скачать книгу бесплатно
*Крики боли и звуки раздавливаемых костей*
***
Далее запись оборвалась. Я стоял в шоке, смотря на лежащее неподалёку обглоданное тело…
Я всё понял, этот инцидент – причина голода в посёлке. Леопарды… так вот, как они называются… разбежались по округе и закрыли пути отступления. Более того, они помешали какому-то эксперименту с кислородом. Я нашёл очень мало информации об этих исследованиях. Говорилось о прототипе химического оружия. Свалились же нам эти учёные на голову… Леопарды помешали эксперименту, в итоге в атмосферу было выброшено огромное количество этого «бракованного» кислорода, в котором нельзя зажечь никакой огонь. Всё стало явным. И здесь я решил исполнить свой план. Здесь мы как-нибудь да сможем связаться с остальным миром!
Найдя радиорубку, мы были в восторге. Она была сделана отлично. В книгах всё описывалось намного, намного примитивней. Насколько же мы откатились в развитии, если сравнить нас с остальным миром… У которого есть огонь и электричество, радио и телевидение…
Включив машину, мы попытались настроить частоту. По подсказкам из документов мы узнали частоту, на которой можно связаться с некой «Материнской лабораторией». Настроив сигнал, мы попытались передать хоть что-то.
– Прошу, отправьте помощь! – неустанно повторял я. – Мы находимся в Еловом бору, это посёлок под Казанью!
Нетерпеливо ожидая ответа, я в течение двух дней каждые пять минут повторял просьбу о помощи, снова и снова… Пока не закрыл лицо руками и, пытаясь сдержать слёзы, повалился на стул.
– Слушай, Лёх, не расстраивайся! – похлопал меня по плечу Женя.
– «Не расстраивайся»? В кой то веке у нас появилась надежда на спасение. И, уже почти получив его, всё, будто, сорвалось с крючка! Оказалось, спасение – лишь иллюзия, а надежда – пустая трата времени, попытка утешиться, смотря на иллюзию…
– Ты что? Это всего пара дней! Они по тысяче причин могли не прослушать наше сообщение! Что ж, ты будешь сдаваться?! Ты – единственный человек, который решил связаться с миром, пытался придумать эффективный способ пробраться через лес, пока другие просто шли напролом, выступая с луками против этих… леопардов, как говорилось в их описании, одних из самых быстрых зверей на планете… И ты сдашься, не вытерпев на второй день?
– Ну, вообще-то он прав, Жень, – сказал вдруг кто-то позади нас.
Мы повернулись. Позади стоял Владимир Маратыч, весь в крови, своей и животной. У него было перевязано плечо. Видно, что ему было очень больно, но, сжав зубы, он терпел, совершенно не придавая особого значения своим ранам. Его волновало что-то другое.
– Эх, детишки… Знали бы вы, сколько времени я пытался связаться с ними. Несколько лет! Но нет, они забыли про нас!
– Вы уже несколько лет пытались связаться с ними? То есть, вы знали о лаборатории? – проворчал Женя.
– Да, знал… Всё это время… На самом деле я и не жил в Еловом бору. Тогда, в 1993, устроился охранником сюда, в лабораторию… И я даже успел проработать там месяца четыре, до того, как всё перевернулось…
– Но почему вы не рассказали остальным? – спросил я.
– Я тогда надеялся на быстрое спасение. А потому, в интересах государства, я не должен был ничего разглашать. Поэтому в первое время я просто пытался передать сообщение. Потом понял, что нас не слышат. Не знаю, почему. Может, из-за инцидента волны в атмосфере иначе перемещаются. А может, нас просто не хотят слушать. Материнская лаборатория считала местные эксперименты невыгодными и не ведущими к успеху, даже грозилась прикрыть это место. Ну вот, нате, пожалуйста. Случайность сделала всё сама.
– Но, поняв всё это, вы всё же сохранили верность корпорации?
– Хе-хе, не-е-е! Плевал я на них! После осознания моего положения я решил изменить стратегию: использовать материалы лаборатории, чтобы создать безопасные условия проживания и средства, с помощью которых можно выбраться отсюда. К тому времени я уже жил в той хижине. Когда-то там жил лесник, но он стал лёгкой добычей для монстров…
– Леопардов? Вы же наверняка знаете, как они называются?
– О, так вы тоже узнали! Молодцы, наблюдательные парнишки!
– Чем кончилась бойня? – вдруг спросил Женя, – кто-нибудь выжил?
– Должно быть, выжили, а как же! Правда, жаль, что так мало. Из всех сорока семи мужчин только одиннадцать, по крайней мере, столько было, когда я…
Когда я сбежал…
– Вы сбежали? Но почему?
– Слушай, сынок, я сразу понял, что ты не умственно отсталый, но задавать такие вопросы… Следует принять, я – единственная их надежда на спасение. Пусть они того и не знают, но это так. Ведь я могу дать им технологии, с помощью которых они бы выжили и смогли выбраться из этого ада. Никто больше не знает о лаборатории. И до сих пор никто её не находил. А если кто и найдёт, скорей всего не сможет никак применить местные приборы. Только я кое-как разбираюсь в них! И умирать мне было просто непозволительно…
– А мой отец? Что стало с ним? Он жив? Не говорите, что он погиб! – вскрикнул Женя.
– Не знаю, сынок, говорю же, не видел последние моменты…
Женя опустил голову и захныкал.
– Владимир Маратыч, что нам делать сейчас? – спросил я. – Восстанавливать хижину?
– Нет, слишком много времени я просрал на эту развалюху. Лучше было укрепиться в лаборатории… Короче, мы отправимся в посёлок. Встретимся там с выжившими и расскажем об этом месте. Но прежде соберём всё нужное, что возможно нести, не замедляя шаг. По дороге зайдём в хижину, там тоже много разного…
Почти всё готово, мы собрали небольшие сумки, сложив туда источники энергии, запчасти, лампочки и ещё некоторые необходимые для создания приборов предметы. Прямо перед уходом я рассматривал документы о химическом оружии и эксперименте с кислородом.
– А что, если вернуть местную атмосферу к прежнему состоянию? – спросил я у самого себя.
Подойдя к прибору, закачал туда «бракованного» кислорода, а после постарался обогатить кислородом каждую молекулу, чтобы его было достаточно для реакции горения. Но, видно, это было слишком сложно для двенадцатилетнего парнишки, который вырос в обществе, что откатилось в развитии на… Двадцать тысячелетий?
Моя ошибка сломала аппарат. Внутри капсулы произошёл взрыв. Стекло треснуло и комнату наполнил какой-то газ. Я побежал к двери, по дороге споткнулся о валяющийся стул. Потом долго не мог открыть дверь. В глазах двоилось, всё переливалось радугой. Наконец, выбежав из самодельной комнаты пыток, я отдышался. Впервые в жизни этот неполноценный противный воздух я вдыхал с наслаждением.
Поднявшись, я постучал себя по виску. Зрение больше не искажалось. На вид всё было нормально. Лишь немного погодя я начал ловить себя на странных мыслях в голове. Всё, больше не буду и близко подходить к этим аппаратам, от них одни беды! Надо помочь семье и остальным выжить.
Уже уходя из лаборатории, я нашёл небольшой контейнер. В нём что-то лежало… Это была завёрнутая в фольгу мясная котлетка. Я был настолько рад, что аж в голове будто прошёл разряд тока. Котлета может спасти мне жизнь, я не должен её бросать. Потому я взял котлету с собой.
По дороге к хижине я пару раз спотыкался о корни деревьев, в чём меня упрекали спутники. Но я не обращал на них внимания. Всё глядел на сумку, в которой лежала котлетка.
Дойдя до хижины, мы увидели страшную картину. Дневной свет раскрыл все её ужасы в полной мере. Во дворе лежал ещё живой леопард. Но, видимо, ненадолго. Из его брюха торчало обломанное копьё, одна нога была оторвана. Он скулил, дрожал от боли, стараясь вытащить копьё.
– Ему недолго осталось, – сказал Владимир Маратыч, – много крови потерял.
Я, словно не понимая, что делаю, подошёл к зверю, сел прямо у его морды. Меня попытались поднять, но я оттолкнул их руки. Зверь слабо рыкнул, но был не в силах сделать ничего больше. Я положил руку на его голову и, утешая, погладил. В глазах зверя проступили слёзы.
– Тс-с-с-с… Тише… Всё хорошо… – прошептал я.
Другой рукой я достал свой кинжал и приставил его к горлу леопарда. Миг спустя кинжал прошёл сквозь его голову.
Хижина была похожа на склад мясокомбината, только всё мясо находилось в крайне неделикатном положении. Отдельно валялись желудки, почки. Словно гирлянды, повсюду висели кишки. Трупы леопардов лежали прямо на людях, с открытыми переломами и с торчащими из тел копьями и стрелами. Под одним из таких мы нашли Безмолвного. Его труп был в ужасном состоянии: ноги оторваны, внутренности наружу, а лицо застыло в ужасной мине.
– Покойся с миром, дружище! – пробормотал Владимир Маратыч.
После ночёвки в погребе и утреннего отделения самых лучших кусков мяса, чтобы прийти в посёлок не с пустыми руками, я снова сел в погреб и достал котлетку. Смотря на неё довольно долго, я думал уже её съесть, чтобы утолить свой сильный голод. Но смотря на этот кусочек фарша, я видел нечто большее. Я видел светлое будущее, видел цель. Цель, к которой надо стремиться. Ради которой можно жертвовать многим. И всё это в одной котлетке. У меня открылись непередаваемые чувства, которые можно назвать лишь одним словом – любовь. Я так сильно её полюбил, что не мог с ней расстаться, тем более съесть. Поэтому лишь нежно её поцеловал и положил на дно сумки.
Мы шли тихо, как только могли. Один раз вдалеке пробежал леопард. Хорошо, что сумки закрывались плотно и не пропускали запахи. Иначе пленяющая вонь мяса сразу бы нас погубила. Ещё немного, и мы выбрались на опушку. Наконец этот лес кончился. Наконец впереди виднелся родной дом.
Мы рванули с места и побежали со всех ног. Владимир Маратыч еле успевал за нами. Подбежав к воротам, мы постучали в них палкой. На стену взобрался один из наших и закричал:
– Открыть ворота!
Внутри нас встретили почти все жители. Их было мало. Слишком мало. Большую часть занимали женщины и дети, боеспособных мужчин буквально можно было посчитать по пальцам. Среди знакомых был мой отец и те двое, что получили электрические копья. Мы скинули с себя сумки и присели на земле. Вдруг толпу растолкал Филипп Мохнатый, вышел вперёд. Он был сильно потрёпан. Руки были перевязаны во многих местах, а также не было правого глаза.
– Вы ещё посмели прийти сюда, мелкие засранцы? – прокричал он. – Вы бросились бежать, пока ваши друзья погибали!
– От нас с самого начала не было толку! – парировал я.
– Ты не имеешь права ничего говорить. Ты просто трус!
– Папа, я пытался вырваться, броситься к тебе на помощь! – жалобно промямлил Женя.
– Видно, не очень хорошо пытался, раз пришёл только сейчас! Сейчас, когда ничего уже не вернуть! Все мои дети погибли! Моя дочь умерла у меня на руках, захлёбываясь в собственной крови! Её последний взгляд снится мне ночами!
– Но ведь я тоже твой сын…
– Заткнись! Ещё раз назовёшь меня отцом или себя моим сыном, разрублю пополам! Инвалид хренов!
– Он не виноват, что родился таким! – вступился я, – он просто хочет, чтобы вы считали его вашим сыном!
– Ах так! Ну ладно, дам ему один шанс! Ты, слизняк, – повернулся он к сыну, – бери оружие! Давай, покажи мне, что ты хоть чего-то, да стоишь! Если сможешь сбить меня с ног или хоть раз ударить… но так, чтоб я почувствовал хоть малость. Тогда я назову тебя сыном, как ты и хочешь. Но ни черта у тя не выйдет. Даже в таком хреновом состоянии я уделаю тебя! Только, учти, я задолбался тебя жалеть! Сейчас, если проиграешь, я тебя убью!
– Филипп! Остановись! – крикнул Владимир Маратыч – Нам нельзя ругаться! Мы принесли…
– Заткнись, старик! С тобой у нас будет отдельный разговор! Это твой забор настолько хреново поставлен, что монстры могут прорваться через раз! Из-за твоей невнимательности и лени погибли почти все! Ну чё, сопляк, готов доказать мне, что достоин того, что просишь?
– Да, готов!
Женя огляделся. Нигде не было копья, которое бы он смог держать.
– Ну, раз ничего не можешь, бейся руками! —усмехнулся Филипп – Давай, ударь меня!
Владимира Маратыча держали двое. Он не мог ничего сделать, поэтому я бросился к Жене, чтобы его оттащить. Но меня сзади кто-то схватил. Это был отец.
– Это их дело, сын. Оставь его! – подавлено сказал он.
Увидев у меня электрический кинжал, отец вынул его и кинул Жене. Женя улыбнулся, поднял кинжал и повернулся к отцу. Из зрителей образовался круг. Филипп и Женя двигались по окружности, обходя друг друга сбоку. Филипп подманивал Женю к себе, оскорбляя и унижая его. Женя двигался очень неуверенно, пару раз споткнувшись о собственные ноги. Наконец, когда Филипп отвёл глаза, Женя сделал выпад, целившись в ногу. Но это была ловушка. Филипп специально отвёл глаза, чтобы вынудить сына напасть. Ловко отпрыгнув, Филипп резко махнул топором, ударив Женю в бок. Разряд тока пронёсся по телу Жени. Он упал, жутко подёргиваясь, но был ещё жив. Глаза его были устремлены на отца. Филипп встал прямо перед сыном, занёс топор над головой.
– Не-е-е-ет! – вскричали мы на пару с Владимиром Маратычем. Старик вырвался и побежал в центр событий. Филипп Мохнатый с силой рубанул…
Топор встретил цель. Но не совсем ту. Он глубоко вошёл в грудь Владимира Маратыча, который успел встать перед Филиппом с выдвинутыми руками. Старик что-то невнятно прохрипел. Из его рта хлынула кровь, и он упал на бок. Филипп, ошарашенный таким событием, сделал два шага назад.
– Чего ты сделал, Мохнатый? – Крикнул один из толпы. – Ты видел, что он мастерил? Нам таких вещей не соорудить! И чё нам теперь прикажешь делать?
– Я не хотел… Он сам…
– Какого хрена ты всё это затеял?! – выступил другой.
– Говорят вам, Маратыч сам полез, а с мелким – это его дело. – закричал в ответ друг Филиппа.
Все начали кричать и пререкаться. Филипп, устав всё это слушать, рявкнул:
– А ну хватит всем!
Как вдруг почувствовал сильную боль в груди. Тот, первый, кто начал спор, воткнул Филиппу в спину копьё. Остриё прошло насквозь, окровавив двуглавую шкуру. Филипп упал на живот, смотря на лежащего неподалёку Женю.
– П-п-папа… – расплакался Женя.
– С-с… – хрипел Филипп.
– Папа!
– С-с-сын…
Они потянулись друг к другу и крепко взялись за руки.
– С-сын… – продолжал хрипеть Мохнатый, – п-п-прости меня…
С этими словами он раскашлялся и испустил дух. Между тем мужики начали орать друг на друга.
– Чё ты сделал, урод?!
– Заткнись или будешь следующим!
– Значит, хочешь померяться силой?! Давай же, мы с Филиппом монстров гоняли, когда ты ещё сопли пускал!
Всё дошло до драки. Женщины, пытавшиеся разнять дерущихся, попадались под руку. Совсем скоро драка перешла в поножовщину. Упали первые тела, а живые, будто сошедшие с ума от голода и злости, начали нападать на всех, кто стоял на пути. Некоторые даже впивались зубами в шеи, бока и прочие мало защищённые места, выдирая куски плоти. Отец хлопнул меня по плечу, крикнув:
– Надо уходить отсюда!
Мы взяли сумки, подбежали к Жене. Прихватив свой кинжал, я на бегу сунул его в ножны. Обхватив Женю с двух сторон, мы потащили его к себе домой. Запершись там, мы нашли нити, иглу и бинты. Женя кричал, ревел и вырывался, пришлось его связать.
Было бы у нас что-нибудь для притупления боли… Но такой роскоши нам в этой суматохе было не найти. Пришлось зашивать рану без каких-либо вспомогательных средств. Ни я, ни отец не умели накладывать швы, поэтому делали всё топорно. Жене было ужасно больно. Даже сжатые зубы не могли удержать этот дикий вопль. На крик прибежал один из обезумевших мародёров. Он разбил окно и забрался внутрь. Зубы его были красными от человеческой крови, глаза горели белым пламенем. Благо, отец был намного опытней его. Людоед пал достаточно быстро. Мы затащили Женю в подвал, чтобы криков практически не было слышно, там закончили наложение швов. Друг уже не подавал признаков рассудка. Измученный болью и горечью недавней утраты он мог лишь сидеть и повторять под нос:
– Отец… отец… па-п-па…
Мы начали разбирать сумки. Вдруг оказалось, что из всех трёх сумок мы не захватили именно ту, в которой было нарезанное мясо. Мы начали выгребать всё содержимое взятых сумок. Все эти запчасти имели смысл, только когда был жив Владимир Маратыч. Сейчас это просто хлам, всё как он и говорил. Без него мы не спасёмся. Нас постигнет лишь одна участь. Это лишь вопрос времени.
Добравшись до дна сумки, я вдруг увидел мою котлетку. И сразу замер. Голова закружилась, а веки стали тяжелеть. Но миг спустя всё прошло.
– Ну что, нашёл что-нибудь, сын? – спросил меня отец, подползая к моей сумке и заглядывая туда. Увидев котлету, он обрадовался. —Да, отлично! Хоть что-то, да поедим!
– Её есть нельзя!
– Почему это?! Выглядит неплохо.
– Просто нельзя и всё!
– Слушай, у нас тут голод. Вон, друг твой лежит, без еды умирает. А ты котлету защищаешь!
– Она моя! Моя драгоценность!
