (1863—1938), пошел по стопам отца. Он окончил еще до революции Императорскую Академию Художеств, имел престижные награды как художник, но после 1917 года работал в основном в области архитектуры, не подвергаясь со стороны властей каким-либо гонениям или прещениям. Второй сын, Анатолий, при Советской власти трудился в должности старшего электрика в Ленпромхиме. Годы жизни его уточнить мне пока не удалось.

Наконец, третьим ребенком была любимица Крамского дочь Софья. Унаследовав от отца художественный дар и получив образование, в том числе домашнее у своего отца, а также за границей, она своим трудом еще в конце XIX века достигла больших успехов как мастер портретной, лирической живописи и миниатюр. Этому успеху любимой дочери успел порадоваться при жизни еще и сам великий Крамской, отметивший в одном из писем: «Дочка моя, известная Вам ветреница, начинает подавать мне серьезные надежды, что уже есть некоторый живописный талант».

Незадолго до своей смерти Николай Иванович написал: «Девочка, а как сильна, как будто уже мастер. Подумаю иногда, да и станет страшно… личная жизнь грозит превратиться в трагедию». Крамской не зря волновался за судьбу своей дочери. Избежать трагедии на личном фронте ей действительно не удалось.

Её возлюбленный, Сергей Сергеевич Боткин, врач и коллекционер живописи, сын известного профессора медицины Сергея Петровича Боткина и брат царского лейб-медика Евгения Сергеевича Боткина, уже после помолвки с 16-тилетней Софьей, неожиданно влюбился в её подругу, дочь знаменитого мецената Павла Михайловича Третьякова Александру, и женился на ней.

На портрете Софьи, написанном ее отцом в 1882 году («Девушка с кошкой»), как раз и запечатлено состояние дочери, пережившей предательство жениха и близкой подруги. И еще одна интересная деталь: даже неискушенный зритель, сравнив этот портрет Сони Крамской со знаменитой картиной Ивана Крамского «Незнакомка», отметит несравненное сходство этих столь разных по художественному замыслу и социальному статусу персонажей.

Картина И. Н. Крамского «Девушка с кошкой».

Правда, ныне исследователи в большей степени склоняются к тому, что образ Незнакомки был сборным. То есть, в нем собраны черты не одной Софьи, а сразу нескольких женских образов. Тем не менее, весомая часть облика Софьи Крамской в «Незнакомке» просматривается весьма отчетливо.

В 1884 году Софья путешествовала вместе с отцом по югу Франции, где много занималась этюдами и пейзажной живописью. Это было последнее заграничное путешествие замечательного русского художника, ушедшего из земной жизни через несколько лет…

Софья всё же смогла найти свое счастье в любимом человеке, Георгии Федоровиче Юнкере, он был юристом по образованию. И хотя муж не обладал художественным дарованием, но был близок к литературе, искусству, увлекался историей, собирал сведения о декабристах.

После смерти своего отца Софья продолжала обучаться живописи, беря уроки у А. Д. Литовченко, А. П. Соколова, А. И. Куинджи и некоторых других российских мастеров. Она участвовала во многих выставках и известность ее в России неизменно возрастала.

Свидетельством того было приглашение Софьи Ивановны Царской Семьей во дворец, где она выполнила ряд портретов Императрицы Александры Федоровны, Наследника Цесаревича Алексея и Великих Княжон.

Много сил вложила Софья Ивановна в дело строительства и формирования коллекций картин на родине отца в городе Острогожске Воронежской губернии. Во вновь выстроенную художественную картинную галерею передали свои работы многие известные русские художники: Репин, Ярошенко, Куинджи, Корзухин и некоторые другие…

В 1916 году Софья Ивановна потеряла мужа. Причина его смерти мне неизвестна. Не имею также сведений, были ли у Софьи и Георгия Федоровича дети. По всей видимости, брак был бездетным.

После революции 1917 года Софья активно ищет работу, подвизаясь в издательствах, трудовой школе, в музее антропологии и этнографии и даже в антирелигиозном музее в Зимнем Дворце (оставаясь по убеждению православной христианкой).

Она также всячески старалась помочь своим многочисленным друзьям, большинство из которых относились к категории «бывших», что сыграло в дальнейшем свою роковую роль.

«25 декабря 1930 года она была арестована по статье 58-II УК РСФСР за контрреволюционную пропаганду. Ей вменялось в вину создание «контрреволюционной группировки из бывшей знати, ставившей себе целью проведение своих людей в разные советские учреждения на службу для собирания сведений о настроениях.

5 апреля 1931 года дело было направлено для внесудебного разбирательства на тройку при ПП ОГПУ с ходатайством о применении к обвиняемой Юнкер-Крамской высшей меры социальной защиты – расстрела. 11 апреля вышло постановление выездной сессии Коллегии ОГПУ, предписывающее выслать художницу Юнкер-Крамскую в Восточно-Сибирский край сроком на три года»[6 - Софья Ивановна Юнкер-Крамская, cyclowiki.org/wiki].

За день до предполагаемой отправки после тяжелых переживаний у Софьи Ивановны развился тяжелый паралич, в виду чего ее отправили в тюремную больницу. И все же в мае того же года больную и парализованную женщину отправили по этапу в Красноярск, где она пыталась работать. Но в Красноярске произошел повторный инсульт с парализацией левой половины тела. Испытывая невыносимые моральные и физические страдания, она написала слезное письмо Е. П. Пешковой с просьбой о помощи. Та откликнулась и, видимо, реально похлопотала, используя свои связи. 25 марта 1932 года Софью Ивановну по состоянию здоровья освободили и даже разрешили вернуться домой. Но полностью ее реабилитировали лишь спустя более чем через полвека со дня ее смерти, в 1989 году.

Умерла Софья Ивановна Юнкер-Крамская в 1933 году в Ленинграде. Точные причины смерти неизвестны. Оба ее брата, видимо, опасаясь разглашать истинную причину болезни и смерти, указывали, что сестра умерла от сепсиса, случайно уколов руку рыбной костью. Причем, по их словам, ее мучения продолжались около четырех лет и были ужасны. Так ли это было на самом деле или нет, предстоит уточнить современным исследователям. Согласно сведениям, опубликованным в одном из литературных источников, брат Софьи Анатолий Иванович Крамской, несмотря на свою «благонадежность», тоже косвенно пострадал от новой власти и слезно обращался за помощью к той же Екатерине Павловне Пешковой с просьбой похлопотать о возвращении из ссылки своей падчерицы Александры Павловны Цвылевой с ее мужем и внучкой Еленой Владимировной Афанасьевой. Вот такая печальная история приключилась с нашей таинственной «Незнакомкой». Слышал ли кто о ней раньше?

    10.03.2018 г. Воронеж.

«В ЛУННОМ СИЯНИИ…»

эссе

«В лунном сиянии снег серебрится;

вдоль по дороге троечка мчится…»

Когда же и где я услышал впервые этот чудесный романс? Даже не могу вспомнить. Всё слилось в единый целостный клубок нераздельных воспоминаний.

В памяти замелькали кадры: концерты в Воронеже Бориса Штоколова, Владимира Атлантова и Олега Погудина (в разные, конечно, годы); Евгения Смольянинова исполняет романс с характерными звонкими вокальными подъездами в каком-то кинофильме и на своем сольном концерте; или вот я открываю романс в только что купленных нотах и сажусь за фортепьяно…

Нет, что-то здесь не то! Всё это было, но гораздо позже. А кто же, кто принес мне впервые радость услышать это чудо? И вот всплывает еще один эпизод, когда на кухне я вдруг слышу по радио проникновенное пение, возможно, это была Изабелла Юрьева или Алла Баянова. В изумлении я застываю на месте и слышу жестокие по своей силе слова:

«Вспомнил я залу с шумной толпою,

Личико милой с белой фатою.

Динь-динь-динь, динь-динь-динь! —

Звон бокалов звучит.

С молодою женой

Мой соперник стоит!»

Как же трагично, в то же время ёмко и образно выразил автор всего в нескольких словах произошедшую драму в чьей-то жизни! А не в собственной ли? И тут же какие-то ассоциации появляются в моей голове с сюжетом из знаменитой картины Пукирева «Неравный брак», на которой художник среди присутствующих гостей изобразил самого себя…

Да, вероятно, впервые этот романс вошел в мою жизнь через аудио исполнение. «Динь-динь-динь, динь-динь-динь, – колокольчик звенит. Этот звон, этот звук много мне говорит»…

Очень о многом способны сказать эти проникновенные слова! Сила их: в образности, умении обратить душу слушателя к воображению, к своим личным воспоминаниям, открыть тайную дверцу сокровенных чувств и переживаний.

Несколько лет назад, на одном из творческих вечеров, я осмелился сам исполнить этот романс, вот только о композиторе и авторе слов в то время я ровным счетом ничего не знал, да почему-то и не очень стремился тогда узнать. «Музыка и слова Евгения Юрьева», – так просто объявил я тогда автора. Но хорошо, что хоть так, а то нередко исполнители называют романс то цыганским, то старинным русским, то народным.

Прошли годы. И вот не столь давно я сел за фортепьяно и стал наигрывать по памяти заветную мелодию, пытаясь пропеть «В лунном сиянии…» Оказалось, что некоторые слова романса я уже стал подзабывать. Нот под рукой не было, и я решил обратиться к вездесущему интернету.

Найти полностью текст романса совершенно не представляло никакого труда. Но на этот раз я поинтересовался и биографией автора: Евгения Дмитриевича Юрьева. Жизнь этого человека оказалась интересной, насыщенной, но очень краткой, трагически краткой и печальной. Хотя он успел и за такой малый срок времени, отпущенный ему свыше для творчества, создать множество замечательных песен и романсов.

Вот что мне удалось найти об этом талантливом человеке (сжато пересказываю компилятивно суть найденного в различных открытых источниках своими словами).

Евгений Дмитриевич Юрьев – русский поэт, композитор, автор романсов и песен, в том числе стилизованных под цыганские. Наиболее известными из его творений являются романсы: «В лунном сиянии» (иногда именуемом как «Колокольчик» или «Динь-динь-динь»), «Эй, ямщик, гони-ка к «Яру», «Зачем любить, зачем страдать», «Лебедушка».

Евгений Дмитриевич Юрьев. Фото с сайта «Библиотека российских авторов», bibra.ru

Юрьевым написаны также слова к знаменитой пьесе Камиля Сен-Санса «Лебедь» из сюиты «Карнавал животных» (хореографическая миниатюра под эту музыку, известная как балетный номер «Умирающий лебедь», была поставлена в 1907 году Михаилом Фокиным специально для Анны Павловой и с большим успехом ею исполнялась). Всего ныне известны 15 романсов Юрьева на его собственные слова и музыку. Около 11-ти романсов и песен на его слова положили другие композиторы, в том числе А. Н. Чернявский.

Евгений Дмитриевич Юрьев родился в 1882 году во Владивостоке в семье морского офицера, с 1906 года контр-адмирала Российского флота, Дмитрия Федоровича Юрьева (умер около 1917 года?). Матерью поэта была некая Олимпиада Васильевна (ок. 1863 – после 1943 года).