скачать книгу бесплатно
Она остановилась посреди двора, поставила сумку на мощенную красным кирпичом дорожку и привлекла внимание хозяина вопросом:
– Скажите, Андрей, какие приемы и способы самоликвидации есть для «двухсотки»? Я знаю точно: если в приемном тракте головки самонаведения отраженный сигнал есть – а в случае с пассажирским лайнером он, несомненно, был, – то ракета будет преследовать цель «до упора». Я почему интересуюсь. Сама в войсках ПВО служу. Обрадовалась, когда ваши соседи отозвались о вас как о специалисте в этой области. Будет о чем поговорить за бутылочкой каберне.
– Кто вы? – Андрей побледнел. – При чем тут самоликвидация?
– Если вы не знаете, я могу объяснить. Слушайте меня внимательно. Я не собираюсь давить на вас специальными терминами, я анализирую ваши действия и в конце задам пару вопросов. Допустим, время полетное превышает время по условиям ограничений полигона. В этом случае должна пройти команда на самоликвидацию ракеты. Установка такой схемы требует чуть ли не полной разборки второго отсека ракеты, классных специалистов, специального оборудования. А теперь обещанные вопросы. Вы положились на заявления ваших начальников, когда сопровождали российский лайнер и подсвечивали его в процессе самонаведения ракеты? Подумали, что ракета уйдет по «млечному пути»? Или вы сделали это преднамеренно?
Мэл покачала головой и неприязненно скривилась:
– И то и другое скверно. Хотя бы потому, что у вашего начальства на установку схем попросту нет денег. Я бы и с вами поговорила о деньгах, но, думаю, время еще не настало. Его вовсе не станет, если вы начнете отнекиваться. Я передам собранные мною материалы вашему начальству. Немного подумаю и ознакомлю с ними прессу. Вам сколько лет? Отвечайте! – жестко потребовала Унгер.
– Двадцать пять. Скоро будет, – с запинкой ответил Карпатов.
– Вся жизнь впереди, – заметила Мэл. – Лучше слушать перебранку родителей и лай пса, чем натуральные столкновения сокамерников и ругань надзирателя. Ведите меня на террасу. Постойте, возьмите мою сумку. Успокойтесь в конце концов! Чего вы трясетесь? Я здесь для того, чтобы спасти вас, а не утопить.
Мэл шла позади парня и слушала его сбивчивую речь.
– Я все это по глупости натворил, по глупости, понимаете? У меня и в мыслях не было убивать кого-то. Ну как вам объяснить… Я же не втыкал нож в людей, не стрелял, смертей не видел, как меня можно обвинить в убийстве?
– Прямо от зубов отскакивает, – заметила Мэлоди. – Считаете себя мальчишкой, а свой поступок ребячеством?
– Да, да, – быстро ответил Андрей. – Наверное, это так.
– Значит, это ребячество? – Мэл остановилась на крыльце и передала лейтенанту заранее подготовленный фрагмент отчета комиссии. – Читайте, – потребовала она.
Андрей плохо соображал, руки у него подрагивали, он начал с середины первого абзаца: «…на фрагментах обшивки самолета были обнаружены округлые отверстия, напоминающие пулевые. Своей формой и своей множественностью они вплотную привели к выводу, что такие повреждения могли быть причинены только поражающими элементами боевой части ракеты 5В28…»
– Поражающие элементы – это «шарики», – продолжала давить Унгер. – Боевая часть ракеты насчитывает их около сорока тысяч. При подрыве боевой части смертоносное металлическое облако приводит к гарантированному поражению воздушной цели. Оставшиеся фрагменты летательного аппарата после падения на землю напоминают дуршлаг. А люди, которых вы не били ножом, превратились в фарш… Вот так, Ваше Ребячество. Еще раз повторяю: пока вас никто не обвинял. Я хочу поговорить с вами. Вы расскажете все в деталях, я подумаю, как отвести от вас угрозу. Официально расследование закончено, на самом деле натуральный «разбор полетов» затянется на многие месяцы. По моим следам пройдут менее сговорчивые люди. Отличная терраса, Андрей! Мне она нравится. Останусь на ночь. Сколько я вам должна?
– Нет, нет, – запротестовал хозяин.
– Это обязательное условие. И еще одно, – Мэл круто перешла на «ты». – Забудь все, чему тебя учили и от чего предостерегали, и останешься на свободе.
Где-то здесь оборвалось все радужное, что было связано с этим делом. Мэл немного пожалела Андрея – больше по той причине, что военная разведка втянула его в свои сети и больше не отпустит. Речь шла не о его промахе, а о точном попадании не без его участия. А с подачи Мэл «Аман» может потребовать от лейтенанта повторных действий.
Она открыла новый путь в плане совершения диверсий. Этот путь мог бы показаться смешным, поскольку лежал на обочине совпадений, стечений обстоятельств, которые в принципе больше повториться не могли. Однако это был поверхностный взгляд. Мэл пришла к выводу, что этим процессом можно управлять, взяв за основу учебные, они же практические стрельбы, и подогнать время диверсии с точностью до минуты. И пусть даже данная диверсия будет одной-единственной в своем роде.
Мэл предвидела будущее: работа с Андреем не прекращается. Его стимулируют деньгами, держат в узде угроз, пресекая его попытки уволиться со службы. По сути, планы грядущей операции лежали в ящике. Никто с нетерпением поджидать не станет, когда ящик Пандоры откроется, – он мог открыться, и этим все объяснялось.
Унгер соотнесла себя с разработчиком водородной бомбы, ставшим на путь запрещения своего детища.
Идеальная диверсия. Если бы Мэл могла услышать генерала Эйтана, она бы тотчас примерила это «совершенство» на себя. Собственно, она и скроила план диверсии, дело за портными «Амана».
4
Андрей принес бутылку домашнего вина и держал ее в руках, не решаясь выставить на стол. Мэл помогла ему, спросив: «Будем путь из горлышка?» Хозяин вернулся на террасу со стаканами и вопросом: «За что будем пить?» И сбился на классику, словно отдавал гостье должное: «За мое здоровье пить глупо».
– Не знаю, что тогда со мной случилось, – сбивчиво начал лейтенант, – до сих пор не могу объяснить. Как передать простыми словами свое внутреннее состояние.
Он вел настоящую, не учебную цель, отчего был переполнен адреналином. До коренных зубов был забит тягучим раствором и не мог от него избавиться. Он словно показывал семитонной ракете пальцем: «Взять!» Был готов выключить высокое напряжение передающих устройств, наплевав на угрозы – «Мы убьем тебя», – но словно прикипел к экрану и ставил дикий эксперимент. Он вторгся в процесс «не на жизнь, а на смерть», испытывал кошмар наяву и уже не принадлежал себе.
Позже он вывел формулировку: поклонение технике на уровне рефлексов под дулом пистолета.
Мэл снова пришла на выручку.
– Не можешь объяснить своими словами, объясни техническим языком. Я пойму. Если нет – переспрошу. Я начну, хорошо? Ты был далеко от полигона, но мог буквально видеть, что случится там. На головку самонаведения ракеты поступит отраженный от лайнера сигнал, так? Установленное правилами стрельбы соотношение сигнала к шуму в десять децибел соблюдается, верно? Оператор аппаратуры управления головки выдает в кабину управления «разрешение пуска». Расчеты уверены, что сопровождают мишень на дальности шестидесяти километров…
– Однако они обстреляли гражданский самолет на дальности около трехсот километров и по лучу другого зенитного комплекса. Все верно. Вы словно стояли у меня за спиной и читали мои мысли. – Он прикурил и разогнал дым рукой. – На экранах индикаторов кабины управления «двухсотки» отметка лайнера идентична с отметками от малоразмерных и маловысотных целей. Они попадают в нижний, сильно изрезанный лепесток диаграммы радиолокатора.
– Я знаю, – покивала Мэлоди, поправляя прядку, упавшую на глаза.
– Операторы увидели на экранах индикаторов отметку от лайнера и приняли ее за сигнал от мишени. На экранах высветилась информация без дальности до цели.
– Почему?
Это был единственный вопрос, на который Мэл ответа не знала.
Андрей ответил прямо:
– Чтобы не получить два балла за пропуск учебно-боевой цели.
«Вот в чем дело», – снова покивала Унгер. И жестом руки попросила Андрея продолжить.
– Поэтому расчеты сразу же осуществили пуск ракеты. Им предварительно было известно, что появление цели возможно на дальности пятьдесят километров, и оператор при стрельбе выставил вручную «пятьдесят километров». Я бы тоже так сделал.
– А если бы после захвата лайнера операторы выбрали неоднозначность по дальности?
– Строб дальности ушел бы на реальное расстояние до цели. То есть высота сразу бы «ушла» на десять-двенадцать километров, а дальность – на триста, – пояснил лейтенант. – Именно это я видел на своем экране.
– Это и были координаты пассажирского лайнера.
– Да.
– Как же тебя угораздило, не пойму!
Из двух зол Андрей автоматически выбрал меньшее. Лучше и спокойнее признаться в халатности, нежели в злом умысле. Может быть, он поступил бы по-другому, имей он контакт с незнакомцем, угрожавшим ему расправой. Тот разделал Андрея под орех: либо ты выполняешь наши требования, либо пойдешь подыскивать камень на могилу. И скрылся, паразит, оставив свою мрачную тень. Она преследовала Андрея повсюду – дома, в полковой столовой, в аппаратной кабине. Тень была вооружена удавкой. В какой-то мере его признания Мэл были чистосердечными: он все это по глупости натворил, у него и в мыслях не было убивать кого-то. Однако слова незнакомца запомнил крепко и попытался защититься ими.
Он успел прикинуть другой вариант. Он наезжает на Унгер: «Мне приказали, не лезь в это дело». То есть болтает лишнее. А это конец. Успел подумать и о том, что это проверка. Что же, он из этой ситуации вышел с честью.
– Сам не помню, когда бы мне так не везло, – откровенно признался он, отвечая на вопрос Мэлоди. – Вы из Тель-Авива, стало быть, работаете на израильскую разведку.
– Поразительное умозаключение, – усмехнулась гостья.
– В каком вы звании?
– Со вчерашнего дня я капитан. Вижу, тебе полегчало.
– Выговорился. Словно камень с души упал. Только в чью пользу я выговорился?
– Пока что в свою, – ответила Мэл после короткого молчания. – А дальше время покажет. Живи, Андрей, и постарайся забыть о нашем разговоре. Надейся на то, что он не возобновится. Я заметила, у тебя заборчик хиленький. Надо бы починить. – Мэл передала лейтенанту три тысячи долларов. – Чистый листочек бумаги найдется? Напиши: получил от капитана Мэлоди Унгер три тысячи долларов за информацию, имеющую отношение к моей работе на должности такой-то в войсковой части такой-то. Число, подпись.
– Ни хрена себе!
– Это твой ответ?.. Не бойся, это всего лишь бумага. Ракетой с системой самоликвидации мы тебя не видим. Ты действительно дал нам информацию…
– Но денег я не просил, – перебил Андрей.
– Откажись от денег, – спокойно заметила Мэл. – Так и напиши: информацию предоставил безвозмездно. Прибавь: «Извините, я не знал, что расследование выйдет за пределы полигона, хотя рассчитывал на это».
– А может, написать: одна моя ошибка меня ничему не научила, разрешите совершить другую?
– Если ты полный дебил, напиши. Ты на Украине, а не в США. Это в Штатах ты мог бы гаркнуть своему начальнику: «Я хотел победить, сэр! Пассажиров самолета размазало по земле, с тех пор я не улыбаюсь». И тебя простили бы. И орден дали со словами: «Мы гордимся тобой, солдат! Ты научился бегать, не умея ходить!»
– Вы умеете успокаивать.
– Работа такая. Плесни-ка еще винца, Андрей Викторович. Говоришь, с собственных виноградников? Урожай, пришедшийся на миллениум? Классно!
Мэл дала Андрею номер телефона:
– Позвони, если возникнут трудности. Скажешь, что тебе нужна Мэлоди, продиктуешь абоненту свой номер телефона, будешь ждать моего звонка или меня лично. Там посмотрим.
Глава 2
ПРЕВРАТНОСТИ СУДЬБЫ
1
Крым, месяцем ранее
…«Брэдли» застрял в болоте «по уши», по самую башню. Механик-водитель чесал голову и повторял одно и то же: «Вы мне не поверите! Полетел трак на правой гусенице! Полетела лебедка! Нам не выбраться!» На вопрос «Что не полетело на БМП?» водитель ответил: «Термодымовая аппаратура для постановки дымовой завесы».
– Надо вытаскивать этот гроб! – Евгений Блинков отвел в сторону бойцов своей подгруппы, оставляя возле «Брэдли» командира, механика и наводчика. Экипаж не мог оторваться от двадцатитонной машины, три пары глаз проникали внутрь американской брони и украинского болота.
– Дважды два – четыре, это понятно. А вот два плюс два – это дайте подумать, – оценил ситуацию Николай Кокарев. – Что будем делать, Джеб?
Начало совместной российско-украинской учебно-боевой операции прошло на «ура». Подразделение диверсионной группы высадилось с корабля на необорудованный берег, бойцы захватили БМП, обезвредив украинский экипаж и десантный расчет машины. Места командира, механика и наводчика заняли сами курсанты диверсионной школы. И загнали средство передвижения в болото. Условный противник передвигался на таких же «братских могилах пехоты» и танках, в основном на «Брэдли» и «Абрамсах», списанных Пентагоном после операции «Буря в пустыне» и переданных в войсковые части Украины. Основные силы были брошены на поиски российской диверсионной группы, а та, маскируясь под условного противника, также передвигалась на американских бронемашинах.
Можно бросить чертову железку и выходить к объекту, подлежащему ликвидации, но не на что списывать рядовую, оттого обидную, ситуацию, при которой диверсанты утопили машину.
– Надо вытаскивать этот гроб! – повторил Блинков. Он командовал группой и был в ней самым старшим – двадцать три года. Николаю Кокареву – двадцать. Командир разложил на коленях карту и отметил расстояние до ближайшей дороги. – Будем выходить на дорогу и брать все, что передвигается на гусеницах.
– Муравья, например.
– Кок, отставить разговоры!
– Мне надо было садиться на место водителя. Я бы…
– Ты бы помолчал. – Блинков отметил точку на карте. – Населенный пункт Вениаминовка. Наш противник наверняка прочешет этот поселок. Выходим к западной части, посмотрим следы.
Группа из пяти человек, вооруженных «калашниковыми» с глушителями и армейскими пистолетами «БПС» – бесшумный вариант «стечкина», вышла к дороге. Бойцы заняли позиции для наблюдения. Николай Кокарев сместился к обочине и оглядел следы. Вернувшись, доложил командиру:
– «Абрамс». Расстояние между гусеницами – два двадцать, ширина – семьдесят. Проехал в поселок минут двадцать назад. Конденсат выхлопа с травы совсем свежий, не успел испариться. Сколько до поселка, Джеб?
– Два с половиной километра. – Блинков поднял руку: «Внимание!» Со стороны поселка раздался рокот двигателя. Через пять минут в поле зрения разведчиков попал силуэт танка. Он неожиданно свернул с дороги. Еще через полминуты его рокот затих.
Блинков поднял бойцов энергичным взмахом руки. Перебегая от дерева к дереву, диверсанты вплотную подошли к небольшой поляне.
2
В отдаленных поселках полуострова жители вели себя странно. Они прятались по домам, когда по деревенским улицам проезжал советский танк, и дружно высыпали из домов при виде «американской невидали».
«Абрамс» остановился в центре поселка Вениаминовка. Украинский экипаж и два разведчика сошли на землю с видом завоевателей, привезших на гусеницах пыль с далекой планеты под названием США. Дуло танка было обращено в сторону беленого сельмага. Продавщица в это время бросила кормить поросят и, вытирая на ходу руки, помчалась открывать магазин. Танкисты набрали паленой водки и просроченных консервов, свистнули девчатам и помогли им забраться на броню. Командир танка громко сказал то, что и должен был сказать, возвышаясь над башней штатовского «Абрамса»:
– Как я люблю эту работу!
Механик-водитель взял курс на рощицу и остановил машину в середине уютной поляны. Заряжающий прихватил с собой магнитолу и врубил музыку. Подруги устроили на броне танка стриптиз.
3
Кок невооруженным глазом посчитал экипаж и разведчиков по головам.
– Пять олухов. Нехило они выполняют боевую задачу.
– Неплохо, – согласился командир. – Будем брать тепленькими.
Диверсанты подошли к танкистам, маскируясь за громадой «Абрамса». Несколько секунд выжидали, прислонившись к броне. Джеб показал два пальца и жестом руки отправил двух бойцов в обход танка спереди. Его тройка обходила машину сзади. Разобрав экипаж по одному человеку на каждого, бойцы рванули к ним.
Джеб взял на себя командира танка. Опрокинув его на спину, он приставил к его шее нож и чуть надавил.
– Тебя больше нет, – пояснил он.
Танкист был в корне не согласен с этим. Он задергался, пытаясь вырваться из мертвой хватки диверсанта. Его примеру последовали остальные члены экипажа. Каждому из них «перерезали горло», они тем не менее отчаянно сопротивлялись. Блинкову пришлось успокоить своего визави крепким ударом в висок.
Через минуту танкисты были крепко связаны. Подруги с интересом наблюдали и ждали развязки.
– Кок, выруби музыку. Ну что, – продолжил Блинков, когда на поляне воцарилась тишина, – как будем оформлять это безобразие, парни?
– Вы доигрались, суки! – выкрикнул, брызжа слюной, командир танка в звании лейтенанта.
– С каких таких дел? – вступил в разговор Кокарев, присаживаясь рядом на корточки. – Мы тут крадемся в тиши, с утра маковой росинки во рту не было, а вы с телками бухаете. Пиф-паф, братва!
Эти слова еще сильнее распалили украинца.
– А ну-ка развяжите нас! Я – лейтенант! Я вам приказываю!
– Сейчас ты не лейтенант, ты – «уе», – с легкой издевкой заметил Джеб. – Ты не командир танка, ты командир «Абрамса», сечешь разницу? Кок, Швед, заводите танк. Вытаскивайте нашу бээмпэшку и возвращайтесь назад.
Николай Кокарев и Костя Шведов с готовностью откликнулись на приказ Джеба. Швед нырнул в люк «Абрамса» и занял место командира. Николай вполз на кресло водителя-механика через люк в бронелисте. Кресло с мягкой обивкой, подголовником и поясничной опорой было расположено по оси танка. До этого Кок управлял «Абрамсом» на тренажере, а там не предусмотрены такие излишества. Николай впервые занял положение полулежа и уставился на свои приподнятые ноги. Он словно попал не в танк, а в кабинет гинеколога. Он запустил стартер, двигатель завелся. Танк отфыркался черным дымом и развернулся на месте. Костя оригинальным приемом избавился от женского пола на броне, разворачивая башню стволом вперед. Давя подлесок, «Абрамс» помчался к болоту.
