скачать книгу бесплатно
Прожили они долгую жизнь вместе. После рождения сына Нулик еще родила охотнику дочь. Сын вырос и стал успешным охотником и хозяином, помощником старшего брата, переняв всё лучшее от отца.
Дочь выросла красавицей и еще совсем юной покинула дом Ивакака, став женой молодого охотника.
Теперь подрастают внуки, всё меняется, вот и Ивакак остался недавно без жены: тихо – как и жила, ушла в мир теней его Нулик. Это сильно повлияло на него. Стало понятно: цепляйся-не цепляйся, – жизнь на исходе и если оставаться мужчиной и охотником, то следует уйти.
Ивакак спустил на воду каяк и, не выпуская из рук наконечник боевой пальмы, отправился в свой последний поход, последнюю охоту теперь уже за собственной жизнью.
В сумерках каяк скользил между льдов, и плыть было легко и как-то беззаботно.
Когда ищешь смерти, она сама избегает встречи, и заботиться не о чем.
Тем не менее, прибрежные льды закончились, и открылась стена торосов, между которыми каяк скользил, как по лабиринту. Двигаться вперед стало невозможно, каяк качало на пологой волне и звук трущихся друг о друга льдин, и звонкая капель сопровождали эту качку.
Вода заполняла каяк и теперь уже борта чуть ли не черпали воду. Не ожидая медленного конца, Ивакак еще раз оглядел свой мир полярного охотника, ударил наконечником пальмы в борт каяка и решительно встал с поднятым над головой лезвием копья своего боевого и трудового оружия, с которым долгие годы он создавал, кормил и защищал свой род.
Каяк стремительно наполнился и стал погружаться в воду.
Скоро вода заполнила каяк до краев. Последнее, что он видел, – стену льда над собой, небо надо льдами и краешек далёкого берега родного побережья, где жили его родные, ради которых он жил и умер.
БОТАЛО
Как-то раз подрядились мы бить шишку в тайге, в одном далеком леспромхозе. Работа артельная, а команда собралась сборная, были люди и издалека. Народ в основном бывалый, тертый, а некоторые так и лоснились в особо захватанных местах. Но, как всегда, попадают в стаю один-два залетные. У нас таковым оказался мужичок – аж из Питера. Рафинадного такого вида, мозоль для него – травма. Тихий, в очечках, глаза прозрачней воды и, конечно, – недотепа. Каким ветром занесло? Пытались прояснить – не поняли. Может, где-то в порядочной компании и вполне за мужика сошел бы, но у нас с ним была потеха. Варево сделать не может, кроме картошки в обносках, чай пьет светлее кваса, ну, а до остального, крутого да соленого, – совсем ребенок. Потешались мы над ним, историями всякими таежными пугали, хотя все по-доброму, скорее по-братски, как с младшим. Старались шибко-то не обидеть, очень уж безответным казался.
Подошло время колот в руки брать. Поручили мужичку из Питера колот таскать от кедра к кедру и бить колотом шишку с опытным напарником. Так он – малохольный и поднять то колот не мог, а оторвавши от земли как стебелек за веткой мотается на ветру, вихлялся вслед за колотом до тех пора не заваливался в мох у тропы, а то и в кустах отдаленных вместе с оным.
Посмотрели на это артельные и определили питерского мешки с шишкой выносить. Привели на место – тропу, считай, он знал. Мешок на спину – и вперед, а точнее, назад, к домику, где решили шишку молотить и орех обрабатывать. До домика рукой подать. Отправили и ждем-пождем.
Нет мужика!
Мы его искать. Сбегали к домику.
–Был? – спрашиваем.
Отвечают: – Был.
Пошли по лесу, звали, стучали – нет, как не было человека.
Тут и стемнело уже. Стало по-настоящему тревожно за недотепу.
Утром поиски продолжили и, наконец, нашли на кряжистой кедрушке, вконец окоченевшего. Отогрели, отпоили, и не только чаем, распросили и насилу узнали, что, когда шел назад за новым мешком с шишкой, пугнул его, якобы медведь. Со страху и рванул он не в ту сторону. Сбился с тропы и заплутал. Почему сидел все время на дереве – не объяснил.
Дали мы ему роздых на день, а на другой – снова к делу. Так вот отправим с мешком к домику, и, бывало, ищем часа два. А главное – тревога за него постоянная. Шишку бьем то в одном, то в другом месте, а он немтырь- немтырем – ну ничего не разбирает, не кумекает в тайге.
Вечером как-то призадумались и порешили вернуть его в промхоз, хотя и жаль недотепу. Ведь приехал за тридевять земель, надеялся не только романтики покушать, но и деньжат заработать, а тут такое дело.
«Профнепригодность», – сформулировал один грамотей.
Черт-те что, ну как можно в тайге быть непригодным?
Однако, слава Богу, все ж таки надоумились и решили еще попытать его. Один из компании дошел умишком – предложил на питерского нацепить ботало, как на блудливую корову или козу. Ботало сработали из худого брошенного чугунка с пестиком – болтом. Увесистая получилась вещь. А что поделаешь?
Предложили ему, а он и рад, куда ж ему ехать-уезжать, когда гол, как тесаный кол, и все надежды прахом.
С утра запустили его дело делать, и что ты скажешь? Как зингеровская машинка строчки справно и без устали вышивает, так и наш компаньон по всей тайге без устали и сбоя. Ведь более не сбился ни разу с дороги, и весь сезон проходил с боталом.
Идет по тайге, а ботало – Бум-бум-бум-бум.
Шаг – Бум!, шаг – Бум!
Мы предложили ему снять уже железку, как увидели, что парень наладился, а он – ни в какую.
Так и таскал ботало, как вериги, как талисман заветный до самых белых мух.
А что, домой, зато, думаю, под Новый Год барином закатился!
ВЕЛИКИЙ ДЕНЬ
«Сто метров бегом, сто метров шагом» ? не уставал повторять на бегу Студент, вспомнив когда-то прочитанное о способе передвижения современной китайской армии и в то же время ощущая, как хваленные суперлегкие вьетнамские кеды разваливаются на ногах, а большой палец правой ноги уже отчетливо контактирует с дорогой.
–Вот хитроглазые! – пронеслось в голове, в адрес китайских пехотинцев и вьетнамских изготовителей кед.
– Но в кедах с такой тонкой подошвой китайские солдаты далеко не убегут по нашим дорогам и камням, ? подытожил студент, сбавляя ход и переходя на размеренный, но быстрый шаг. Каменные осыпи упорно добивали кеды, и Студент с ужасом думал о том, что скоро они развалятся окончательно.
Молодой человек около 19 лет отроду спешил в поселок Онгурён вдоль Приморского хребта, прикрывающего Малое море Байкала от северных ветров. Дорога плавно струилась вдоль берега, и было легко идти, наслаждаясь простором и открывающимися байкальскими видами. Слева тянулась уходящая вверх теснина Приморского хребта с бесконечными осыпями, справа берег Байкала с крупной серой галькой и промытыми до белого корягами, беспорядочно расселенными на берегу прибоем. Поклажи не было, ноги легки, а сердце наполнено восторгом от мыслей о предстоящей встрече с друзьями полевого отряда и Таней.
Полевой отряд Лимнологического института, укомплектованный в основном студентами, проводил работы по геологии Прибайкалья. С Таней Студент расстался на острове Ольхон, где они оказались с руководителем отряда Виктором Давидовичем, и полтора дня безмятежно возлежали на местном пляже, наслаждаясь солнцем, общением и возможностью немного отдохнуть после достаточно интенсивных перемещений по району работ и бесконечных полевых хлопот. Виктора Давыдовича уважали за профессионализм и побаивались за полную самоотдачу работе и достаточно крутой нрав, но между собой называли иронично БиДэ, прочитывая инициалы на «англицкий манер».
Часть отряда находилась в поселке Онгурен, – на другом берегу Малого моря, и казалось, скоро вся компания воссоединится, когда вдруг под вечер последовали указания Студенту быстро собираться для переезда. Скоро Студент, БиДэ и человек по прозвищу Доцент оказались в моторной лодке и та, натужно оглашая окрестные берега работающим на пределе сил мотором, двинулась в направлении материкового берега, рассекая простор Малого моря. Следуя своей манере, БиДэ не давал дополнительных пояснений, и все должно было окончательно проясниться по прибытии.
Через час пути лодка ткнулась в берег, Доцент и БиДэ быстро сошли, удалились вдоль берега под откос амфитеатра, образованного оползнем, и можно было наблюдать их оживленную беседу, определяя накал научного спора по резким жестам и достаточно красноречивым позам.
БиДэ подбоченясь, сверху-вниз сверлил оппонента глазами, упорно убеждая, что тут «ловить» не чего – всё уже проверили, а Доцент, нервно суетясь под взглядом коллеги, пытался убедить его в ненадежности проведенных работ, указывая рукой в направлении крутого берега.
Студент разгрузил лодку и по составу поклажи понял, что здесь придется поторчать несколько деньков, и видимо на пару с этим самым новоявленным палеонтологом, о котором много говорили в отряде, но увидел его Студент только теперь.
От Доцента несло рафинированной надменностью и пренебрежением к окружающим его субъектам.
Скоро лодка отвалила, увозя Виктора Давидовича.
БиДэ очень спешил, так как уже вечерело, а путь и неблизкий, и не скажешь, что безопасный.
? Байкал не озеро – Байкал море, ? вспомнились слова лихого рыбака на моторке, щедро одарившего студентов по прибытии в Онгурён тазиком, наполненным красавцами омулями и сигами, хвосты которых цветисто и богато свешивались через борта сосуда, образуя серебристые живописные гирдянды, запах от которых нес глубинную свежесть великого озера.
Вспомнилась также едкая шутка БиДэ, который там же в Онгурене, наблюдая, как прибывший из столицы мужичёк неумело пытается шелушить ещё совсем незрелую кедровую шишку, подошел и участливо, и вкрадчиво произнес:
– Обсеритесь, любезный.
Дядька замер, прислушиваясь к работе собственной утробы, видимо выискивая характерные для означенной ситуации желудочные сбои, и видимо что-то определив как положительный знак наступающего расстройства, попытался избавиться от шишки.
Сделав многозначительную паузу по всем правилам театрального представления, БиДэ участливо пояснил:
? Говорю, серой испачкаетесь, – обсер?тесь. Сырую шишку надобно сначала сварить или запечь.
Мужик в смущении, что поддался слабости, и еще не совсем понимая, что это была только шутка, теперь совершенно не знал, что ему теперь делать с шишкой. Он крутил ее в руках, видимо ему было жаль или неловко бросить таежный плод, но продолжать поедать орешки он уже не решался под ироничными взглядами присутствующих.
Оставшимся на берегу Студенту и Доценту следовало спешить, ведь нужно ставить палатку, развести костер, готовить пищу, а все это лучше делать засветло. Студент без лишних пояснений взялся за палатку и понес поклажу к месту установки, определив, что поставит он её именно в амфитеатре у полого берега к воде. Круча обрыва надежно прикроет палатку от ветра, который в этих местах дует каждый день и после обеда ветер этот бывает, как правило, чрезвычайно свеж и резок.
– Палатку поставь здесь! ? стоя у обрыва на самом краю выдающего в Байкал мыса, указал пальцем в землю, Доцент.
– Сдует! Мы здесь стояли пару недель тому назад, тут такие резкие ветр? в сторону Байкала! – попытался вразумить Доцента Студент.
?Да я на Байкале скоро двадцать лет полевые работы провожу, а ты меня будешь учить! Ставь здесь. Хороший вид на Байкал, сухо будет, даже если пойдет дождь, ? отпарировал возражение Студента Доцент, высокомерно и критически оглядев поистрепавшегося одежонкой за месяц работы молодого человека, взялся приводить в порядок ноготки, умело орудуя миниатюрной пилочкой.
–Да здесь и колышков то не вобьешь, сплошная скала, ? попытался вновь склонить Доцента к благоразумию Студент.
– А у меня польская палатка, сборная из трубочек, к ней металлические штырики прилагаются, ? закрепишь, ? вновь осадил Студента Доцент.
? А палатку я достал по блату, таких ведь так просто не купишь. Новая совсем, – умиротворенно, с самодовольным видом произнес Доцент.
Палатка оказалась действительно почти новой, яркой, но не геологической приземистой из зеленого брезента, а туристической в виде высокого домика со скатами, окошками, прихожей и внутренней спальней из светлого материала с элегантным замочком на двери. Поставить ее было не сложно, и теперь палатка возвышалась над кручей победно и празднично. Студент приступил к разведению костра, а Доцент весело напевал оперетку, устраивая себе постель в новоявленной спальне.
Костер, суп из банки, чай с пряником и на боковую.
Место для сна Доцент определил Студенту именно в прихожей у входа, сам же тщательно умывшись и обтеревшись полотенцем по пояс, уютно устроился в спальне, зажег свет и теперь листал книжку. В прихожей Студент не помещался весь – голова или ноги должны были остаться на улице. Студент предпочел выставить на обозрение звезд лицо, кукольно смотревшее из спальника, и теперь лежал, осматривая свои сокровища – мириады звезд размером с горошины. Вспомнилось:
«Открылась бездна – звезд полна, звездам числа нет – бездне дна».
Красота! Вот нырнула звезда, рассекая черноту неба – «Пошла за молочком!»– подумал Студент, вспоминая наставления Доцента о том, что надобно будет сходить в Курму, – поселок из трех домов в паре километров от лагеря, за молочком, – доцент молочко уважал.
Уже засыпая, Студент вспомнил наставления Доцента о том, что у него гастрит, поэтому подгорелого он не ест. А еще он не ест того, этого и что Студенту нужно встать в восемь утра, чтобы к девяти был готов завтрак. А на завтрак нужно сварить кашу, но подгорелую он не есть, потому, что…., а потом нужно копать землю и промывать ее в поисках давно истлевших зверушек, чьи зубы и некоторые другие кости все же должны быть нами обнаружены и тог… да………., засыпая, бредил уже мерцающим сознанием Студент.
……Утро озарило мир светом, сговорившись с погодой и солнцем. Костер, крупа, байкальская вода и сухое молоко сделали кашу, а Студент позаботился о том, чтобы каша не подгорела.
Доцент, разбуженный Студентом в половине девятого, в одних трусиках бодро шагнул к воде и, довольно кряхтя, взялся приседать, тягать камни, размахивать руками и ногами. Фигурка служителя науки была совсем мальчишеская, ухоженная, без явных признаков мужской нескладной угловатости.
«Мальчик-с пальчик» – подумалось Студенту, который наблюдал за сценой утренней побудки, тщательно оттирая котелок от сажи.
Каша была съедена.
Доцент положительно и сдержанно оценил усилия Студента, облачился в туристический наряд и, указав длинной рукоятью геологического молотка на то место, где следовало рыть землю, удалился вверх по склону, предварительно дав указание к часу дня сделать обед и напомнил, что у него язва, он не есть того и того, и этого ……..
Студент с наслаждением растянулся на спальнике, разглядывая байкальские просторы: ряды ленивых с утра волн, далекие редкие суденышки и бескрайнее небо, заселенное дымчатыми облаками. Рыть и промывать землю он не собирался, так как две недели они уже работали на этом участке и две Танечки ? студентки университета упорно выискивали заветный прах многие тысячи лет бегавших и плодившихся здесь мышей неведомого плейстоцена. Кости и зубы древних мышей должны были пояснить геологический возраст глин и суглинков, образующих материковую часть берега Малого моря.
Ребята студенты помогали девушкам, но каждый день те докладывали БиДэ, – пусто, ни одного стоящего зуба или даже захудалой косточки не находилось. Ситуация становилась тягостная и разрядка наступила после неуклюжей шутки Студента. Собрав как-то у дороги несколько достаточно крупных побелелых от дождей и ветров костей, Студент незамеченный врыл их в то место береговой расчистки, из которого на утро должны брать землю для поисков палеонтологических останков. Студент хотел порадовать и повеселить усердно трудящихся девчонок, но все вышло несколько иначе.
Утром, едва день разгулялся, раздался девичий переполох, и сияющие Танечки вприпрыжку примчались к БиДэ, неся как дар Богов два обломанных ребра, ? видимо овцы.
БиДэ, чинно сидевший у ящика-стола со своими записями, принял дары и, даже мельком не оглядев кости, молча запулил их в кусты, совершенно не прокомментировав происходящее, а, только выразительно взглядом оценил уровень научного несовершенства принесших находки юных дам.
После этого события БиДэ с девчонками не стал церемониться и окончательно «списал» в повара без права заниматься полевыми исследованиями.
К обеду вернулся Доцент, молча оценил объем вырытого и раскиданного Студентом без всякого поиска ископаемого материала.
К окончанию обеда, когда еще суп, неожиданно нахваливаемый Доцентом, не был съеден, посвежело, и резко усилился байкальский бриз. Палатка надулась парусом, её крепежи проявили слабость. Нарастающий напор стал валить палатку наземь, раздался треск рвущихся швов и резкий порыв ветра, мгновенно уложив строение на землю, стал его закручивать и гнать прочь с мыса к обрыву. Доцент засуетился и бестолково топтался вокруг обезумевшего своего жилища, хватал и придерживал палатку, тщетно пытаясь удержать её от полного крушения.
Студент доедал свой суп, сидя на камешке, и не спешил на помощь Доценту, помня его категоричные и достаточно обидные указания при установке палатки. Но ситуация грозила катастрофой и осознав остроту момента Студент быстро встал и прихватив по пути валун размером с конскую голову, придавил ожившую было конструкцию к земле. Для полной надежности, водрузив на палатку еще пару увесистых камней, Студент вернулся к недоеденному супу и закончил трапезу обсыпаемый крупными каплями дождя из невесть откуда взявшейся тучки.
Доцент помалкивал, осознав свою оплошность. Понимая, что нужно брать временное командование на себя, Студент предложил тащить весь скарб и палатку в амфитеатр, что и было оперативно сделано.
Палатка стояла теперь кривенько, демонстрируя свое внутреннее убранство через значительные по размеру разрывы. Но жить в ней было можно, тем более что дождь исчез внезапно, как и появился, а костер, лихо раздутый шаловливым ветром и излучающий тепло и уют, быстро привел окружающий мир к гармонии.
Ночь на новом месте прошла спокойно, а утро выдалось чудным. После дождичка под первыми лучами солнца остро запахло чабрецом и медуницей, а стрекот кузнечиков и жужжание пролетающего шмеля наполнили мир умиротворяющей мелодией. К оркестру то и дело подключалась неведомая птица, в такт мелодии, вставляя свои изысканные трели.
Доцент, поев кашки, удалился, а Студент предался вновь созерцанию окрестных красот, впитывая в себя величие и краски Могучего Озера.
Остатки свободного времени, Доцент проводил теперь за штопанием своей несравненной палатки, надоедая Студенту бесконечными разговорами о незнакомых ему людях, с которыми у Доцента были какие-то проблемы взаимоотношений.
Ситуация становилась тошнотворной и хотелось лететь бакланом ввысь и за горизонт.
За разговорами выяснилась забавная ситуация, в которой, по воле БиДэ, оказались Доцент и Студент.
Получилось так, что БиДэ улетел в верховья могучей сибирской реки Лены с неожиданной вертокрылой стрекозой-оказией, предоставленной местной геологической партией, а о том, что Студент и Доцент томятся здесь на этом пустом берегу, более не знал никто в отряде. Не знал этого и водитель их отряда Володя ? Чих-Пых, который должен был на днях возвращаться из города с ремонта на своем ГАЗе мимо их лагеря. Как следовало предупредить водителя об ожидавших его пассажирах, БиДэ не сообщил, а мобильная телефонная связь в те времена отсутствовала совершенно. Вопрос был поставлен на обсуждение, и немного поспорив, Студент и Доцент решили установить щит с надписью у дороги, если машина не будет вовремя замечена, благо, что дорога проходила теперь рядом с лагерем, который в прочем был теперь совершенно не виден с дороги.
Володя, по прозвищу «Чих-Пых» был надежным товарищем, а прозвище отхватил по случаю своей часто повторяющейся поговорки, которая была результатом заикания. Часто что-то объясняя, торопясь и если не получалось выговорить какой-либо глагол, Володя менял его на «Чих-Пых». После магического «Чих-Пых» речь у Володи текла плавно до нового сбоя.
Найденный на берегу ржавый и мятый лист жести внушительных размеров вместил весь нужный текст призыва о помощи и был установлен у дороги – мимо не проедешь.
Текст гласил: «Володя! ЧИХ-ПЫХ!!! Мы здесь на берегу под обрывом! Забери нас в Онгурён!!!»
Установили лист, прибитый к доске, которую привалили камнями: инструмента для рытья ямы в чрезвычайно каменистом грунте в наличии не было.
Пролетели деньки и в один из них, над обрывом и головами Студента и Доцента раздался как будто такой знакомый звук проезжающей машины. Студент рванулся вверх к дороге, и чуть было не перехватил грузовик, но тот промчался в клубах пыли и исчез за бугром раньше, чем рассеялась дорожная пыль. Монументально установленный призыв о помощи беспомощно и бесполезно валялся у дороги, видимо сдутый хозяином окрестных мест – байкальским бризом. Тот ли был грузовик, было не понятно и чувство неопределенности только еще больше запутывало ситуацию.
Положение осложнилась и речь пошла уже о том, что продукты заканчиваются. Деньги тоже. Конечно, о голоде было говорить неуместно, но что-то нужно было решать. БиДэ о скором своем возвращении не говорил, а ждать помощи было уже неоткуда.
Собрались обсудить сложившуюся ситуацию и, приняв за основу то, что видимо грузовик проехал мимо, стали решать, как выбираться из образовавшейся западни.
Доцент предложил ехать сразу в город, на какой-либо попутке. Но этот вариант совершенно не устраивал Студента, и он его успешно завалил, аргументируя тем, что много скарба, а машины ходят мимо крайне редко. Потом работа, отряд. Доцента это волновало, меньше всего, но он согласился после некоторых сомнений с предложением Студента – идти одному налегке и если повезет, доехать до Онгурёна, где вероятно находится их машина. Если машины в отряде нет можно выпросить другую в поселке, где размещалась контора геологической партии.
– Сто верст пешком! По тайге! А если, что случится? Кто будет отвечать? – сокрушался Доцент.
На что Студент, махнув от отчаяния рукой, парировал:
– Да скажите – сам ушел без спроса. Что может со мной случиться?
? Как пойдешь без еды, чем будешь питаться в дороге? ? стонал Доцент.
– Идти одни-то всего сутки, – не помру! – настаивал Студент.