скачать книгу бесплатно
Мнение генерала от инфантерии Германа фон Куля
Что же предприняло германское Верховное командование после появления на полях сражений у вражеской стороны танков?
По этому поводу высказался генерал от инфантерии Герман фон Куль, который после 1918 года был экспертом следственной комиссии рейхстага по вопросам танков и противотанковой обороны, в своей работе «Мировая война 1914–1918 годов». Точка зрения Германа фон Куля состояла в том, что германское Верховное командование «не оценило своевременно и в полной мере значение нового средства ведения войны… Появление танков в подобной роли (под Камбре) было значительным событием в ходе войны… Мы были более не в состоянии наверстать преимущество противника в этом отношении… Трудоемкие усилия промышленности вследствие значительной перегруженности ее программой перевооружения (запущенной с осени 1916 года Гинденбургом) остались тщетными. Танки не были включены в масштабную программу перевооружения… Отсутствовали необходимые производственные площади, квалифицированная рабочая сила и необходимое сырье… Со стороны промышленности имелись заверения, что производство танков можно было организовать, если бы был своевременно дан соответствующий заказ и было бы четко поставлено задание… В конце концов все вопросы по сути нового средства ведения войны были возложены на командующего полевыми транспортными средствами… Лишь в начале 1918 года были изготовлены первые прототипы танков… К лету было принято решение начать массовое производство новых легких танков в количестве 800 экземпляров… Вплоть до конца войны к рассмотрению этого вопроса более не возвращались… Вне всякого сомнения, мы значительно отстали от противника в этой области…»
Недооценка танка и его возможностей
Весьма трудно понять, почему танк в качестве нового средства ведения войны был в столь значительной степени недооценен. Если мы начнем искать важные причины для такого отношения, то для нас станет лишь слабым утешением тот факт, что танк в момент своего появления был в такой же степени недооценен и даже отвергался и державами Антанты.
«Новое оружие после своего появления тут же обзавелось многочисленными противниками», – сообщает Шепард после кровопролитного сражения во Фландрии осенью 1917 года[11 - Имеется в виду операция у Ипра 31 июля – 10 ноября 1917 г. (третье сражение во Фландрии). Фронт англичанам прорвать не удалось, они продвинулись на 6 км, потеряв 400 тыс. убитыми, ранеными, пропавшими без вести. Немцы потеряли 240 тыс.]; но успех при Камбре, достигнутый 20 ноября того же года под личным командованием генерал-майора Хью Эллиса, знаменовал собой поворот в отношении к Королевскому танковому корпусу и тем самым открыл путь к окончательной победе союзников…»
Оценки соотношения между возможностями танка и его обороной
Как же оценивалось в то время командованием и войсками германской стороны новое средство ведения войны, которое со времени сражения при Камбре действовало в тесном взаимодействии с военно-воздушными силами? Для ответа на этот вопрос мы воспользуемся целым рядом документированных высказываний и оценок, приведенных во временной последовательности, относящихся к 1917 и 1918 годам. Из этих документов видны колеблющиеся оценки ценности танков высшим командованием и в армейских соединениях и, как следствие этого, нерешительность при оценке необходимости производства собственных танков и совершенствования противотанкового вооружения против вражеских танков, проявленные германским Верховным командованием. Особенно интересно обратить внимание на то, что даже мнения в армейских частях и соединениях значительно разнятся между собой. Поэтому вполне можно согласиться с точкой зрения Верховного командования от 22 июля 1918 года, согласно которой «отдельные успехи против танков противника обобщались благодаря возвышенным чувствам общего успеха и вели к недооценке этого сильного боевого средства». Это слишком позднее осознание ситуации германским Верховным командованием становилось тем более понятным, чем больше танков появлялось у противника, что решающим образом повлияло на исход войны.
Выдержки из документов цитируются по уже упоминавшейся работе Эриха Петтера «Противотанковая оборона»:
1. Приказ прусского военного министерства от 21 октября 1916 года после первого применения танков на фронте под Соммой:
«Английские боевые машины проявили себя как оружие, которое не следует недооценивать…
Еще более значительно проявляется необходимость разработки и производства противотанковых средств. До тех пор пока они не появятся, одной лишь полевой артиллерии в общих случаях будет трудно противостоять танкам противника. Артиллерийская поддержка пехоты, которая, собственно, совершенно бессильна против танков, также является необходимой».
2. Выдержка из донесения из штаба корпуса № 25 от 15 апреля 1917 года о танковой атаке англичан под Буллекуром (11 апреля 1917 года):
«Штаб корпуса считает опасность применения танков преувеличенной и не проводит для [усиления] противотанковой обороны никаких новых мероприятий. Два наступавших танка были обстреляны залповым огнем тяжелых полевых гаубиц и уничтожены при расходе от 23 до 30 снарядов».
3. Донесение из 27-й пехотной дивизии о том же самом бое:
«Моральный эффект, произведенный танками на пехоту, чрезвычайно велик. Фактическое влияние невозможно недооценивать. Противотанковая артиллерия малоэффективна. Представляется необходимым иметь небольшие, применяемые собственно пехотинцами траншейные артиллерийские орудия, которые должны быть не намного более сложными в обращении и обслуживании, чем пулеметы. Насыщение фронтовых порядков достаточным числом подобных орудий привело бы к прекращению танковых атак».
4. Донесение из 1123-го пехотного полка о том же самом бое, в ходе которого полк вывел из строя один-единственный танк:
«11 апреля 1917 года научило нас, что танки не являются слишком опасным оружием, более того, оказалось, что у нас имеются средства, которые сделают их небоеспособными».
В приказах от 18 ноября 1917 года «Основные принципы оборудования позиций» и от 20 ноября 1917 года «Боевая подготовка войск в зимний период» (оба приказа выпущены до сражения при Камбре) танки даже не упоминаются!
5. Приказ от 24 ноября 1917 года (после сражения при Камбре):
«Танки являются боевым средством, которое не следует недооценивать. Однако их атаки эффективны главным образом благодаря их неожиданности. При своевременном обнаружении и соответственно подготовленной обороне имеющихся средств отражения подобной атаки вполне достаточно… Если пехота будет удерживать свои позиции даже и в том случае, если танки прорвут их, то атакующие танки уже не внушают такого ужаса».
6. Донесение «Группы армий герцога Альбрехта[12 - Альбрехт, герцог Вюртембергский – сын представителя боковой ветви Вюртембергского королевского дома герцога Филиппа (1838–1917; внука российского начальника Главного управления путей сообщения Александра Вюртембергского) и его жены эрцгерцогини Марии-Терезы Австрийской (1845–1927), дочери эрцгерцога Альбрехта, герцога Тешен (1817–1895) и принцессы Хильдегарды Баварской (1825–1864). // С 25 февраля 1917 г. – главнокомандующий «Группы армий герцога Альбрехта» («Фронт герцога Альбрехта), действовавшей от Вердена до границы со Швейцарией). В 1918 г. сюда входили 19-я армия и две армейские группы (всего 26,5 дивизии), этот фронт играл вспомогательную роль до самого конца войны, проводилась 9 апреля – 10 июня 1940 г.]» от 12 декабря 1917 года Верховному командованию сухопутных сил:
«Группа армий считает, что вопрос борьбы с танками противника можно будет считать решенным только в том случае, когда пехота будет снабжена средствами, которые позволят ей самостоятельно отражать подобные атаки».
7. Обобщенный отчет генерального командования № 54 о сражении при Камбре (от 20 ноября 1917 года):
«…возведение заграждений не является решением вопроса, куда лучшие результаты дает основательное противодействие…»
8. Донесение 119-го пехотного полка о пробной стрельбе от 12 декабря 1917 года:
«…в достатке снабженная подобным оружием (ручные гранаты, минометы, бронебойные патроны, легкие минометы) пехота не может остановить танковую атаку…»
9. Донесение 78-й пехотной дивизии о сражении под Суасоном 18–19 июля 1918 года, в ходе которого дивизия была вынуждена отступить на 9 километров и потеряла большую часть своей артиллерии:
«…танки воздействуют на войска лишь моральным образом… Их продвижение можно отнести главным образом за счет снизившегося боевого духа войск. С 1914 года полки не ощущают необходимости иметь танки…»
10. Приказ Верховного командования сухопутных сил от 22 июля 1918 года по итогам сражения при Суасоне:
«…Противодействие танкам должно заключаться также в повышении внимания. Наши прежние успехи привели к ослаблению внимания, уделяемому этому средству ведения боевых действий. Ныне мы должны ожидать появления на поле боя новых, с более мощной броней, меньших по размерам и более подвижных танков, представляющих куда большую опасность. Однако и им также можно успешно противостоять… В конце концов, повышенное внимание и боевая мощь пехоты являются решающим залогом успеха…»
11. Выдержка из письма командира 16-го пехотного полка генералу Людендорфу[13 - Людендорф Эрих Фридрих Вильгельм (Erich Friedrich Wilhelm Ludendorff, 9 апреля 1865 – 20 декабря 1937) – немецкий генерал пехоты. Автор концепции «тотальной войны», которую он изложил в конце своей жизни в книге «Тотальная война». В августе 1914 г. – начальник штаба 8-й армии, вместе с Гинденбургом получил общенациональную известность после победы под Танненбергом; с августа 1916 г. генерал-квартирмейстер Верховного командования германской армии. Являясь непосредственным помощником Гинденбурга, который с августа 1914 г. командовал 8-й армией, с ноября войсками Восточного фронта, а с августа 1916 г. был начальником Генштаба, фактически руководил всеми операциями. После окончания войны близко сошелся с Гитлером, принимал участие в «пивном путче» 1923 г. В 1924–1928 гг. депутат рейхстага от национал-социалистической партии. Всегда выступал за возрождение военной мощи Германии, установление фашистской диктатуры.] в июле 1918 года:
«Новые вражеские танки, меньшие по размерам, и в самом деле имели колоссальное моральное воздействие на наши войска…»
Из ответа: «Необходимо всеми средствами и способами организовать производство противотанкового оружия…»
12. Приказ Верховного командования сухопутных сил от 11 августа 1918 года, последовавший после катастрофы 8 августа 1918 года[14 - Имеется в виду Амьенская операция 8–13 августа 1918 г. – наступление союзных войск против германской армии во время Первой мировой войны у французского города Амьен; завершилось продвижением на 10–18 км на фронте в 75 км.], инициировавшей решение о перемирии:
«В гораздо большей степени, чем ранее, требуется… уделять внимание противотанковой обороне… Многие части еще не могут соответствующим образом противостоять танковым атакам. Нам необходимо научить их этому…»
13. Контрудар одной из дивизий 17-й армии не удалось нанести 31 августа 1918 года, поскольку приданные ей танковые подразделения не смогли принять участие в нанесении удара из-за многочисленных технических неполадок.
14. Донесение 40-й дивизии от 6 сентября 1918 года, в котором высказывается обида войск на то, что с германской стороны не были введены в действие танковые части.
15. Агентурное донесение от конца сентября 1918 года, в котором сообщается, что с французской стороны успех последнего наступления приписывается тому, что в ходе его участвовало значительное количество легких и быстроходных танков «Рено».
16. Письмо генерала фон Врисберга в прусское военное министерство от 18 февраля 1918 года, направленное в отдел А2 министерства:
«С сожалением я констатирую, что, несмотря на все мое давление, никакое оружие против танков не будет создано вплоть до конца марта…»
17. Меморандум итальянского командования сухопутных сил о танковом наступлении сил Антанты в августе 1917 года:
«…Английские танки почти никогда не получали повреждений во время движения… Бронебойные пули немцев со стальным сердечником не пробивают их брони! Наиболее благоприятные условия для танковой атаки: на рассвете, в вечерних сумерках, при лунном свете или в тумане… Вражеские наблюдательные пункты надо ослеплять постановкой дымовых завес… Обязательна поддержка танковой атаки с воздуха: прикрытие, обеспечение безопасности, разведка, связь… 5 мая 1917 года танки приняли участие в боевых действиях. Лишь один танк был выведен из строя вражеской артиллерией… Применение англичанами танков куда искуснее, чем французами… Англичане лучше оперируют ими в тактическом отношении… И французское, и английское командование верит в это новое средство ведения войны…»
И наконец, сошлемся еще на два голоса со стороны противника: во-первых, тогдашнего британского подполковника Джефри Мартелла, который в своей книге «В связи с танками» писал: «Противник использовал для противотанковой обороны[15 - Выдающийся пример успешного применения артиллерии для подобных задач продемонстрировал 30 ноября 1917 г. унтер-офицер Теодор Крюгер, который из своего орудия подбил 16 танков. В его честь в 1966 г. была названа артиллерийская казарма бундесвера в городе Кузель земли Рейнланд-Пфальц. (Примеч. авт.)] до тридцати процентов своей полевой артиллерии, которая в связи с этим не могла выполнять свои традиционные задачи артиллерийской борьбы на поле боя…» Во-вторых, приведем мнение Шепарда, считающего, что «германская противотанковая оборона проявила себя совершенным неудачником», в чем он был совершенно прав.
Боевое применение танков германской стороной
Конструкция и использование в бою германских танков с 1916 по 1918 год
После первого появления британских танков на поле боя 15 сентября 1916 года германское Верховное командование сухопутных сил потребовало от военного министерства создания собственного танка. В ноябре 1916 года главному инженеру Фольмеру из отдела А7 V было поручено разработать конструкцию «штурмового танка», который стал прообразом будущего танка «А7 V». Но заказ на строительство 100 танков был выдан только в ноябре 1917 года. Кроме этого, было решено начать создание двух тяжелых танков весом 150 тонн, каждый из которых должен был быть вооружен четырьмя орудиями калибра 75 мм, которые были готовы только в конце 1918 года.
Германской стороной также с успехом использовались в боях трофейные британские танки, после того как их рулевой механизм был значительно усовершенствован германскими конструкторами.
Танк А7 V образца 1918 года (конструкции Фольмера). Боевой вес: 35 тонн; максимальная скорость: 16 км/ч; радиус действия: 80 км; бронирование: 15–30 мм; вооружение: 1 пушка калибра 57 мм, 6 пулеметов; длина: 7,30 м; ширина: 3,05 м; высота: 3,04 м
Экипаж танка А7 V составлял от 22 до 26 человек. Его двигатель мощностью 200 лошадиных сил позволял ему развивать скорость до 16 км/ч. Проходимость танка вполне соответствовала тогдашним требованиям. Танк А7 V примерно соответствовал вражеским танкам, превосходя их по скорости, вооружению и бронированию. Если бы промышленность Германии могла выпускать его в более значительных количествах, он бы стал значительным боевым фактором для германского командования. К сожалению, удалось выпустить всего только 20 единиц этого танка. К ним следует также присовокупить около 25 трофейных танков. Все эти боевые машины с февраля 1918 года были включены в состав «батальонов тяжелых танков» с номерами от 1 до 9 по 5 танков в каждом.
Намерения Верховного командования сухопутных сил на 1919 год
Тем временем были также разработаны легкие танки LkI и LkII (вес 17 тонн, скорость 18 км/ч, экипаж 3 человека). Производство серии в 800 единиц было запущено с предписанием осуществлять его с «приоритетом I». Эти танки должны были поступить в войска в начале 1919 года. Из них предстояло сформировать три роты по 30 танков в каждой, разделенные на взводы, и штаб в составе 10 танков.
Танковые сражения 1918 года
0 сражениях «батальона тяжелых танков» повествует тогдашний лейтенант 11-го батальона Эрнст Фолькхайм (приводится в выдержках):
«21 марта 1918 года два батальона успешно сражались под Сен-Кантеном, 24 апреля три батальона действовали южнее Виллер-Бретонне, при этом здесь впервые танки сражались против танков.
1 июня 1918 года было проведено наступление с ограниченными целями, 9 июня под Мондидье[16 - По-видимому, имеется в виду Мондидье в 35 км к юго-востоку от Амьена.] танки участвовали в бою, а 11 октября севернее городка Авен-ле-Сек нанесли по врагу удар, углубившись в его оборонительные порядки на расстояние до 8 километров, остановив отступление германской пехоты.
1 ноября состоялся последний бой с участием танков. После подписания перемирия майор Шепард подтвердил германские успехи соответствующим образом и подчеркнул неизгладимое впечатление, которое произвели на его войска германские танки.
Хотя и будучи немногочисленными количественно, танковые войска быстро завоевали доверие германской пехоты и признание высшего командования. Потребность в их проверенной поддержке была велика, но из-за крайне незначительного количества никогда полностью не удовлетворялась. Промедление 1916–1917 годов никогда так и не было наверстано. Германское отставание в области танкостроения и противотанковой обороны до конца войны не было преодолено».
По этому поводу в 1967 году высказался Клитманн[17 - Клитманн Курт Герхардт – известный немецкий историк и коллекционер, автор нескольких книг по истории Второй мировой войны.]: «Вполне легко можно увидеть, что германское военное командование, несмотря на многочисленные ошибочные действия, принимало все меры к тому, чтобы в ходе Первой мировой войны и в особенности на последнем ее этапе ликвидировать преимущество союзников по Антанте в танкостроении».
Автор данной работы скептически относится к подобной точке зрения. Он считает, что можно и должно было сде лать в этой области гораздо больше: 25 германских танков и примерно такое же число трофейных боевых машин, которые ближе к концу войны противостояли многим тысячам танков стран Антанты, служат явным свидетельством того, что Верховное командование сделало далеко не все, что оно тогда в состоянии было сделать.
Британский взгляд
Шепард пишет в своей книге «Танки в будущей войне»: «Как мы уже видели, британский танковый корпус должен был отстаивать право на свое существование в столь же серь езной борьбе против высшего командования и против армейских командиров, как и в тяжелых сражениях на поле боя, преодолевая сопротивление немцев… Танки сами по себе не могли бы выиграть эту войну, но без использования танков она вообще не была бы выиграна…»
Мнение, с которым вполне можно согласиться. Если бы германское командование разделило это мнение в 1918 году, то этот вопрос, несмотря на имеющиеся факты, оставался бы открытым на протяжении более чем десяти лет. Тогда считалось, что танк, при имеющейся современной, технически совершенной противотанковой обороне, уже сыграл свою историческую роль. Даже в Англии снова появились подобные сомнения.
Статья 171 Версальского договора
Окончательное завершение борьбы мнений по вопросу существования танков в кругах германских специалистов наступило 28 июля 1919 года, приняв вид жесткого диктата Версальского договора. Статья 171 представляла собой не только параграф мирного договора, который должен был ограничить наступательный потенциал побежденного противника, но являла собой условие, которое, совместно с другими статьями, должно было навсегда лишить Германию эффективной обороны как суверенного государства. Наряду с этим у нее должны были быть «всякие действенные виды оружия новейшего типа – которые не противоречат праву народов – выбиты из рук, такие как бронированные военные машины и танки, подводные лодки и воздушные летательные средства» (ст. 171, 181, 198).
Статья 171 устанавливала:
«Также запрещено изготовление внутри страны или же импорт в Германию броневиков, танков или каких-либо аналогичных изделий, которые могут служить военным целям».
Эта запретительная статья Версальского договора означала конец германских бронетанковых войск после 1918 года.
Версальский договор с точки зрения международного права никогда не был признан Соединенными Штатами Америки; его ратифицирование несколько раз отклонялось сенатом США. Однако несколько позднее, в 1921 году, Соединенные Штаты заключили с Германией мирный договор, который «позволял гарантировать все приоритеты Версальского договора».
Относительно вопроса моральной квалификации мирного договора между основными договаривающимися сторонами 1918 года здесь будут приведены только важнейшие мнения, прозвучавшие в лагере тогдашних военных противников Германии. Фуллер в своей работе о развитии межгосударственных отношений с 1789 года пишет следующее: «Версальский договор был подписан германской стороной 28 июня 1919 года в критической ситуации блокады и тем самым был в моральном отношении ничтожным».
Часть вторая. Строительство и организация германских танковых войск после Первой мировой войны (1926–1945)
Война усовершенствовалась. Новые убийственные средства ее ведения еще больше увеличили существующие трудности. Мы должны думать о том, как нам после точного изучения осознать системы наших противников и те трудности, которые они перед нами ставят, и найти пригодные для их преодоления средства.
Фридрих Великий
Глава 3. «Бестанковое время» с 1919 по 1934 год
Переходный период эры Секта с 1919 по 1926 год
Первый тяжелый год после подписания Версальского договора был ознаменован постоянной опасностью полного разрушения Германского государства.
В условиях подобного бедственного положения все еще остающиеся в государстве средства поддержания власти были переданы в марте 1920 года под управление генерал-майора Ганса фон Секта, чтобы они смогли пережить перемирие и политический кризис 1918–1919 годов или быть вновь воссозданными в режиме «охраны границ на востоке».
Создание рейхсвера
Ганс фон Сект, который в ходе Первой мировой войны сначала сражался на Восточном фронте в качестве начальника штаба 11-й армии Макензена, затем начальника штаба группы армий эрцгерцога Карла, а в декабре 1917 года занял пост начальника Генерального штаба турецкой армии, был после недолгой службы заместителем начальника Верховного командования сухопутных сил и начальника пограничных сил на севере в апреле 1919 года назначен по решению кабинета министров руководителем военных представителей при германской делегации на мирных переговорах в Версале. Будучи начальником войскового управления[18 - Под именем войскового управления (Truppenamt) фактически скрывался германский Генеральный штаб, который был запрещен Версальским мирным договором.], Сект после провала «капповского путча» стал командующим армейской группой рейхсвера «Норд», а вскоре после этого был назначен рейхспрезидентом Фридрихом Эбертом начальником управления сухопутных сил, фактически главнокомандующим рейхсвером.
Сект придал заново создаваемому рейхсверу свою самобытность. Совместно с министром обороны Отто Гесслером он провел рейхсвер «сквозь все перемены в кабинете министров… обеспечив ему… постоянное и стабильное развитие». Секту удалось до 1 января 1921 года из остатков старой императорской армии и из примерно 400 независимых, образовавшихся для защиты государства и правительства фрайкоров[19 - Фрайкор (нем. Freikorps – свободный корпус, добровольческий корпус) – наименование целого ряда полувоенных патриотических формирований, существовавших в Германии и Австрии в XVIII–XX вв. После Первой мировой войны также возникло несколько реваншистских организаций под названием «фрайкор»; многие из них позднее примкнули к нацистскому движению. В начале 1919 г. отряды фрайкора под руководством Густава Носке подавили выступления немецких коммунистов и крайне левых социал-демократов, намеревавшихся провозгласить советскую власть.] создать в рамках вооруженных сил Германии (сухопутных сил и военно-морских сил) новые сухопутные вооруженные силы. В течение шести тяжелейших лет он решал эту задачу, закладывая фундамент для последующего возрождения позднейшего масштабного вермахта. С точки зрения Секта, су хопутные вооруженные силы должны были быть «мостом между старым и новым, вести к лучшему будущему». Версальский договор предоставлял возможность для этого, поскольку он не содержал никаких ограничений относительно способов и объемов подготовки позволенных Германии небольших сухопутных сил в количестве 100 000 профессиональных солдат. Именно отсюда и начинал Сект. Он создал кадровую, фактически офицерскую армию и воспитал ее в таком духе, базовые составляющие которого позволили в дальнейшем, несмотря на запрещенное и потому отсутствующее современное оружие, подготовить ее для развертывания в большую армию современного образца.
Успехи в создании такой армии, достигнутые несмотря на внутри- и внешнеполитические, а также, прежде всего, экономические трудности, принесли новому начальнику командования сухопутных сил признание как создателю рейхсвера.
Прямо на глазах наблюдателей из Межсоюзнической контрольной комиссии (IMKK), которая действовала в Германии до февраля 1927 года, Секту удалось осуществить создание современной армии. «Мы сделали все, что могли», – сказал он, подразумевая, что в ходе этого процесса удалось не нарушить строгих ограничений Версальского договора. Он вполне хорошо представлял большую опасность, постоянно исходящую от Франции и Польши, которые следили за тем, чтобы не произошло возрождения рейхсвера и империи. Его планы оставались в своей основе вполне благоразумными и с точки зрения обоюдного потенциала сторон однозначно оборонительными, так что вполне можно было говорить главным образом об обороноспособности Германии, у которой отсутствовало современное вооружение.
Сухопутные вооруженные силы стали одной большой офицерской школой, которая впоследствии выдающимся образом оправдала себя. Отбор перспективных офицеров, командование личным составом, тактические и оперативные задумки искались и отрабатывались; вся армия представляла собой кадровый состав армии для будущего быстрого развертывания, но и создавалась она при этом без каких-либо потерь для ударной силы. Сект особенно заботился о том, чтобы его офицеры постоянно знакомились с взглядами и идеями военных кругов иностранных государств. С этой целью военное министерство издавало журнал «Иностранная военная мысль», который постоянно побуждал к изучению этой сферы, в особенности в отношении теоретических познаний запрещенного для Германии оружия.
Сект и танк
В программе подготовки, разработанной Сектом для рейхсвера, особое внимание уделялось технической подготовке и изучению оружия, взаимодействию всех родов войск и ставшей традиционной в прусской армии мобильности. В своем исследовании прусско-германской армии Гордон А. Крейг писал по этому поводу: «Версальский договор, естественно, возвел перед ним (Сектом) тяжелое препятствие на пути, поскольку он запрещал Германии применение наступательного оружия. Но все же и в таких условиях, в границах, установленных договором, Сект был вправе сделать многое… Офицеры командировались в Берлин в Высшую техническую школу на семинары, во время которых они знакомились с новейшими техническими достижениями, возможным применением современного вооружения. Проводилось изучение координации и взаимодействия различных родов войск, организации связи и разведывательной деятельности, которые затем отрабатывались на комплексных практических тренировках. Уже в 1921 году в Гарце[20 - Горы Гарц (Harz от средневекового немецкого Hart – «горный лес») – самые северные горы средней высоты (до 1142 м) в Германии, самые высокие в Северной Германии. Вершинная поверхность платообразная, склоны преимущественно крутые, поросшие пихтовыми лесами.] были проведены маневры моторизованных подразделений армии. А зимой 1923/24 года подполковник Вальтер фон Браухич, будущий фельдмаршал (1940) и главнокомандующий сухопутными силами (с 1938 по 1941), организовал маневры с целью отработки взаимодействия между моторизованными частями и авиацией…»
В 1927 году Сект высказал свое мнение по проблеме «Современная кавалерия»: «Моторизованные транспортные средства предназначены для выполнения двух основных военных функций: перевозить новые собственные средства вооружения и (во-вторых) служить транспортным средством для личного состава, орудий и необходимого сухопутным силам снаряжения. Танки же заслуживают выделения их в особый род войск наряду с пехотой, кавалерией и артиллерией…» Спустя два года после своего ухода с поста командующего сухопутными силами в своей работе 1928 года «Современная сухопутная армия» Сект высказывает идею создания высокомобильной небольшой по численности сухопутной армии, боеспособность которой должна быть значительно более высокой за счет применения боевой авиации. Бывший тогда полковником Шарль де Голль высказал свою приверженность этой идее в своей книге «О профессиональной армии», в которой он подробно и обстоятельно разработал предложение о создании бронетанковой и моторизованной профессиональной армии.
Особо стоит выделить то обстоятельство, что Сект под свою ответственность организовал столь часто критикуемую воинскую подготовку германских солдат и военных инженеров авиации и бронетанковых сил в Советском Союзе. Эта интересная и проблематичная глава германо-советского сотрудничества заслуживает краткого описания в свете ее значения для последующего создания германских бронетанковых войск.
«Кама» – организация германского танкового училища под Казанью
В первые послевоенные годы совместные внешнеполитические интересы обусловили сближение Германии и СССР на почве устранения обоими государствами неблагоприятного для себя исхода Первой мировой войны. В те годы существовали надежды путем улучшения экономических отношений друг с другом и совместными выступлениями на мировой арене против ведущих государств мира по общим вопросам добиться более благоприятного положения в мире. С этой целью Германия и СССР[21 - На тот момент РСФСР, СССР был образован 30 декабря 1922 г.] заключили в 1922 году Рапалльский договор, за которым последовал Берлинский договор о дружбе от 24 апреля 1926 года.
Карл Х. Герман, говоря об осуществлявшихся контактных мероприятиях с СССР, обращает внимание на то, что «тыловое прикрытие с Востока до 1890 года было важной составной частью внешней политики Бисмарка; что это внешнеполитическое наследие было еще живо и составляло одну из неотложных проблем современности в 1919–1920 годах – сколь возможно быстро «снова занять переговорные позиции после того, как страны-победители в Версале опустились до того, что вознамерились тогда и впредь рассматривать Германию исключительно как мяч для игры. Имевшийся шанс… обойти клеветнические определения мирного договора, не нарушая условий договора, манил… Солдаты смотрели именно с этой точки зрения на строительство предприятий для выпуска военного снаряжения, на теоретические занятия и освоение запрещенного оружия… вполне приемлемая концепция, причем тогда они были никак не единственными сторонниками такой прорусской доктрины. Все участники к тому времени знали и понимали возможный риск подобных мероприятий и не выходили за рамки определенных ограничений».
Генерал-полковник фон Сект не участвовал в заключении Рапалльского договора; однако по его заданию несколько позже генерал-майор Хассе и полковник фон Шлейхер согласовали существенные детали относительно желаемой обеими сторонами помощи в боевой подготовке. В 1921 году в рамках осуществления внешнеполитических отношений между Германией и СССР по прямому указанию Ленина последовали переговоры, сначала зондирующие, относительно заключения первого торгового договора. За ними последовали новые переговоры, завершившиеся 8 декабря 1921 года, когда рейхсканцлер и военное министерство заключили известное соглашение: военное министерство создало особую группу «Р» («R») под командованием полковника Николаи[22 - Николаи Вальтер (Walter Nicolai; 1873–1947, Москва, СССР) – немецкий военный деятель, полковник. Николаи возглавлял германскую разведывательную службу с 1913 по 1919 г.], которая образовала свой филиал в советской столице под названием «Централе Москау» под командованием полковника Лит-Томсена и его сотрудника полковника барона фон Нидермайера[23 - Нидермайер Оскар фон (Oskar Ritter von Niedermayer, 1885, Фрайзинг, Германская империя – 1948, Владимир, СССР) – немецкий военный деятель, разведчик.].
Если совместные военно-промышленные проекты в СССР оказались малоуспешными, то «военное сотрудничество между рейхсвером и Красной армией развивалось совершенно беспрепятственно… В летном училище в Липецке и в танковой школе под Казанью проходили военную подготовку авиационные и танковые специалисты, а также осуществлялись испытания, оценка и разработка вооруже ния, запрещенного в Германии. Для служебного руководства рейхсвер командирует в Россию своих специалистов, однако их деловое сотрудничество постепенно ослабевает. Высшие германские и советские офицеры время от времени инспектируют центры подготовки…».
0 развитии этого сотрудничества между рейхсвером и Красной армией существует в высшей степени интересное описание Хельма Шпейделя, в котором этот в будущем генерал люфтваффе повествует прежде всего о значении этой программы для создания люфтваффе в 1933–1934 годах.
Наряду с оборудованием аэродрома под Липецком и организацией школы для обучения тактике войны с применением химического оружия вблизи Саратова СССР предоставил для организации германской танковой школы под Казанью тренировочный полигон, жилые помещения, оборудование и вспомогательную рабочую силу. Благодаря расположению танкового тренировочного полигона вдоль течения реки Камы этот германский центр подготовки танкистов получил условное обозначение «Кама». В литературе она также известна как танковая школа «Казань».
Эти три подготовительных центра образовали германские военные базы для обучения личного состава и технической подготовки рейхсвера на территории СССР. Они действовали вплоть до окончания германо-советского сотрудничества в 1933 году. Русские предоставляли в распоряжение немцев для подготовки танкового персонала наряду с полигонами и войсками – в качестве вспомогательной рабочей силы и учебного персонала – также и танки первых серий (танки серий MC-1 и MC-2[24 - Имеется в виду легкий танк МС-1 («малый» сопровождения), получивший после усовершенствования ходовой части индекс Т-18. Создавался после изучения трофейных французских «Рено», но несколько превосходил прототип. С июня 1927 (принятие на вооружение) до 1931 г. было выпущено более 900 Т-18.] с 37-мм орудием). Вклад германской стороны состоял из преподавательского состава, инженеров, техников и оснащения. Советские офицеры также получили право посещать учебные курсы и маневры в Германии.
Эти процессы после 1945 года были освещены в печати и публицистических выступлениях, от случая к случаю подвергались критике – зачастую в неверном освещении. Подготовка танкистов началась с середины 1920-х годов. С германской стороны в ней принимали участие ряд молодых офицеров и инженеров, которые с 1933 года стали ценными преподавателями для германских бронетанковых войск. Среди них были такие офицеры, как Хаарде, Колль, Кребер, Кречмер, Линнарц, Недтвиг, Зибург, Штефан, барон фон Тома-и-Томале, затем с 1929 по 1933 год старший инженер Бауманн, доктор Мерц и инженер Энгель. Руководство школой осуществлял с 1927 по 1929 год директор Мальбранд, с 1929 по 1931 год майор барон фон Радльмайер и завершил в 1933 году майор Гарпе.
Полковник Гудериан в 1932 году вместе с генералом Лутцем, будучи в командировке, посетил танковую школу «Кама», где не только готовились будущие искусные танковые командиры, но также проходили испытания прототипы первых германских танков.
С советской стороны на учебные курсы и тактические маневры в Германию направлялись наряду с будущим маршалом (с 1935) Тухачевским также и другие, ставшие известными во время Второй мировой войны советские генералы и военачальники, такие как, например, будущий маршал (с 1943) Жуков. Отношения между офицерами рейхсвера и Красной армии всегда сохранялись дружественными. Ставший позднее генерал-майором Теодор Кречмер, который в 1933 году был слушателем последнего, через несколько месяцев прерванного учебного курса в школе «Кама» сообщал, что завершение этих танковых курсов в августе 1933 года «воспринималось русскими как весьма печальное событие». Окончание последнего учебного курса в Казани прошло осенью 1933 года почти без всяких осложнений. Только ликвидация совместного оборудования и средств обучения вызвала некоторые трения, особенно для генерала Лутца, которого особенно заботило надежное возвращение прототипов германских танков. Но в конце концов и эта «проблема» к взаимному удовлетворению была решена после личного вмешательства Тухачевского[25 - В описываемое время, с 1931 по 1934 г., замнаркомвоенмора и председателя Реввоенсовета СССР, начальник вооружений РККА.].
Советский полковник инженерных войск Мостовенко в своей книге «Танки вчера и сегодня» (1961) описывает результаты тогдашнего германо-советского сотрудничества и отмечает, что «…в области военной техники в 1924–1928 годах была проделана значительная работа… В период 1928–1931 годов советская военная наука определила для каждого времени оптимальную организационную форму моторизованных и бронетанковых частей и соединений. В 1929 году началось создание моторизованных формирований, способных к самостоятельным оперативным действиям…». Подобным же образом советский журнал «Техника и вооружение» (№ 9/1966) сообщал о развитии русского танкостроения с 1920 года.
Школа «Кама», которая очень скоро перестала быть секретом для ведущих мировых держав, не представляла собой нарушение условий Версальского договора, поскольку в Казани не только не изготавливались танки, но и оттуда «не ввозились в Германию танки или другое аналогичное оружие». Так что с точки зрения тогдашних мировых держав все там происходившее никоим образом не могло привести к существенному повышению германского танкового потенциала.
