скачать книгу бесплатно
Мой рыжий грех
Майя Неверович
Меня зовут Лидия и я…Давайте обо всем по порядку. Сегодня мне исполнилось 42 года. А вчера от меня ушёл муж. Сказал, что устал от моих истерик. Ещё сегодня утром я думала, что мне всё равно, что все мои эмоции умерли ещё тогда, пять лет назад, когда пропал мой Антошка, мой единственный сынок. Да, есть ещё дочь. Но с того самого дня, кажется, я слишком ушла в себя и не заметила, как потеряла и дочь, и мужа. А потом появился Он.Этот рыжий, вечно улыбающийся парень. Совсем мальчишка. И вся моя чётко распланированная жизнь полетела к чертям. Он нарушил все правила, перешёл все границы. Но это только мой грех. Мой улыбчивый, рыжий грех.
Майя Неверович
Мой рыжий грех
Пролог
– Ну что, давай знакомиться!
Меня зовут Лида, хотя для большинства я Шевцова Лидия Михайловна, довольно успешная бизнесвумен, и я… Нет, не алкоголик. С некоторых пор вообще спиртное почти полностью исключила: вредно для фигуры, как кофе для лица. А я всё ещё пытаюсь отсрочить своё неизбежное старение. Косметологи, правильное питание и тренажёрный зал: последние пару лет моя жизнь похожа на марафон, где главный приз – вечная молодость. Не готова я стареть. Поэтому вся моя жизнь в последние два года чётко расписана.
Тем не менее сегодня мне исполнилось (страшно вслух произнести!) целых сорок два года. Сорок два!
Спросишь, как я отметила эту знаменательную дату? Хм…
С утра приехала в один из своих бутиков – там уже встречали с цветами и подарками. Девчонки, совсем молодые сотрудницы, с такими счастливыми лицами вручили этот букет, будто статуэтку «Оскар», не меньше, и заглядывали мне в глаза, словно ждали… Чего ждали? Реакции, эмоций? Так нет у меня эмоций. Никаких. Умерли. С того самого дня. Уже пять лет и два месяца, как я умерла. Вся. С того самого дня, как пропал он, мой Антошка, мой единственный сынок…
Мы так ждали его возвращения из армии, приготовили его комнату. А он – просто пропал. Отзвонился, что уже в Москве, ждёт пересадку. И всё. Я до сих пор не понимаю, как человек может взять и раствориться.
Сначала страха не было. Волнение – да. Но то на телефон грешили: сел, связь не ловит, и прочее. Потом, когда из поезда, на котором он должен был приехать, вышли все пассажиры, кроме него, на самого Антошку злились, что не звонит, не пишет, где он. Молодой. Может, встретил знакомого и решил задержаться, – так ты предупреди. Потом пришла паника. И ожидание. И оно длится уже пять лет и два месяца.
Всё не могу научиться жить без него. Не могу и не хочу. Я ведь поклялась защищать его хоть от всего мира. А в итоге…
Мне не раз говорили, что я слишком «ушла» в Антона, что разрушаю себя изнутри и теряю семью. Да, с того дня всё пошло кувырком.
Но мне столько пришлось выдержать, чтобы он только смог появиться на свет. А сколько ещё после его рождения?! Мне было всего семнадцать, когда забеременела. Как тогда казалось – от любимого и любящего парня. Но все пылкие признания испарились вместе с самим будущим папашей, стоило мне только заикнуться о беременности. А моя мать – та вовсе начала называть меня отбросом, малолетней шлюхой. И требовала избавиться от ребёнка. Не давала есть нормально, заставляла тяжести таскать. Помню, приспичило ей газовую печь передвинуть, чтоб помыть за ней. Да уж, сейчас и вспоминать жутко. Я тогда уже восхищалась, какой у меня сынок, цепляется за жизнь. Почему-то с первых дней была уверена, что у меня сын.
И когда в роддоме весь сморщенный и красный Антошка лежал, надув губы, и сжимал своим миниатюрным кулачком мой мизинец, я твёрдо решила, что он не будет называть бабушкой человека, от которого в его сторону было слышно только то, что он выродок и позор на её голову.
Мой сынок, мой мальчик. Сколько всего мы успели пережить, пока были вдвоём. И на рынке я торговала, а он рядышком, в коляске. Пелёнкой закрылась, покормила, и снова за прилавок. И переезды из одной съёмной квартиры на другую. Но я ни разу не пожалела о своём выборе. Мой сын – моя жизнь.
Леру я тоже люблю. Но с ней всё было гораздо спокойнее, проще. Мне уже не нужно было думать, чем кормить ребёнка, и, считая деньги, решать: ехать на работу на автобусе или выйти пораньше, а на сэкономленные деньги купить ребёнку молока?
У Леры уже был папа. В смысле, есть. О таких, как мой муж, говорят: «Как за каменной стеной». Это правда. Все годы семейной жизни он был и главным добытчиком, и опорой. К моменту нашего знакомства Антошка уже шёл в первый класс.
Валера баловал и ругал сына, как родного. Правда, Леру, нашу уже общую дочь, он всегда баловал больше, объясняя это тем, что «она же девочка». Да и имя ей выбрал именно он. Валерия Валерьевна. Оригинал из него так себе. Но со временем я поняла, что ей удивительно идёт это имя. Говорят, мужское имя и характер делает более сильным. Это точно про неё.
Всё было хорошо. До того дня.
Я всё время куда-то звонила, бежала, ревела, обвиняла мужа, что он ничего не делает, что ему всё равно, потому что Антон – не его родной сын. Кажется, я тогда столько всего наговорила. Казалось, что все против меня. Нет, всем безразлично, а это ведь гораздо страшнее. И я ушла в себя, превратилась в кокон, сухой и закрытый.
Совсем недавно его признали погибшим.
Сухая формулировка «…по истечении срока давности», от которой внутри всё разрывается. Моего мальчика так и не нашли, он не был нигде похоронен. А моя душа оказалась погребённой, засыпанной официальным отписками и дежурным «приносим наши соболезнования», от которых только тошно становилось. И эта боль не утихла, нет. Каждый день, каждую минуту я думаю нём, о моём мальчике. Я мысленно разговариваю с ним, шепчу, закрыв глаза: «Мой мальчик, мама рядом, мама ждёт тебя. Вернись, пожалуйста».
Но никто не верит, что он мог остаться жив. Говорят, проверено всё, что только можно было. А я не могу смириться. Ну не могу я!..
Лера. Не знаю, как упустила этот момент. Это сейчас я понимаю, что у девочки был подростковый период, шестнадцать лет. А я отодвинула её на расстояние вытянутой руки. Она, кажется, пыталась мне что-то рассказывать поначалу, делиться своей жизнью. Но мне было не до неё. Вообще ни до кого. И дочь отдалилась, ушла в свой мир.
Пошли протесты. Сначала они выражались во внешних изменениях: она проколола нос, язык, покрасила волосы в ядовитый цвет. Потом стала прогуливать школу, сбегать из дома, её высаживали из электричек и с полицией привозили домой… Затем, к счастью, она увлеклась горным туризмом, и теперь хоть и не дома постоянно, но и не с дурной компанией.
Вот и сейчас Лерка где-то в горах. Даже маму с днём рождения не поздравила. А вот муж поздравил. Ещё как «поздравил»!
Накануне собрал чемоданы и сказал, что устал, видите ли, что у него появилась другая. Водевиль какой-то, честное слово.
А я… А что я? Не в ноги же ему кидаться! Пусть идёт. Мне уже абсолютно всё равно…
Ну что ты всё «мур» да «мяу»!? Я тебе душу изливаю, а тебе – лишь бы пожрать выпросить!..
Я оторвала взгляд от тощего рыжего кота, который громко мурчал и тёрся о мои дорогущие туфли. Дожила: поговорить не с кем, жалуюсь на жизнь бездомному коту, которому явно не слаще, чем мне.
– Прости, – почесала ему за ухом, – но домой я тебя не возьму. Лерка приедет, выкинет нас обоих. У неё на вас аллергия, в самом прямом смысле. Поэтому нельзя.
Я встала со скамейки, поправила слегка задравшуюся юбку, в отражении витрины магазина оценивающе глянула на причёску и пошла к припаркованной неподалёку машине, громко стуча каблуками по цветной плитке вечернего бульвара. Каждый шаг отсчитывал начало моего сорок третьего года.
Глава 1
Утром я проснулась, как обычно, от звонка будильника. Обычным было всё: и подглядывающее в окно солнце, и пейзаж за окном. Только сегодня я проснулась почти разведёнкой. Это было впервые. Огромная кровать с постельным бельём цвета фуксии сегодня как никогда стала мне велика.
Сама не ожидала, что мне будет не хватать этого вечного храпа под боком и закидывания на меня ног. Казалось, в последнее время муж для меня стал больше привычкой – есть и есть. А сейчас вот открыла глаза, лежу и понимаю: я одна. Мне холодно, – не в комнате, а в душе?, – холодно и пусто.
А с семейной фотографии, что стояла на высоком комоде цвета венге, смотрели четверо: Валера, Лерка, я и Антошка. Счастливые, обнимающиеся и искренне любившие друг друга. Комод стоял прямо напротив кровати, и каждое утро я улыбалась этой фотографии. Но не теперь. Согнув ноги в коленях, с грустью рассматривала наши лица: этому снимку лет семь, а кажется, что всё осталось где-то в прошлой жизни; а в этом – те, кто остались рядом, разучились любить и могли лишь обвинять друг друга в своих проблемах. И было ощущение, что те люди, которые смотрели в камеру, лгут друг другу. Только сами ещё об этом не знают. Решение пришло спонтанно: я встала и, подойдя к фото в стеклянной рамке, просто убрала его в верхний ящик комода.
Но время неумолимо. Ни к моим переживаниям, ни к рабочему графику. Пришлось идти заваривать себе чай. Да, я даже утро начинаю не как нормальные люди, не с кофе. Он портит цвет лица, да и не только. Поэтому моё утро начинается с настоящего ароматного зелёного чая. В нём тоже есть кофеин, но действует он намного нежнее.
На календаре осень, на душе – вообще чёрт-те что. А за окном солнце, тепло. Лето всё ещё цепляется своими жаркими коготками за этот мир. Похоже, как и я, никак не поймёт: всё кончено, уйти-то всё равно придётся.
Пейзаж за окном меня мало интересовал, тем более картина каждое утро была примерно одна и та же. Учитывая престижность района и цены на жилье в нём, встретить здесь мужичка в трениках было нереально. И на капот здесь не ставили магнитофоны. Да уж, смотреть из панорамного окна тридцать второго этажа и вспоминать дворы своей молодости – это могу, наверное, только я.
Отвернувшись от окна, открыла планер в телефоне. Изучать собственное расписание куда интереснее, чем пялиться на чужих любовниц, прыгающих на заднее сидение автомобиля очередного мажора. А по графику у меня уже пять минут как пробежка. Нет, пропускать нельзя. С этого всё обычно и начинается.
Спустя несколько минут я уже бежала по набережной. Вот чем мне нравится наш район, так это спортивностью. Навстречу мне пробегали такие же любители утренней пробежки, а справа энергично шли, как сбившиеся в стаю уточки, бабули со скандинавскими палками. Успевали и внуками похвастаться, и здоровьем заниматься. Чуть в стороне, на полянке, – целый спортивный комплекс, который, к слову, даже зимой не пустует.
Я бежала и с довольным видом всё это рассматривала: хороший у нас район, да и дом.
Когда Валера впервые привёз нас сюда и сказал, что теперь мы будем здесь жить, – не верилось. Боялась верить. Но к хорошему, как известно, быстро привыкаешь. Так и мы – привыкли и освоились здесь очень быстро. Даже не заметили, как вся наша жизнь стала такой же спокойной, размеренной и, как говорит моя подруга, несколько замороженной.
О, легка на помине!
– Да, – запыхавшимся голосом ответила я, нажав кнопку на часах и поправив наушник.
– О-о, какие томные вздохи я слышу…
Совсем забыла. Подруга-то у меня сексолог-психолог, и ей всюду мерещился секс. А если его нет, значит, в вашем королевстве что-то не в порядке, и вы точно её клиент. Сама Вика (хотя я её называла Викусей, ну сложно мне давалось её красивое имя) уже четвёртый раз замужем. И, разумеется, по большой… нет, не любви, а страсти.
– Не надейся, – я остановилась возле резного парапета, отделявшего нас от искусственного пруда. – Я на пробежке. Рассказывай.
Наклоны вперёд-назад и снова лёгкой трусцой по набережной.
– Это ты рассказывай, – в голосе были обиженные нотки. – Я вчера замоталась, не позвонила тебе даже поздравить. И ты молчишь.
– То есть ты на меня обиделась за то, что я не напомнила тебе меня поздравить? Викусь, ты точно с Венеры.
– Ты стрелки не переводи. Хвастайся: чем Валерка порадовал? Ты свечи купила, как я говорила?
Я резко остановилась посреди дороги, чем чуть не спровоцировала аварию: бегущая за мной девушка еле успела обогнуть меня, одарив напоследок испепеляющим взглядом. Бежать уже не хотелось. Я отошла в сторону, где были резные скамейки, и села.
– Алло, – возмущался голос в наушнике, – ты куда пропала?
– Да тут я, не ори в ухо.
– А ты не молчи. Как, спрашиваю, муж поздравил? Или опять сертификатом «отмазался»?
– О, нет, – я села на скамью и откинулась на спинку, – в этот раз он проявил оригинальность. Прямо скажем – удивил! Даже заранее поздравил, ещё позавчера.
– Валера? – Вика недоверчиво уточнила. – Мы точно об одном человеке сейчас говорим?
– Точно. Не переживай.
– И-и?
– Что «и»? Собрал вещи и ушёл.
В ухе наступила тишина.
– То есть? – наконец переварила информацию Вика.
– Ну ты-то чего удивляешься? Это как раз по твоей теме. Классика жанра: стареющая и вечно недовольная жена-стерва, несчастный муж, дни и ночи пропадающий на работе. Ну и, конечно, молодая сотрудница.
– Ты её видела?
– Не удостоилась чести. А может и видела, но она забыла сообщить, что спит с моим мужем.
– Вот козёл! Надеюсь, ты ему слабительного успела подсыпать?
Я усмехнулась, вспомнив позавчерашний вечер:
– Зачем же? Пожелала ему счастья и отпустила с миром.
– Ты чокнутая! Как это вообще произошло? Или ты застукала?
– Фу, нет. Это слишком по?шло. Он просто сказал, что уходит.
В голове крутились воспоминания, которые я помнила в деталях. Мы поужинали, вдвоём, любуясь фейерверком – одним из тех, что довольно часто гремели то здесь, то там в честь очередного дня рождения. Ещё и пошутили, что это в мою честь. После ужина Валера принёс бутылочку моего любимого лимончелло и, разливая по бокалам, сказал, что нам нужно поговорить. Я улыбнулась, но больше дежурно, полагая, что речь о завтрашнем дне рождения, который я уже пять лет практически никак не отмечала. Романтиком Валера никогда особо не был, даже в период ухаживаний, а в последние годы и вовсе. Но в этот вечер ему удалось удивить…
– В смысле? – перебила Вика. – Он просто сел и сказал, что уходит к другой бабе?
– Ну что ты. Нет, конечно! Сначала пожаловался, как он устал – от моих истерик, обвинений, что я живу только прошлым, что забила на дочь, на него… В общем, тяжко ему со мной жилось последние пять лет. Но он крепился.
– Ну надо же, какой герой!
– Да ладно. Мужик, реально, не обласканный. Пусть идёт. Самое удивительное, что мне в тот момент вообще не хотелось истерить, удерживать. Вик, это нормально?
– Вполне. Ты мне скажи вот что: он вещи все забрал?
– Нет, какие-то инструменты остались. Сказал, потом заберёт.
– Хороший знак.
– Для кого?
– Для тебя. Обычно, если не всё забрал, значит, не готов полностью мосты сжигать.
– Да ну их к чёртовой бабушке, мосты эти! Пусть горят синим пламенем!
– Ой, мать, не зарекайся! – тут Вика резко поменяла тон. – Слушай! А давай отметим это дело?
– Сегодня? С ума сошла?
– А что? К чёрту твои диеты! Давай устроим праздник жизни! Вечерком посидим где-нибудь, растрясём булочки…
– Так мы сидеть будем или булками трясти? – я засмеялась и, встав со скамейки, лёгким бегом направилась в сторону дома.
– На месте разберёмся, – в наушник заявила подруга, и мы попрощались, договорившись встретиться вечером у меня, а там уже решим, как быть дальше.
Честно говоря, настроения встречаться не было. Нет, Викуся как подруга редкий экземпляр. Я всегда с трудом сходилась с людьми, особенно – своего пола. Но Викуся – это нечто, ураган, который занесёт в любую авантюру в любом твоём настроении!
Мы познакомились ещё тогда, когда мне было совсем хреново, когда я была одна с маленьким сыном на руках и опустошением в глазах. Викуся в те года ещё не была топовым сексологом. Сейчас она тщательно скрывает этот эпизод своей жизни, но да – она тоже торговала на рынке, ела шаурму и ездила на автобусе.
У нас был один работодатель, точнее, это была семейная пара, держащая несколько точек на вещевом базаре. И мы, юные девчонки, совершенно разные по характеру, непонятно как, но сдружились сразу же. Она нянчила Антошку, пока я бегала на свидания к Валере. И она же убедила меня, что «женщина с ребёнком» – это не только не стыдно, а даже сексуально. И я действительно перестала испытывать комплексы по этому поводу. Уже тогда чувствовалась рука мастера.
Но сегодня не хотелось ни её сочувственных вздохов, ни копания в наших отношениях. С другой стороны, возможно, мне и правда следовало отвлечься и позволить себе нарушить свои же правила. Но если и нарушать их, то только вечером. Сейчас нужно было ехать и заниматься делами.
* * *
День прошёл в ругани с поставщиком и увольнении сотрудницы – одной из тех, кто вчера, хлопая ресницами, вручала мне подарок. Сегодня она так же «прохлопала» крупную (в том числе и по габаритам) клиентку, которая обожает, когда по её прибытии в магазин все начинали «вилять хвостами и приносить ей тапочки». Ну, в нашем случае – наряды с бирками самых известных дизайнеров. И каждая из тех, кто приходит на работу в мой бутик, обязана выполнять любую прихоть платёжеспособных клиенток. Другие ко мне не заходят.
К вечеру настроение было совсем испорчено, хотя был и плюс во всех этих рабочих неприятностях – о Валере думать было некогда. Может, мне круглосуточно работать? А что, так, глядишь, и выветрится из головы вся лишняя информация.
С этими мыслями я сидела за столом и рассматривала присланные молодым дизайнером фотографии с образцами предлагаемой им коллекции. Как по мне, она была слишком пёстрой, в глазах рябило. Возможно, это от усталости. Решила пока не писать об отказе, а пересмотреть всё ещё раз завтра, свежим взглядом. А сейчас уже нужно было торопиться. Я быстро глянула на часы, стоявшие на столе возле фотографии с Антошкой и Лерой, улыбнулась им и, выключив ноутбук, убрала его в сумку, и вышла из пахнущего смесью из дорогого парфюма и ароматного кофе торгового центра.
Не успела я дойти до автомобиля, как зазвонил телефон. Неугомонная Викуся.
– Так, красотка, – с ходу начала она, едва я приняла вызов, – планы меняются.
Только я подумала, что в её планах нет меня, и обрадовалась, как Вика огорошила:
