скачать книгу бесплатно
– Японцы освоили технологию, – как только гомон стих, продолжил Сэм, – «внутренних полостей», так ее назвали. Они пробуривают системы тоннелей внутри планетоида, обустраивают базы рядом с ядром и так получают бесплатное тепло, энергию. В общем, японцы – первая нация, которая полностью готова к переселению.
– Вот это да! – восхитился Анатолич.
– Индусы строят сферу… – скрежеща зубами, продолжал вещать Иван.
– Бернала, – вновь помог Сэм.
– Сэм, – Анатолич умолял глазами рассказать о сфере.
– Это огромная космическая станция, – сжалился над ним Сэм, – очень напоминает веретено, которое при вращении создает искусственную гравитацию. Индусы сейчас строят что-то около тридцати станций, точно не вспомню, каждая вместимостью под миллион человек.
– Но их же больше полутора миллиардов, – удивился бармен.
– Да, но и их вера позволяет спасти только избранных.
– А что же наш президент не озаботился спасением нации? Или все же спасает, но только «истинных патриотов», проявивших себя должным образом. Или как у индусов, определяют по кастам? – не удержался Иван и вставил свои пять копеек.
– Да брось, Вань, тебе ли не знать, что сейчас поговорят месяц-другой, проведут какой-нибудь закон и поутихнут опять на время, а мы как жили, так и будем жить. Может, действительно нет никакой заразы, а это так, для вида, – постарался успокоить не на шутку разошедшегося Ивана Анатолич.
– Ну, или строят что-то под шумок, но военное, а потому секретное, чтобы не узнали враги, – продолжил конспирологическую теорию Сэм.
– Ага, чтобы потом жахнуть по ним по всем, чтобы разом списать все кредиты, взятые втридорога у МВФ! – уже смеясь, подхватил бармен.
– Сэм, вот она, самая главная тайна современной России, – надо что-то такое замутить, чтобы всем стало так же, как нам сейчас. Если ты действительно шпион, можешь бросать все – миссия выполнена, телеграфируй шефу.
– А что, он шпион? – не понял шутки Анатолич, но потом, видя надутые и красные от сдерживаемого смеха лица друзей и поняв, что его разыгрывают, махнул на них полотенцем и включил очередные новости, которые рассказывали о запуске опытной программы по «телепортации человека» на орбиту Юпитера.
– Кстати, Анатолич, налей пивка, – отряхивая руки от рыбьей чешуи, попросил Иван. – А рыбка действительно хороша. – Чувствовалось, что его настроение пошло на поправку.
– …На этой неделе более шести миллионов москвичей, – вещал ведущий с экрана телевизора, – проигнорировав условия самоизоляции, покидали свои дома на четыре часа и более. Оперативный штаб напоминает, что нарушение условий самоизоляции, ввиду серьезной угрозы эпидемиологической ситуации в стране в целом и Москве в частности, создает реальную опасность заражения родственников, друзей, коллег. Правительство еще раз напоминает и убедительно просит: оставайтесь дома, это пока единственный и самый действенный способ победить эпидемию…
– Да ну тьфу на вас! – разозлился на новость Иван. – Что за дурной народ эти москвичи! Им же сказали – сидеть дома, а они шастают по городу, заражают налево и направо. Чтоб им пусто было!
– …А теперь переносимся в самое эпохальное место, возможно самой важной вехи всей истории человечества. Именно сейчас здесь пишется новая история современной России. На возрожденном Таганрогском комбайновом заводе с конвейерной линии сошел первый комбайн нового поколения…
– Анатолич, уважь, переключи на другой канал, – сморщившись, словно от зубной боли, попросил бармена Иван.
– И чего это я, там же другой канал! – всплеснул руками Анатолич, схватил пульт и судорожно нажал нужную кнопку.
– …Мы снова возвращаемся на орбиту Меркурия, на планету, которая стала синонимом прогресса и надежды человечества на новое будущее в новых солнечных системах! На планету, которая подарит человечеству новую родину и даст старт homo sapiens в уже такую доступную эволюцию в homo galactic. И вот он, такой долгожданный момент, которого ждала ни много ни мало вся цивилизация «человека разумного». Сегодняшний эксперимент поставит большой знак равенства между человеком и звездами, определив ближайшее будущее всего населения Земли! И уже через какую-то минуту поднимется вон тот флажок условного включателя и мы станем свидетелями произошедшего, не побоюсь этого слова, научного чуда, способствующего первому шагу на рубежи дальнего космоса! А вот и обещанное чудо, мы видим, как флажок включателя пополз вверх, включая камеру телепортации на обещанные шестьдесят процентов, необходимые для перемещения условного пассажира на почти миллиард километров, на орбиту Юпитера! Но смотрите, что-то происходит. Скорее всего, это так было задумано, хотя и вызывает большие сомнения. О боже!..
Все, кто был в то время в трактире, невзирая на проливной ливень, выскочили на улицу в надежде разглядеть начало катастрофы или хоть что-то разглядеть, что может указать на правдивость новости. Но то ли тучи заслонили своей монументальностью все небо, то ли планета развернулась от Солнца обратной стороной, но они так и не смогли в ту ночь хоть что-то разглядеть, чтобы опередить первые выводы своей субъективности. Видимо, судьба всей глубинки состояла в том, что любой довод, сформированный вне досягаемости ощущений ее жителей, не укладывался в миропонимание самих этих жителей. А потому любое событие, случившееся не где-то рядом, а за «рубежом» досягаемости их оценки «если сам не видел – значит, не было», представляло собой смысл выдуманный, а порой и враждебный, если пытался своим содержанием повлиять на их устоявшуюся философию. Мужики еще немного постояли под дождем, покрякали на неудобное свое положение и потянулись в трактир за порцией знакомых убеждений и пива.
Так и не дождавшись обещанного чуда и чувствуя, что, кроме приятной компании, они тут занимаются банальной потерей времени, Сэм и Иван решили распрощаться со всей компанией и Анатоличем и попытаться добраться до своих домов. Ивану это оказалось проще, потому что его дом находился всего в паре сотен метров от трактира, чего не скажешь о доме Сэма. Иван, чувствуя затруднительную ситуацию, пригласил товарища переночевать у них, и после непродолжительных уговоров тот согласился и они пешком, ввиду бесполезности сейчас пикапа, скача по лужам и со смехом матерясь на обстоятельства, направились к дому. Там их встретила жена Ивана, Мария, которая, судя по виду, не ложилась спать, ожидая своего благоверного, и уже хотела броситься обнять его, как заметила Сэма, сконфуженно наблюдавшего за этой сценой.
– Маш, Сэм сегодня у нас переночует, ты постели ему на кухне, – Иван, чувствуя эмоции своей жены, незаметно улыбнулся, ощущая разливающееся тепло по организму. Она опустила взгляд, пряча сверкавшие глаза, и пригласила Сэма за собой, показывая ему на постель. Она и сама все прекрасно понимала, тем более что гостеприимство обязывало, а их с Иваном дела могли подождать до завтра. Снаружи, утихая и смиряясь, булькал по лужам крупными каплями дождь, сходя на нет и уступая обычной для сентябрьской осени погоде.
А утром их ждал солнечный день, который распалился жарой и никак не напоминал осенний месяц. В открытом настежь окне стоял, студясь, яблочный пирог, а птичий щебет зазывал обратно лето. Сэм поднялся с постели и понял, что попал в прошлое, на два месяца назад, в июль. Тогда также пахло природой. Он выглянул из окна во двор, нашел глазами Ивана, который нашел сухое место, несмотря на поливавший всю ночь дождь, и сейчас возился с детворой в саду, крикнул ему:
– Иван, что случилось? – Он хотел другой вопрос задать, о том, почему так жарко, а еще, может быть, о том, почему у него ощущение дежавю, но задал именно этот вопрос, как-то само вырвалось. Вместо ответа Иван ткнул пальцем в небо, указывая на что-то. Сэм проследил за знаком и почувствовал, как волосы зашевелились у него на голове.
НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ
Кажется, что все произошло совсем недавно, как будто бы вчера. Вчера они сидели в трактире, разговаривали, слушали новости и пили пиво. И казалось, что все это пройдет, как и раньше проходило, мимо них, как всегда сосредоточившись своим негативом на столицах государств и на Москве. Куда им, таким вечно далеким, никому не известным и не нужным, до проблем глобальных, интересующих «все человечество»? Про них, про эту землю, «все человечество» вспоминало только в двух случаях – когда нужно было «правильно» проголосовать и когда вдруг находили что-то лишнее, что очень мешало местным жить, и поэтому это вырубалось, оптимизировалось или внедрялись инновации.
Так они думали и тогда. Они знали, если к ним пришла «цивилизация» – значит, кому-то в Москве вдруг стало тесно и ему захотелось вселенской любви и славы. А может, и власти. А как еще этого добиться, если не через очередной кризис, поставить народ перед лицом страха всепоглощающей анархии и бесконтрольного беспредела. Они это прекрасно понимали, а также и то, что от них ничего не зависело, впрочем, как и от сотен миллионов, проживающих в стране и не ждущих свершений народолюбия.
– Они как болезнь. Народ переболеет одной, и вроде со временем станет легче – попривыкнет. Но вдруг повеет сквозняком – и снова трясет в лихорадке. Уже пробовали лечить антибиотиками реформ, анестезией обещаний, но, наверное, болезнь прогрессирует, поражая все больше «хороших» и «просто хороших» людей, которые «хотели все изменить», идя во власть. Впрочем, все уже знают: голосуй не голосуй, все равно получишь…
Так говорил Анатолич, философ бутылок и стаканов. Ему было видней, ведь он черпал свою мудрость не из черствого ящика, льющего галлонами черную липкую ложь, а от людей, тех, кто имел свое мнение, живя на своей земле.
Сэм посмотрел на своего пса и позавидовал его блаженному неведенью, дотянулся до радио и включил. И снова раздался тот самый мелодичный сигнал, и голос, звонкий и радостный, возвестил всему оставшемуся миру:
– И снова здравствуйте. С вами я, единственный выживший радиоведущий на этой планете, Ник Пензиас. И сегодня мы поговорим словами моего хорошего друга, ныне и во веки веков ему аминь, Джона Соера о единении с самим собой. Итак, включаю запись. – На заднем фоне что-то щелкнуло и приятным, спокойным баритоном поплыло в пространство:
– Вот оно! Все равны, всем одинаково во всей вселенной! Больше никто не получит больше, потому что невозможно купить то, что нематериально. Это невещественное сейчас абсолютно в тренде. Люди долго шли к тому, что деньги не приносят желаемого и не имеют значения. Особенно тогда, когда вдруг понимаешь, что на них не купить спасения. А еще душу. – Слышно было, как Джон Соер затягивался сигаретой и выдыхал дым, наслаждаясь этой минутой славы.
– Душу не купить и не продать. Да и у кого она осталась? Кто-то вообще ей пользовался? А если пользовался, то как давно это было? В современном и благословенном мире все то, что нельзя почувствовать, потрогать, – не нужно, а значит, неспособно синтезировать новые удовольствия. А что душа могла родить, кроме безумных совестливых криков? Нет, такое только мешает принимать философию потребления, хлебать из чана сиюминутные выгоды и бесценные блага. Расточительно жить жизнью узника совести и морали, если это не сулит шальные выгоды.
– А как оказалось, душа – самое ценное, что есть у человека, хоть и непонятно, сколько это может стоить. Неожиданно за душу, за ее наличие, вас спасут. Словно в стакан, вам нальют еще времени, чтобы смогли немного пожить в будущем. Пожить в новом мире.
– Итак, душа нужна для рая? Или куда их забирают, спасенных?
– На сегодня все! С вами был единственный выживший радиоведущий на этой планете Ник Пензиас. До новых встреч!
Радио зашипело и отключилось. Сэм почесал за ухом пса и продолжил размышлять о своем:
– Но тогда ошиблись все, и Анатолич, в мудрости своей занимающий вакантную должность бармена, и те, что в Москве, продающие право на жизнь миллионам. Болезнь действительно была, и то, что от нее вначале просто умирали, было даром небес, потому что то, что стало потом с теми, кто «условно» выздоровел, стало настоящей карой.
И еще был бог, который, вконец растревоженный просьбами и молитвами переживающих за вселенское большинство, а оттого с пустой мошной, как всегда просящей, но не дающей, людской массы, называемой народом, решил враз решить беды всех и одарить последним исполнением верующих всей Земли. Но, видимо из-за того, что практики у него последнее время было недостаточно, бог в своем благом намерении перестарался и дал больше, чем просили, ускорив гибель родительской звезды посредством рук человеческих, случайно ускорив приход Страшного суда. Оценив труды свои, он снова погряз в роскоши и неге просящих, властью наделенных и способных позолотить «ручку». Принял свое естественное величие в праздности и неге.
Теперь уже всем было не до того, что случится с планетой, Солнцем и никому теперь не нужным прошлым, историей. Теперь каждый думал о себе и спасении, если не души, так бесценного ее хранилища – тела. Первый раз в истории цивилизации, от генезиса до евгеники, человек не думал о способах обогащения и победы над природой, не пытался стать лучше с целью завоевать все вокруг. Ему было достаточно оставаться в живых.
После того как рукотворная сингулярность появилась у Солнца, погода резко начала меняться. Там, где раньше была пустыня, – температура поднялась вдвое, а пески захватили еще большую площадь, сгоняя людей с нажитых земель. Там, где были острова и рай земной, – осталось только море и водная гладь. А у них в Сибирь пришла благодать в виде вечной весны и обильного урожая. Так бы и потянулись к ним люди со всех концов света, да вот уже тянуться осталось почти некому, а тем, кто еще был жив, угрожала со всех сторон пандемия и «условно» выздоровевшие. Так и остался их поселок белым пятном благополучия на карте всеобщего отчаяния и хаоса.
А солнце уже перестало быть для кого-то богом и лучезарным, превращаясь с каждым днем в разгневанного монстра, сжигающего своими лучами землю, выжигая жизнь. Но и это, ужасное и предвещающее только одно событие – смерть, не так сильно пугало людей, как противоестественность черной дыры, объекта, не оставляющего после себя ничего, даже света, даже памяти о случившемся. Уже не годы, прожитые одним человеком, тысячелетия человечества и сотни миллионов лет жизни уйдут в небытие, в черную бездну неизвестности.
Но странная штука – если кто-то удосужился спросить у кого-то другого, волнует ли его вопрос об исчезновении человечества в безвременье, а также самой сути человека, то тот бы ответил, что и без таких глупостей хватает забот. У каждого была своя история и своя жизнь, свой мир, который он хотел спасти, и это стало единственным, за что готов страдать человек. Ни космос, ни Солнце, ни планеты, ни Земля и тем более человечество так и не стали ответственностью человека разумного. Только философия инстинкта довлела, все так же оставаясь звериной, – спастись самому. И потому уже неважно для поселка, как живут в селе, для села – как в городе, а в городе – как в стране, люди старались просто выжить.
***
В этом городе народ живет непростой и непохожий на людей из страны. Тут человек знает меру отношению и стоимости времени, знает цену всему вокруг, а потому и покупает то, что в других местах само по себе растет. Тут все в цене, на всем ярлыки валютные или рублевые, равняющиеся в стоимости на ненужность и бесполезность, в общем на тренды. Но и тут все общественное – значит, бесполезное, и никто не желает за него платить, а значит, оно без хозяина. На такое либо асфальт положат, либо плиткой прикроют или, на худой конец, дом построят. Поэтому нет равнодушных к такому товару, к этому городу, его ненавидят, им восхищаются, его продают и покупают, но по-настоящему он так никому и не нужен, являясь предметом сделок.
Пандемия обнажила все спрятанное под лоском – потребители каждодневного и насущного исчезли с улиц города, перестали покупать у города его пространство и отказались от его философии многомиллионного проживания. Этой лихорадкой заболел и он, разнося по улицам-капиллярам и автобанам-артериям смерть. Тогда срочно потребовалось вмешательство извне, укол антибиотиков, размешать и взболтать жителей с новыми лейкоцитами – армией. Кто-то из приближенных предложил, а президент второпях подписал, и началось:
– …Первые новые ограничительные меры сегодня приняты в Москве против нарушителей самоизоляции. Напоминаю, что согласно новым правилам теперь нельзя выходить из дома без специального документа. Это касается абсолютно всех жителей Москвы и Подмосковья. Новые ограничительные меры также дают право при пресечении нарушения самоизоляции открывать огонь на поражение при любых подозрениях со стороны органов, осуществляющих контроль над соблюдением карантинных мер…
Город залихорадило, в городе началась война с нарушителями за общественное. Только теперь никому не нужное стало так значимым, общественное – личным и то, что скрывалось под асфальтом и плиткой, – бесценным. Это была земля, которой так никто и никогда не пользовался и в которой не нуждался, которая была просто бизнесом. В этой лихорадке проснулось коллективное сознание жителей, и они, всегда и все покупавшие, решили купить себе жизнь, и тогда началась война с особыми причинами, за то, что принадлежало им по праву, – за общественное.
Противостояние приняло угрожающие масштабы, и тогда правительство, боясь потерять контроль над ситуацией, приняло решение о самых жестких мерах противодействия – объявить в городе военное положение и начать воздушные налеты, нацеленные на очаги сопротивления. Но вирус восстания уже было не остановить – то тут, то там по стране вспыхивали пожарища самовластия, люди брали в руки оружие и чинили кровавые суды по справедливости. И конечно, остальная страна об этом ничего не знала.
До ядерного апокалипсиса оставался один шаг, до гибели Солнца полшага, а до смерти Москвы несколько секунд.
ГЛАВА 2. АБАС
Жила у них молодая пара в поселке, звали их Таня и Сергей Надеждины. Поселились они недавно, но судя по намерениям – надолго. Они бежали из большого города, в котором, как и во многих современных городах, все теснее становилось жить по обязательствам. Вот и они решили, создав молодую семью, устроить свое будущее на просторах забытого края. Таня была лет двадцати двух, медная и веснушчатая, общительная и улыбчивая, в городе работала воспитателем в детском саду и имела педагогическое образование. В деревне Тане понравилось, и ей сразу нашлось применение – детский сад тут был да была вечная нехватка персонала, поэтому до появления Тани деревенские женщины дежурили посменно. Конечно, Татьяна согласилась взять садик в свои опытные руки, а в нагрузку еще и первые классы начальной школы. И сразу в детских коллективах пошло все на лад, дети стали с удовольствием ходить в сад и школу, тянулись к ней и ее словно волшебной харизме, стали более усидчивыми и прилежными в обучении, да и как будто лучше стало у них получаться схватывать новый материал. В общем, с появлением Татьяны дела в деревне пошли на лад, ну и местные не забывали благодарить – таскали все подряд к дому Сергея и Тани, кто мед, кто мясо, кто овощей положит на крыльцо. Так тайно таскать начали, когда она запретила им носить продукты в школу, наотрез отказавшись от благодарности.
А Сергей сразу по приезде устроился в бригаду егерем, и хоть с непривычки – в городе работал больше с компьютерами – не все получалось, но очень старался освоить новую профессию и быть полезным. Первые две недели у него хорошо получалось только набивать мозоли и валиться от усталости еще до конца рабочего дня. Но он был упорный, скрипел зубами и, несмотря на боль и усталость, продолжал работать, отчего заработал пару дружеских, подбадривающих похлопываний по спине.
Но все же что-то с ними было не так. И как-то раз, сидя «У Анатолича», Иван вдруг завел разговор на эту тему.
– Вам не кажется, что с нашим новым работником что-то не так? – обратился он сразу ко всем.
– А что не так с ним? – пробасил невероятных габаритов егерь Гена Столяров. Гена был в их бригаде кем-то вроде облома для тех, кто с непривычки начинал канючить и просить себе больше преференций. Тут-то Столяров и ставил их на место своим видом и особым отношением к просящему.
– Иван, а тебя больше не волнует тема конца мира? – кто-то в зале подначил. – Что ты к парню прицепился, работает он себе и работает, как может работает, – поддержали первого говорившего лесоруба. – Вон скоро конец мира, Солнцу скоро конец, а ты о работниках думаешь. Лучше придумай, как все вернуть как было.
– Вот сколько он уже с нами работает? – не обратил внимания на подначки, спросил сразу у всей компании Иван.
– Около двух месяцев, – ответил Женя. Он уже успел сдружиться с Сергеем, поэтому отслеживал все успехи своего товарища.
– Вот, – сделал акцент Иван. – После двух месяцев любой уже встает на «рельсы» и начинает нормально, наравне со всеми работать.
– Даже как Генка? – компания рассмеялась, мысленно пытаясь сравнить доходягу айтишника с великаном Столяровым.
– Я серьезно. Я вот смотрю на него, а силы из него как будто уходить начали, он уже и не рубит толком, да и спотыкаться стал чаще. А недавно вовсе упал и разбил нос до крови.
– Да, я тоже заметил. И я, – поддержали Ивана.
– Так что же с Сергеем не так?
– Может, он того? – Столяров хлопнул себя по горлу.
– Нет, Сергей не пьет, – за всех ответил Женя. – Я тоже замечал за ним такое поведение, спрашивал его.
– Ну а он чего?
– Говорит, скоро пройдет.
– И когда это было?
– Да вот уже как дней десять назад.
– Ага, и судя по его поведению, это его «скоро пройдет» прогрессирует. Я думаю, что его надо спросить прямо – что с ним происходит, – уверенно проговорил Иван.
– Да, надо. А то вдруг у него эта московская зараза.
– Да он не из «этих»! – обиделся за товарища Женя.
– Мы не про ту болезнь, – успокоил его Иван. – Вдруг это то, о чем по телевизору говорят.
– Да по ящику все врут, – пробасил Столяров.
– Вот и проверим. Завтра, – поставил точку Иван. – Анатолич, включи звук, новости давай смотреть. – Бармен нажал нужную кнопку, и помещение залил новостной шум.
– …А теперь более подробно о произошедшем на китайской станции «Меркури» нам расскажет собственный корреспондент Георгий. Георгий, как слышите нас?
– Здравствуйте, Татьяна! Слышу и вижу вас отлично! А теперь о базе «Меркури», хотя больше получится о планете Меркурий. Как вы уже знаете из последних событий, эксперимент по передаче манекена сквозь пространство не удался. Но это еще не все и, к сожалению, не главное. После того как, по оценкам наших экспертов, энергетический луч вырвался из коридора, созданного силовым полем, он прошел сквозь приемную барокамеру, образовав, соединившись с отрицательно заряженными частицами, зону аннигиляции. Но так как проводимый эксперимент находился на одном из модулей массы, окруженный искусственной гравитацией, в зону контакта с так называемой нулевой аннигиляцией попало все, что находилось внутри сферы искусственного притяжения. В итоге база «Меркури» буквально «схлопнулась» в одну точку, образовав в центре протосингулярность. И уже потом произошло то, что мы уже знаем, – на месте планеты Меркурий образовалась черная дыра, которая уже начала взаимодействовать с Солнцем.
– Скажите, Георгий, а каким образом черная дыра воздействует на Солнце?
– Она замедлила его вращение, а на поверхности звезды образовался «прилив», обращенный в сторону сингулярности. Эксперты говорят о первых признаках «перетекания» звездного вещества на поверхность черной дыры. Что это будет в итоге – вещество Солнца растворится в недрах сингулярности либо образуется квазар, покажет время. Но уже сейчас становится ясно, что человечество существенно сократило время жизни родительской звезды.
– Скажите, а что говорят эксперты по времени «дожития» Солнца?
– Точной информации пока нет, но ориентиры нам кое-какие дали, наши эксперты сошлись на мнении о миллиарде лет. Но также есть и альтернативное мнение, озвученное китайскими коллегами: они убеждены, что, исходя из характера эксперимента и ориентируясь на измененную орбиту Юпитера вследствие проведенного эксперимента, речь идет о тысячелетии. Но на самом деле не это страшно. Ученые говорят о том, что сместившийся центр масс оказывает губительное влияние на орбиты планет и влияние новой гравитации уже характерно заметно на Венере, которая изменила орбиту и буквально стала падать на звезду. Об изменениях на нашей Земле станет известно позднее, но очевидно, что мы их почувствуем уже в ближайшее время.
– Спасибо вам, Георгий, за такую исчерпывающую и неутешительную информацию. А теперь мы переключаемся на зал заседания ВОЗ и к последним новостям о всемирной эпидемии. – Картинка сменилась, обнажая внутренности красивого здания.
– Мы снова переключаемся на зал заседания Всемирной организации здравоохранения, где в ходе многочасовых переговоров государства – члены организации пытаются найти единое решение, которое устроило бы всех участников, о борьбе с пандемией Ignoprietas, или как еще ее называют – Collector Animarum. Нашими вирусологами тоже присвоено неформальное название – «Коллекционер», и как раз об этом мы хотим поговорить с профессором медицинских наук Злобиным Валентином Васильевичем. Валентин Васильевич, как слышите нас?
– Слышу прекрасно!
– Есть ли какие-то утешительные новости о пандемии? Стоит ли надеяться на успешный исход в борьбе с пандемией?
– Теперь я с уверенностью могу сказать – да! Нам удалось найти лекарство, которое в то же время является и прививкой от новой болезни. В ходе экспериментов, проведенных с помощью крови «условно» выздоровевших и имеющих иммунитет, нам удалось выделить два «исправленных» гена. Первый ген получился в ходе выделения из крови «условно» выздоровевших, имеет яркоокрашенную реакцию на воздействие организма заражения и буквально вступает в «военные действия» против инфицированных участков. Второй ген более спокойно воспринимает результат заражения и «перепрограммирует» враждебные организму элементы. Во втором случае получается гораздо дольше и результат, к сожалению, не всегда стабилен. Поэтому, скорее всего, ВОЗ будет рекомендован первый вариант, показавший самые значительные результаты и скорость излечения.
– Валентин Васильевич, а какой бы вы рекомендовали ген, первый или второй? Мне кажется, что в условиях, угрожающих вымиранием двух третей населения планеты, лучше говорить о таком результате, который бы гарантировал спасение человечества.
– Как известно, сейчас самый основной ресурс, который никак не вернуть, – время. Каждую секунду по всей планете от болезни погибают люди, и с каждым часом их количество возрастает кратно. К сожалению, ни у ВОЗ, ни у стран-участниц не осталось выбора, и видимо, решение уже принято, вероятно сейчас идет обсуждение деталей.
– Так все же, Валентин Васильевич, если бы от вас зависело решение, то что бы вы порекомендовали?
– Без сомнения, второй вариант, даже с учетом большого количества жертв, только так можно спасти человеческий вид.
– Спасибо за откровенность. А теперь к следующим новостям…
– Я же говорил, что правительство опять чего-то мутит! – обрадованно воскликнул Иван. Его больше волновало то, что его теория оказалась верна, нежели то, что было найдено лекарство от смертельной болезни. – А ведь было у них это лекарство! Уже давно было! – расходился эмоциональный лесоруб. – Это они в очередной раз доказывают свою значимость, то, что народ без них никак не сможет – не выживет. Они еще раз сказали нам, что мы без них сдохнем! – Иван встал со стула и развернулся к залу трактира лицом, к таким же, как и он, к еще примерно тридцати людям. – А вот хер им! – Иван демонстративно ударил ладонью по сочленению руки в локте. – Хер им, а не еще один срок, хер им, а не народная любовь! – В помещении одобрительно загудели голоса. – Они снова хотят нам подачек кинуть в обмен на нашу кровь и землю! А мы не верим! Ни тогда не верили, ни теперь, когда нам грозят новой смертью!
– Не верим, не верим! – понеслось по залу. Бородатые мужики застучали кружками по дубовым столам, поддерживая Ивана.
– Я думаю, что следующее, что они сделают, – предложат нам пройти вакцинацию от этого вируса. Но я думаю, что это будет вовсе не вакцина – нам в кровь хотят влить яд! Тот яд, который разжижает мозг и сгущает кровь! Такой яд, который скажет вам, что делать, если вы начнете задавать вопросы!
– …Президент России предложил на сегодняшнем пленарном заседании, которое было проведено по формату удаленной встречи, пройти вакцинацию всем жителям страны, а также он предложил начать с него и правительства… – включился отрывком диктор с экрана.
– О, уже началось! – прокомментировал Иван.
– …Президент также подписал указ о закрытии крупнейших городов и вводе в них военного положения. Также в города будут введены военные силы для подавления волны мародерства. Россия, как и мировое сообщество, будет и дальше проявлять свою ответственную позицию в отношении своих граждан, и с сегодняшнего дня вступает в силу третий пакет помощи населению, адресно направленный на наиболее нуждающиеся слои…
