скачать книгу бесплатно
Права, сахарочек, ещё как права. Напоминать премудрой Соне, что она осталась без мужа и дочки – подло с моей стороны.
У Сони кредо:
– Делай так, как надо тебе, и пусть весь мир подождёт.
– Капля камень долбит.
– Пусть боишься не ты, а боятся тебя.
Прищурившись, она смотрит в подёрнутую дымкой даль, как Кутузов перед Бородино, как Наполеон перед Ватерлоо. Разрабатывает очередной план сражения. И вся-то наша жизнь есть борьба. И вечный бой, покой нам только снится. Это вам и сытней, и проще на твёрдом берегу-у. Но мо-ой пло-о-от вовсе не так уж плох! Любимая песня Сони. Маленький отважный, стойкий, битый течением и жизнью плотик – это она, Соня.
Муж коварно завёл «молодую». С ума сойти! Совсем женщины оголодали, ополоумели: уже бросаются на алкашей! Соня выше этого, не больно надо, но квартирные метры! «Молодая» родит, предъявит права. И распадётся на доли, уплывёт в чужие алчные руки квартирка, коханая, ясная, цельная как яичушко.
У Сони ключи. В последний раз зайдя в квартиру, она приметила в спальне и пузырёк с духами, и розовые ушастые тапки – зайцы. А в кухне – пару-тройку пустых бутылок под столом. Муж любит это дело. Поставить между бутылками такую же, с наклейкой, со штрих-кодом. Только формула другая: СН3ОН. Метанол. Всего одна буковка и две циферки – а какой эффект.
Муж обрадуется: сюрприз! Только бы один откупорил, без гостей, чтобы Соне греха на душу не брать. А там поди разберись. Где брал, у кого брал. Да никто и разбирать не станет. Одним алкашом больше, одним меньше. Только небо коптит, в отличие от полезного члена общества Сони.
Это и не месть вовсе, а восстановление справедливости. Ускорение хода событий. Рано или поздно, он всё равно этим кончит. Соня просто слегка подтолкнула шар судьбы. Как когда-то ведущий толкал – не шар, а куб – и он крутился на каком-то механизме, и в нём весело скакали шарики лото.
Она попалась на малом. Хотела купить в аптеке хирургические латексные перчатки, а их только упаковками по сто штук продают. И стоят полтыщи. Куда столько Соне?
Дома у неё валялись дешёвенькие китайские перчатки, возиться с комнатными цветами (выжившими фиалками), с землёй. Всё равно выбрасывать.
Ветхая китайская резина прорвалась, отпечаток большого пальца остался на бутылке. Соню «брали» ночью. На это раз по её милости весь подъезд был разбужен сиреной, мигалками и топотом полицейских башмаков.
Она сидит за решёткой, и её худые коленки бьются о прутья, как ноги застоявшейся сноровистой кобылки. Я принесла передачу – зубную щётку, кружку, ложку, халат, тапки.
Соня, прищурившись, мучительно вглядывается вдаль. Кого на этот раз она видит: китайцев бракоделов? Себя, с рыжими косицами, потирающую попу, отбитую на серебристой тележке?
Или ту, в голубых бантах, и студию, и прозрачный куб, бешено крутящий шары? Она запускает туда руку и тщетно, отчаянно роется, ища тёплый шарик. Горючими слезами детской обиды закипают глаза: шарик успел остыть, ей его не найти…
МАРТИНЫ ИДЫ
Мы поднимались в лифте. Я и дама с верхнего этажа, с которой мы были знакомы на уровне «здрасте-здрасте». Блинчик берета на кудряшках, потёртый цигейковый полушубок, полные яблочные ножки в ботиках – налитые, помадно розовеющие даже сквозь чулочный капрон. «Свинюшка на копытцах», – фыркнули мальчишки, выскользнувшие навстречу из лифта.
Кабинка была тесная. Мы упирались носами в стену, где кто-то восхищённо, от чистого сердца и полноты эмоций, поделился: «Марта знатно трахается!»
Аналогичная надпись на дворовом асфальте о неведомой любвеобильной Марте уже месяц потихоньку стиралась под ногами жильцов.
– Вот паразиты! – дама не пожалела хрустящего, белейшего носового платочка, чтобы оттереть жирно выведенные синим фломастером буквы.
– Бросьте, вам-то что?
Она вскинула на меня глаза, кажущиеся коровьими, беспомощными из-за наращенных пластмассовых ресниц:
– Марта – это я.
– Никогда бы не подумала! – искренне призналась я. Прозвучало двусмысленно, как антикомплимент.
– То есть не то, чтобы… Я не имела в виду… Вы как раз даже наоборот, – замямлила я. Но дама оценила мою моральную поддержку и пригласила к себе на кофе с пирожками.
Марта жила с незаметной матерью. Пока мы сидели на кухне, только раз что-то мягкое, тряпичное прошелестело в коридорчике и спустило воду в туалете.
До этого я видела их двоих, прогуливавшихся в сквере под ручку: обе крупные и сутулые, с кудлатой старомодной «химией» на головах. Даже каблуки у них были стоптаны одинаково: сильно внутрь. Такая манера носить обувь говорит о крайне нерешительном, робком характере.
У Марты носик уточкой выдавался вперёд, как козырёк над подъездом. Он и портил, и неожиданно придавал её лицу симпатичный, уютный и гостеприимный вид. Навевал смутные ассоциации: домик, дверь под колпачком-маркизой, вас заждались за столом, накрытым крахмальной скатертью… И пахнет пирожками и кофе.
Откуда столь редкое имя? Мама мучилась токсикозом и, как дембель, буквально отсчитывала месяцы, каждое утро крестиками зачёркивала прошедший мучительный день. С календарём спала в обнимку и решила, если будет девочка – назвать в честь месяца, в который родится. По подсчётам выходила – звонкая нежная, весенняя Апрелина.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
