скачать книгу бесплатно
– Мам, ни за что. Забыла, когда я её увозила, таксист обещал высадить на полдороге? Бедняжка кричала всю дорогу, её тошнило, обмочилась от ужаса…
– Но можно же сделать слабый укол снотворного.
Ах да, Олечка даже сантехника не может (не хочет) вызвать, а уж ветеринара с уколом…
Кошка сойдёт с ума. У кошки нервы. У кошки стресс… А то, что у матери нервы и стресс, что мать сходит с ума – дочку не интересует. Анна глотает антидепрессанты, чтобы утишить боль души. Травит лекарствами печень, почки, сердце – это дочке по фиг. Главное, чтобы драгоценная, обожаемая Нюсенька была жива-здорова. Буквально кошке под хвост брошены здоровье и благополучие матери, это как? Кошку любить больше матери?!
Постойте… Не прилетел ли Анне ответкой недавний случай с её собственной матерью, Олечкиной бабушкой? Хотя какой недавний – двадцать лет прошло, бабушки давно нет. Но будто вчера было.
Анне из деревни привезли пушистого котёнка. Она была на работе, деревенские до вечера оставили котёнка у мамы. Анна прибежала после работы, а мама разводит руками: котёнок куда-то запропастился. Вместе ищут, всё перерыли – нету.
– Но ведь не мог он испариться! – топала ногами, кричала Анна, которую внизу ждало такси. – Мама, может, ты открывала балкон, он вывалился? Может, когда в магазин выходила, он выбежал за дверь? Господи, ни о чём нельзя попросить, даже о такой мелочи.
Виноватая мама шаркала тапками из комнаты в комнату, звала: «Кис-кис!» У неё не было зубов, получалось: «Кыф-кыф!» Это жалкое, мамино беззубое «кыф-кыф» – запомнилось на всю жизнь, заставляло болезненно сжиматься сердце. Котёнка нашли в шкафу, спящим в одеяле. Вот он, бумеранг, не заставил себя ждать…
Чтобы узнать дочку ближе, Анна даже «зафрендилась» на дочкиной странице в Фейсбуке. Но и там были сплошные кошкины фотки: Нюсенька обедает, Нюсенька «охотится» на воробьёв за окном, Нюсенька изволит играть с плюшевой мышью… Самое интересное, собирались кучи лайков и сюсюкающих комментариев – наверно, от таких же ненормальных старых дев-кошатниц.
Нет же, Анна ни в коем случае не ненавистница животных, наоборот. Всё детство у них в семье подолгу и благополучно жили собаки и кошки, размножались. Столько радости было от пушистых игривых шариков. Дети спали с кошками, строили из одеяла домики, тискали, целовали в мордочки. Потом котята и щенки пристраивались к знакомым, соседям, расходились среди одноклассников.
Анна даже первое стихотворение в старших классах написала, не как прочие девчонки, о любви там, о цветочках, охах-вздохах – а о «воспитании в подрастающем поколении ответственности за братьев наших меньших». Так сказала вожатая и поместила стишок в школьную стенгазету. Это было единственное написанное Анной стихотворение, она до сих пор его помнит:
Златовласую куклу Зину
Из фешенебельного магазина
Для дочурки, капризы и рёвы,
Мама тащит в коробке метровой.
На коробочке ценник болается —
Сам Гарун-аль-Рашид закачается.
Ну а мама цветёт-улыбается:
«День рожденья у дочки справляется!
Что нам, жалко для нашего чада,
Если чадо сказало: «Надо!»?
И утрём же нос Дуське-соседке
И сопливой соседской Светке.
Ведь на Светкин-то день рожденья —
Срам: пекли пирожки с вареньем
Да на трёшку карман разорили:
Надувного котёнка купили.
Недогадливая мамаша!
Годы минут, и дочка ваша
Длинноногая, в талии узкая,
Уж затребует туфли – французские,
Джинсов – суженных и укороченных —
Не за семь у.е. – за семь сотенных.
Кто за то, что детям нашим —
Машам, Ксюхам, Оксанам, Наташам —
Не резиновых, не целлулоидных,
Мы дарили котят – подобранных?
Чтоб от блох его в тазике с мылом
Ваша дочка любовно помыла.
А ещё принесите в корзине
Из ближайшего зоомагазина
Черепаху по имени Салли,
Чтоб кормили её и купали,
И в морщинистый нос целовали,
И подстилку в корзине меняли.
Или кактус поставьте в горшочке
Под окошком, где спит ваша дочка.
Пусть, проснувшись, она захохочет:
«Мама, кактус кусаться хочет!».
Пусть она у сердитой злючки
Будет пальчиком трогать колючки.
Я предвижу усмешку скептика,
Испускающего такую реплику:
«Идиллические картинки
Нам, признаться, уже не в новинку.
Что ж, по-вашему, если дочкам
Надарить, предположим, щеночков,
Наплюют на французские лаки,
Побегут, под влиянием собаки,
Сплошь да рядом на зоофаки?».
Нет, милейший, не стану заранее
Я давать вам такие гарантии.
У девчушек свои симпатии.
За щенком подтирая лужи,
Те о вузах пока не тужат,
Только крепче с щеночком дружат.
Разве мало того, что девчонка,
Подбирая в подъезде котёнка,
Станет, мокрый комочек грея,
Человечнее и добрее?
***
Олечка переняла у Анны любовь к домашним питомцам. Ещё была маленькая, восторженно хлопала ладошкой по картинке с кошками. На улице кошку увидит – не оторвать. Ещё говорить не могла, а уже ходила и распевала, имитируя мяуканье: «Яу-яу-яу!» Первое слово было не «мама» и «папа», а «китя».
Ну и подарили котёнка на пятый год рождения, с условием, что ухаживать будет сама. И пошло-поехало. Любовь, сочувствие, милосердие, доброта ко всему живому на Земле…
Да никакая это не доброта! Милосердие… Вы посмотрите на эти шоу защитников животных – глаза белые от бешенства, лица перекошенные, слюна брызжет. Не задумываясь человека убьют, если посмеет не разделить их точку зрения, обидеть питомца. Любовь к животным и любовь к людям не только не взаимосвязаны, а взаимно исключают друг друга – к такому выводу пришла Анна. Совершенно не адекватное восприятие, очеловечивание животных недопустимо – об этом и батюшка в воскресной проповеди упоминал.
Говорят, маньяки очень даже сентиментальны и обожают своих кошек и собак. Анна ещё из школы запомнила, когда проходили «Поднятую целину». Белогвардеец Половцев, у которого руки по локоть в крови, который людей резал как баранов – гладил кошку и говорил: «Люблю кошек».
А нынче прямо-таки поветрие. В газетах и журналах одни любовно-снисходительные анекдоты про котов. Причем котов и кошек держат не выжившие из ума одинокие бабки, а вполне себе образованные, самодостаточные молодые люди. И ведь не оставишь животное, ни съездишь никуда, ни попутешествуешь, ни повидаешь мир, пока молоды – добровольно связали себя по рукам и ногам. Узкий, замкнутый крошечный мирок: он (она) и кошка (кот). А путешествовать и в компьютере можно, канал «Дискавери».
Анна с содроганием представляет: если перед Олечкой поставить выбор: кому умереть, матери или кошке – она выберет… Нет, нет, сработает здравый смысл, стыд, устои – она выберет мать, но… Перед этим на секунду задумается. Будет короткая заминка, пауза. Вот эта пауза ужасна.
Сто раз права подруга Анны. Она приходила к Анне в гости, из вежливости, чтобы сделать приятное хозяйке, проводила рукой по спинке ластящегося кота. И тут же опасливо и брезгливо сбрасывала его с колен: «Он не царапнет, не укусит? Не уличный, не контачит с птичками, мышами? Ещё принесёт клеща, заразит геморрагической лихорадкой, токсоплазмозом, глистами, ужас». Держа руки на весу, шла их мыть с щёткой и мылом.
Не скрывала:
– Не люблю животных. У нас дома их никогда не держали. Особенно собак – мама (мусульманка) считала, что держать собак дома – грех. И издевательство над ними.
В такой же опаске к животинкам она воспитала дочь. А та – внучек, хотя внучки хором ревели и требовали пушистиков. «Это вам не игрушки».
Внучки выросли и, слава Богу, у них в семье не стоит вопрос: над кем, случись что, они будут плакать больше: над бабушкой или над кошкой.
И что оттого, что подруга не любит животных? Плохой она человек? Прекрасный, отзывчивый человек, первая на помощь бросится, последнее с себя снимет. А животных, если хотите, люди заводят из эгоизма, из неумения и нежелания любить людей. Очень приятно и удобно жить с безответной зверюшкой. Чтобы любить людей, думала Анна – нужно большое чувство. А оно у нас всех ма-аленькое, только на кошку с собакой и хватает. Или на хомячка с попугайчиком.
Но не сама ли Анна читала вслух дочери-подростку:
«– Как бы ты с нами (людьми) поступила?
– Отдала бы вас животным на воспитание. Пусть бы вас облизали собаки, обогрели кошки. Птички бы попели вам песни. Муравьи научили работать, а трава – слушать… Есть фауна и флора. Божественное совершенство. И мы. Враги всего и всех».
И вот уже Олечка в школьном сочинении с упоением цитировала классика: «Хорош белый свет. Одно только не хорошо: мы».
***
Озябшая Анна передёрнула плечами, завернулась плотнее в халатик. Укладываясь в выстывшую постель, как всегда пробормотала: «Господи, спаси-сохрани мою доченьку». О себе она давно не просила, не беспокоила Бога такой ерундой, не отвлекала на себя Его внимание. Что заслужила – то и получит, Твоя воля. Худо-бедно прожила, лишь бы у Олечки всё было хорошо, её бы бог не оставлял.
Снотворное начало действовать, Анну окутало приятное безразличие, умиротворение. Она любила и прощала в эту минуту всех на Земле. Даже противную кошку Нюсю.
«А ведь Нюся – это уменьшительное, ласковое от Анны», – думает она, засыпая.
СТАРОМОДНАЯ НАТАЛИ
Натали была обыкновенная русская, советская (по формации) женщина. У которой главная задача жизни – выйти замуж и родить здоровеньких деток, пока дело не дошло до ЭКО. Нет, не за олигарха, она же не свихнутая телевизором соплюшка, а здравомыслящая женщина изящного «возраста кашемира и шёлка». Свить гнездо, возжечь очаг. За мужа завалюсь – никого не боюсь.
Что касается её экзотического имени – просто у беременной мамы, когда она вышла в декрет, образовалось много непривычно свободного времени. Она без разбору поглощала все сериалы, которые тогда хлынули на экраны страны. В одном фильме главную героиню звали Натали.
Внешность у неё была, как на портретах русских художников-передвижников: прозрачный взгляд, добрые детские губы, толстая коса, заплетённая колоском. Только не хватало стеклянных бус и пушков в ушах. И характер у Натали был мягкий, русский: не борись, а смирись. Не рыпайся, говоря по-простому. Хотя Натали поначалу очень даже рыпалась, в частности, в борьбе с агрессивной окружающей средой.
Через улицу напротив их дома образовалась автомастерская. Помните, тогда, как грибы, росли мини-рынки, ларьки, салоны… Народ со страшной силой делал деньги. Вот и здесь приехали стриженые братки на джипах, огляделись. Буквально за ночь была сбита времянка-сторожка, сложена печка. И дымила та печка интенсивно днём и ночью густыми чёрными Освенцимскими клубами, в воздухе летали жирные чёрные хлопья-снежинки. Стоял запах жжёной резины, пластика, ещё какой-то неопознанной токсичной дряни. Печка не только грела, но и служила топкой для автомусора, дёшево и сердито.
Дым лез в окна, горько щипал глаза, жёг горло. А рядом – детский садик, а во дворе – игровая площадка с качелями, горками, песочницами. Натали собиралась поступать на врача и чувствовала профессиональную ответственность. Она объявила войну котельной. Ходила по квартирам, собирала подписи, жаловалась в газету, в санэпидстанцию. Маленькая Натали победила стриженых братков! Котельную сломали, автостоянку перенесли – оказалось, она была и открыта незаконно.
Братки выламывали их дверь с угрозами, но они с мамой уже обменялись на окраину города, дальше от городской гари и пыли, ближе к частному сектору. Зелень, тишина, чистый воздух: как раз для мамы с её астмой. Ага, чистый. Домовитые частники жгли дымовые шашки в погребах и подвалах, в огородах сутками удушающе тлели кучи картофельной ботвы и сырых веток, бесконечно топились баньки. И уж с этим заведённым поселковым порядком, как с природным явлением, бороться было бесполезно.
Натали не набрала баллов и поступила в медицинский колледж. Не борись, а смирись. И вновь убедилась в правдивости этого постулата, когда, по просьбе методиста, колесила в рейсовом автобусе по району с просветительскими лекциями о гигиене. У шофёра, кудрявого пухлого парня, похожего на небритого купидончика, магнитола вечно гремела «блатняком». Прислушаешься – со стыда сгоришь. Тоже просвещение, только половое: и с кем, и как, и куда, и какая изощрённая кара ждёт маруху, не дождавшуюся сидельца с зоны.
А в салоне, между прочим, мамы с детьми: кто из школы едет, кто из больницы. И снова Натали, как маленький Дон Кихотик, с открытым забралом ринулась на борьбу со злом. Чего ей ни пришлось выслушать от водителя, на вид такого добродушного. Но когда она убедила «купидончика» и он обзавёлся наушниками, у всех уже появились мобильники. И ухмыляющиеся подростки на задних сиденьях хвастались друг перед другом такими песенками, что хоть сквозь пол проваливайся. Ну и смысл бороться?
