скачать книгу бесплатно
Когда выходит на подиум, снимается на журнальную обложку или мелькает в девятисекундной рекламе.
Всем кажется, что она самая красивая и высокая, самая богатая, стильная, умеющая одеваться и талантливая.
Она лучше всех. О ней мечтают все, и никому никогда не придёт в голову, что у неё могут порваться колготки или заболеть живот.
Вот это и называется имидж, а по-нашему говоря, образ. То, что превращает обычную девушку в красавицу из фантазий, которой на самом деле нет и быть не может.
Имидж для фотомодели – всё.
Фотомодель без имиджа – просто симпатичная девчонка без профессии.
Блинков-младший часто бывал у Суворовых и не мог сказать, что они живут роскошно. Нина Су ходила по дому в тренировочном костюме с пузырями на коленях. Из дивана в её комнате вылезали пружины. Но этого никто не видел, кроме своих. А на людях она показывалась не иначе как в умопомрачительных платьях, ездила на «БМВ» и, как оказалось, мечтала о новой машине.
Обычной девушке Нине Суворовой и в голову не пришло бы, что её «БМВ» уже пять лет и пора его менять. Хлопот он ей не доставлял, а от автомобиля ничего больше и не требуется. Но фотомодели Нине Су просто жизни не было без новой иномарки! Сплетницы уже подъезжали к ней с ядовитым сочувствием: «Ниночка, бедненькая, и как только ты ездишь на такой развалине?» На самом деле это означало: «Если ты не можешь заработать на машину, значит, плохи твои дела. Никому ты не нужна». А фотомодели, которая никому не нужна, никто не даст работу.
Нина Су из кожи вон вылезла, чтобы собрать деньги на новую машину: сэкономила, скопила, назанимала, продала «БМВ» и колечко с бриллиантом.
И сложила все деньги в крокодиловую сумочку.
Ни Блинков-младший, ни Валька так и не отважились спросить, сколько там было.
Ещё одним ударом по самолюбию фотомодели было то, что в автосалоне её ждал продавец «Мерседеса».
Она торговалась с ним, как базарная торговка. Она пустила в ход всё своё очарование. И в конце концов сбила цену до той суммы, которая у неё была.
Ждать продавец не мог или не хотел. Ехать домой за деньгами с этим незнакомым человеком Нина Су побоялась. Сгонять за деньгами на метро тоже побоялась, но по другой причине: к выторгованной машине уже приглядывались другие покупатели.
И она доверила привезти крокодиловую сумочку сестре.
Вальке нужно было пройти восемь минут пешком и проехать остановку на метро.
Она не сумела этого сделать без приключений.
Распугивая машины включёнными мигалками, патрульный «УАЗ» быстро домчался до райотдела. Блинков-младший, конечно, знал, где он находится, но ещё ни разу не был внутри.
Первым, кого он увидел, как только вошёл, был Виннету.
«Вождь апачей» стоял у прозрачной перегородки дежурного и отвечал на какие-то неслышные вопросы:
– Да… Да… Правильно…
Со стороны казалось, что Виннету разговаривает сам с собой.
Блинков-младший решил, что глупо кидаться на владельца подозрительного «Кавасаки», раз Виннету и так уже в полиции. Он подошёл и сказал:
– Привет, Виннету. Ты что тут делаешь?
Услышав это прозвище, к ним подскочила зарёванная Суворова и разочарованно махнула рукой. Чернявый Виннету с длинным хвостиком на затылке, одетый в душную кожаную косуху, не имел ничего общего с грабителем.
«Вождь апачей» посмотрел на Блинкова-младшего неузнавающим взглядом. Ещё бы, ведь когда они познакомились, Митёк был одет и накрашен, как девчонка.
– Ты кто? – спросил он и, не дожидаясь ответа, пожаловался: – А «Кваку»-то мою – тютю. Угнали. Полтора года по частям собирал!
И вдруг Суворова громко захохотала, растирая кулаком брызнувшие из глаз слёзы.
Дело о крокодиловой сумочке, казавшееся совершенно ясным каких-нибудь двадцать минут назад, запуталось окончательно.
Глава VI
Дважды старший
В следующие две минуты патрульный лейтенант уехал, Виннету ушёл, а Нину Су и Вальку увели писать заявление и давать показания. Блинков-младший остался один. Дежурный за своей перегородкой что-то записывал в большой журнал вроде классного и не обращал на него внимания. Наверное, считал, что парень дожидается своей очереди на допрос. Он же видел, что патрульные привезли его вместе с Ниной Су и Валькой.
Блинков-младший подумал, что его действительно должны допросить, ведь он как-никак нашёл сумочку. И решил остаться.
Не спрашивая дежурного, он пошёл в ту сторону, куда увели сестёр. В полицейском коридоре было полутемно и душно. За дверями бубнили голоса. Блинков-младший шёл и прислушивался.
– Пойдём отсюда, Нин! – вдруг пискнуло за одной дверью. Ага, Суворова.
– Нет, постойте! Чем вам не нравится мой вопрос?! – А это – голос белобрысого в штатской одежде, который увёл Вальку и Нину.
Блинков-младший нагнулся к замочной скважине, но не успел ничего рассмотреть, как вдруг соседняя дверь приоткрылась. Выходивший полицейский пятился спиной, что-то договаривая в глубину кабинета. Митёк с топотом отскочил, с грохотом наткнулся на стул для посетителей и со скрипом уселся.
– Ты к кому? – обернулся полицейский. Само собой, он слышал, как здесь топало, громыхало и скрипело. Глухих в полиции не держат.
Чувствуя, что краснеет, Блинков-младший молча указал на дверь белобрысого. Таблички с фамилией на ней не было, только номер.
– К Сидякину? – уточнил полицейский.
Блинков-младший пожал плечами. Ему было стыдно.
– Сам не знаешь, кто тебе нужен?
– Я просто фамилии не знаю, а сотрудник мне нужен этот. У меня там друзья, – выдавил Блинков-младший.
Полицейский открыл дверь сидякинского кабинета.
– Тебя тут подросток дожидается.
– Я подростка не вызывал, – ответил белобрысый.
Полицейский шагнул к Блинкову-младшему и схватил его за руку. Он был худой и такой длинный, что Митёк не видел его погон.
– Разберись, – приказал он, втолкнув Блинкова-младшего в кабинет к белобрысому, закрыл за ним дверь и ушёл.
– Ну вот же он, Блин, – сказала Валька. Она сидела через стол от белобрысого, который успел исписать почти целую страничку протокола. Нина Су пристроилась у подоконника, ко всем спиной, и тоже что-то писала.
– Сам пришёл, – отметил белобрысый и скороговоркой представился: – Я старший бу-бу-бу старший бу-бу-бу Сидякин.
«Старший-старший» скорее всего означало: «старший оперуполномоченный старший лейтенант». Во всяком случае, белобрысый был оперативником, опером, как Митькина мама. Одно это уже вызывало к нему симпатию. Блинков-младший успокоился: этот разберётся. Оперативники – настоящие сыщики. Они разыскивают и задерживают преступников. А потом на готовенькое приходят следователи и раскапывают мельчайшие подробности дела, чтобы суду было всё ясно. Тоже, конечно, нужная работа. Но сердцем Блинков-младший был с оперативниками.
– Дмитрий Олегович, это вы нашли сумочку заявительницы? – с уважением спросил дважды старший опер, заработав ещё одно очко в Митькиных глазах.
– Я, – не без гордости ответил Блинков-младший.
– Вы согласны дать свидетельские показания?
– Разумеется. Я всегда рад помочь в проведении оперативно-разыскных мероприятий… – Блинкову-младшему ужасно понравился собственный ответ. Достойно было сказано. Солидно. С намёком на то, что и Дмитрий Олегович в розыске не новичок.
Дважды старший вдруг закашлялся, прикрывая рот ладонью. Похоже, он пытался скрыть смех! Митёк заподозрил, что в глазах полицейского смахивает на второклашку Ванечку: «Кого-то ловит он и ест» и всё такое.
– Прекрасно! – воскликнул Сидякин. – Дмитрий Олегович, подождите в коридоре. Мне нужно снять показания потерпевших.
Блинков-младший молча вышел, снова уселся на скрипучий стул и двумя руками потрогал себя за уши. Уши пылали. «Ну что, Дмитрий Олегович, выпендрились?» – спросил он себя и с горечью ответил: «Да, Дмитрий Олегович, имеется у нас такой недостаток. Раскрыли несколько дел – и нос кверху. Великим сыщиком сами себя называем. На скрипочке пиликаем, как Шерлок Холмс. Прочитали с пятого на десятое мамин учебник по криминалистике и лезем со старшим опером на равных говорить. А он, может, каждую неделю раскрывает больше дел, чем я за всю жизнь!»
Пока Блинков-младший так терзался, откуда-то подошла женщина с продуктовой сумкой. Она без стука заглянула в кабинет Сидякина и уселась ждать напротив Митьки. Женщина была маминого возраста, но не по-маминому расплывшаяся. Каждое колено толще Митькиных двух.
– Он занят, – сказал ей Блинков-младший. Хотелось назвать толстуху тётенькой.
– Я видела.
– А потом моя очередь.
Толстуха равнодушно кивнула, достала из сумки яблоко, вытерла о рукав и начала есть.
Почему-то Блинкова-младшего поразило, что кто-то ходит в полицию с сумками и яблоки грызёт. Она бы ещё разулась.
Толстуха каблук о каблук сковырнула туфли и той же рукой, в которой держала яблоко, стала разминать красные затёкшие ноги.
«Может, я гипнотизёр?» – подумал Блинков-младший и отвернулся.
Если не смотреть, как толстуха грызёт яблоки, а только слушать, то самому хотелось яблочка. А если смотреть, то не хотелось. Руки у толстухи были немытые, и яблоки были немытые, и рукав, о который она их вытирала, казался нечистым.
Толстуха успела схрумкать не меньше, чем кило яблок, когда дважды старший опер Сидякин крикнул из-за двери:
– Дмитрий Олегович, прошу!
Сунув недоеденное яблоко в сумку, толстуха начала обуваться. Блинков-младший сразу проскочил в кабинет, чтобы не спорить с ней из-за очереди.
– Присаживайтесь, – с улыбкой встретил его Сидякин.
В кабинете еле помещались два стола, сейф и несколько стульев. Сёстры уже уходили. Протискиваться мимо них пришлось боком. Нина пропустила Блинкова-младшего, повернувшись спиной, а Валька, расходясь с ним нос к носу, глядела в пол.
Когда за ними закрылась дверь, Сидякин молча указал на стул, ещё раз приглашая Митьку сесть, и обратился по-свойски, на «ты»:
– Везёт же тебе – учиться с сестрой Нины Су. Наверное, ты и дома у них бываешь?
– Часто. Я живу в соседнем подъезде.
– Эх, а я сколько раз иду мимо и думаю: «Здесь живёт Нина Су, девушка моей мечты!» Но разве просто так зайдёшь? Мы знакомимся со звёздами, только если у них горе, – поделился оперативник. – А правда, Нина хорошая?
– Да. Она славная, – подтвердил Блинков-младший. Ему нравилось это не совсем понятное слово. В нём слышалась и «слава», и «слива», и «сливки».
Сидякин перегнулся к нему через стол и доверительно спросил:
– Ну так что, поможем ей?
– Постараемся.
– Один за всех и все за одного?
Блинков-младший ответил улыбкой. Приятный мужик был этот дважды старший опер.
Глава VII
Валькино предательство
– Учти: мне, как доктору, говорят все и не стесняются. – Сидякин обвёл рукой кабинет. – Ни одна тайна не выйдет из этих стен! Можешь быть со мной предельно откровенным. А то, бывает, попадёт человек в полицию и зажмётся. Думает: «Если бы я знал, кто преступник, то, конечно, сказал бы. Но я не знаю, а попусту зачем болтать? Ещё, чего доброго, подведу честного человека! Нет уж, лучше я не скажу то-то и то-то, потому что неправильно поймут, а другое не скажу, потому что не важно!» А потом оказывается, что как раз самое важное он и пропустил. Или боялся навредить другу, промолчал да и подвёл его под монастырь! Нет, надо говорить всё подряд, а уж мы разберёмся, что важно, а что не важно!
– Я понимаю, – кивнул Блинков-младший и подумал, что полицейский считает его совсем маленьким, если разжёвывает такие простые вещи.
– Ну конечно! Кого я учу?! Ты же сам сыщик! – спохватился Сидякин. Блинков-младший мысленно дал подзатыльник болтливой Вальке. – А ловко ты нашёл эту сумочку! Раз-два и готово. Как в воду глядел!
– Я только проник в психологию преступников, – объяснил Блинков-младший.
– Ну-ну, – весело подбодрил Сидякин. – И как же ты проник в психологию?
Уши ответили солнечной вспышкой. Блинков-младший решил говорить попроще – не как всегда, а как должен говорить подросток, по мнению полицейского.
– Представил, что это я у Вальки сумочку вырвал. Смываться надо?
Сидякин кивком подтвердил, что надо.
– А посмотреть, что в сумочке, хочется?
«Хочется», ещё раз кивнул оперативник.
– Я «еду» и выбираю подходящее место…
– Едешь? – перебил Сидякин.
– Ну, как будто еду. Играю в грабителя.
– Ах, ты играл?! Я так и думал! – горячо воскликнул Сидякин. – Это было вроде шутки. А потом-то, как ты увидел, что там в сумочке…
– Она пустая была… – начал Блинков-младший и вдруг понял: – Вы меня обвиняете?!
У оперативника обиженно вытянулось лицо.
