скачать книгу бесплатно
Новелла четвёртая
Рассказ Вадима о своей бишкекской эпопее
– Моя поездка в Киргизию в роли «челнока» – это самое тупое, что я совершил в своей жизни. Оправданием мне служит только то, что я поехал вместо какого-то товарища, личность которого уже не помню. Накануне отбытия поезда мне позвонил мой друг Санёк по прозвищу Блэкмор и сказал, что его напарник заболел, и я должен оформить на работе десять дней отгулов и выдвигаться с ним в город Фрунзе. Да, возьми деньги, все, которые найдёшь, добавил он!
На следующий день мы уже сидели на нижних полках плацкартного купе и с ужасом ждали станцию Туркестан. Народ в вагоне был тёртый, и, по их мнению, после Оренбурга комфортным условиям придёт конец. Так всё и было. После Оренбурга в вагоне стали появляться дикие люди с чрезвычайно большими и вонючими баулами из какой-то рыхлой и влажной мешковины. Они появлялись вне зависимости от остановок поезда, как бы из ниоткуда, и только непроницаемые лица проводников наводили на мысль о безбилетном проезде и нарушениях в системе РЖД. Когда за окном начали появляться живые верблюды, как одинокие, так и в составе небольших табунов, весь наш вагон был заполнен мешками и этими степными людьми. Мы неожиданно поняли, что о жизни страны знаем чуть больше, чем ничего, раз не подозревали, что совсем недалеко, фактически на расстоянии дневной поездки на автомобиле, происходят такие вещи и проживают такие люди. Они не умели или не желали говорить по-русски, неожиданно появлялись и так же неожиданно исчезали. Ближе к границе мы узнали, что город Фрунзе теперь называется по-другому. То ли Пишпек, то ли Бишкек, эти названия пока утрясались на национальном уровне, но эти подробности нас волновали мало. У нас была задача – закупить чего-нибудь, пользующееся успехом в цивилизованном мире, и продать его с прибылью для себя. Двоюродная сестра Блекмора, у которой мы остановились, в коммерции не разбиралась, и, помотавшись пару дней по городу, мы поняли, что нам нужна помощь, так как собственной бизнес-идеи у нас не было. Сестра работала продавцом в большом продмаге, зайдя к ней на работу вечером второго дня, мы, похоже, произвели на её товароведа впечатление прожжённых спекулянтов и сразу же получили от него предложение купить ящик сигарет «Памир». Мы вяло отмахнулись, но он настаивал, удивляясь тому, что мы упускаем очевидную выгоду. Сигареты пришлось купить, и вот мы уже несём огромную разваливающуюся коробку по центральному бульвару столичного города, вспоминая все известные нам нецензурные слова и выражения. Пройдя пару километров, мы присели покурить на скамеечке возле киоска. Решение оставить груз и тихо уйти уже было принято, когда появилась хозяйка киоска и спросила, за сколько мы готовы расстаться со своим добром. Наша цена её устроила, и всю добавочную стоимость мы тут же потратили на две бутылки импортного ликёра «Шерри-бренди» и «Амаретто». Первый коммерческий успех вдохновил нас на дальнейшие подвиги. В магазине у Шуры было ещё много «Памира», и все киоски на проспекте на следующий же день были снабжены этим отвратительным куревом. Киоскёры были согласны сами получать его через заднее крыльцо Шуриного магазина, а после нашего отъезда она продолжила спекуляцию в особо мелких размерах, и это стало началом её собственной предпринимательской деятельности.
Следующей гениальной операцией стало посещение вещевого рынка где-то за городом, это было тягостно для нас, заподозрив в нас малодушных слюнтяев, нахальные торговцы тащились за нами по пятам, призывая купить какие-то некрасивые пуховики ядовитых расцветок, как они уверяли, на «чистом лебедином пуху». Уже на выходе с рынка дорогу нам преградил не слишком трезвый киргиз с неслабым мешком каких-то ботинок. Предложение выглядело, на его взгляд, заманчиво – забрать весь мешок, не пересчитывая ботинки. Цена при этом всё же фигурировала, но Блэкмор, склонный к импульсивным решениям, не торгуясь, забрал этот мешок Шрёдингера, резонно, как он думал, рассудив, что иначе мы вообще уедем ни с чем. Следующие пару дней мы колесили по рынкам, скупая чудовищные перчатки на заячьем меху, женские, как их называли, «кардиганы», превращавшие одетых в них девушек в старушек, шарфы мохеровые и пуховики на «лебедином пуху». Но бюджет был практически не израсходован, и нам требовалось радикальное решение вопроса. В итоге Блэкмор вспомнил, что в основе любого крупного состояния лежит какое-нибудь преступление, и вышел на своего одноклассника, проживающего теперь в этом городе. Встреча состоялась на квартире у Троцкого, как называл своего приятеля Блэкмор. После молниеносного мозгового штурма Троцкий пересчитал оставшиеся у нас деньги и выдал нам товар. Он заверил нас, что в мешке, размером со среднюю подушку, находится самая ароматная во всей Чуйской долине трава.
Наученные горьким опытом, на этот раз мы купили билеты в купе и ехали, лёжа на верхних полках. Периодически просыпаясь и отрезая себе по кусочку от большой палки сырокопчёной колбасы, мы опять погружались в здоровый паровозный сон. На границе по поезду пошёл слух, что сейчас по вагонам пустят пограничника с собакой, и мы с Блэкмором запаниковали. Подушку с товаром он положил себе под голову, и нужно было срочно придумать, как её спрятать. В поисках тайника мы дошли до дальнего тамбура, и там, увидев отсек для жидких отходов, спрятали своё добро прямо в эти помои. Подушка была упакована в пять полиэтиленовых пакетов, и мы были абсолютно спокойны за сохранность своего добра. Однако русская пословица не зря гласит, что на любую преступную старуху бывает вполне справедливая проруха! Этим же утром ударил крепчайший мороз, и все наши попытки извлечь контейнер из замёрзших помоев успехом так и не увенчались.
С реализацией нашего добра трудностей не возникло, это была молниеносная операция, и в ней приняли участие все наши друзья и знакомые. Был вопрос к ботинкам, найти два одинаковых в этом мешке оказалось невозможным, но умелый маркетинг помог решить и этот вопрос. Если вам встречался на улице человек неформального вида в разных кроссовках (в американских фильмах их носят негры, как раньше называли афроамериканцев), то, вероятно, это был именно наш клиент. В процессе реализации мы с Блэкмором несколько раз лично стояли на вещевых рынках города, и это был бесценный опыт в процессе познания общества.
Достоин упоминания парень, долго примерявший монструозные кожаные перчатки на кроличьем меху, и в итоге их не купивший, по какой-то причине ему показалось, что они летние. Совсем отдельная тема – милиционер, присматривавший за рынком. В первый же день он вручил мне огромную упаковку жвачки с наказом продать как можно быстрее. На следующий день мне же было поручено продать несколько блоков сигарет. Всё было продано молниеносно, и, увидев его, слоняющегося по рядам, я спросил, нет ли у него на продажу дефицитных в то время алкогольных напитков. (В тот исторический период недорогую водку можно было купить только в специальных отделах, предъявив талончик, выданный по месту прописки.) К моему удивлению, он ответил, что торговли пока не будет, так как он отдал товар каким-то прохвостам, а они тут же скрылись. Мои намёки на то, что это был я, он проигнорировал.
– Те были с кардиганами, а вы с ботинками!
Я всё же уговорил незадачливого спекулянта забрать деньги, и в дальнейшем, увидев меня, он всегда подходил и шутливо говорил:
– А, это ты, привет, аферюга!
Новелла пятая
Сергей вспоминает авантюрные проекты своей фирмы
– В свете учения о прибавленной стоимости, не зная, что делать с выручкой, осенью 1994 года мы решили отправить человека в Керчь заключать контракт на поставку кильки. Выбор пал на Устинова. Однако вместо кильки он неожиданно прислал факсом счёт на эмалированные кастрюли Керченского металлургического завода. Через неделю прибыли вагоны с посудой. Несмотря на наш скепсис, часть кастрюль быстро нашли покупателей, а оставшийся вагон с маленькой тележкой Устинов загрузил в КамАЗ, на котором со своими новыми друзьями узбеками отправился в Фергану. Да, была в истории фирмы и внешняя торговля! На авантюру его подбил сосед, ферганский кореец по фамилии Ю. Он был членом группировки, продававшей в Ульяновске узбекскую редьку и прочее восточное добро. Дело верное, говорили они, вы платите только за солярку, говорили они…
По их замыслу Устинов в Фергане должен был обменять кастрюли на урюк и извлечь из этого немалую прибавочную стоимость. (Учение Маркса проникло и в Ферганскую долину, покорив местных дехкан). О, если бы мы на тот момент знали, что значит загадочное слово «хоп», которым эти люди закругляют любое соглашение! Дядя Ю утверждал, что эта формула сродни подписи нотариуса под договором о наследстве, однако жизнь показала, что азиат, говоря тебе «хоп», думает следующее:
– Ну вот, с этим простофилей, похоже, пока проблем нет!
КамАЗ выехал в мае, но ни в июне, ни в июле никаких вестей от Устинова не было. Жена подала в розыск, однако всё прояснилось только в конце сентября, когда вся экспедиция вернулась обратно. Устинова было не узнать. Месяцы, проведённые в неторопливой мусульманской среде, наложили на него отпечаток покорности и упования на милость Всевышнего. На все вопросы он отвечал «бисмилла рахман рахим» и «хоп», европейский темп и тип мышления возвращался к нему медленно, но вскоре мы узнали, что ничего не случилось, просто КамАЗ постоянно ломался, и ехали они очень долго. Потом были проблемы с реализацией кастрюль, а весь урюк в Ферганской долине был съеден долгоносиком. В итоге посуда была конвертирована в матрасный тик, бязь и фланель.
Коммерческий гений Бармакова позволил пристроить матрасный тик в исправительные структуры для шитья матрасов, а прочую мануфактуру – на предприятие «Красная Роза», использующее труд инвалидов. Не говоря о том, что у каждого из нас до сих пор хранится пара рулонов этого экологичного продукта.
После этого приключения пути компаньонов начали потихоньку расходиться. Гарин ушёл от нас к своему товарищу в успешную фирму с госконтрактами. Бармаков пытался привить нам тему евроремонта, и ещё пару лет по офису ходили наши сантехники, а меня изредка просили постоять с рацией в подвале многоэтажки, чтобы вовремя перекрыть воду. В один прекрасный день мы поняли, что это не наше. Поводом послужили и сантехник, залезший в кирзачах с прилипшим к подошве гравием в ванную за 10000 $, и самопровозглашённый мастер по укладке паркета, запоровший пол в квартире площадью 180 метров. А апофеозом был демарш заказчика, пожелавшего обустроить на площадях общего пользования личный висячий зимний сад площадью 2 сотки, примыкающий к этой квартире. Идя у него на поводу, мы с Бармаковым смогли согласовать в архитектуре проект всех этих излишеств, но вмешалась общественность подъезда, и его высокое положение руководителя учебного заведения оказалось под угрозой. Нужно отдать ему должное, в финансовом вопросе он оказался более чем порядочным, оплатив загубленный паркет и все работы по обустройству и демонтажу зимнего сада, но спасение его репутации и репутации органов, выдававших разрешение, требовало именно нашей крови, крови никому не известных и не нужных начинающих предпринимателей. На этом эпизоде евроэтап нашей деятельности был завершён, и Бармаков покинул нас вместе со своими кафельными магазинами. Сейчас он владелец успешного предприятия по переработке вторичного алюминия.
Таких хлопотных и безобидных авантюр в моей жизни было много, но настоящая авантюра была впереди. Начинался новый век, и он оказался новым во всех отношениях. Если раньше я привыкал к тому, что я уже не авиационный конструктор, а владелец автосалона, то в год миллениума у меня взлетел и немедленно стал в строй первый самолёт. Случилось это незаметно, глядя на моих друзей дельтапланеристов, я начал финансировать постройку самолёта и вскоре втянулся в этот процесс. В коридорах различных авиационных ведомств я теперь проводил времени больше, чем в своём кабинете, и речь там шла о лицензировании и сертификации нашего воздушного судна для проведения авиационных работ. К началу сезона 2001 года пара наших самолётов была готова к битвам с жуком кузькой и нехорошими болезнями у растений. Я знал о проблемах неплатежей, поэтому командиры наших судов не начинали работу без надлежаще заключённого сильнейшего договора, разработанного нашим лучшим юристом! Мои друзья-дельтапланеристы решали проблему неплатежей при помощи бартера, все их мастерские, гаражи и даже квартиры были заполнены бочками с растительным маслом, куриным яйцом, мешками с мукой и прочими бакалейными подробностями, и большая часть деятельности у них была связана с реализацией этого добра. По завершению сезона я с ужасом обнаружил, что наши сильнейшие договоры не работают! Вся система хозяйствования была построена вокруг возврата крестьянином банковского кредита на посевную и уборочную кампании, и, несмотря на оперативно выигранный арбитраж, исполнительный лист был лишь бесполезной красивой бумагой, не вписывающейся в правила этой большой игры государства с земледельцем. Мои должники, в принципе, платить не отказывались, но денег у них не было, а зерно уходило на погашение государственных кредитов. Решение пришло само по себе в один прекрасный день, после безуспешного визита с исполнительным листом в деревню Сюндюково.
Приехав на колхозный ток, я наблюдал, как пайщики крестьянско-фермерского хозяйства получали свои паи. Кто-то приехал на уазике, кто-то на телеге, было много женщин с маленькими тележками, инвалид на одной ноге с костылями командовал стайкой своих внуков, пристраивающих мешки с зерном на небольшую тележку. Появившийся председатель объяснил мне, что для хозяйства будет большой удачей, если до нового года удастся выдать зерновые паи всем пайщикам, а в качестве компенсации за потраченное время предложил пообедать в колхозной столовой. Это был маленький павильон с сырым земляным полом, по которому в одних колготках бегал маленький сынишка поварихи. Накормили меня жидким супом с листиком капусты на первое и макаронами с растительным маслом на второе. Эта отчаянная бедность шокировала, грустная повариха рассказала, что их управляющий – настоящая гиена, он открыто грабит хозяйство, оставляя на месте успешного колхоза выжженную пустыню. Правила игры пришлось немного изменить. Для начала я побывал на крупном элеваторе и выяснил, что зерно от рядового сдатчика обязательно будет нетоварным, если не позаботиться о его судьбе заранее. Взявший надо мной шефство местный зерновой барон низшего звена по имени Радик сразу познакомил меня с заведующей лабораторией Оксаной Мальцевой. Он не стал скрывать, что перепробовал несколько подходов к заведующей и даже приглашал её на ночь в местный отель «Орхидея», но в его пшенице и после этого клейковины не прибавилось, так как Оксана Евгеньевна посчитала, что в результате акции он получил удовольствия больше, чем сама Оксана Евгеньевна.
– Сергей, – говорил он, – если у тебя много зернО (смешной татарский прононс, мой водитель Ренат так же смешно говорил: давайте продадим самолёт, вместо него купим СЛОН (!) и будем показывать его за деньги, толку будет больше!), то нам с тобой нужно дружить! Приглашение в «Орхидею» от Оксаны я получил в тот же вечер. Нельзя сказать, что я был целомудренным мужчиной, к тому же в словаре нормального джентльмена слово «нет» стоит в самом конце списка, но совсем недавно у меня появилась новая семья, а год назад родился сын. Поэтому, увозя симпатичную Оксану Евгеньевну навстречу приключениям в провинциальном отеле, я очень надеялся, что вопрос решится цивилизованно. Так оно и случилось, ещё по дороге в гостиницу Оксане позвонила свекровь и сообщила, что её пятилетний сын упал с горки и повредил ключицу. Так что вместо деловой встречи в номере провинциальной гостиницы я до самого утра мотался с ними между скорой, травматологией и домом Оксаны.
В те доисторические времена при покупке номера трубку давали в подарок, и следующим моим шагом стала покупка десятка сотовых телефонов. Их я раздал десяти водителям КамАЗов-зерновозов, с которыми меня познакомил тот же Радик. Счастливой случайностью стало то, что в бухгалтерии элеватора работала женщина, некогда знавшая моих родителей. Она наткнулась на мою фамилию в договоре, нашла меня и рассказала, как двадцать лет назад юная Наташа Малиновская вышла замуж за военного и уехала из нашей Доманёвки в татарские Бурундуки. Так, совершенно случайно я получил возможность доступа к информации о зерновых счетах своих дебиторов. Я своевременно узнавал о том, кто из моих должников выполнил обязательства перед банком и государством, и теперь ссылающийся на ограничения должник получал от меня порцию презрения и выписку из бухгалтерии. КамАЗы начали потихоньку курсировать между хозяйствами и элеватором. К концу сезона зерна на нашем счету было столько, что мне пришлось нанимать не только лицензированного менеджера от РЖД, но и зафрахтовать баржу в грузовом порту Тетюши. Чёткость работы этого конвейера не осталась незамеченной, к тому же мне везло на различные коллизии, в которые я попадал каждый божий день. Вот я вместе с Наташей Малиновской разыскиваю в притонах дальнего Засвияжья её непутёвого сына, а вот мой сверкающий хромом «Кадиллак» едет к моему новому знакомцу Радику для сопровождения его свадебной церемонии! Но больше всего мой авторитет укрепился после решения одной проблемы. Состав с зерном, отправленный с элеватора, за несоответствие в карантинном сертификате был заблокирован службой фитоконтроля на границе какого-то субъекта РФ, и, по правилам, требовалось вернуть его обратно на элеватор для спецобработки. Срочно созванная комиссия решила немедленно возвращать состав, но я связался со своим лицензированным менеджером, а у него очень своевременно оказались пломбы и полномочия для вскрытия и опечатывания вагонов. Молниеносно проведённая им работа по обработке зерна какими-то препаратами сэкономила владельцам элеватора миллионы рублей, а наша компания стала его надёжным партнёром со многими вытекающими из этого факта последствиями! В частности, имея на счету сто тонн пшеницы, я, при необходимости, мог отправить покупателю двести тонн! Человек, знакомый с этой темой, усомнится в том, что двумя самолётиками можно заработать такие объёмы, но не зря этот рассказ именно про авантюру. В этой зерновой эпопее подвохи есть везде, их множество, в каждом звене цепочки от землепашца до производителя булочки с повидлом, иначе бы я рассказывал её в разделе о том, какой несправедливой бывает порой наша жизнь! Поэтому мои контрагенты, убедившись в том, что полученное от них рациональное и даже не очень рациональное зерно я не только провожу как продовольственное высшей категории, а потом не просто пристраиваю его покупателю, но и сразу же получаю от него деньги, проникались доверием к нашей компании. Узнав же о том, что все оказанные нам в ходе этого процесса услуги моментально оплачиваются, они начинали испытывать к нам дружбу и даже любовь! В реальности это выглядело так: к должнику приезжал один пустой КамАЗ, а уезжало на элеватор уже несколько машин с зерном. Колхозные пайщики, вместо того, чтобы клянчить в кассе правления свои несчастные копейки, объединяли свои зерновые паи и с благоговением просили меня позаботиться о судьбе своего личного зерна!
В ту осень мне часто приходилось оставаться на ночь в деревне, и я до сих пор горжусь тем, как мне мимоходом удалось наладить судьбу семьи Оксаны Евгеньевны. Понимая, что вся моя жизнь в этих Бурундуках протекает под её пристальным взором, я просто был вынужден наладить их отношения, которые они с её мужем Виктором так долго и со вкусом разрушали. Виктор продемонстрировал свойство быстро наталкивать людей на правильное решение, и это его умение очень помогло и мне наладить работу с должниками. Достаточно было усадить его за руль старого брутального «Чероки» и познакомить с моими неплательщиками. За несколько месяцев из гуляки и хулигана он превратился в примерного отца семейства, ровно в 17:00 забирающего своё чадо из детсада на личном автомобиле!
Эта сельская эпопея продолжалась несколько сезонов, зерно конвертировалось в банковские векселя, на них покупались товарные машины для автосалона, стоящие на стоянках автомобили нравились банкам, и они довольно охотно выдавали кредиты на закупку новых партий. Но, несмотря на кажущуюся идиллию, этой схеме не суждено было существовать вечно. Мои слабые нервы и моё врождённое чистоплюйство подвели меня, как только первая же осенняя распутица и непогода сорвала нарядный летний шарм с картины деревенской жизни. Неожиданно я увидел, что обитатели маленьких сёл наделены чем-то, что позволяет им с надеждой смотреть в будущее, несмотря на крохотную зарплату и чудовищную неустроенность. Стало понятно, что в эту вселенную я попал по какой-то случайности, и она, по мере узнавания, начала потихоньку отторгать инородное тело, которым я оказался для неё и её обитателей. Приехав однажды в совсем небогатое хозяйство в селе с красивым названием Пролей-Каша, я увидел, что платить за наши услуги им совершенно нечем. Грустный председатель рассказал, что подписал договор под нажимом коммерческой структуры, внедрявшей в районе какую-то сомнительную программу. Суть её заключалась в том, что все обязаны были приобретать у этой структуры, связанной с крупным банком, чудо-препарат для обработки растений, изготовленный из куриного помёта. Не скрою, что мы тоже подписали договор с этой структурой, но ничего, кроме неплатежей, работы по этому договору нам не давали. Через пару лет её деятельность в связке с этим банком была пресечена правоохранительными органами, банк лишён лицензии, а его управляющий осуждён. Мой дебитор, несмотря на отчаянное положение в его хозяйстве, задолженность не отрицал и предложил хоть как-то урегулировать вопрос. Мне была предложена старенькая и не очень упитанная коровка, и её, недолго думая, зарубили прямо в колхозном коровнике. Я был ошеломлён этой молниеносной операцией, сама мысль о том, что с моего молчаливого согласия только что не стало живой души, которой ещё жить бы да жить, была невозможной. Окончательно добило меня то, что вокруг туши, откуда ни возьмись появилась стайка детишек, они стояли и завороженно смотрели на то, что только что стояло, помахивало хвостиком и мирно мычало. Когда ко мне подошла уже большая девочка с синдромом Дауна и попросила кусочек мяса, я начал понимать, что таких, как я, можно посылать куда угодно и даже в космонавты, но только не туда, где взыскивают долги. Пришлось заплатить рубщику, он по моей просьбе нарубил порции по несколько килограммов, сарафанное радио разнесло по деревне информацию, что на ферме раздают мясо, и больше к этому вопросу я не возвращался! Я ещё долго бороздил просторы Тетюшского и Буинского районов, рассчитываясь с крестьянами за их зерно и покупая ботинки босоногим детям, но основные полномочия по обслуживанию нашей дебиторки я передал своим товарищам. Теперь же об этой эпопее вспоминаю очень редко. Иногда, раз в десять лет, проездом из Ульяновска в Казань остановившись в какой-нибудь деревушке и зайдя за сигаретами в крохотный магазинчик на окраине вселенной, вдруг слышу от совершенно незнакомого человека – пропустите Сергей Иваныча, проходите, Сергей Иваныч, как вы поживаете…
– Да, Сергей, я заметил, что тебя всегда пропускают без очереди, но думал, что это связано с преклонным возрастом, – Андрей, в ожидании своей очереди занять место рассказчика, уже разносил дижестивы, а его язвительное замечание, возможно, было связано с тем, что Сергей, единственный из всей компании, вместо затейливых коктейлей или 30-летнего ОС всегда заказывал 150 мл водки. Напиток при этом он внедрял всегда залпом, а не растягивал его на всё время очередного рассказа. Одним из условий Микицки был безоговорочный запрет проявлять инициативу в этом алкогольном вопросе, а тем более наливать напиток самостоятельно. Предложение о принятии аперитива или дижестива могло исходить исключительно от дежурного по лагерю, а остальные участники экспедиции при этом могли только согласиться или же отклонить его идею. К чести коллектива, в Леночкино дежурство, когда она, возмущённая отсутствием в ассортименте мартини экстра драй, ни разу не предложила друзьям дрим-паузы, никаких роптаний замечено не было.
Новелла шестая
Костя рассказывает об одной не совсем удачной шутке
– Моя авантюра прошла за компьютерным столом, и в процессе этой авантюры, Серёжа, между прочим, ни одно животное не пострадало! Но в этом, пожалуй, её единственное достоинство. Дело было в доперестроечные времена, когда я работал конструктором на славном авиазаводе в Ульяновске. Мой плазово-шаблонный цех был расположен в западном торце цокольного этажа огромного корпуса длиной в пару километров. Доступ в цоколь обеспечивали несколько подземных галерей, от восточного до западного крыла их насчитывалось штук пять. Придя на работу и вспомнив, что не шутят первого апреля только в управлении главного конструктора, я подозвал свою разметчицу и шепнул ей на ухо, что в первом восточном подземелье делают прививки от гриппа. Чтобы у читателя не возникло ощущения, что житие инженера на авиационном заводе было лёгким и весёлым, на мгновение перенесёмся в 1984 год.
Вот ваш покорный слуга, ещё вчера беззаботный студент, на пару минут замешкался на рабочем месте. Не помню, что тому было виной, скорее всего, со среды не было времени просмотреть бюллетень футбол-хоккей, а дома атмосфера этому не способствовала, сыну Кириллу было пару месяцев, и вся вселенная вращалась вокруг этого в меру спокойного шкета. Сняв халат и переобувшись, я предвкушал поход на молочную кухню, но пятница – это день сюрпризов, и мой сюрприз поджидал меня на выходе. Сам начальник производства Павел Карпыч Колоша схватил меня за рукав и твёрдой и решительной рукой вручил ПРИКАЗАНИЕ. Нужно пояснить, что приказание – это внутренний документ предприятия, подлежащий немедленному исполнению, и на мои возражения и отговорки, что, мол, я этого ещё не проходил, был дан однозначный ответ – больше некому, все ушли! Суть вопроса сводилась к тому, что только что прибыл министр авиационной промышленности, и в его присутствии надлежало произвести стыковку фюзеляжных секций самолёта «Руслан». Всё было готово, кроме огромных кондукторов в виде стального листа с дырой посередине, в форме контура поперечного сечения фюзеляжа. Вот их-то и предстояло мне изваять при помощи наших цифровых технологий. Технологии эти мне в теории были известны, в местном облаке хранилась матмодель «Руслана», из неё я кое-как выкроил геометрию кондуктора и составил управляющую программу для лазерной обработки на станке. На изготовление кондуктора у слесарей ушло около часа, всё это время я нервничал, о том, чтобы уйти домой, не было и речи. Когда всё это добро смонтировали на стапели, и установленные на нём лазерные ловушки помогли успешно состыковать секции, а министр удовлетворённо крякнул, меня отпустило. Точно не помню, но наградой за мои труды был, скорее всего, отгул.
Но вернёмся к первоапрельской шутке! Передав разметчице информацию о прививке, я надел белый халат и удалился на плаз. Перед обедом по громкой связи меня неожиданно вызвали к начальнику цеха. Подняв голову, я увидел, что в цехе подозрительно пусто. С плохим предчувствием я зашёл в высокий кабинет. Геннадий Васильевич долго смотрел на меня тяжёлым взглядом, и, когда я уже собирался провалиться под землю, он вдруг начал истерично смеяться. Проржав несколько минут, он вывел меня из кабинета и повёл в сторону восточного крыла. Вся центральная аллея кишела народом, а из галерей прибывали всё новые партии. Сарафанное радио на заводе сработало, как звёздный пеленгатор на «Руслане». Несмотря на грандиозность инцидента, я отделался выговором по комсомольской линии.
Новелла седьмая
Андрей признаётся своим товарищам в том,
что авантюрист из него никакой
– Слушая ваши рассказы, я плакал и смеялся, и одно чувство не покидало меня – я чужой на празднике жизни, на который были приглашены вы, и на который, почему-то, забыли пригласить меня… Первым рискованным предприятием в моей жизни, похоже, стал мой план по обольщению студентки Виолетты из параллельной группы. Она мне очень нравилась, и однажды я решился на активные действия. В конференц-зале главного корпуса шёл фильм «Ромео и Джульетта» Франко Дзеффирелли, и я, недолго думая, за 10 минут до показа купил два билета. Я рассчитывал на удачу и стоял в ожидании, что моя любовь, пока что не подозревавшая о моём чувстве, будет проходить мимо, а я предложу ей второй билет! Ты, дорогой читатель, конечно уже догадался, что план слабый, но всё было ещё хуже. Виолетта действительно пробегала мимо с какой-то подружкой, но как раз в это время билеты закончились, и добрая билетёрша тормознула их и, подмигнув, запустила в зал бесплатно. Я пошёл за ними, но подружки быстренько заняли два моих места, и мне пришлось смотреть кино, сидя на лестнице между рядами. Забегая вперёд, скажу, что Виолетта всё же обратила на меня внимание, и мы даже поженились, но союз наш был непрочным, так что нам с ней пришлось расстаться.
Возможно, что истоки моего отношения к авантюрам берут своё начало в китайском трактате «Дао Дэ Цзин» и, конечно же, в Нагорной проповеди. Первый даёт понять, что «мудрый стремится освободиться от стремлений, не ставит высоко то, что добывается с большим трудом, учится быть неученым, возвращается к тому, мимо чего проходят обычные люди. Основа благополучия всей тьмы вещей состоит в том, чтобы следовать тому, что даётся, и не стремиться определить исход дела заранее» (Дао Дэ Цзин, стих 64). И в Нагорной проповеди Иисус так же недвусмысленно указывает нам на особенность материальной составляющей нашего с вами бытия – «ведает Отец ваш, в чём имеете нужду, прежде, чем вы станете просить у Hего».
Новелла восьмая
Варвара рассказывает о том, что людям
надо верить
– Возможно, кто-то из вас не знает, что я – председатель совета директоров группы компаний «Милый дом». Но так было не всегда. Рассказ мой будет о временах, когда я трудилась в одной, не очень большой, риелторской фирме. Авантюра, о которой я расскажу, происходила в среде таких человеческих экземпляров, которым никогда и в голову не приходило просить чего-нибудь у небесного Отца. Кто знает глубину мотивации владельцев похоронных контор, микрофинансовых организаций «быстроденьги» или коллекторских агентств? Я уверена, что среди них найдётся масса достойнейших и добродетельнейших людей. Да не их ли это клерки, обсуждающие между собой очередного бедолагу, вздёрнувшегося вчера на дверной ручке пока ещё принадлежавшего ему санузла по причине невозможности выплатить свой неожиданно достигший макроразмера микрокредит, зачастую сами своим невниманием загоняют в петлю подобного заёмщика? Кто знает, кто знает… История проста, как пистолет Макарова, и молниеносна, как его выстрел. В один из неопределённых июньских дней, когда солнце уже несколько дней подряд отгорожено от земли плотными слоями туч, и люди зябко ёжатся, наблюдая промытые дочиста и натоптанные до блеска грунтовые тропинки на газонах, а жизни радуются только растолстевшие до неприличия дождевые червяки, мне позвонила коллега. Суть её дела сводилась к тому, что ей нужно срочно уехать из города, а завтра у нотариуса должно состояться подписание сделки. Коллегу звали Инна, она была чем-то взвинчена, сказала, что звонит из другого города, и попросила меня поприсутствовать на сделке вместо неё, объяснила, где мне следует забрать пакет документов, и положила трубку. Изучив документы, я увидела, что сделка состояла в продаже нескольких домовладений в одной из префектур города, а покупателем их всех выступал один человек, действующий по доверенности. Продавцов тоже представляло лицо, на которое были оформлены доверенности от всех владельцев недвижимости. На следующий день, когда все папки были уже разложены на столе у нотариуса, мне неожиданно позвонила Инна и взволнованным голосом попросила уточнить, нет ли среди домовладений, участвующих в сегодняшней сделке, объекта с адресом пос. Свиристёлово, улица Скворечная, дом 19. Подтвердив наличие такого адреса, я получила от Инны приказ в несвойственной ей манере: Варя, под любым предлогом отмени подписание, это аферисты! То, что эта сделка похожа на аферу, и так было видно за версту, но приказ есть приказ, и я, сославшись на обстоятельства непреодолимой силы, собрала документы, извинилась и, на ходу объясняя фигурантам, что к обеду свяжусь с ними, покинула помещение. Отвратительным был тот факт, что увязавшийся за мной представитель покупателя с откуда-то взявшимся неизвестным с ходу предложили мне один миллион баксов наличными, в случае если я найду возможность провести сделку сегодня! Дело принимало нехороший оборот, и я, пообещав сделать всё возможное, поспешила скрыться. В конторе меня ждала коллега Инна, оказалось, что эта кошёлка чуть собственноручно не продала аферистам родительский дом. Доверчивые родители при первом же удобном случае отписали его неизвестному, пообещавшему вписать их в какую-то заманчивую программу. Её матушка заподозрила неладное, но отец задавил её своим авторитетом, настояв на подписании.
Первой мыслью было, конечно же, идти в милицию, писать в прокуратуру и в газеты, но было ясно, что родительский дом Инны при таком подходе мы спасти не успеем, сделка состоится с другим риелтором, да и перспективы наказания мошенников не так уж реальны. Через час вся фирма собралась в переговорной. Ещё через час решение было принято. Старая мудрая Василиса Семёновна, сказав «всем ша», набрала чей-то номер и, сохраняя тишину поднятой вверх рукой, тихо с кем-то поговорила. Я сидела рядом с ней и в общих чертах суть разговора уловила. Она состояла в том, что человек на другом конце провода в прошлой жизни ухитрился до сих пор не выполнить её просьбу в дурацкой игре «беру и помню». Было и что-то ещё, и это что-то позволяло ей изложить свою просьбу в виде приказа. Ещё через час к нам присоединился неизвестный с бесцветным взглядом, внимательно изучил документы и поговорил с Инной и со мной. Речь его была отчётливой и беглой, глядя чуть ниже и правее моего лица, он сказал, что на сделку пойду я, и попросил позвонить аферистам и договориться на послезавтра у того же нотариуса. Моему возмущению не было предела, но тут наши взгляды на секунду встретились, и одновременно с пониманием причины, по которой незнакомец экономил мою психику и не спешил лишний раз смотреть кому-то в глаза, пришло понимание, что некая стихия уже приведена в действие. А мне остаётся дождаться и сделать своё дело.
