скачать книгу бесплатно
Большой палец лег на спицу курка, взводившегося туго, но плавно; он со щелчком встал на боевой взвод. И еще одна тонкость: в этом пистолете использовался ударно-спусковой механизм типа SA (одинарного действия), а это означало, что для первого выстрела надо взвести курок вручную (если патрон уже находится в стволе) или передернуть затвор, который сам и взведет курок. При обратном же движении он досылает патрон в патронник. А при последующих выстрелах все произойдет автоматически. Был бы «М1911» табельным оружием, капитан для увеличения боеготовности носил бы его со взведенным курком и поставленным на предохранитель. На этот случай есть даже особый термин для обозначения такой манеры использования этого оружия: «позиция номер один», или «cocked & locked» (взведено и поставлено на предохранитель). Конечно, при этом снижается срок службы боевой пружины, однако в некоторых случаях это может быть оправданно.
Прицелившись, Андрей нажал на спусковой крючок и в очередной раз отметил самый большой недостаток этого оружия – «сухой» спуск с коротким ходом спускового крючка без предупредительного (более легкого) хода. Профессионалы называют это «обычной загрубленностью армейского пистолета».
Стреляя, капитан словно разговаривал со своим оружием, машинально отмечал тугой затвор, сильную, однако хорошо направленную отдачу, которая тугой волной буквально накатывает на руку, давит на плечо, но гасится весом стрелка. Пистолет «забрасывает» наверх влево, но опять же не так сильно, и при невысоком темпе стрельбы отдача не ухудшает результатов.
Второй выстрел… Третий… Четвертый… Стреляные гильзы сорок пятого калибра летели по непривычной траектории – наверх-направо-назад – и шлепались за спиной. Внушительного размера пробоины в мишени были видны прямо с огневого рубежа.
Ни капитан Шаров, ни кто-либо другой не мог предположить, что этот уникальный пистолет попадет в чужие руки и сыграет свою роль в кровавой драме.
Глава 4
РЕЛЬЕФНО-ТОЧЕЧНЫЙ ШРИФТ
6
9 апреля, среда
Сержант Литвинов, бывая в штабе, всегда останавливался у стенда, в прошлом – Доски почета, и читал то, что давно знал наизусть. Идея привести выдержку из книги Эммануила Казакевича «Звезда» принадлежала начальнику штаба подполковнику Евгению Ковалю.
«Надев маскировочный халат, крепко завязав все шнурки – у щиколоток, на животе, под подбородком и на затылке, разведчик отрешается от обычной житейской суеты, от великого и от малого. Разведчик уже не принадлежит ни самому себе, ни своим начальникам, ни своим воспоминаниям…»
Слова завораживали, вызывали чувство гордости и причастности к загадочной и трудной профессии разведчика.
«Он отказывается от своего прошлого и будущего, храня все это только в сердце своем».
Литвинов видел в них больше: молитву, обращенную не к всемогущему богу, а направленную внутрь себя, в самую глубину души, сердца, которое невольно переходило на иной ритм, будто бы сопровождаемый грохотом катящихся по склону камней.
«Он не имеет имени, как лесная птица… Он срастается с полями, лесами, оврагами, становится духом этих пространств – духом опасным, подстерегающим, в глубине своего мозга вынашивающим одну мысль: свою задачу».
Энергия хлестала через край и питала дополнительные силы, рожденные вторым дыханием. Ни капли мимо, все внутреннее топливо рационально сгорало, словно в форсажных камерах.
«Так начинается древняя игра, в которой действующих лиц только двое, человек и смерть».
Да, бескомпромиссная борьба не с противником, а со смертью, с самим собой, со своими слабостями; недочеты съедают бесшумные шаги, несовершенство уступает место проявляющейся на глазах безупречности, которая становится частью духа: «опасного, подстерегающего…»
Литвинов едва ли не физически переживал свое превосходство над товарищами, особенно когда перед глазами всплывали эти завораживающие строки. Они подпитывали еще и ту значительную часть мозга, перевешивающую остальное. У него был дар; как наяву он в очередной раз видел перед собой одну и ту же картину, он «дырявил» ее вооруженными оптикой глазами, как истинный художник, как мастер своего дела, глядя в оптический прицел на некотором удалении, не любуясь очередным кровавым мазком, а предвкушая его: еще несколько нетерпеливых мгновений, и пуля со стальным сердечником вонзится «в горячее сердце, как ветер в костер»…
– Читаем? – раздался позади чей-то голос.
Литвинов обернулся. В шаге от него стояли двое. С одним из них он бы и просто поболтал, и поговорил на профессиональную тему. То касалось старшего прапорщика Всеволода Седова по кличке Упырь, тоже классного стрелка. Упырь мог дать любому в части несколько очков вперед по стрельбе из пистолета, не говоря уже о снайперском оружии. На вооружении учебного центра было много стрелкового оружия, в частности, несколько образцов сравнительно новых пистолетов. Это и «варяг» «МР-445», сделанный на основе ижевского «грача», с рамкой из полимера и под патрон «смит-и-вессон». «Багира» с ударно-спусковым механизмом двойного действия. Автоматический «ГШ-8» с магазином на 18 патронов. И даже миниатюрные «скифы». Однако любимым, что ли, оружием для Упыря стала снайперская винтовка «ОЦ-48», сделанная на основе знаменитой русской трехлинейки. Действительно, классное оружие.
Вторым человеком, который и задал вопрос Литвинову, был старший сержант Пиебалгс. Широкоплечий, в черной шапке с кокардой и камуфлированном бушлате, он смахивал на морского пехотинца. А если сравнивать до конца, то на прибалтийского морпеха. Выражение «не наш человек» точно накладывалось и на облик латыша, и на его ленивую, слегка заторможенную манеру вести разговор. Все в нем выглядело контрастом, даже коротенькие желтоватые бачки, выглядывающие из-под иссиня-черного головного убора, и безукоризненная синева глаз. По крайней мере три разных человека сидело в старшем сержанте. Но какой он на самом деле и что скопировал с других – не ясно.
– Читаем?
Литвинов на всякий случай решил ответить по форме. Пиебалгс мог докопаться до фонарного столба. Ему все равно, кто и где обкатывался – в Чечне или Дагестане: попал под определение «курсант» – получи соответствующее отношение.
– Так точно, товарищ старший сержант.
– Не слышу бодрости в голосе. В следующий раз… – Рудгер осекся, снова пристально вглядевшись в Литвинова. Шагнув к нему вплотную, он тихо сказал: – Не нравишься ты мне.
«Форма» сползала с Литвинова вылинявшей змеиной кожей – медленно, обнажая новый покров. Лицо сержанта стало розовым, костяшки сжатых в кулаки пальцев побелели. Он еле удержался от того, чтобы показать этому латышу все, на что был способен. Затылком чувствовал, как видоизменяются начертанные на стенде слова и перерождается их смысл: «Он соглашается со своим прошлым и будущим, выплескивая все это из сердца своего». И лишь одно осталось неизменным: «Разведчик уже не принадлежит ни самому себе, ни своим начальникам, ни своим воспоминаниям…»
Литвинов неимоверным усилием воли сумел взять себя в руки и ответить старшему сержанту бледной улыбкой:
– Я нравлюсь своей девушке. Мне этого хватает.
Удивительно пропорциональным было лицо Рудгера, его можно было поделить на две части и не найти отличий. Глубокие складки вокруг тонких губ ровные, словно он никогда не ухмылялся; брови находились на одной линии, что, наверное, свидетельствовало о том, что они ни разу не выразили удивления, а служили лишь для того, для чего и были предназначены природой: не давали поту попадать в глаза.
На такое лицо приятно смотреть разве что в оптический прицел: когда воображаемые линии на нем сольются с перекрестьем – все, можно смело жать на спусковой крючок, не промахнешься.
«Не нравишься…»
Сержант снова вспомнил предостережения капитана Шарова об отношении к нему, Литвинову, как к человеку, который, не пройдя жесткий отбор, все же оказался в элите элит, как окрестили новое подразделение курсанты. Но разве он не показал на индивидуальных тестах свое мастерство, выносливость, выдержку? В группе он был бы лучшим, и ему не грозил отсев. О чем, собственно, ему и сказал ротный, удивленный подготовкой Литвинова.
– Пройдемся, Сашка? – предложил Упырь, когда Пиебалгс вышел из штаба.
Старший прапорщик и сержант неторопливой походкой направились к военному городку – всего пара блочных пятиэтажек, в одной из которых с семьей проживал Сева Седов. Его соседом по площадке был Колун – Вадим Рычкалин, обладающий сокрушительным ударом; Колун мог разбить пачку противокислотных плит из десяти штук, каждая – в полкирпича толщиной.
Упырь был наблюдательным парнем, от него не ускользнула внутренняя борьба сержанта, и он мысленно одобрил его поведение. Не мог понять одного: по какой причине Рудгер Хауэр взъелся на этого боевого пацана. Спросил его и получил от латыша короткий и хлесткий ответ: «Отвали!» Вряд ли причина в дерзком ответе Литвинова, едва он переступил порог роты и выслушал «претензии» старшего сержанта: «Чего ты допиебалгся до меня?»
– Ты ничего не слышал о предстоящих учениях? – спросил Седов Литвинова.
– Нет, – покачал головой сержант.
– Меня назначили командиром группы условного противника, на техническом языке – экспертная группа спецназа, в которую входят инструкторы центра. Задача моей РДГ – диверсия на Южно-Уральской железной дороге: подрыв состава с военной техникой и уничтожение боевого сопровождения. Тебя, скорее всего, поставят во главе противодиверсионной группы. Думаю, твоя задача ясна.
Седов, принимавший участие в планировании учебной задачи, легко представил ситуацию, когда группа «противодиверсантов» попадет в руки экспертной группы спецназа (а попадет она стопроцентно): «опеку» над Литвиновым (боевым парнишкой, повторился в мыслях Упырь) возьмет на себя Пиебалгс. И это казалось старшему прапорщику, умеющему разбираться в людях, ценящему в солдатах боевые и профессиональные качества, несправедливым. Точнее, не совсем правильным. Неизвестно, чем руководствовался Седов, назначенный командиром ЭГ, – скорее всего симпатиями к младшему товарищу, его мастерству и трепетному отношению к оружию, – когда предложил Литвинову зайти к нему в гости.
Жена Упыря работала в парикмахерской и находилась на своем рабочем месте. Так что их беседе, которая началась с чашки горячего чая, никто не мешал. Всеволод положил перед собой чистый лист бумаги, взял карандаш. Глянув на подчиненного и спрятав за густыми бровями и склоненной головой усмешку, он размашисто начеркал на бумаге несколько штрихов.
– Вот смотри, Сашка. Это место нашей выброски – забрасывают нас завтра. Твою группу доставят в район 14 апреля. В этот же день получишь подробную карту местности и сможешь наложить на нее мои наброски – а пока это рельефно-точечный шрифт для слепых, – черно сострил Упырь. – Не думаю, что планировщики изменят решение, – продолжил он, – хотя как знать. Смотри, здесь путь, которым мы пойдем к основной базе. Тут сама база. Вот здесь и здесь планируется выставить секреты. Удобнее всего подходить к базе с запада, фактически по дороге, если таковой считать распашную полосу и грунтовку. Теперь дальше. В ста метрах к юго-западу от базы – место тайника с письменным указанием о дальнейших действиях группы. Но это тебе совсем ни к чему.
Литвинов лишь раз взглянул на прапорщика, «выдававшего военную тайну», все свое внимание он сосредоточил на листе бумаге, по которому сновал карандаш и оставлял на нем отметки: полосы-дороги, квадратики-базы, прямоугольники-лесопосадки, овалы-рощи, крестики-дозоры, цифры-расстояния, цифры-даты, цифры-высоты…
И все же, зная, в чью пользу закончится противостояние между экспертной группой и подразделением сержанта Литвинова, Седов пожелал последнему удачи:
– Постарайся сделать так, чтобы на борт «вертушки» ты взошел на своих двоих.
– Нас будут забирать вертолетом?
– Обе группы, – кивком подтвердил прапорщик. – А что, неплохой приз для твоей команды и тебя лично: собственным голосом доложить в штаб об успешном завершении операции и вызвать борт в заданный район. Короче, я даю тебе возможность искать ключи там, где потерял, а не там, где светло, понял?
Да, кивнул сержант, глядя на прапорщика благодарными глазами.
Упырь глянул на часы и предложил Литвинову прогуляться до тренажерного зала.
Учебные классы в центре подготовки спецназа были оборудованы по высшему разряду. Компьютеры, тренажеры, новейшие программы к ним. Тренажеры с большой точностью имитировали работу, например, на БТРе, БМП, даже нагрузка на руль, рычаги и педали была достаточно реальной; о панорамах (ландшафтах местности) разговор особый, загружаемых «карт» было несколько десятков.
Иные тренажерные комплексы (ЦНИИТочмаш, «ЦЕЛЬ-12»), примечательны тем, что полностью имитируют стрельбу боевыми патронами: одиночные выстрелы и очереди сопровождаются реальной отдачей и подбросом оружия вверх. А на мониторе тут же отображаются отметки выстрелов. Все просто, запускаешь под Windows-98 программу – к примеру, простенький «электронный тир-тренажер» – и берешь в руки оружие.
Сержант Литвинов на второй или третий день своего пребывания в учебном центре и на электронном стенде зарекомендовал себя искусным стрелком. Было видно, что он не раз и не два пользовался тренажерными комплексами. Не совладал лишь с «узкопрофильным» «ОЭТ-МА»; сделанный на базе пистолета Макарова, он нес все функции управления этим оружием: усилия нажатия спускового крючка и взведения курка полностью соответствовали боевому «ПМ». После первого же выстрела справа от мишени на мониторе высветилась правка: «Прицел сбит влево и вниз. Давите целик вправо и опускайте мушку». Обидно, конечно, получать указания от бездушной машины. Капитан Шаров – спец по стрельбе именно из пистолетов – и в тот раз показал безукоризненный результат, красиво держа в руке лазерное стреляющее устройство. И даже пошутил, похлопав Литвинова по плечу:
– Вот так, Сашка: безопасно, бесшумно и экологически чисто.
А позади сержанта раздался слегка насмешливый голос:
– Экологически чисто?
Литвинов боялся повернуться, дабы снова не встретиться с колючими глазами Миротворца. Мельникова нередко опасались свои, откровенно боялись и желали его смерти «духи». У Литвинова с кем-то из сослуживцев состоялся разговор на тему: почему Миротворца ни разу не ранили, хотя засад на него было предостаточно. Ловили, но не поймали. Собеседник Литвинова отшутился: «Потому что не ловили, а просто давали обещания». Ведь и чеченцам нельзя было молчать, видя, что творил при зачистках Миротворец. Нагнал страху, одним словом. А вот от него мало кто уходил живым. И раненым.
– Экологически чисто? – переспросил Миротворец, покивав. – Это ты правильно заметил, товарищ капитан: чисто, бесшумно, безопасно. Для меня это как газы спускать через подгузник.
Мельникову даже капитан Шаров не возразил: «Тогда чего ты, такой умный, сидишь за компьютером, а не долбишь по клавишам пишущей машинки или старого шифровального прибора? Отчего ты в горах пользовался рацией, а не орал и не махал, как ветряная мельница, руками, подавая знаки товарищам? Нагоняешь, совершенствуешься? Вот и нагоняй, и совершенствуйся. А стосковался по горам, канонаде, зачисткам и крови – пиши рапорт и вали ко всем чертям».
Может, Литвинову показалось, что ротный еле слышно произнес: «Обуза».
Курсанты учились пользоваться Интернетом, электронной почтой, работой со сканерными планшетами, факсами и прочим оборудованием. Причем если есть желание, жертвуй свободным временем, приходи в любой из тренажерных классов и совершенствуйся. Только не забывай оставлять запись в тетради посещений.
…Слегка заскорузлые пальцы не совсем уверенно, словно тренируясь, набрали на факсе марки «LG» номер, нажали еще одну кнопку, и корейский аппарат покорно взял губами-валиками вначале один стандартный лист… потом другой… третий. Через считанные мгновения на факсе получателя (Самарский «КАМАЗ Волга-Центр») зажглась лампочка, и ролик термобумаги начал медленно вращаться.
А в учебном центре «многостаночник» «LG», наоборот, успокоился. Номер, введенный ранее, был стерт из памяти, которая хранила лишь предыдущую информацию: кто-то из курсантов или офицеров отсылал факс, набирая код города Тулы.
Дело сделано.
Ни шагу назад.
Хотя кто сказал?
В последний момент можно отступить – это как пойдут дела общие.
На приказы Магомедова плевать. Хотя бы по одной причине-постулату: «Приказами сражения не выигрывают».
Оставив этот класс, где за мониторами корпели несколько курсантов, человек, отправивший факс командиру диверсионно-террористической группы Адлану Магомедову, с которым он познакомился в начале июля прошлого года, прошел в другой. Там, взяв в руки лазерное стреляющее устройство, он в режиме «пристрелка» и с дистанции 12 метров положил все восемь «пуль» в десятку. Буквально вычистил центр мишени.
Дело сделано.
7
Управлением ФСБ России по Самарской области в Волжском районе города Самары обнаружен склад с оружием. В тщательно замаскированном тайнике хранилось 8 взрывных устройств армейского образца (МОН-90), два десятка электродетонаторов, а также около шестисот боевых патронов разного калибра, 18 ручных гранат РГД-5, 12 пистолетов системы Макарова.
Кому было предназначено содержимое тайника, где были приобретены взрывчатка, оружие и боеприпасы – предстоит выяснить следователям.
Эта статья, опубликованная в «Самарском обозрении», стала полноценным довеском к еще одной публикации в той же газете, целиком посвященной перестрелке, произошедшей «в непосредственной близости от аквапарка «Виктория». Ее, вышедшую в свет под рубрикой КРИМИНАЛ с заголовком «В Самаре найден склад с оружием», Адлан Магомедов прочел с удвоенной ненавистью.
«Кому предназначено содержимое, – еще раз перечитал он, – предстоит выяснить следователям».
Уже выяснили, не без оснований предположил Магомедов, понимая, в чем некая ущербность этой заметки. А она крылась в полуофициальной и стандартной фразе-отговорке в самом ее начале: «В связи с оперативной необходимостью…» Именно в этой связи не разглашалось имя Адлана Магомедова. Дабы не вызвать в городе и области панику. Известие о двадцати с небольшим чеченских боевиках – целая организованная группа – намного превосходило новости об очередном маньяке; последние в Самаре словно прописались: шесть, восемь трупов…
Еще в статье, видимо, по указанию силовиков, журналист «замолчал» 16 комплектов униформы армейского образца – добротный черный камуфляж, вызывающий ужас у потенциальных жертв и трепет у телезрителей.
Теперь на руках Адлана остались выжимки от былого арсенала: около трех тысяч автоматных и пистолетных патронов, несколько гранат с нервно-паралитическим газом (скорее психологическое оружие, дающее вкупе с остальным вооружением банды представление о его ассортименте), которые хранились в другом тайнике. Плюс Магомедов мог достать в течение нескольких часов пару десятков стволов «Ижмеха» – «грачей» и даже редкостных «рексов», револьверов калибра 357 «магнум». Это не считая двух «снайперок» и пяти автоматов, один из которых Адлан лично держал в руках и вел огонь по полоумному омоновцу.
То региональные новости. Всероссийские также не радовали: в Воронеже арестован близкий друг Адлана, готовивший теракт. В Саратовской области задержаны двое участников чеченской преступной группы. В пригороде Волгограда обнаружен…
Эпидемия…
Чеченец нервно прошелся по просторному помещению, бывшему приемному пункту стеклотары, чья площадь отошла к фирме «КАМАЗ Волга-Центр» лет пять назад. Обесточили – пришло в голову Магомедова меткое, на его взгляд, определение. Он хмыкнул: взрывчатка, добытая с таким трудом, пойдет взамен оплаты омоновцам. Больше всего достанется тому громадному придурку, который едва не протаранил «Ниву». Дольф Лунгрен долбаный!
Как и в любом российском городе, в Самаре было полно мест для проведения терактов: развлекательные заведения, государственные – тоже заведения и тоже по большому счету увеселительные. Кроме того, Магомедов замахивался на секретные объекты, а на один из них вообще облизывался, понимая, однако, что проникнуть или взять штурмом завод по детоксикации химических боеприпасов на арсенале в Спиридоновке [3 - Местоположение арсенала изменено.] (Самарская область) практически невозможно. Охрана там мощная, внутрь можно попасть лишь по спецпропускам и пройти дополнительно процедуру идентификации личности на сканере, который считывает данные с папиллярных узоров на ладони и пальцах и флексорных линий [4 - Флексорные линии (от латинского flexio – сгибание) – складки кожи, образующиеся в мессах ее сгиба на ладонной стороне кисти.]. Причем живой ладони и пальцев, слышал Магомедов. Даже с отрубленными руками служащих арсенала на завод не попадешь. Тут же спросят: «А почему это у вас руки холодные?»
А было бы неплохо подорвать химзавод – вот это диверсия! Когда пары и облака ядовитых веществ накроют не только Самарскую область, но и соседние; когда отравленная атмосфера сожмет, как клещами, горло сотен тысяч жителей. Вот тогда местные погосты станут настоящими мегаполисами.
А завод уже готов к тому, чтобы подорвать его. Так, гендиректор Российского агентства по боеприпасам, «выступая на церемонии завершения первого проекта по созданию системы водоснабжения на объекте по ликвидации химоружия», заявил: «Если раньше планировалось построить три полномасштабных объекта по уничтожению боевых отравляющих веществ, то сейчас Россия предложила провести первую фазу детоксикации химического оружия на всех объектах его хранения, за исключением Кизнера (Удмуртия), откуда боеприпасы будут перевозиться в Самарскую область и уничтожаться там. Что, как минимум, на три года ускорит процесс уничтожения химического оружия в России» [5 - С использованием материалов газеты «Известия», 2 апреля 2003 года.].
Намек гендиректора понятен; жаль только, он не сказал, как попасть на завод, а так сообщил все, что нужно. Особенно Адлану Магомедову и его сподвижникам.
Эпидемия.
Провал.
Из пяти групп чеченских боевиков, просочившихся в пять российских городов, численно почти не пострадало лишь формирование Магомедова. Оружие, нужно лишь оружие, чтобы не дискредитировать себя в глазах людей, которые выделяют на теракты средства, наконец в глазах тех, кто стоит над группами террористов. Просто необходимо сохранить лицо в безнадежной, казалось, ситуации. Все сделать для того, чтобы удар одной группы оказался равен, как минимум, пяти.
Положа руку на сердце, Адлан ожидал еще одного провала. И с той стороны его он ожидал в первую очередь. Тем не менее человек Магомедова, проходящий службу в центре подготовки спецназа ПУрВО, еще не выдал себя, что казалось просто удивительным. Воистину расчет, помноженный на склонность к авантюризму, – страшная сила.
Центр подготовки спецназа. Вот где оружия немерено! И какого оружия! Там новейшие образцы вооружения успешно сочетались со «старыми и добрыми». Там столько мин и взрывчатки, что… Адлан вдруг представил себе почти невероятную вещь: он едет на «Ниве» впереди колонны грузовиков, набитых тротилом и пластитом, а в середине этого радующего глаз «эквивалентного» обоза пара «КамАЗов» с продукцией местного дважды ордена Ленина шарикоподшипникового завода. Эффект поражающего действия поражал даже неукротимые фантазийные мозги чеченца.
Свой человек в учебном центре спецназа, о котором не переставал думать Магомедов, ислам не принимал – его, «обрезанного», раскусили бы в два счета. В спеццентр же он попал, можно сказать, совершенно случайно. От него Адлан получил ценные сведения о составе этого воинского подразделения, о распорядке, караульной службе, об арсенале, хранящемся на складах. Но штурмовать такое подразделение равноценно атаке на завод по детоксикации химических боеприпасов.
20.40. Именно в это время, когда на факс директора «КАМАЗ Волга-Центра» пришло сообщение, Адлан Магомедов окончательно поверил в удачу. Сотворенную, однако, его руками. Факс выдал на-гора метр ценной информации, которая, казалось Адлану, шла не от своего человека в учебном центре, а от всевышнего. Он буквально получил приказ – еще и потому, что иного пути не видел; потому, что ему давался шанс реабилитировать все пять диверсионных групп, подчиняющихся лично главе Высшего Военного Моджлис-уль-Шуры. Не сам Магомедов разработал план грандиозного теракта, а тот, кто послал факс, – «крот», говоря на языке разведки; он словно копировал возможности современного аппарата – отслеживать действия и наблюдения за активностью и доступу к архиву. Он, буквально находясь в стане врага, и отслеживал, и наблюдал, и получил своеобразный доступ к архиву.
Магомедов подумал о том, что действовал по военной науке: «если в боевых действиях участвует 20 человек, то еще 70 человек как минимум им помогает». Помогали многие, в частности, директор «Волга-Центра».
Запасной вариант.
Именно он дал результаты. В конце концов он должен был сработать хотя бы потому, что для его реализации были задействованы немалые силы и средства; средства уходили и на конспирацию отдельных офицеров и служащих в войсках и силовых структурах России, готовых помочь в совершении терактов.
Впереди три дня. Главное – не гнать лошадей. Главное (вот сейчас главное) – успокоиться, унять возбуждение. Можно выпить. Хорошего коньяка. А потом распределить между бойцами своей группы «права и обязанности». Кто-то поедет на разведку в Борский район, кому-то достанется иная оперативная работа. Одним из бойцов придется пожертвовать – срочно отправлять его с донесением в Веденский район Чечни; изобилующая наперсниками связь сейчас казалась ненадежной, даже порочной.
Даже в мыслях грех засомневаться в своих силах, переоценить их.
Шанс.
Иного пути нет.
Адлан подошел к Грете Брасас и обнял ее за плечи.
– Намечается работа, – тихо шепнул он, тронув языком мочку уха девушки. – Ты готова?
