скачать книгу бесплатно
– «Наличие бывших в употреблении или низкого качества отдельных узлов и деталей в составе самолетов», – ответил Султан, намеренно напустив в голос официальности. – Соглашение о возврате «МиГов» было подписано. Так что ты должен себе представить, какие трудные переговоры были у меня в Алжире. Я хотел крупно подзаработать, – сделал упор Султан. – Почему бы и нет?.. И вот Баскаков меня продинамил. В Алжире я впервые в жизни испытывал даже не стыд, а натуральный срам. А казалось, забыл, что это такое. Знаешь, как будто я был гроссмейстером, а алжирцы, с которыми я вел переговоры, сделав ход, сразу же ставили мне мат и лупили по щекам...
– Тебя и Баскакова связывает давняя история? – спросил Трохименко.
– В каком смысле – история? – насторожился Узбек.
Хозяин пожал плечами и был вынужден пояснить:
– Всех и каждого связывает какая-нибудь история.
– Да, – подтвердил Султан. – И довольно давняя. А если быть «максимально правдивым», как говорят политики, то Баскаков был тесно связан с моим отцом, мне же эта связь перешла по наследству. Он и еще один подполковник из военной разведки были нашими партнерами. Со своей стороны они оказывали помощь в приобретении оружия, боеприпасов, ну и секретная составляющая.
«Ну как без этого», – в тон родственнику покивал Трохименко.
Он вдруг только сейчас реально осознал вес этого человека с закатанными, как у палача, рукавами. По большому счету, Узбекистан был самой коррумпированной республикой в составе СССР. Тайны убили таких людей, как заместителя Андропова, министра МВД Щелокова и его жену (точнее, если придерживаться хронологии, – сначала свела счеты с жизнью жена министра, а потом и он сам), замминистра МВД Узбекистана, который умудрился трижды выстрелить себе сначала в затылок, потом в челюсть и, наконец, в висок.
Султан не был главой какой-нибудь «дикой» банды. Его клан имел могучие корни и по праву именовался мафиозным. Мало того – проникший и в легальный бизнес, и в политику. Трохименко при встрече с Султаном напрочь забывал об этом, если тот об этом не напоминал. Вот как сейчас – взглядом, словом, даже своим присутствием. Обычно он представал как очень влиятельный человек, весомая фигура в Каракалпакстане. Может быть, действительно по той причине, что стал неотделим от бизнеса, политики и таким образом как бы легализовал свой клан? Так они, считай, все легализованы.
– Какой помощи ты ждешь от меня, Султан?
– Мне нужен твой совет. Я последую ему, каким бы он ни был, – Узбек покивал, подтверждая свои намерения. – Меня заказали, меня ищут и мне нужен друг.
– Хорошо, – покивал Трохименко, подталкивая Султана к продолжению.
– Баскаков официально принес мне свои извинения.
– За сорванную сделку в Алжире? – уточнил генерал.
– Да. Извинения принесли два его человека. Как говорят у нас, я прислал обратно их головы.
Зубы у экс-генерала милиции заныли и он невольно схватился одной рукой за челюсть, а другой налил в рюмку водки, выпил одним глотком. Узбек продолжил:
– Баскаков сделал ответный ход: двинул уникальную фигуру. Он заказал меня Эстебану.
– Эстебану?!
Официальные данные говорили о том, что на счету этого киллера восемнадцать заказных убийств. Неофициальные источники приписывали ему больше пятидесяти. Порой Эстебан убирал свидетелей, подставных лиц, которых он использовал в своих акциях. Сегодня генерал Трохименко мог выступить в роли разрушителя легенды, которая гласила: Эстебан – это группа наемников, а не один человек, поэтому его никто не поймал. В этой связи он часто вспоминал шпионский фильм про группу генералов, прикрывающих свои дела под именем генерала Вольфа.
– Погоди удивляться, – остановил свата Султан. – Баскаков и Кознов знакомы с 1983 года. Подполковник из ГРУ, о котором я тебе говорил, дал задание молодому тогда офицеру по имени Валерий Кознов убрать генерала Баскакова.
– Значит, настоящая фамилия Эстебана – Кознов? – переспросил Трохименко. – Это ценная информация для нашего управления. Очень ценная. Я обязательно донесу ее до сведения руководства.
– Да, ты можешь ей распоряжаться, – сделал Султан широкий жест.
Хозяин задумался. Рассказ Султана Узбека был долог и требовал времени на анализ. Трохименко подумывал перенести разговор на утро, даже на вечер следующего дня, но такой расклад не устраивал гостя. Об этом можно было не спрашивать.
В молчании прошло десять-пятнадцать минут.
– Ты ждешь моего совета, – покивал Трохименко. – Я дам его. Но прежде послушай, правильно ли я тебя понял. Итак, 1983 год. ГРУ решает наказать одного из своих рядовых, замешанного в преступных связях: дает ему адрес жертвы, но там оказывается его заказчик. Цель ГРУ – наказать обоих: исполнитель убивает заказчика, а жертва убивает исполнителя. Любопытная схема. Но она оказывается еще более любопытной. Исполнитель убивает и заказчика, и жертву в одном лице. Он настоящий профессионал: молниеносно разбирается в ситуации, разрабатывает план и реализовывает его. Вольно или невольно он играет и на самолюбии мафии: та начала подыгрывать ему. Она сделала все, чтобы отмыться от грязи, которой ее заляпал Кознов: медэсперт поработал над трупом, чтобы тот был опознан, и написал заключение, взяв на себя функции суда: официально признан умершим. Кознов влепил пощечину не только мафии, но и ГРУ. Он переиграл разведку, которая начала против него грязную игру. Да, он провинился тем, что не обратился куда надо после того, как над ним поработал Утяшев, – но ГРУ потеряло лицо, когда не взяло попытку спасти своего рядового. Оно подписало ему смертный приговор. Только Кознов не думал умирать. Он живой свидетель грязных приемов военной разведки, которая в качестве исполнителя использовала преступные элементы – и это внутри СССР.
Султан покачал головой, выражая этим жестом удивление. Четыре года тому назад Трохименко, возглавлявший ГУВД Москвы, попал в серьезную аварию и с той поры передвигался на инвалидной коляске. Султан в этой связи как-то раз посетовал: знал бы, что Трохименко поменяет «Мерседес» на кресло с колесиками, не отдал бы свою дочь за его сына. В какой-то мере он прогадал с браком. Единственное утешение – перспектива: слушатель академии МВД, это гадкий утенок, он в конце концов станет настоящим лебедем. Султан припомнил эти детали, потому что увидел, как физические недостатки генерала реализовались в умственные. Трохименко был краток, но как точно и тонко он упаковал длинный рассказ Султана.
– Итак, совет, – продолжил генерал. – Тебе нужно обратиться в ГРУ.
– В ГРУ?
– Я помогу организовать встречу с полковником из оперативного управления.
– Почему именно в ГРУ?
– Повторюсь: Кознов – их клиент. Там же не знают, что он жив. Не знают, что сотрудники военной разведки не довели в 1983 году операцию до конца. В ГРУ нет срока давности, там корректируют ошибки даже далекого прошлого. Тем более им необходимо навсегда уничтожить связь – пусть даже связь имен, – подчеркнул генерал, – между Козновым и Эстебаном. Эта связь порочит Главное разведывательное управление. Оно располагает большими возможностями и найдет Кознова быстрее, чем он убьет тебя, – обнадежил Султана генерал.
– Спасибо, – ответил Узбек. – Сегодня впервые я усну спокойно. Без снотворного.
Глава 5
Полковник военной разведки оказался молодым человеком лет тридцати двух. Он был одет в коричневую замшевую куртку и клетчатую рубашку, что с широкими брюками смотрелось очень стильно. Это подчеркивало то, что консервативная одежда не выйдет из моды никогда.
На встречу с Султаном Узбеком он прибыл один – так казалось с первого взгляда. Хотя Султан не исключал довольно мощной поддержки оперуполномоченных ГРУ. Он на всякий случай спросил:
– Вы один?
– Мне сказали, у вас работы на одного.
– Кознова имеете в виду? – решил Султан.
Ханкин выразительно промолчал.
Только после этого они поздоровались – за руку. Полковник Ханкин представился только по имени – Алексей. Султан пошел по залу этого уютного ресторана первым и возле столика, накрытого для двоих, жестом пригласил Ханкина занять место.
В этом заведении (ресторан «Наманган»), где к Султану относились как к хозяину, было много света, который днем проникал через многочисленные окна, а вечером проливался из люстр. Овальная форма столиков, ориентированных на двоих, была универсальной: могла как сближать, так и отдалять. В любое время на них стояли бутылки с савиньоном, чуть желтоватый цвет которого отражался на кристально чистых бокалах.
– Я знаю о вашей проблеме, – продолжил разговор полковник, присаживаясь за стол, по-деловому взял в руки меню и пробежался глазами по вложенному листку с перечнем блюд и напитков.
– Имели беседу с генералом Трохименко?
– Да, – подтвердил Ханкин, возвращая меню на край стола. – Вы могли бы повторить все то, что говорили генералу накануне?
Узбек выполнил просьбу. И только после этого предложил Ханкину выпить вина. Тот не стал отказываться, на что Султан одобрительно покивал головой.
Он в очередной раз пристально вгляделся в Алексея Ханкина. Несомненно, кого-то он ему напоминал. У него сложилось чувство, что раньше они виделись, но при каких обстоятельствах – этого он вспомнить не мог. Чертова амнезия, выругался Султан, обладавший исключительной памятью. Может быть, подумал он, этот молодой, словно сошедший с рекламы здорового образа жизни, полковник просто напоминает ему кого-то? Улыбка у него стерильная, иначе не скажешь. И прическа – у Ханкина были непослушные волосы, которые он зачесывал назад и время от времени поправлял их рукой.
Вот уже во второй раз за последние двое суток Султан Узбек задавал один и тот же вопрос:
– Так что вы мне посоветуете?
– На ваш счет у меня есть четкие указания начальства.
– На мой взгляд, вы выглядите самостоятельным человеком.
– Будем назвать вещи своими именами, – продолжил Ханкин, лениво оглядывая зал ресторана и мысленно прикидывая, насколько здесь людно по вечерам. Сейчас же они были в ресторане одни. У него была особенная манера вести разговор. Он начинал предложение, не глядя на собеседника, а заканчивал взглядом в упор и зачастую сопровождая легкой полуулыбкой. – У нас есть материалы на вашу группировку...
«Группировка – это сильно сказано», – мысленно обиделся Узбек.
– Мы пойдем вам навстречу и решим вашу проблему. Но и вы не должны сидеть на месте.
– Что конкретно я должен сделать? Встать?
– Надо вытащить из бывшей союзной республики одного нашего агента.
– Он что, серьезно застрял?
– Он немного превысил полномочия, и план по его эвакуации полетел к чертям собачьим. Больше того – на официальном уровне помогать ему вредно.
– Короче, – пришел к выводу Султан, – ваш агент распоясался. Из какой республики его надо вытащить?
Ханкин посмотрел на часы, как на навигатор, и сказал:
– Он сейчас в Грузии.
– Господи боже мой... Пусть в следующий раз он нарушает регламент в Узбекистане – всем нам будет легче.
– У вас в Грузии свой бизнес, правильно?
– Да, – не стал скрывать Султан, – подтравливаю грузинский народ наркотой. – Он посерьезнел и задал наводящий, по его мнению, вопрос: – Этот ваш агент, он разменная монета в нашем деле?
– Как раз наоборот, – ответил полковник, покручивая на скатерти полированную вилку. – Он – единственный человек, который реально может вам помочь.
– Нам, – конкретизировал Султан. – Вы тоже в дерьме по уши. Наша общая проблема датирована 1983 годом, не так ли?
* * *
После встречи с Султаном Узбеком у Алексея Ханкина осталось двоякое чувство. Вообще-то ему было плевать на его авторитет. Приказом свыше он был привязан к Султану; по сути дела, стал его тенью, а тень умирает вместе с хозяином. Султан был фигурой. Но она меркла по сравнению с двумя другими. В первую очередь – это Валерий Кознов, в представлении Ханкина – заряженная снайперская винтовка, неотъемлемая часть декорации в спектакле под названием «Убить Султана»; она выстрелит, и в этом не сомневался даже сам Султан. Если анализировать до конца, то вставил патрон и передернул затвор этой винтовки сам глава мафиозного клана, и случилось это в далеком 1983 году, как верно он заметил. Сам он мог назвать этот акт банально, но сурово: судьба.
Другая личность, которая буквально по вчерашний день входила в группу секретных агентов начальника ГРУ, не уступала Кознову. Сергей Марковцев и Валерий Кознов – выходцы из одного подразделения, оба пошли по пути криминала, представляли некую кузницу, которая производила на свет военных преступников. Но если Марковцев, говоря высокопарным языком, смыл грехи кровью, да еще хорошенько прополоскал их в том же растворе, то про Кознова этого сказать было нельзя.
Ханкин прошел на кухню. Он жил в доме дяди. Тот никогда не страдал благородством, про него всегда говорили, что он человек необыкновенной жадности. Классный хирург, он уехал работать за бугор по долгосрочному контракту и разрешил племяннику пожить в его доме, он размышляя, наверное, так: кто как не старший офицер военной разведки (в ту пору Ханкин был в звании майора) сумеет сохранить в целости и сохранности его движимое и недвижимое имущество? Когда они прощались на пороге, он, поглядывая то на машину, которая должна была умчать его в аэропорт, то на племянника, так и не решился задать вопрос о стерилизации родственника. Он был бы рад узнать, что к его возвращению дом не превратится в ясли. Идеальный вариант – квартирант-кастрат. Алексей сказал ему: «Дядя Миша, вы за меня не переживайте». Тот окосел.
Вообще его дом отличался встроенной мебелью – где надо и где не надо. На кухне, например, все шкафы и шкафчики, стол-тубма, мойка были встроены. Ханкин представил, с чего начинался монтаж: это деревянный каркас по всей стене, ИКЕА по-русски.
Он открыл шкаф с зеркальной задней стенкой, служивший ему баром, и вынул бутылку вина. Тоже белое, как и в ресторане «Наманган», тоже савиньон, но с иным вкусом. Налив в бокал и прихватив бутылку с собой, Ханкин устроился в кресле напротив телевизора, положив ноги на журнальный столик, что всегда, за редким исключением, создавало ему психологический комфорт. Он потягивал напиток, смотрел телевизор, но мысли его были далеки от того, что происходило на экране. Если бы Ханкин выключил телевизор, прибавил света в комнате, то не смог бы сосредоточиться на деле, которое все больше захватывало его. В этом плане его можно было назвать и кабинетным разведчиком, но только в этом плане. В одном из встроенных шкафов хранились две снайперские винтовки, одна из них – дальнего боя, пристреленная лично Ханкиным, а другая просилась называться комплексом, прежде всего за сочетание «оружие-патрон», самая бесшумная на сегодняшний день винтовка. А пока мягкий свет двух торшеров и мерцающий искусственного камина привычно настроили Ханкина на размышления.
Был ли он готов к тому, чтобы поменять условия жизни, уют, все то, что и называется комфортом, на то, что комфортом не называют? Очень глубокая мысль, усмехнулся он. Приказ обсуждению не подлежит.
Глава 6
Султан любил старшую дочь больше, чем младшую. Про последнюю Узбек мог сказать: с ней все ясно, она вышла замуж и останется одна лишь в одном-единственном случае – смерти своего мужа. Ее судьба устроена. А вот Амина... С ней не все так просто. Можно сказать, сложно. Старшая, она была на правах младшей, и этого феномена объяснить не мог даже Султан, ее отец. Но, скорее всего, дело заключалось в том, что Амина была копией матери. Жена Султана – София – «беззаботная, спокойная, чистая» – умерла семь лет тому назад. Сорок дней пришлось на 1 июня 2001 года. Эта дата для Султана не стала значимой, но знаковой, что ли. За тысячи километров от его дома, во дворце, купающемся в облаках, за ужином принц Дипендра расстрелял свою семью. Переодевшись в военную форму, из автоматической винтовки он выпустил по отцу и матери, по братьям и сестре, тетям восемьдесят пуль. Принц в тот вечер напился, но не пьянка стала причиной расстрела королевской семьи, а отказ родителей на его брак с дочерью депутата парламента Непала. Банальная, но распространенная причина множества трагедий.
Султан, к тому времени смирившийся с потерей жены, мысленно вернулся в год 1983 и подумал: если бы в то утро в шатре Мухаммеда, «короля Каракалпакстана», был другие родственники, он бы убил всех. И повторил вслух: «Всех».
Его заинтересовал еще один любопытный факт, а скорее – совпадение. Еще не успели отгреметь выстрелы во дворце, а в отношении капитана Раджива Шахи, который назвал наследного принца Дипендру убийцей, было начато уголовное преследование. «По законам Непала, все, что связано с жизнью двора, является непреложным табу». У Султан Узбека тоже была своя конституция, в его дела не могли вмешиваться ни правительство, ни частные лица. Капитана Шахи он сравнил с телохранителем своего отца – Шарипом. Но, в отличие от непальского офицера, тот предпочел огласке молчание.
...Султан уважал свободы старшей дочери – именно так, во множественном числе. Если случалось им обоим бывать в Москве, он всегда спрашивал разрешения прийти к ней в гости, в крайнем случае – предупреждал о визите телефонным звонком. Он знал, хотя порой и не хотел знать, имена ее любовников и тех, кто назвал себя ее друзьями. Султан честно предупреждал Амину: «Рискованно, очень рискованно становиться друзьями семьи Султана Узбека, нашей семьи».
Об этой деликатности Султана знали даже его деловые партнеры. Как-то раз он, находясь в гостях у генерала Баскакова, позвонил Амине с его телефона и предупредил, что скоро приедет. Султан не видел выражение лица Баскакова, но тому были знакомы схожие чувства. Он тоже нередко (пока не развелся с женой) предупреждал по телефону «что скоро будет», давая возможность прибраться в спальне и привести себя в порядок ей и убраться за пределы пистолетного выстрела – ее любовнику. Он тоже знал его имя, но не хотел видеть траур на лице жены, потому что любил ее.
Эти странности, а может, привычки, были известны Валерию Кознову. Они хранились в виде записей в записной книжке, которая с годами потрепалась, но не потеряла ценности. Когда в ней уже не осталось места, он оставил ее в покое. Теперь все, что было нужно, хранил в своей голове.
Книжка представляла собой одну часть шифра – в ней не было имен, только «сводные данные»; только он один мог подставить имена.
Вот и сегодня Кознов пролистал книжку и остановился на странице, где было написано следующее: «...всегда предупреждает ее о своем визите. Чаще всего – по телефону, реже – через посыльных». Эту информацию ему по его просьбе предоставил генерал Баскаков во время их последней встречи. Он не спросил, зачем Кознову информация такого рода. Ему было поручено трудное задание, в котором мелочей и лишних деталей не существовало.
* * *
Валерий Кознов поджидал Чащина с нетерпением. Майор позвонил ему на сотовый, как только сошел с трапа самолета. Потягивая виски, Кознов поигрывал памятной медалью, пропуская ее между пальцев: вперед, назад. Этому трюку он научился лет двадцать назад и с тех пор в этом приеме находил успокоение.
Он снял угол в квартире Михаила Чащина на Беговой. Он особо не приучал себя к спартанским условиям, но мог приспособиться к любым. Однажды ему пришлось провести в одном продуваемом всеми ветрами месте больше тридцати часов. Это была оборудованная им снайперская точка. Он поджидал клиента и чувствовал себя... нет, не охотником, а зверем, зная, что рано или поздно жертва появится. Он знал точно место, а время – приблизительно. Тот миг, в который он придавил спусковой крючок винтовки, канул в бесконечности полутора суток ожидания. Но он стоил того – в этом Кознов мог поклясться даже по прошествии многих лет. Даже не так: каждое из мгновений, из которых и сложились долгие часы ожидания, стоили этого. Как и в предыдущих делах, заказчиком выступал генерал Баскаков.
Если у Кознова были свои пристрастия в плане алкогольных напитков, то у Михаила Чащина свои, но в плане курева. Время от времени он, словно работал по совместительству частным сыщиком, выкуривал хорошую, по-настоящему хорошую сигару. Надо сказать, делал он это со вкусом, и признаков игры или подражания не замечал даже Кознов, всю жизнь проживший на измене.
С едва приметной бородкой клинышком, круглолицый, он мог принести неплохой доход какой-нибудь табачной компании, снявшись вместе с непьющим, некурящим, избегающим женского общества мужиком. Он выпускает клуб дыма в его сторону и говорит: «Его доконал здоровый образ жизни».
Вообще складывалось такое впечатление, что Чащину шло все, что он делал: курил, говорил, жестикулировал, пил пиво из горлышка, откусывал от хот-дога.
Вот и сейчас он, натурально прошвырнувшись по залу своей квартиры и находя ее буквально нетронутой (Кознов действительно не тронул без надобности ни одной вещи, разве что полил цветы на подоконниках), сел в кресло, высоко вздернув штанину, и неторопливо раскурил сигару. Он не смотрел на гостя, он был занят своим любимым делом. Такие люди не могли не вызывать симпатий. Но было заметно, что в это время он расслаблялся и чувствовал себя так, как если бы скинул ненавистный деловой костюм и надел свободные тренировочные брюки и майку. Кознов был готов перенять у него эту свободу...
– Как все прошло? – спросил он.
– Как по маслу, – ответил Чащин.
– Узбек поверил тебе?
Чащин пожал плечами, как бы говоря: «Разве об этом стоит говорить?»
– Узбек не верит никому. Те, кто подводили его, плохо кончили. За примером далеко ходить не надо, – намекнул Михаил Чащин на покойного генерала Баскакова. – Узбек его пальцем не тронул, а где теперь наш шеф?
– Тебе налить выпить? – предложил Кознов.
– Было бы неплохо.
Валерий принес второй стакан и наполнил его на четверть. Чащин опорожнил его в два глотка и облизнул губы, сморщившись при этом. Он не скрывал, что не любил «самогонку», которую сам Кознов обожал.
– Да, ты прав, – продолжил Чащин, затянувшись дымом сигары. – Если бы я заикнулся о вознаграждении, Узбек заподозрил бы меня. А так... – Он снова пожал плечами. – Непонятно, на что я рассчитывал, сообщив ему о том, что его заказали. Он мог заподозрить меня в глупости, недальновидности, в чем угодно. Провокации так не строятся...
Он мог еще долго говорить, а точнее, напускать тумана, ясности в его речи не было. Валерий Кознов бы посоветовал ему вспомнить их прошлую беседу. Тогда он спросил, сможет ли Чащин сдать его Узбеку. Надо отдать Чащину должное, он и глазом не моргнул: «Почему нет?». И только потом задал встречный вопрос: «Что это даст?». Кознов ответил: «Хочу, чтобы Узбек занервничал и выполз из своей норы».
– Что сказал Султан, прощаясь с тобой?
– Слова из Священного писания. «Благословенны те, кто ничего не ждет, ибо они не разочаруются». Он живет рядом с могилой...
