скачать книгу бесплатно
Все, на этом «слава» подполковника заканчивалась и начиналось «бесславие».
В 1996 году Сергей Максимович Марковцев, уволившись со службы, возглавил группу особого резерва в криминальной организации. Позже был осужден на двенадцать лет с отбыванием срока в колонии строгого режима. Отсидев год, бежал из колонии и принял предложение военной контрразведки ФСБ стать секретным агентом этой организации. Позже вернулся в военную разведку под агентурным псевдонимом Марк, разработал и лично участвовал в двух диверсионных акциях, проведенных на территориях бывших союзных республик. В настоящее время привлечен как специалист к работе в Центре спецопераций (антитеррора) ГРУ «Луганск». Попал под правительственный указ, выдержку из которого Александр Мещеряков знал наизусть: «Использование (привлечение), а в случае необходимости – освобождение из мест лишения свободы специалистов по борьбе с терроризмом (...) с наделением их иммунитетом от уголовного преследования, когда они по оперативной необходимости внедряются в террористические группировки и вынуждены участвовать в их деятельности; или участвовать в проведении подобных острых оперативных мероприятий».
Да, опыта Марковцеву не занимать, еще раз отметил Мещеряков и поднял глаза на вошедшего в политчасть.
Первое, что отметил полковник в облике Марковцева, – это аккуратно подстриженные усы. На фотографиях, которые имелись в деле, Сергей был запечатлен гладко выбритым. И эта небольшая деталь существенно изменила его облик. Разглядывая Марка, Мещеряков пытался дать оценку или понять: идут ли ему усы. Наверное, идут. С ними он выглядел немного моложе, вытягивая в глазах полковника на сорок, и больше походил на военного.
Обычно военная форма относительно старит человека, только то не относилось к полевой форме, в которую был одет Марковцев. Обычная, до некоторой степени забытая, такую выдавали военнослужащим в 70 – 80-е годы в качестве резервной для хозработ, тушения пожаров и прочее. В такую одевали «партизан» на сборах.
– Проходите. – Мещеряков встал и через стол пожал руку спецназовцу. – Полковник Мещеряков Александр Александрович, – назвался он. – Представляю 5-е управление ГРУ.
«Добывающий орган, – машинально отметил частый гость в этом кабинете, – однако занимается самостоятельной агентурной разведкой и подчиняется первому помощнику начальника ГРУ».
– Руководите секцией? – спросил Марковцев.
– Да, – коротко ответил гость спеццентра, в самом начале беседы теряя инициативу.
Мещеряков в свое время окончил 3-й факультет Военно-дипломатической академии, который готовил офицеров оперативно-тактической разведки, распределяемых в штабы округов. По большому счету они с Марковцевым были коллегами. Только Александр Александрович занимался агентурной разведкой в полосе ответственности ПриВО[6 - ПриВо – Приволжский военный округ.], а Марковцев курировал деятельность разведывательно-диверсионных подразделений Московского военного округа.
Но все это в прошлом. Сейчас, однако, стоило перейти к делу. Но Мещеряков, закрывая резюме на Марка, не удержался от замечания:
– Не самая хорошая характеристика, которую я когда-либо читал.
– В моей профессии добрая репутация все может испортить.
«Справедливо, – удивленный полковник покивал головой. – Емко и справедливо».
– В 2001 году вы выполняли задание управления в Дагестане, и курировал вашу работу капитан первого ранга Шестаков.
Шестаков был толковым руководителем, но оставил о себе не очень радужные воспоминания. Сергей, не скрывая сарказма, спросил:
– Он и в этот раз собирается выступить куратором?.. Тогда плохо мое дело.
– Успокойтесь, – так же коротко, но емко ответил полковник. Тихо порадовался, что начинает подстраиваться под необычную манеру Марка вести беседу. С одной стороны, это неплохо. Хотя достичь полного взаимопонимания с таким сложным человеком, как Марковцев, нереально: хоть подстраивайся под него, хоть ложись. – У нас появилась проблема в Каспийском регионе...
Сергей внимательно слушал полковника из 5-го управления ГРУ, или Управления оперативно-тактической разведки. Оно относилось к добывающим органам, то есть занималось сбором разведывательной информации. Однако оно не занималось самостоятельной агентурной разведкой. Основные функции – руководство работой разведывательных управлений штабов военных округов и флотов. Кроме разведывательных управлений военных округов, в подчинении 5-го управления находилась и разведка флота – объединенные в одну структуру штабы Северного, Тихоокеанского, Черноморского и Балтийского флотов. Структура, которая, в свою очередь, руководила четырьмя разведывательными управлениями флотов.
Мотивация этой на первый взгляд сложной системы подчинения простая, машинально думал Марковцев, тем не менее прикидывая: «Какого черта мною снова заинтересовались в связи с Каспием?» Каждый военный округ имел ограниченную полосу ответственности, а корабли флотов выполняли задачи едва ли не во всех точках Мирового океана, и «каждое судно должно было постоянно иметь полную информацию относительно вероятного противника». Хотя начальник разведки флота и руководил всеми разведывательными управлениями военно-морских штабов, но подчинялся приказам Управления оперативно-тактической разведки ГРУ.
Мещеряков предложил гостю какую-то вонючую сигаретку и сам, подавая пример, даже не закурил, а зачадил.
– Ровно месяц назад, – говорил он ровным голосом, окутавшись дымом, – при невыясненных обстоятельствах был убит начальник разведки Каспийской флотилии капитан первого ранга Бондарев Михаил Яковлевич. Я знаю, летом прошлого года вы встречались с ним и получали от него кое-какую информацию.
Сергей кивнул, он помнил толкового каперанга родом из Каспийска и там же проходящего службу. Крупный, за сто килограммов, жизнерадостный моряк. Трудно представить его мертвым. Почти невозможно.
– У вас остались неформальные связи с правоохранительными органами в Южном и Каспийске? – спросил Мещеряков.
– Да.
– Учитывая и другой факт, – как по написанному шпарил полковник, – что на силовиков оказывается давление и им приказано направить смерть Бондарева в бытовое русло, – было принято решение привлечь к расследованию вас, Сергей Максимович.
«Ну давай, выкладывай другие факты», – мысленно посоветовал собеседнику Марковцев. Хорошо бы еще не тянул вонючее курево: им он «накурился» с первой же затяжки начальника секции. Пока он не определился, радоваться ему предстоящей командировке или всеми силами огорчаться. Он здесь, в «Луганске», как на зоне, за два месяца лишь раз вырвался за колючую проволоку. Хотя остальные бойцы вылетали в кратковременные командировки на Северный Кавказ регулярно.
Сейчас ему предлагали долгосрочную, судя по всему, работу в том же неспокойном регионе. Самое время спросить насчет прикрытия.
– «Крыша»?
На этот вопрос Мещеряков решил ответить попозже. А пока проявил интерес к работе Марка в Дагестане:
– Вы обрабатывали следователя ОВД Рашидова?
Сергей неопределенно пожал плечами:
– Обошлось без обработки, он просто помогал мне.
– За деньги? – Полковник позволил себе улыбнуться: если следователь районного управления внутренних дел просто помогает агенту военной разведки, это говорит о классной работе последнего. Даже если он и не ставил перед собой задачу прикрутить следователя к пограничному столбу с тремя заглавными буквами: ГРУ.
– И за деньги в том числе, – ответил Марковцев, подумав, что для Рашидова деньги стояли на втором месте после гордости. И переключился на связи в Дагестане. Действительно, в Каспийске, да и в Южном тоже найдется несколько человек, которые помогут не только словом: тот же следователь ОВД, дагестанец, несколько местных жителей, которые до сей поры благодарны ему за то, что смогли поквитаться со своими кровниками. «Благодарны», конечно, сильно сказано, однако все сделают согласно своим традициям: дадут приют, денег, продадут дом, если не хватит наличных.
Они в корне отличались от афганцев-пуштунов, о гостеприимстве которых можно писать научные труды. Те принимают у себя в доме всех, включая преступников, нередко дают кров даже своим врагам. Находясь в доме афганца, гость может чувствовать себя совершенно спокойно – хозяин будет защищать его с оружием в руках, как самого себя. Но стоит только гостю шагнуть за порог... Короче, афганец волен поступать с ним по своему усмотрению.
Пока Сергея не коробила мысль о том, что, возможно, он использует обязанных ему дагестанцев, но похожее чувство уже заставляло отказаться от предложения. С другой стороны, если верить английской классике, которая подтверждалась жизненным опытом, люди могут говорить что угодно, вплоть до любви друг к другу, но в действительности стремятся лишь использовать друг друга, опекать, властвовать, терзать, уничтожать, плакать друг о друге. Так что о морали в этом вопросе, впрочем, как и в любом другом, можно забыть раз и навсегда. Другое дело – это предложение военной разведки, любая ее просьба, считай, облечена в приказ. И от Сергея не ждут даже согласного кивка; также не обратят внимания на его кислую физиономию. Что тут же нашло подтверждение в словах начальника секции:
– Вы поедете со мной. Вам полчаса хватит на сборы?
Отлично сказано. Мещеряков имел опыт общения. Он профессионально чередовал жесткие распоряжения с просьбами и пожеланиями. Он не приказывал, а вроде как советовал. А на любое колебание собеседника мог развернуть свою тактику на сто восемьдесят градусов.
– Еще один вопрос. Кто будет моим оператором в Дагестане?
Полковник снова чуть помедлил с ответом.
– Никого не будет. Нам ни к чему лишняя волокита. Один совет, – напутствовал Мещеряков Сергея. – Усы не сбривайте.
2
Москва,
21 июня, пятница
Сергей Марковцев сидел напротив чернявого мужичка роста и телосложения американского комика Денни Де Вито и по его просьбе смотрел чуть выше объектива доисторической фотокамеры, – ее каркас состоял из деревянных скрипучих стоек, оканчивающихся в самом низу подобием четырехколесного самоката, – «не напрягался, «фиксировал» выразительность в глазах».
Фотографу легко сказать: мол, зафиксируй выразительность, не напрягаясь.
Наконец коротышка, своими большими печальными глазами походивший на пони, сделал снимок, убрав отточенным движением крышку с объектива и тут же водружая ее на место. Потом откатил камеру и повторил процедуру, делая снимок меньших размеров. Указав на стул в зале салона, попросил подождать с полчаса.
Ровно через сорок минут фотограф пригласил Марка в святая святых фотолаборатории, где, не выключая красного света лабораторного фонаря, вручил ему новенький паспорт гражданина России, водительское удостоверение международного класса и пухлый почтовый конверт. Протягивая клиенту документы, коротышка посылал привет от спецотдела ГРУ, занимающегося изготовлением поддельных удостоверений личности; вручая конверт с деньгами, передавал поклон от административного управления, отвечающего за «обеспечение действий ГРУ иностранной валютой».
Откинув плотную черную штору, низкорослый специалист сухо улыбнулся Марку:
– Всего хорошего.
И жестом пригласил следующего клиента, отважившегося на портретный снимок.
Сергей вышел на улицу, не сомневаясь: если перевернуть все ателье, не найдешь ничего, что указывало бы на нелегальную деятельность его хозяина. Разве что маленькую упряжь, улыбнулся Марк, представив мужичка, запряженного в фотокамеру, которая в воображении легко трансформировалась в маленькую повозку. Всплыли слова из песни:
Мы по всей земле кочуем, на погоду не глядим.
Где угодно заночуем, что угодно поедим.
Театральные подмостки – для таких, как мы, бродяг.
Свежеструганые доски, занавески на гвоздях.
«Зря я про свежеструганые доски-то вспомнил, – оборвал себя Марк. – И гвозди. Как бы не накаркать».
Он открыл паспорт: Алешин Сергей Васильевич. Фамилия как у главного героя из кинофильма «Два билета на дневной сеанс». Пойдет. Двинуть бы, как в начале фильма, какому-нибудь урке, чтобы он попал под грузовик, познакомиться с девушкой... На авиабилете, вложенном в середину паспорта, он прочел время вылета: 15.45. Через час ему нужно быть в Шереметьеве. Все точно рассчитано, не дают ни минуты свободного времени. «Ни сумы на дорогу, ни двух одежд, ни обуви, ни посоха».
Он был один, но чувствовал повсюду невидимую армию агентов военной разведки. И только в Дагестане поблизости не будет никого. Почти никого. Задача, поставленная Управлением оперативной разведки, маскировалась за причинами смерти начальника разведки Каспийской флотилии Михаила Бондарева, по легенде – друга Марковцева, и была сформулирована коротко: выяснение обстоятельств смерти Бондарева и мотивов, которые, не исключено, соприкасались с прямыми обязанностями каперанга и несли важную государственную тайну.
Отчасти, полагал Марковцев, ЧП с Бондаревым ложилось на ГРУ, ослабленное потерей вертикальных внутренних связей. Он, работая в этой системе, не понаслышке знал, что разведуправления штабов округов и армий стали брать на себя несравненно больше независимости, чем могли выдержать на своих плечах. Словом, взяли на вооружение клич, обращенный к кому угодно, только не к подразделениям разведки, не терпящей суверенитета: «Берите столько свободы, сколько сможете».
И если каперанг Бондарев был грешен в этом вопросе, не исключено, что поплатился именно за самостоятельность: вовремя не доложил, решая довести какое-то дело до конца силами сотрудников своего подразделения, либо действовал самостоятельно.
Бесполезно гадать, все ответы лежали на берегу Каспийского моря, куда направлялся в данную минуту агент ГРУ Сергей Марковцев.
Его два дня инструктировали по разным вопросам, особенно тщательно была затронута тема международных религиозно-экстремистских организаций, которые в качестве плацдарма для утверждения и распространения своего политического и духовного влияния на Северном Кавказе выбрали Дагестан.
Рассматривая горную республику как основное оружие осуществления планов исламизации всего Северокавказского региона, в Дагестан потянулись всевозможные международные исламские центры, культурно-просветительские и прочие организации. На Кавказе, как на базаре, бойко функционируют с десяток подобных организаций, финансирующих так называемые «гуманитарные проекты». Они поддерживают сепаратистские движения в Дагестане, Чечне, Ингушетии, межнациональную и межрелигиозную борьбу в России. А такие организации, как «Международная исламская организация спасения» («МИОС») и «Аль-Хайрия», «Катар» и «Икраа», ориентированы на Саудовскую Аравию.
Марковцеву следовало обратить особое внимание на благотворительное общество «Икраа» и лично ее руководителя Джавгара Аль-Шахри, уроженца египетского города Махалла, выпускника медицинского факультета университета «Аль-Азхар». Контрразведка подозревала его в принадлежности к кадровым сотрудникам национальной спецслужбы Саудовской Аравии, действующей под «крышей» «МИОС». Тем не менее в тактике действий Джавгара контрразведчики не обнаружили признаки, свойственные членам такой террористической организации, как «Братья-мусульмане».
– Дело в том, – Мещеряков вводил Марка в курс дел, – что Бондарев обратил внимание руководства на сношение Джавгара Аль-Шахри с бывшим офицером из Управления космической разведкой (УКР[7 - Чаще Управление космической разведкой ГРУ называют либо Космическим разведывательным управлением (КРУ), либо Центром космической разведки (ЦКР).]) ГРУ Георгием Хилькевичем...
Егор Гайдар, будучи и.о. премьер-министра России, совместно с министром обороны Павлом Грачевым в 1992 году разрешил Главному разведывательному управлению продавать слайды, сделанные с фильмов, отснятых советскими спутниками-шпионами. Качество высокое, цена на зарубежных рынках достигала 2 тысяч долларов за слайд.
– Джавгар действительно покупал слайды у Хилькевича? – спросил Сергей.
– Да, мы провели тщательную проверку обоих. Джавгар, занимаясь коммерческой деятельностью, покупал у Хилькевича слайды, сделанные со спутника, для частного картографического общества ИЧП «Меркатор-Плюс», и снимки эти представляли ценность лишь для гражданской картографии.
Короче, понял Марк, слайды не содержали в себе ничего, что могло бы нанести урон обороноспособности и экономике Российской Федерации. Деятельность Джавгара можно было отнести к коммерческому шпионажу. К тому же, кроме картографических организаций, существуют земельные фонды, сельскохозяйственные институты и прочие организации, работающие на благо Родины и остро нуждающиеся в таких снимках.
Однако еще раз проверить деятельность Джавгара на этом поле не мешало, и это стало для Марка одной из легенд его появления на берегах Каспия.
Другое прикрытие, о котором в свое время не спешил рассказать полковник Мещеряков, – личные счеты. Следователь ОВД Южного Рашидов кому угодно сможет подтвердить, что Марк был в Дагестане летом прошлого года. И добавить, что единственный напарник Марка на тот момент – бывший командир группы морских диверсантов, также находившийся в приятельских отношениях с капитаном первого ранга Бондаревым. И все это играло на руку агенту ГРУ, хотя было довольно рискованно.
* * *
Марковцев поймал такси и доехал на нем до аэропорта. Работник пограничной службы внимательно вгляделся в его лицо, затем перевел взгляд на фотографию в паспорте. Несколько секунд, за которые наметанный взгляд пограничника сличал фото с оригиналом, и Сергей получил документ обратно. Иначе и быть не должно, подумал он, сбрасывая внутреннее напряжение и представляя ручной багаж на досмотр. Пройдя металлодетектор, забрал сумку и подошел к широкому окну, выходящему на летное поле. Рядом встала женщина лет тридцати, и Сергей, легко завязывая знакомства, повел с ней непринужденный разговор.
3
Дагестан, пос. Южный,
22 июня, суббота
Первая мысль, мелькнувшая в сознании Усмана Рашидова при виде давнего знакомого, была почти комичной: «Вот оно, хроническое несчастье». Совершенно обескураженный, следователь местного ОВД шел за своим поздним гостем. Непроизвольно жестикулируя, он бормотал что-то нечленораздельное, словно производил осмотр места происшествия. Хотя в некоторых случаях осмотр производится лишь по факту возбужденного уголовного дела, Рашидов по этому поводу не беспокоился: вот впереди него шагает настоящий возбудитель уголовных дел. Одет этот «гигантский вирус» с иголочки – в темно-серые модные брюки, стильную клетчатую рубашку с короткими рукавами и навыпуск, в руках дорожная сумка баксов за двести, туфли тоже потянут на двести.
– Не хотел тебя беспокоить днем, – обернулся Марковцев, взойдя на крыльцо приземистого, с покатой крышей дома, и снял очки с темными стеклами. – Все-таки ты работаешь, человек занятой.
– Ну да, – согласился Усман, чересчур резко открывая летнюю дверь, обтянутую сеткой от комаров, – ты решил лишить меня покоя вечером. На ночь, кагытся, – прогнусавил он любимое «как говорится». И добавил: – Ты где остановился?
– Вчера переночевал в махачкалинском клоповнике. А неделю назад шиковал в своем роскошном доме на Эгейском море, – со вздохом вспомнил Марковцев свою сгоревшую мечту. – Денег у меня хватает, на твоего земляка Шамиля я отработал честно. Хотя он не успел рассчитаться со мной полностью.
«Где он сегодня решил остановиться, спрашивать бесполезно», – догадался Рашидов.
А Марк буквально огорошил его:
– Иисус сказал: «Если войдете в дом, оставайтесь в нем, доколе не выйдете с того места. И если кто не примет вас...»
– Ну? – похолодел хозяин, ожидая страшного для себя продолжения, словно гость зачитывал ему приговор.
– Дальше, Усман, тебе знать не положено. Где твоя половина? – спросил Сергей, останавливаясь в длинном и узком коридоре частного дома.
– К соседке пошла, – простодушно ответил Усман.
– Я про мужскую половину спрашиваю.
Рашидов долго соображал и даже в какой-то момент надумал обидеться. Наконец смекнул, что гость говорит о мужской половине дома. Но ответил неосторожно:
– Проходи на кухню.
Марковцев рассмеялся в нос, похлопывая дагестанца по плечу.
– Вижу, ты так обрадовался, что даже потерял голову. Но ты прав, – чуть нараспев произнес Сергей, – поговорим на кухне. Вчера я распробовал местный коньяк и прихватил с собой пару бутылочек «Кизилюрта». Пил? – поинтересовался он.
– Пил. Кажется.
Гость прошел в конец длинного коридора, заставленного ящиками. На стенах висели тазы, какое-то тряпье, там же нашел себе место велосипед, крепившийся на крючьях. На полках, заваленных всевозможным барахлом – чайниками, кастрюлями, казанами и прочей домашней утварью, – места не было даже ржавому гвоздю. У Марка сложилось впечатление, что он попал в дом армянина-старьевщика.
Летом прошлого года он не заходил в дом следователя ОВД, разговор проходил в уютной беседке, увитой виноградом. Но и во дворе чувствовалась прижимистая рука хозяина. Он тащил все, что попадало ему в руки. Вдоль забора высились кучи битого кирпича, местами обгоревшего, взятого с каких-то руин, штабеля шифера и досок, ряды бочек. Что творится в сараях, можно догадаться и не заглядывая в них.
– Усман, я объявление в газету давал: «Избавлю от жадности. Дорого». Не читал?
– Нет. – Сам того не подозревая, Усман уже проходил в деле, которое неожиданно свалилось на Марковцева, как агент Марка под оперативным псевдонимом «Помощник».
Первый тост за хозяина дома – это правило. «Помощник» молчаливо наклонил голову и опрокинул в рот рюмку действительно отличного дагестанского коньяка.
– Что привело тебя в наши края, Синдбад? – с интонациями беззубого аксакала пошутил чуть захмелевший следователь. – Ищешь приключений?
