скачать книгу бесплатно
Затем кавалерия Мюрата преследовала потерпевшую поражение под Фридландом русскую армию и 7 (19) июня достигла реки Неман у Тильзита, реки, служившей границей между Пруссией и Россией. Здесь между русской и французской армиями было заключено перемирие. Во время переговоров между Наполеоном и русским императором Александром I, завершившихся заключением Тильзитского мира [25 июня (7 июля) 1807 г.], Мюрат неизменно сопровождал Наполеона, а затем вместе с ним возвратился в Париж.
В феврале 1808 г. Наполеон назначил Мюрата главнокомандующим французскими войсками в Испании в ранге наместника императора в этой стране. 23 апреля Мюрат занял Мадрид, но уже 2 мая там вспыхнуло антифранцузское восстание, которое вскоре было жестоко подавлено. Но излишняя жестокость наместника и его не совсем продуманные действия привели к всеобщему восстанию в стране. Наполеон был вынужден отозвать оттуда своего наместника и направить на Пиренейский п-в дополнительные силы для подавления восстания, а затем ему пришлось и самому возглавить армию в Испании.
Между тем испанский король Карл IV уступил свой трон старшему брату Наполеона – Жозефу Бонапарту, который был провозглашен королем Испании. Освободившийся после него трон Неаполитанского королевства Наполеон отдал своему зятю Мюрату (15 июля 1808 г.), вступившему на престол под именем Иоахима-Наполеона. Мюрат прибыл в Неаполь в сентябре 1808 г. и был восторженно встречен своими новыми подданными.
Конечно, такое фантастическое возвышение весьма посредственного человека, который ни на полководца, ни на крупного политического деятеля не тянул, было не столько признанием боевых заслуг отважного кавалериста, которые, кстати, были ничем не выше заслуг других маршалов, сколько обусловливалось его положением императорского зятя. Это все понимали. Не последнюю роль в этом назначении сыграла и жена Мюрата – Каролина, постоянно допекавшая брата разного рода просьбами, домогательствами все новых и новых пожалований, привилегий, подарков и т. п. Однажды выведенный из терпения непрекращающимися претензиями и непрерывными скандалами (бабскими истериками!) своих явно не страдающих скромностью родичей, Наполеон заявил им: «Можно подумать, что я похитил у вас наследство нашего отца – короля!» Но, так или иначе, Каролина добилась своего, став королевой (она очень завидовала своим невесткам – женам братьев, которые уже были королевами). При этом она вполне серьезно считала себя подлинной хозяйкой вверенного ее мужу государства, а последнему отводила лишь чисто представительские функции. Поскольку Мюрат часто и подолгу отсутствовал, находясь на войне или выполняя поручения императора, королева завела себе много любовников, в числе которых пребывали и министры, и генералы, и даже адъютанты.
Воцарившись в Неаполе, Мюрат первым делом решил отбить у англичан о-в Капри, который они захватили недавно, намереваясь создать на нем «второй Гибралтар». Однако новому королю такое близкое и назойливое соседство не понравилось. Во главе полуторатысячного отряда французский генерал Ламарк ночью высадился на острове и внезапно атаковал английский гарнизон. После упорного боя сопротивление противника было сломлено, и он вынужден был положить оружие. Власть неаполитанского короля над островом Капри была восстановлена. Но экспедиция на остров Сицилию, предпринятая Мюратом в 1810 г., провалилась. Причиной тому явилась не столько вина Мюрата, сколько тайное противодействие Наполеона. Это привело к серьезным разногласиям и возникновению холодности во взаимоотношениях между Мюратом и Наполеоном.
Став королем, Мюрат энергично взялся за создание собственной неаполитанской армии и вскоре довел ее численность до 40 тыс. человек. Правил Мюрат в своем королевстве довольно кротко, но твердо; много способствовал восстановлению порядка и спокойствия в стране, его внутреннего устройства. Почувствовав со временем определенную самостоятельность, Мюрат стал тяготиться полной зависимостью от Наполеона, смотревшего на него как на своего вассала. На этой почве между ними постепенно стали нарастать недоразумения, особенно обострившиеся после того, как Мюрат решил заставить находившихся на его службе французов принять присягу на верность ему, Мюрату, королю Неаполитанскому. Но император быстро, по-солдатски, сразу же пресек все попытки Мюрата обрести хоть какой-то суверенитет. Мюрату прямо, без обиняков, было дано знать, что он всего лишь король-вассал, а его королевство является составной частью великой империи Наполеона, и не более того. Кроме того, ему было указано, что сам он француз и к тому же еще высший сановник Империи. Это публичное объявление (во Франции был опубликован специальный декрет по этому вопросу) зависимости Мюрата еще более настроило его против Наполеона. Но он вынужден был смириться. Тем более, что у него перед глазами стоял недавний пример того, как император лишил своего брата Людовика голландского престола (1810). Тот тоже, как и Мюрат, попытался проводить самостоятельную политику… и поплатился за это. Его королевство было ликвидировано, Голландия присоединена к Франции, а сам он стал экс-королем.
После этого Мюрат и его жена поняли, что с Наполеоном шутки плохи, и все их мечты о самостоятельности сразу же улетучились. Тогда многие из окружения Мюрата сомневались, примет ли он участие в назревавшей войне Наполеона с Россией. Но накануне ее император предложил своему маршалу забыть все прошлые обиды и вернуться на службу во французскую армию. Авантюрист в душе, Мюрат после недолгих раздумий принял это предложение. Видимо, сыграли свою роль натура воина и желание в очередной раз прославиться, а также старая привязанность к Наполеону и стремление сгладить все шероховатости во взаимоотношениях с ним. Отправился в Великую армию он с 10-тысячным неаполитанским корпусом.
Как и в былые годы, император поручил Мюрату возглавить Резервную кавалерию своей армии (май 1812 г.). Теперь эта кавалерия была мощной как никогда. Она включала в свой состав четыре кавалерийских корпуса общей численностью 28 тыс. (есть и др. сведения) сабель. С вторжением наполеоновской армии в Россию Мюрат, как обычно, возглавил ее авангард.
Первое крупное боевое столкновение, в котором Мюрату довелось принять участие в этой войне, произошло под Островно [13—14 (25—26) июля 1812 г.]. Несмотря на все усилия, его кавалерии так и не удалось сломить упорное сопротивление русского арьергарда и уничтожить его. Он отступил сам только после выполнения поставленной перед ним задачи. В ходе этого на редкость упорного двухдневного боя Мюрат, как обычно, находясь в боевых порядках своих войск, неоднократно рисковал своей жизнью. Пораженный непоколебимой стойкостью противника король лично водил свою кавалерию в атаки, участвовал в сабельных рубках, в боевом азарте кричал: «Бейте этих каналий!» и стегал хлыстом казаков.
Надо отметить, что среди казаков знаменитый французский кавалерист пользовался большим уважением. Их восхищали его рыцарское благородство и отвага. Это подтверждают в своих воспоминаниях многие участники Отечественной войны 1812 года. В Смоленском сражении [4—6 (16—18) августа 1812 г.] кавалерия Мюрата активных боевых действий не вела. Но сам он не мог оставаться в тылу, когда шло сражение. По своему обыкновению, маршал бросался на самые опасные участки, вдохновляя штурмующие крепость войска. Адъютанты едва поспевали за ним. Вот характерный пример, свидетельствующий о поведении маршала в боевой обстановке. Окруженный блестящей свитой Мюрат наблюдал за полем боя. При этом, как всегда, он приблизился к линии боевого соприкосновения сторон на такое расстояние, которое находилось в зоне активного огневого воздействия противника. К нему прибывает офицер с донесением, и как раз в этот момент пуля пробивает эполет находившегося рядом с ним адьютанта. Оторвавшись от подзорной трубы, Мюрат оборачивается к обратившемуся к нему офицеру и просит его поспешить с докладом: «Поторопитесь, мсье, вас здесь могут убить!» Затем, повернувшись к свите, с нескрываемой озабоченностью произнес: «Вот видите, господа, не стоит здесь оставаться; вы служите мишенью». При этом сам он во все время этого разговора не сдвинулся с места.
В сражении при Бородино [26 августа (7 сентября) 1812 г.] Мюрат был в самом пекле битвы, на Семеновских флешах. Он не скрывал своего восхищения мужеством французской пехоты, штурмующей русские укрепления, и беспримерным героизмом их защитников. «Какие герои!» – восторженно воскликнул маршал, провожая взглядом очередной французской полк, устремившийся в атаку на неприступные флеши противника, над которыми, ни на минуту не затихая, продолжала с неимоверной яростью бушевать огненная стихия. Стоявший рядом с ним офицер штаба 1-го пехотного корпуса с достоинством пояснил: «Сир, это солдаты дивизии Фриана». – «О, тогда я не удивляюсь!» – живо откликнулся Мюрат. Будучи сам беспредельно храбрым человеком, он не сомневался, что подчиненным этого генерала (Фриан был старым боевым соратником Мюрата, сражавшийся вместе с ним еще в Италии в 1796—97 гг. и Египте) не ведомо чувство страха. Но вдруг один из полков 2-й пехотной дивизии Фриана, когда на него обрушился град вражеской картечи, заколебался. Его командир, видя, что убийственный огонь русской артиллерии сметает целые ряды атакующих, отдал своим солдатам приказ отходить. Неаполитанский король, заметив, что полк отступает, немедленно вмешался. «Что вы делаете?» – не скрывая досады, спросил он у представшего перед ним командира полка. «Да ведь вы видите, что здесь невозможно держаться», – ответил тот. «Но ведь я-то остаюсь здесь!» – воскликнул маршал. «Вы правы», – понуро согласился с ним полковник. Смело взглянув королю прямо в глаза, он четко повернулся и зычным голосом подал команду: «Солдаты, вперед! Идем умирать!»
В ходе этого сражения Мюрат неоднократно и сам водил свою конницу в атаки. Во время одной из них он едва избежал гибели или плена, когда русская кавалерия контратаковала противника. Конь под ним был убит, а сам он лишь в самый последний момент успел спастись, укрывшись в стоявшем поблизости каре вюртембергской пехоты.
Когда сражение достигло своего апогея, Мюрат буквально умолял Наполеона пустить в дело гвардию, обещая ему принести победу на острие своей шпаги. Но все его просьбы императором были отвергнуты.
В ходе Бородинского сражения кавалерия Мюрата понесла огромные потери, лишившись более половины своего состава. Впрочем, еще до Бородина ее ряды сильно поредели. При наступлении Великой армии в глубь России в результате стремительного движения вперед французская кавалерия теряла от чрезмерного изнурения и перебоев с фуражом лошадей больше, чем в боях.
После оставления русской армией Москвы первой ее заняла кавалерия Мюрата.
6 (18) октября возглавляемый Мюратом авангард Великой армии потерпел поражение в сражении при Тарутино. Допустивший беспечность неаполитанский король подвергся неожиданному удару русской армии и был разбит. Сам Мюрат, едва успевший вскочить на лошадь, при внезапном налете казаков на его штаб был ранен пикой в бедро.
Поражение Мюрата при Тарутино явилось последним толчком, побудившим Наполеона оставить Москву. Во главе жалких остатков своей некогда могучей кавалерии Мюрат участвовал в сражениях под Малоярославцем, Вязьмой, Красным и на реке Березине. К концу Русского похода 1812 года кавалерия Великой армии погибла полностью.
Главнокомандующим вместо себя Наполеон оставил Мюрата (5 декабря 1812 г.). При выборе этой кандидатуры у императора сработал монархический принцип, так как после него Мюрат был самый высокопоставленный в армии человек. Но это решение Наполеона, как показал ход событий, оказалось глубоко ошибочным. Впрочем, оно сразу же вызвало недоумение в войсках, еще сохранявших способность сражаться. Как вспоминал один из очевидцев, «всех ошарашило известие, что теперь нами будет командовать неаполитанский король». Воин, наделенный безумной отвагой, выдающийся тактик, способный успешно решать на поле боя сложнейшие боевые задачи, Мюрат совершенно не обладал талантом стратега. К тому же всем было хорошо известно, что он никогда не заботился о снабжении вверенных ему войск, всецело перекладывая эту важнейшую на войне задачу на подчиненных ему генералов. Многовековой боевой опыт убедительно свидетельствует: быть бесстрашным воином – это одно, а обладать талантом полководца – это совершенно другое.
И как результат – лучший кавалерист наполеоновской армии, герой многих сражений, отважный и решительный на полях битв военачальник, с возложенной на него задачей не справился и, более того, показал свою полную несостоятельность как главнокомандующий армией.
За те полтора месяца, пока Мюрат возглавлял остатки Великой армии, управление ими было полностью потеряно, все пущено на самотек, а сам главнокомандующий, на все махнув рукой, полностью самоустранился от всех дел и не предпринимал никаких попыток, чтобы навести в войсках хотя бы подобие какого-то порядка. Каждый был предоставлен самому себе и спасался как мог.
Задержать наступление русской армии на Висле, как того требовал Наполеон, Мюрату не удалось.
В Познани он самовольно оставил армию, передав командование Э. де Богарне, и уехал в Неаполь (17 января 1813 г.). Причина такого непредсказуемого поступка неаполитанского короля точно неизвестна. Полагают, что поводом к нему явились придворные козни или же угроза высадки англичан в Калабрии. Наполеон был возмущен таким своевольным поступком своего зятя и не замедлил выразить ему свое неудовольствие. У него даже возникла мысль арестовать и предать военному суду «для примера другим» злостного нарушителя воинской дисциплины, на что-то помешало императору реализовать ее.
Возвратившись в Неаполь, Мюрат вступил в тайные переговоры с Австрией, чтобы заручиться ее поддержкой в случае падения Наполеона и сохранить свой трон. Но после сражения под Бауценом (май 1813 г.) Наполеон снова вызвал Мюрата в армию и вновь поручил ему командование резервной кавалерией. Во главе ее маршал Мюрат с прежней доблестью сражался при Дрездене [14—15 (26—27) августа 1813 г.], где командовал правым крылом французской армии. Возглавляемые им войска отрезали часть сил Большой (Главной) армии союзников и нанесли им тяжелое поражение. В «битве народов» под Лейпцигом [4—7 (16—19) октября 1813 г.] Мюрат в последний раз водил свои эскадроны в лихие атаки под императорскими штандартами и показал себя достойным своей славы.
Правда, через четыре дня после Лейпцигского сражения он вновь покинул армию под предлогом набора новых войск для Наполеона. А когда через некоторое время военный министр Франции потребовал от него прислать хотя бы часть этих войск, то Мюрат предложил ему принять 5 тыс. выпущенных им из тюрем уголовников. Взбешенный такой беспардонностью неаполитанского короля Наполеон приказал своему военному министру отписать ему, что императору «не нужны ни галерники, ни другие субъекты, выпущенные из тюрем, ни, тем более, неаполитанские войска» (всем было хорошо известно, что хуже неаполитанских во всей Европе войск нет). На самом же деле Мюрат покинул Наполеона, имея цель подготовиться к отделению от него и переходу на сторону Шестой антифранцузской коалиции.
В Неаполе он оказался в окружении лиц, ненавидевших Наполеона и настаивавших на выступлении против него. Под их влиянием Мюрат вступил в тайные переговоры с врагами Франции, которые завершились заключением 11 января 1814 г. его договора с Австрией и Англией против Наполеона. За измену Наполеону эти державы гарантировали Мюрату сохранение за ним неаполитанского престола.
В соответствии с подписанным договором 30-тысячная армия Мюрата заняла всю центральную часть Италии и нанесла удар в тыл войскам Э. де Богарне, сражавшимся против австрийцев в Северной Италии. Богарне был вынужден направить значительные силы против Мюрата.
Когда Наполеон 6 февраля 1814 г. получил донесение из Италии об измене Мюрата и его выступлении против Франции на стороне ее врагов, то он просто отказывался в это поверить. «Нет, нет, – кричал он, – не может этого быть! Мюрат, кому я отдал свою сестру! Мюрат, кому я дал трон! Эжен ошибается! Не может Мюрат выступить против меня!» Но уже через несколько дней наступило горькое прозрение. Новые сведения, поступившие из Италии, сомнений не вызывали.
После падения империи Наполеона (апрель 1814 г.) державы-победительницы первое время не трогали Мюрата, и он продолжал спокойно царствовать в своем королевстве. Однако это продолжалось недолго, до тех пор, пока на Венском конгрессе, решавшем вопросы послевоенного устройства Европы, не выступил с пространным заявлением представитель Франции князь Талейран. «О каком это неаполитанском короле идет речь? Мы совершенно не знаем человека, о котором здесь говорят», – цинично говорил перед европейскими монархами этот представитель Бурбонов. По его мнению, такой «монарх» для Европы просто не существует. Европейские монархи, немало натерпевшиеся в свое время от Наполеона и его маршалов, с удовлетворением восприняли речь французского представителя, которого Наполеон, подозревая в предательстве, как-то назвал «дерьмом в шелковых чулках» и угрожал повесить на решетке Тюильрийского сада. После такого демарша Талейрана положение Мюрата стало незавидным; все его политические расчеты, еще вчера казавшиеся многообещающими, в одно мгновение рассыпались и превратились в фикцию. Его судьба была предрешена. Уяснив, что обстановка на конгрессе складывается не в его пользу, Мюрат покинул австрийскую столицу и поспешил в Неаполь, где срочно приступил к укреплению своей армии.
Возвращение Наполеона с о-ва Эльба и его первые успехи на французской земле подтолкнули неаполитанского короля к решительным действиям. Он объявляет себя сторонником императора и 15 марта 1815 г. начинает военные действия против Австрии. Стремясь привлечь на свою сторону итальянцев, Мюрат провозглашает себя освободителем итальянского народа от австрийского ига и обещает ему конституцию. Поскольку силы австрийцев в Италии были незначительны, Мюрату на первых порах удалось добиться значительных успехов.
К концу марта его войска (до 80 тыс. чел.) заняли Папскую область и Тоскану, отбросили отряды австрийцев к Модене. Итальянцы повсюду встречали войска Мюрата с восторгом. Бывший якобинец вспомнил революционную риторику более чем 20-летней давности и умело использовал ее в своих интересах. 4 апреля Мюрат овладел Моденой. Но к этому времени австрийцы уже довели численность своих войск в Италии до 100 тыс. чел. (генерал И. Фримон). У берегов Неаполитанского королевства появился английский флот. 8 апреля Мюрат взял Феррару, но штурм цитадели этого города окончился неудачей. Ничего не дал и повторный штурм, и Феррару пришлось оставить. Также неудачей закончилась и попытка неаполитанцев овладеть переправой через реку По у Оккиобелло (8—9 апреля 1815 г.).
10 апреля австрийская армия в Италии перешла в контрнаступление, нанеся главный удар по левому флангу армии Мюрата у Крапи. Два крупных отряда неаполитанцев были разбиты близ Пистои (35 км северо-западнее Флоренции) и в беспорядке отступили на юг. К 12 апреля был разбит и правый фланг неаполитанской армии, после чего Мюрат отступил к Болонье, а затем вынужден был оставить и Флоренцию.
После всех этих неудач неаполитанская армия заняла сильную позицию на реке Ронко, но обойденная с фланга корпусом генерала Нейперга (будущего любовника, а затем и морганатического супруга жены Бонапарта – Марии-Луизы) и атакованная с фронта главными силами австрийской армии не смогла отразить противника, несмотря на отчаянную кавалерийскую атаку, которую возглавил лично Мюрат.
После непродолжительной обороны Римини и Савиньяно войско Мюрата обратилось в беспорядочное бегство. Предложение Мюрата о заключении перемирия было отклонено австрийским командованием. Остатки армии Мюрата поспешно отступили к Анконе, но ее блокировал с моря английский флот, что заставило Мюрата продолжить отступление дальше на юг.
В Фолиньо ему удалось собрать до 25 тыс. чел., с которыми он попытался остановить наступление преследующего его по пятам противника. В результате 2—3 мая при Толентино произошло решающее сражение между войсками Мюрата и австрийским корпусом генерала Бианки. Мюрат сражался с отчаянной храбростью и первоначально имел некоторый успех. Но подход на помощь Бианки корпуса генерала Нейперга решил исход сражения. Неаполитанская армия была окончательно разгромлена и начала поспешное отступление, которое вскоре превратилось в беспорядочное бегство. В ходе его большая часть неаполитанских солдат разбежалась, дезертировав из армии.
Тем временем австрийский генерал Нюжан занял Рим и двинулся на Неаполь. Мюрат еще раз с остатками своей армии (свыше 15 тыс. чел.) попытался остановить противника, но был наголову разбит австрийцами при Сен-Джермано. При Ланзиано противник разгромил последние еще сохранившие боеспособность части неаполитанской армии и захватил всю артиллерию Мюрата. На реке Волтурно к австрийцам присоединился крупный отряд сицилийских войск.
Передав командование уже несуществующей армией генералу Караскозе, Мюрат поспешил в Неаполь, где попытался воодушевить народ на продолжение борьбы и даже провозгласил конституцию. Но все его усилия оказались тщетными. Английская эскадра бросила якорь в гавани Неаполя, угрожая бомбардировкой. Основная масса неаполитанцев не желала проливать кровь за своего короля Джоакино (так они называли Йоахима Мюрата) и предпочла капитулировать. Генерал Колетти заключил перемирие с австрийцами, в соответствии с условиями которого они занимали все основные города Неаполитанского королевства, в том числе и Неаполь.
19 мая Мюрат покинул Неаполь и направился в Гаэту, где находилась его семья. Однако английский военный корабль не допустил его судно пристать к берегу, и король Джоакино направился в Ишию, а оттуда взял курс на Францию (21 мая).
Королева Каролина с детьми нашла убежище на английском корабле. С мужем ей больше не суждено было увидеться.
Высадившись в Канне, Мюрат предложил свою шпагу Наполеону, надеясь снова встать под его знамена. Но император не пожелал простить изменника. Если бы он и захотел помириться со своим родственником и принять его на службу, это неминуемо бы вызвало возмущение в армии. Поэтому решиться на такой шаг Наполеон просто не мог. Кроме того, он не мог этого сделать и по внешнеполитическим соображениям. Дело в том, что в этот период Наполеон как никогда нуждался в мире. Поэтому он не мог принять услуги человека, предпринявшего попытку развязать войну в Европе. Союзные державы сразу же истолковали бы такой шаг как потворство нарушителю мира и спокойствия в Европе и не замедлили бы использовать его как повод для объявления войны Наполеону.
В ответ на обращение Мюрата к императору ему было сообщено: ждать решения императора и не покидать Францию. Впоследствии, уже находясь на о-ве Св. Елены, Наполеон сказал, что он в любом случае отказал бы Мюрату, ибо французская армия была настолько преисполнена в то время патриотизма, что едва ли согласилась бы принять в свои ряды человека, запятнавшего себя в трудный для родины час предательством. «Ему не следовало рассчитывать ни на что с моей стороны, кроме суровости, и я проявил редкую силу духа, не выказав к нему ненависти», – пояснил свою мысль император.
Правда, при этом он добавил, что присутствие Мюрата на поле битвы при Ватерлоо, по всей вероятности, могло бы принести французам победу, поскольку исход сражения решил бы мощный и стремительный удар кавалерии, возглавить который мог только один Мюрат.
В ожидании решения императора Мюрат находился на юге Франции на положении частного лица.
После катастрофы при Ватерлоо и Второго отречения Наполеона его положение сделалось опасным. С возвращением Бурбонов в Париж во Франции, и особенно в ее южных районах, начал свирепствовать «белый террор». Один из вдохновителей его племянник короля Людовика XVIII Шарль Фердинанд Бурбон (герцог Беррийский) прямо заявил тогда: «Нам нужно начать охоту на маршалов. Стоит отстрелять 7 или 8 из них». Вне всякого сомнения, будь этот список принят, в него вошел бы и Мюрат.
Тем более, что министр полиции короля Людовика XVIII Фуше, чья репутация «цареубийцы» и известного мастера грязных дел не внушала ему особо радужных надежд на будущее при Бурбонах, решил выслужиться перед новыми правителями и заслужить их особое доверие. С этой целью он составил т. н. проскрипционные списки наиболее опасных, по его мнению, противников нового режима и 24 августа 1815 г. представил их королю. В них в основном фигурировали лица, наиболее верно служившие Наполеону в период «Ста дней». Из занесенных Фуше в эти списки около 60 человек 19 он предлагал немедленно предать суду военного трибунала (что практически обрекало их на верную смерть), а остальных отдать под надзор полиции до решения вопроса о мере их ответственности.
Военный министр маршал Гувион Сен-Сир согласился с предложением министра полиции (большинство в списках составляли военные) и санкционировал проскрипционные списки своей подписью. Список военных «преступников» возглавлял бригадный генерал Ш. Лабедуайер, который в марте 1815 г. первым перешел со своим 7-м линейным полком на сторону Наполеона. Он был расстрелян 4 августа на Гренельском поле.
С каждым днем белый террор набирал силу. Расправы над сторонниками прежнего режима следовали одна за другой, и конца им не было видно.
Мюрат метался по югу Франции, не зная, на что решиться. Почти ежедневно он подвергался опасности попасть в руки роялистов или бесчинствующих в тех краях многочисленных бандитских шаек. От данного ему совета сдаться австрийцам экс-король отказался. Но вскоре он все же вынужден был обратиться к покровительству Англии и Австрии. Англичане уклонились от ответа. Австрийцы согласились предоставить ему гарантии безопасности, но при условии отказа от всяких прав на неаполитанский престол. Мюрат принял их условия.
Узнав, что тулонская полиция назначила награду за его голову и за ним уже идет настоящая охота, Мюрат на утлом челноке бежит на Корсику, куда прибывает 25 августа. Здесь местное население принимает его как короля. Власть Бурбонов на острове еще не утвердилась, и ничто не могло помешать Мюрату оставаться там более месяца. В период пребывания его на Корсике туда прибывает австрийский представитель с паспортами и гарантированным обещанием спокойного и безопасного проживания бывшего короля в австрийских владениях.
Но к этому времени Мюрат под влиянием оказанного ему на Корсике приема уже изменил свои намерения. Неукротимая жажда власти и славы вновь вскружила голову гасконцу, и он, забыв о своей договоренности с австрийскими властями, решил вернуть себе Неаполь. Эта сумасбродная идея пришла ему в голову неожиданно, когда он получил письма от якобы своих сторонников в Неаполе, которые настойчиво звали его к себе. Они уверяли Мюрата, что стоит только их «любимому королю Джоакино» высадиться в Италии, как Неаполитанское королевство сразу же падет к его ногам. Легкомысленный гасконец настолько уверовал в подлинность этих писем, что остановить его было уже невозможно.
На самом же деле эти письма, как выяснилось впоследствии, были написаны вовсе не мифическими сторонниками Мюрата, каковых как организованной силы не существовало вообще (неаполитанцы уже успели позабыть своего «любимого короля Джоакино»), а агентами неаполитанской полиции, во главе которой стоял министр Медичи. Он поставил перед собой цель выманить Мюрата с Корсики, чтобы схватить его и передать в руки Бурбонов. С этой целью и была затеяна провокация. Она полностью удалась. Политически наивный экс-король сам прыгнул в уготованную ему ловушку, решив устроить свое «возвращение с острова Эльбы». Его уверенность в успехе подкреплялась слухами о якобы начавшемся восстании против Бурбонов в Калабрии. Эти слухи были пущены и усиленно муссировались агентами Медичи.
Заложив свои драгоценности, Мюрат нанимает 200 солдат-корсиканцев и 6 небольших судов, чтобы произвести высадку на юге Италии. 28 сентября флотилия Мюрата покидает порт Аяччо и выходит в море, взяв курс к берегам Италии. Абсурдность этой затеи была очевидна с самого начала: завоевать с двумя сотнями не вполне надежных наемников оккупированное 200-тысячной австрийской армией Неаполитанское королевство было безумием. Мюрат не имел никакого представления об истинном положении дел на юге Апеннинского полуострова, не была проведена даже самая элементарная разведка, экс-король действовал наобум. Его наивный расчет на народное восстание, даже если бы таковое и в самом деле произошло, был не более чем игрой пылкого воображения гасконца, не любившего, как уже выше отмечалось, думать и тем более считаться с реальностью. Противостоять регулярным и закаленным в боях австрийским войскам слабо организованные, необученные и плохо вооруженные отряды повстанцев вряд ли бы долго смогли. Восстание было бы подавлено в самом начале.
Одним словом, предпринятая Мюратом акция являлась чистейшей авантюрой, не имеющей под собой никакой основы. Создается впечатление, что организовывал ее не крупный военачальник, опытный воин, в конце концов маршал (!), а какой-то авантюрист мелкого пошиба, полный профан в вопросах военного дела.
Более того, ее провал был предрешен еще и предательством.
Флотилией Мюрата командовал бывший пират Барбара, подкупленный Медичи. По пути в Италию она была рассеяна сильной бурей. Находившиеся в сговоре с Барбарой капитаны судов воспользовались этим, чтобы увести свои корабли в разные порты и не допустить соединения флотилии. Фелука же, на которой находился сам Мюрат с 30 солдатами, 8 октября была приведена Барбарой в Пиццо, небольшой городок на побережье Калабрии, где все уже было готово к встрече «бунтовщика». Высадившись на берег, отряд двинулся в находившийся поблизости город. Возглавлял его сам Мюрат, облаченный в расшитый золотом мундир и увешанный с ног до головы оружием. Но едва отряд наемников с криками «Да здравствует король Иоахим!» приблизился к Пиццо, как подвергся нападению большой толпы вооруженных горожан. При первых же выстрелах воинство Мюрата обратилось в бегство и быстро рассеялось. Сам экс-король был настигнут преследователями на берегу и после отчаянного сопротивления схвачен. При этом он был сильно избит, а его роскошный мундир превратился в лохмотья.
…Кстати, верноподданным жителям городка Пиццо за поимку «бунтовщика» король Фернандо даровал свое монаршее благоволение и освободил от соляной пошлины…
Подоспевший с небольшим отрядом солдат капитан Трентакапилли едва отбил Мюрата у разъяренной толпы, арестовал его и как обычного уголовника провел под конвоем через весь город в тюрьму. Высыпавший на улицы народ с любопытством глядел на «короля Джоакино» и, как обычно…, безмолвствовал.
Судьба «бунтовщика» была предрешена.
Тем не менее правительство неаполитанских Бурбонов решило придать запланированному убийству законную форму. Наспех был создан военный суд. Во время его Мюрат держал себя с большим достоинством. Считая унизительным для себя оправдываться перед мелкими военными чиновниками, входившими в состав суда, он запретил делать это и своему адвокату, заявив: «Это не мои судьи, а мои подданные. Они не имеют права судить своего монарха, и я вам запрещаю что-либо говорить в мою защиту».
13 октября военный суд вынес обвиняемому смертный приговор как нарушителю народного спокойствия и опасному государственному преступнику. Суд также постановил, что приговор должен быть приведен в исполнение немедленно. Между прочим, суд над Мюратом действовал в полном соответствии с Уголовным кодексом, введенным в свое время самим же королем Иоахимом и предусматривавшим именно такого рода наказание за попытку свержения законной власти.
В последний день своей жизни Мюрат написал трогательное письмо жене, в котором простился со своей «дорогой Каролиной» и детьми (двое сыновей и две дочери), выразил сожаление, что приходится умирать вдали от них. Письмо завершалось фразой, что он «умирает добрым христианином».
…Кстати, оставшись вдовой в 33 года, Каролина Мюрат, как это часто бывает, скоро утешилась. В 1817 г. проживавшая в Триесте бывшая королева Неаполитанская вышла замуж за одного из своих бывших любовников – генерала Ф. Макдональда (не путать с маршлом Макдональдом), бывшего военного министра Мюрата. Закончила она свой жизненный путь много позже своего безбашенного муженька – лишь в 1839 г. – в возрасте 57 лет…
Свой приговор Мюрат выслушал с презрительным спокойствием. Он умер как настоящий солдат. Во время казни он не позволил завязать себе глаза и с улыбкой отверг предложение командовавшего расстрелом офицера повернуться спиной к палачам. Затем, распахнув на груди одежду, Мюрат твердым голосом обратился к взводу солдат, выстроенному для приведения приговора в исполнение: «Солдаты, исполните свой долг, стреляйте в сердце, но пощадите лицо!» – и сам подал команду «Пли!» Грянул залп – и экс-король, он же маршал Империи, замертво рухнул наземь. Он пал, сраженный вражескими пулями, с той же рыцарской доблестью, которой был отмечен на протяжении всей своей жизни. Смерть настигла его на 49-м году жизни. «Какая отвага!» – не скрывая своего восхищения, промолвил присутствовавший на казни посланец неаполитанского короля Фердинанда IV. Тело бывшего короля положили в простой гроб и захоронили в общей могиле на местном кладбище.
Со временем она затерялась…
Франция увековечила память своего знаменитого маршала, переименовав его родной город в Лабастид-Мюра. Такой чести из всех наполеоновских маршалов, кроме него, удостоился лишь Сульт. Именем Мюрата также назван один из бульваров, окружающих французскую столицу и носящих имена наполеоновских маршалов – героев великой эпохи Первой империи.
* * *
Мюрат вошел в историю как один из самых знаменитых наполеоновских маршалов. Он участвовал в большинстве кампаний, проведенных Наполеоном, и, возглавляя французскую кавалерию, снискал громкую боевую славу и большую популярность во Франции.
Когда началась Французская революция, Мюрату было всего 22 г. и он только что начал военную службу рядовым солдатом-кавалеристом королевской армии. Буйные ветры революции, разметавшие до основания старые феодальные порядки, открыли перед такими, как он, молодыми и честолюбивыми выходцами из народа, невиданные ранее перспективы. Вопрос стоял лишь об их реализации. И Мюрат с этим справился успешно.
Реализации его устремлений в решающей степени способствовали начавшиеся в апреле 1792 г. Революционные войны Франции против Первой коалиции европейских монархических государств, вознамерившихся силой оружия подавить революцию во Франции, восстановить в ней прежние порядки, не дать распространиться пожару революции на соседние страны. В число защитников революционных завоеваний французского народа одним из первых встал и молодой сержант конных егерей Иоахим Мюрат. Проявив выдающуюся храбрость, мужество и военную смекалку в первых же боях за свободу и независимость своей Родины, Мюрат уже через полгода получает офицерские эполеты, о которых до революции не мог даже и мечтать. Незаурядные военные способности способствуют его быстрому продвижению по службе. Через три с небольшим года после получения первого офицерского чина он уже полковник. Проходит еще три месяца – и Мюрат становится генералом республиканской армии. Было ему в ту пору всего 29 лет. А в 32 года он получает чин дивизионного генерала – высшее воинское звание в армии республиканской Франции.
Таким образом, за 7 лет Мюрат проходит путь от рядового солдата до дивизионного генерала.
Но и это еще не предел в его блистательной военной карьере – в 37 лет он становится маршалом, еще через два года – великим герцогом, а в 41 год – королем.
Взлет феноменальный!
Такие случаются только во времена эпохальных потрясений.
Выдающиеся заслуги на полях сражений в годы войн Французской республики и Наполеоновских войн принесли Мюрату громкую боевую славу и широкую известность. Он становится одним из ближайших боевых соратников Наполеона, спутником его боевой славы. За доблестную службу Наполеон щедро осыпает своего сподвижника всевозможными милостями и наградами. Мюрат становится одним из богатейших людей Франции.
В годы своего наивысшего могущества и славы щедрость Наполеона по отношению к боевым соратникам была безмерной. Император искренне считал, что осыпанные его милостями и наградами, сколотив огромные состояния, они должны быть всем довольны. Наполеон считал, что за те блага, которыми он облагодетельствовал своих соратников, они будут служить ему верой и правдой, драться как за интересы созданной им империи, так и за свои собственные, до конца. Но он жестоко просчитался. Да, они до определенного момента служили ему не за страх, а за совесть.
Но как только удача отвернулась от их любимца и возникла реальная угроза своему благополучию, они начинают искать нового хозяина, который бы гарантировал им сохранение всего приобретенного на службе у императора. Отсюда и истоки предательства, с которым пришлось столкнуться Наполеону на завершающем этапе своей военной и политической карьеры. Считал себя обиженным и зять Мюрат, недовольный тем, что Наполеон в свое время не дал ему трон польского короля, который ему очень хотелось заполучить.
После сокрушительного поражения Наполеона в России и гибели на ее просторах его Великой армии все помыслы и действия неаполитанского короля были направлены только на сохранение своего трона.
Известен такой факт.
В начале 1813 г. в Гумбинене (Восточная Пруссия) только что едва унесший ноги из России Мюрат собрал на совещание высшее руководство бывшей Великой армии. В ходе его, отвлекшись от обсуждения основных вопросов, он пустился в разглагольствования о том, что если бы в свое время не отклонил предложение англичан о союзе с ними, то был бы великим королем, таким же, как король Пруссии или император Австрии, а не служил «безумцу». Но тут ход мыслей размечтавшегося «его королевского величества» грубо прервал давний недруг Мюрата маршал Даву. Не без злорадства он напомнил «его величеству», что «король Пруссии и император Австрии правят по милости божьей, их создало время и привычки народов. А вы король только по милости Наполеона и пролитой французской крови, и можете им оставаться только благодаря Наполеону и верности Франции. Черная неблагодарность ослепляет вас». Смущенный такой отповедью гасконец даже не нашелся что ответить «железному маршалу». Да и отвечать-то по существу было нечего.
Дело в том, что как политик, особенно в сложной обстановке, Мюрат был очень слаб. Соответственно и результаты его политической деятельности были весьма плачевны. Покинув осенью 1813 г. Наполеона, он превратился в заурядного, недальновидного и беспринципного политикана, быстро запутавшегося в политических проблемах. Подобного рода «деятельность» привела его сначала к предательству, а затем и к гибели.
Поистине роковую роль в судьбе Мюрата сыграла его жена Мария Анунциата (Каролина) Бонапарт, младшая сестра Наполеона. Это была женщина довольно умная и очень энергичная, но в то же время крайне амбициозная, высокомерная, своенравная и упрямая, жадная до почестей и денег, злобно-завистливая, неразборчивая в средствах для достижения своих целей, склонная к интриганству одалиска. Да, она много способствовала возвышению Мюрата (без нее он никогда бы не был не только королем, но и владетельным герцогом), но делала это она прежде всего в собственных интересах. В то же время она держала своего недалекого мужа, что называется, «под каблуком» и по сути дела играла определяющую роль в делах возглавляемого им государства. Пытаясь сохранить трон, Каролина в конце 1813 г. выступила как активная сторонница перехода Мюрата на сторону Шестой антифранцузской коалиции. Преследуя своекорыстные интересы, эта особа, ставшая королевой неаполитанской лишь по милости Наполеона, предала и своего брата, и свою родину. Правда, предательство не помогло ей. Прошло чуть более года, и она потеряла все, превратившись в изгнанницу.
В молодости Мюрат придерживался республиканских взглядов, примыкая к якобинцам, и полностью разделял их крайне радикальную программу переустройства общества. Однако, по всей видимости, идейным якобинцем он все же не был, поскольку довольно быстро избавился от революционного угара, а потом стал не менее пылким сторонником Наполеона, ревностное служение которому почитал своей основной задачей.
В конце концов, подобно Бернадоту, бывший пламенный монтаньяр превращается в коронованного монарха, полностью перечеркнув все свое бурное революционное прошлое.
Мюрат был не только лучшим кавалеристом наполеоновской армии, но, пожалуй, и самым блестящим из ее военачальников.
Мюрат был высоким (рост под 1,8 м), стройным, крепким, физически развитым человеком и имел весьма импозантный вид. Открытое, с правильными чертами лицо, голубые глаза, изящные губы, орлиный нос, вьющиеся темные волосы свидетельствовали о его красивой наружности.
Мюрат понимал это и тщательно следил за своим внешним видом. Успехи у женщин говорили ему об этом достаточно ясно. Стремясь выглядеть еще красивее, он придумывал себе кричащие театральные костюмы, над которыми потешалась вся армия. Его непомерное честолюбие объяснялось истинно гасконским тщеславием, взращенным неизменными успехами во всем и везде. Королевский титул доставлял ему огромное удовольствие. Так как об этом титуле в армии часто забывали, а подчас и умышленно игнорировали, как это делал, например, маршал Даву, то всякий, кто говорил Мюрату «Ваше величество», становился его другом.
Среди наполеоновских маршалов Мюрат каким-то особым авторитетом, адекватным занимаемому им положению, не пользовался. Каждый из них знал себе цену и очень ревниво относился к славе других. Соперничество между ними было широко распространенным явлением, а отношения редко выходили за рамки официальных. Дружеские отношения каждый из маршалов обычно поддерживал не более чем с двумя-тремя своими коллегами.
Так, Мюрат своими друзьями считал только Бессьера и Мармона. Со всеми остальными его отношения оставались чисто служебными, а с некоторыми, как, например, с Даву или Неем, весьма напряженными. Даву считал императорского зятя пустым фанфароном и не упускал случая продемонстрировать ему свое холодное отчуждение. Он был убежден и не считал нужным скрывать этого, что королевский титул достался гасконцу явно не по заслугам. Такого же мнения придерживались и многие другие маршалы, считавшие, что возвышение Мюрата произошло лишь в результате его удачной женитьбы. При каждом удобном случае они просто игнорировали его титул. Острые стычки между Мюратом и Даву не раз имели место во время похода в Россию в 1812 году. При этом дело иногда доходило до того, что окружающим приходилось в буквальном смысле разнимать их. Однажды эту миссию успешно выполнили маршалы Бертье и Бессьер. Причины к ссорам бывали разные. Так, в одном из сражений артиллерия Даву отказала в поддержке коннице Мюрата. Последний реагировал очень бурно и пожаловался императору. В ответ на пылкую речь неаполитанского короля последовала холодная отповедь маршала, суть которой сводилась к тому, что он не обязан участвовать в боях, где «единственно ради славы и престижа своего спесивого вождя губится кавалерия». Естественно, после такого едкого выпада Даву последовала ссора. Другой раз, когда не согласный с доводами Даву Мюрат в довольно бестактной форме предложил ему помолчать, тот буквально взорвался: «Только один император может заставить меня замолчать, но уж никак не Мюрат, который никогда не был моим государем и никогда им не будет!» – отрезал «железный маршал», и каждое его слово пронизывал ледяной сарказм.
Характерными чертами его прямого, вспыльчивого, хотя и быстро отходчивого характера являлись пылкий гасконский темперамент, тщеславие и неискоренимая страсть к самолюбованию. В целом же это была довольно неоднозначная, противоречивая и склонная к необдуманным поступкам личность.
Он был вообще человек примечательный. Трудно представить такое абсолютное отсутствие культуры ума в сочетании с такими удивительными качествами души. Он был как ребенок: бесконечно добрый, готовый отдать последнее, никогда не помнивший обиды, хотя и быстрый на вспышку гнева. Веселая гасконская храбрость, не знавшая, что такое страх, не останавливающаяся ни перед чем, дополнялась неукротимой гасконской страстью к рисовке и хвастовству.
Больше всего на свете Мюрат не любил думать. Когда Наполеон ставил его во главе многих тысяч всадников и приказывал прорвать фронт неприятельской армии, он только обнажал саблю и зычным голосом подавал команду «Вперед!», а затем несся, сломя голову, рубил и топтал все, что стояло на пути. Мюрат был уверен в себе и знал, что если он командует «Вперед!», то отставших не будет. Отчаянный гасконец был твердо убежден, что во всех обстоятельствах жизни не только можно, но и нужно, не раздумывая, бросаться только вперед. Но при этом часто, особенно на завершающем этапе своего боевого пути, он забывал, что за его спиной не всегда стоят тысячи храбрых кавалеристов.
Бурная стремительность не являлась единственным достоинством Мюрата на войне. Так, в сложной обстановке он обычно никогда не терялся, но для самостоятельного командования все же был человеком чересчур рискованным.
В нем было много элементарной природной хитрости, он мог поймать противника в ловушку, как это было с не шибко одаренным умом князем Ауэрспергом на Таборском мосту в 1805 г. Но в то же время никого нельзя было поддеть на военную хитрость легче, чем Мюрата. Так, в том же 1805 г. он позволил обмануть себя «старой лисице Севера» Кутузову, что позволило последнему спасти свою армию, над которой нависла угроза окружения. То же самое произошло и в октябре 1812 г. при Тарутино, когда его по сути дела снова облапошили кутузовские генералы. И подобных примеров было достаточно.
Только могучая рука Наполеона, которому нужен был Мюрат с его несравненным умением кричать «Вперед!» и увлекать за собой в атаки большие массы кавалерии, с его причудливыми костюмами и пышными плюмажами из страусиных перьев, с его знаменитым хлыстом, делавшим чудеса в атаке, могла поддерживать этого безумно храброго и вместе с тем беспомощного человека на той высоте, на которую он сам же его и вознес.
Как и большинство маршалов наполеоновской (или Первой) империи, Мюрат обладал ярким военным талантом, но его военные дарования не выходили за рамки тактического масштаба, отдельно взятого боя или сражения, когда требовалось решение какой-то конкретной, частной боевой задачи. Тут Мюрат – как боец первой линии – был незаменим. Любое боевое столкновение было для него родной стихией. Выдающаяся отвага и поразительное тактическое чутье во время боевых действий компенсировали ему многие другие недостатки.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
