КГБ и тайна смерти Кеннеди

скачать книгу бесплатно

КГБ и тайна смерти Кеннеди
Олег Максимович Нечипоренко

Автор этой книги, полковник КГБ в отставке, ветеран внешней разведки Олег Нечипоренко, по долгу своей службы встречался с различными людьми. Был среди них и убийца американского президента Ли Харви Освальд. Так что занимаясь расследованием трагических событий в Далласе, автор использует не только результаты аналогичных зарубежных и отечественных исследований, но собственные воспоминания и впечатления. В книге представлены ранее засекреченные материалы, уникальные советские и американские документы, касающиеся техасского убийства, рассмотрены новые версии покушения на Джона Кеннеди. Кем был Ли Харви Освальд: агентом советских спецслужб или убийцей-одиночкой? Полковник КГБ приподнимает железный занавес над этой тайной, которой уже 50 лет.

Олег Максимович Нечипоренко

Убийство президента. КГБ и тайна смерти Кеннеди

От автора

В 1993 году в США на английском языке вышла моя книга «Паспорт на убийство». Настоящее издание представляет собой ее переработанный и дополненный вариант.

Книга едва ли состоялась бы без участия и помощи многих людей. Поэтому пользуюсь случаем, чтобы выразить глубокую благодарность за оказанное содействие руководству Службы внешней разведки России, тогдашнего российского Министерства безопасности и КГБ Беларуси, а также сотрудникам перечисленных организаций, уделившим мне свое внимание и время в период работы над архивными материалами.

Сердечно признателен всем друзьям-коллегам, которые дополнили книгу живыми воспоминаниями о событиях, так или иначе связанных с далласской трагедией.

Также премного благодарен экспертам в отдельных областях знаний, особенно специалистам по баллистике ГУВД Москвы. Они своими оценками помогли мне лучше осмыслить суть ряда вопросов.

Мой поклон авторам, чьи работы в той или иной мере использовались при подготовке книги. Независимо от того, разделяю ли я теории различных исследователей, они были для меня весьма важны, поскольку позволяли смотреть на проблему Далласа с разных, подчас прямо противоположных, точек зрения и тем самым стимулировали творческую мысль.

Я в большом долгу перед Джозефом Ричи – бывшим представителем американской телекомпании «Си-би-эс ньюс» в Москве и бывшим московским корреспондентом этой компании Энтони Мейсоном, с пониманием отнесшимися к моим информационным нуждам и снабдившими меня изданиями, которые, как мне известно, очень непросто найти в США. Сравнительный анализ этой литературы был для меня не менее важен, чем исследование архивных материалов советских органов госбезопасности.

Трагическая загадка Далласа

(вместо предисловия)

В конце ноября 1963 года в техасском городе Далласе в течение трех дней прогремело восемь выстрелов, жертвами которых стали три человека: тридцать пятый президент США Джон Фицджералд Кеннеди, патрульный полицейский офицер Типпит и предполагаемый убийца их обоих, бывший морской пехотинец Ли Харви Освальд. Тяжело был ранен также находившийся в одном автомобиле с президентом губернатор штата Техас Джон Коннелли.

Если прибегнуть к театральной терминологии, потрясшее Америку (да и не только ее) «представление наяву», которое началось с далласской трагедии и продолжается по сей день, распадается как бы на три действия.

В действии первом, самом скоротечном, происходит завязка и развязка трагедии. Все развивается по канонам древнегреческого театрального искусства: единство места, времени и действия. Главные герои одновременно появляются на авансцене, исполняют свои роли и уходят навсегда не только с подмостков, но и из жизни. Все события укладываются в несколько дней.

В четверг, 21 ноября, посещением города Хьюстон президент Кеннеди начинает свой давно планировавшийся визит в штат Техас.

В тот же день Ли Харви Освальд, работавший в Далласе на складе школьных учебников и живший отдельно от семьи, после смены просит своего сослуживца подбросить его к жене – благо сослуживец обитал по соседству с домом в пригороде Далласа, где она квартировалась. Поскольку такой визит не вписывается в обычные посещения семьи по пятницам, Освальд объясняет поездку необходимостью забрать «палки для занавесок», чтобы перевезти их в снимаемую им в городе квартиру. Вечер и ночь он проводит в кругу семьи, играет с детьми, какое-то время находится в гараже хозяев дома – здесь у него, завернутая в одеяло, хранится ранее приобретенная винтовка с оптическим прицелом. Вечером происходит разговор с женой, которая отвергает его предложение снять квартиру и съехаться. По существу, разговор заканчивается ссорой.

Утром 22 ноября Освальд с тем же сослуживцем возвращается в город, имея при себе бумажный самодельный сверток продолговатой формы, который он проносит на склад учебников.

С небольшой разницей во времени в Даллас прибывает президент. На аэродроме перед посадкой в машину, как бы предчувствуя судьбу, он произносит пророческую фразу: «Если кто-нибудь действительно желал бы застрелить президента Соединенных Штатов, это не составило бы труда: единственное, что убийце нужно было бы сделать, – это найти высокое здание и винтовку с оптическим прицелом, и никто не смог бы ничего предпринять, чтобы защитить президента от такого покушения».

С аэродрома автокортеж начинает движение по улицам города, направляясь на противоположную окраину, где запланирован официальный прием и обед. Поскольку шедший всю ночь дождь прекратился и выглянуло солнце, прозрачный верх из стекла не был поднят над кузовом автомашины президента, что позволило собравшимся техасцам увидеть его воочию в непосредственной близости. Маршрут проходил по центральной деловой части Далласа, улицы которого были заполнены встречающими президента горожанами. Кеннеди дважды останавливал машину и выходил для приветствия. Неоднократно кортеж, и так двигавшийся с малой скоростью, практически останавливался: толпа почти перекрывала пространство для продвижения.

Около половины первого пополудни автомашина с президентом выехала на площадь Дили-Плаза, проследовала мимо здания склада школьных учебников и стала удаляться от него. Один за другим, с промежутком в несколько секунд, сзади сверху прогремели три выстрела. Одна пуля поразила президента в спину, вышла через шею и ранила сидевшего впереди губернатора. Последний выстрел стал роковым – пуля пробила голову Кеннеди. На часах было 12:30.

Первым, кто вбежал в здание склада, оказался полицейский патрульной службы Бейкер. На втором этаже около буфета он заметил и остановил человека, державшего в руках бутылку кока-колы. Шедший следом администратор склада Трули признал в нем своего служащего, о чем сказал Бейкеру, и они побежали на шестой этаж, откуда предположительно стреляли по президенту. Этим служащим был Ли Харви Освальд, и встреча произошла спустя минуту-полторы после третьего выстрела.

Еще через полторы минуты Освальд беспрепятственно покидает склад, пешком, а затем на автобусе и такси добирается до своей комнаты, снимаемой в городе, быстро переодевается, берет с собой револьвер и направляется в сторону малолюдной жилой зоны города. В это время по полицейской радиосети уже передают описание внешности предполагаемого убийцы президента. На одной из пустынных улиц около Освальда тормозит полицейская патрульная машина, и офицер просит его остановиться, после чего следует краткий разговор через окно. Патрульный полицейский Типпит выходит из машины и начинает огибать ее, чтобы подойти к Освальду. Последний трижды в упор стреляет в приближающегося полицейского и четвертый раз – в уже лежащего на земле. Прошло сорок пять минут с момента покушения на президента.

Освальд, перезаряжая револьвер, бегом удаляется с места происшествия и на ходу снимает и бросает в кусты куртку. Пройдя несколько кварталов, он, не взяв билета, проскальзывает в зал кинотеатра. Заподозривший неладное свидетель его поведения предлагает кассирше вызвать полицию. Прибывшие полицейские не без борьбы задерживают Освальда и доставляют в городское полицейское управление. Принадлежащая ему винтовка, найденная на шестом этаже склада, уже находится здесь.

Освальд упорно повторяет, что он непричастен к покушению на президента, проходя мимо телекамер, выкрикивает, что ни в чем не виноват, что он козел отпущения. На допросах полностью отрицает свою вину. Тем не менее в ночь на 23 ноября ему официально предъявляется обвинение в убийстве президента. В тот же день проводится короткая пресс-конференция с его участием, Освальд стоит на своем. Властями принимается решение о переводе его утром в воскресенье, 24 ноября, из камеры полицейского управления в муниципальную тюрьму.

В воскресное утро подвальное гаражное помещение полицейского управления Далласа заполнили полицейские в форме, детективы в штатском, шерифы в знаменитых техасских шляпах, сотрудники ФБР. В нетерпеливом ожидании толпились допущенные журналисты, над ними возвышались юпитеры и телекамеры на треногах. Все пришло в движение, когда из глубины гаража, у лифта показался Освальд в сопровождении двух дюжих шерифов, с одним из которых он был скован наручниками. Вспыхнули юпитеры, заработали камеры, репортеры тянули к приближающимся микрофоны, выкрикивая вопросы. Шла прямая трансляция, миллионы американцев прильнули к экранам телевизоров. Внезапно в кадре возникла рука с револьвером, направленным в сторону конвоируемого, затем спина и голова в серой шляпе. Выкрикнув: «Ты убил президента, крыса!» – человек выстрелил Освальду в живот. Началась свалка, сбитый на пол стрелявший кричал: «Я Джек Руби, вы все знаете меня».

Освальд умер, не приходя в сознание, в том же Парклендском госпитале, где за двое суток и семь минут до этого скончался президент Кеннеди. Обоих похоронили в один день, 25 ноября 1963 года, с разницей в два часа. Опустился занавес, завершилось первое действие…

29 ноября тридцать шестой президент Соединенных Штатов Линдон Джонсон, до покушения бывший вице-президентом и принявший присягу в самолете в день гибели Кеннеди, своим указом учредил специальную государственную комиссию по расследованию его убийства. Комиссия, состоявшая из семи видных государственных деятелей Америки, получила название «Комиссия Уоррена», по имени ее председателя, судьи Верховного суда Эрла Уоррена. Большой аппарат сотрудников, приданный комиссии, приступил к делу.

Прозвенел звонок. Началось второе действие.

Девять месяцев продолжалась повседневная кропотливая работа по восстановлению истинной картины происшедшего в Далласе 22 ноября 1963 года. В расследовании принимали участие ФБР, ЦРУ, Служба разведки Военно-морского флота, Секретная служба (охрана президента), полиция Далласа и Нового Орлеана. Были осуществлены сотни экспертиз, взяты показания у 552 свидетелей, приобщены многочисленные вещественные доказательства, проведены следственные эксперименты. Итоги проделанной работы сконцентрировались в заключительном докладе комиссии, опубликованном 27 сентября 1964 года. Помимо тома основных выводов было издано 26 томов, содержащих показания свидетелей и другие рабочие материалы.

Заключение Комиссии Уоррена звучало однозначно: убийство президента Кеннеди совершено одним лицом – Ли Харви Освальдом. Иностранный или внутренний заговор не имел места.

Второе действие формально завершилось, но зрители не думали расходиться. Теперь они превратились в действующих лиц, и стало разворачиваться действие третье – самое продолжительное, длящееся вот уже более 30 лет.

Третье действие зарождалось в ходе второго: параллельно с работой Комиссии Уоррена начались многочисленные независимые расследования, выдвигались версии «широко разветвленных» иностранных и национальных заговоров, росло количество стрелков и число выстрелов на Дили-Плаза, разыскивались свидетели с сенсационными показаниями. Американцы любили президента Кеннеди. Они видели в нем воплощение американской Идеи: свободное демократическое государство, способное защитить свои национальные интересы по всему миру. Убить такого президента – значит посягнуть на американскую Идею. Как можно было поверить заключению Комиссии Уоррена, что это сделал неврастеничный фантазер-одиночка, вооруженный старой винтовкой, преодолев мощную президентскую охрану? Нет, нужно искать тайные силы, подрывным антиамериканским интересам которых противостоял президент. Положительно восприняла выводы комиссии меньшая часть американского общества. Большинство же весьма критически оценивало их. Преобладало мнение, что расследование велось тенденциозно, главной целью было доказать, что действовал убийца-одиночка, и в интересах правительства скрыть от общественности подлинных вдохновителей и исполнителей покушения.

В последующие годы вал неофициальных расследований и исследований нарастал, сторонники существования заговора довели число версий до трех десятков. За истекшие десятилетия по этой теме вышли тысячи и тысячи публикаций – от газетных заметок до фолиантов в несколько сот страниц. Время перемешало добросовестных искателей истины с предприимчивыми производителями «новых доказательств» и «сенсационных разоблачений». Но главным является то, что все, кто занимался исследованием далласской проблемы, работали практически на основе одного и того же информационного массива. Одни и те же факты служили «подтверждением» взаимоисключающих версий, в зависимости от аналитических способностей и личных пристрастий их авторов. В результате вокруг отдельных эпизодов, в частности из биографии Освальда, накопилось огромное количество неимоверных домыслов и спекуляций. И в их ряду, пожалуй, первое место принадлежит «версии» о «русском следе» Освальда – ведь он два с половиной года жил в СССР.

Весть о «русском следе» предполагаемого убийцы президента с молниеносной быстротой разнеслась по всему миру уже на следующий день после покушения в Далласе.

Газетчики ринулись в советские учреждения за рубежом за дополнительной информацией. Но их встретила… стена молчания. Советские должностные лица понятия не имели, кто такой Освальд, когда и что он делал в СССР, имел ли контакты с его представителями после возвращения в США.

Московское руководство само находилось в шоке, стремилось разобраться, что к чему, и понять, чем все это может кончиться. Никаких указаний или разъяснений из столицы в первые дни не поступало. Естественно, недостаток или неопределенность информации по тому или иному вопросу всегда порождает слухи, домыслы, спекуляции. Так произошло и на сей раз. Немедленно появилась «версия» о причастности Советского Союза к событиям в Далласе: Освальд и его русская жена – агенты КГБ, он прошел специальную подготовку в России и был направлен в США с целью убийства президента. Ажиотаж немного спал после приезда на похороны Кеннеди первого заместителя председателя Совета министров СССР Анастаса Микояна, который передал администрации США некоторые официальные документы, касающиеся пребывания Освальда в Союзе, и сделал устные заверения о непричастности СССР к покушению.

В ходе работы Комиссии Уоррена белое пятно в биографии Освальда (проживание в Советском Союзе) постепенно исчезало по мере того, как выслушивались показания его вдовы Марины, изучалось содержание «политического дневника», предположительно написанного им уже после возвращения в Америку, анализировались отдельные материалы американских спецслужб и других официальных учреждений США. В ответ на обращения американской стороны в условиях той политической ситуации советские власти предоставили лишь отрывочные данные о жизни Освальда в Союзе. И это притом, что недостатка в них не было. Ведь практически с первого дня появления Освальда на советской земле он попал в поле зрения органов государственной безопасности, а с декабря 1959-го вплоть до дня отъезда в мае 1962 года находился под колпаком КГБ, разрабатывался по оперативному делу «Шпионаж американский». На день сдачи дела в архив (в связи с отъездом его фигуранта) оно насчитывало шесть объемистых томов.

В феврале 1964 года изменил Родине и перебежал на Запад руководящий работник советской контрразведки Юрий Носенко. На допросах в США он заявил, что имел непосредственное отношение к делу Освальда (это соответствовало действительности) и что КГБ не рассматривал его ни как источник разведывательной информации, ни как потенциального кандидата на вербовку в качестве агента. Он охарактеризовал его поведение в Союзе и негативное в целом отношение к нему со стороны органов госбезопасности. Однако ЦРУ, в распоряжении которого находился Носенко, отнеслось к сообщению с большим недоверием, считая перебежчика подставой (агентом) КГБ, а его сведения – кознями Советов с целью дезинформации американцев по делу Освальда. В результате Носенко не вошел в число свидетелей по покушению в Далласе, не был официально допрошен Комиссией Уоррена и его информация по Освальду, то есть по «русскому следу», не нашла отражения в заключительном докладе Комиссии. ЦРУ, изолировав Носенко в одиночном бункере на три с половиной года, безуспешно пыталось разоблачить его как подставу, применяя физическое и психологическое воздействие.

Так, в обстановке холодной войны и жесткого противоборства спецслужб, сложилась ситуация, когда в течение 30 лет на одной стороне плодились фантазии об отношениях предполагаемого убийцы президента США и советского КГБ, а другая, располагая подробной и достоверной информацией об этих отношениях, не спешила сделать ее достоянием гласности, подчас и в ущерб себе. И здесь особое место занимают сведения о двух визитах Освальда в советское посольство в Мехико за два месяца до покушения в Далласе. Поскольку подробности посещения и содержания бесед с ним в консульском отделе никогда за 30 лет не оглашались, этот эпизод оброс многочисленными антисоветскими измышлениями. В то же время сведения о поведении визитера и характере разговоров с ним безболезненно для советской стороны могли быть переданы Комиссии Уоррена и иметь определенное значение при анализе действий Освальда в Далласе. Но общеизвестно, что История не терпит сослагательного наклонения. Прежние решения, кажущиеся неразумными сейчас, принимались в конкретной обстановке с учетом и под воздействием определяющих факторов того момента. Ну а что же теперь?

Завершилось двухполюсное противостояние мира: социализм – капитализм. Понятие «холодная война» воспринимается как исторический отрезок времени, закончившийся во второй половине 1980-х, с 1991 года стали достоянием истории Советский Союз и КГБ, прекратившие свое существование как действующие реальности. В новых условиях появилась возможность устранить некоторые белые пятна далласской трагедии, в частности «русский след» Освальда, достоверно поведав о нем и на документальной основе показав истинный характер его взаимоотношений с КГБ. В 1993 году в США вышла моя книга «Паспорт на убийство» (Passport to assassination. New York, 1993), как мне кажется, закрывшая тему «русского следа». Но сложилась парадоксальная ситуация: теперь американская сторона продолжает держать в строгом секрете большой объем материалов по делу о покушении. А это означает, что сохраняется основа для подозрений, домыслов и спекуляций. Сохраняется источник подпитки психологической травмы американского общества, которую унаследуют даже новые поколения. Иллюстрацией могут служить результаты социологического опроса американцев, проведенного телекомпанией «Си-би-эс» в октябре 1993 года. Ответы на вопрос «Кто был причастен к убийству Джона Кеннеди?» распределились следующим образом: «Ли Харви Освальд в одиночку» – 11 %; «ЦРУ» – 49 %; «мафия» – 37 %; «кубинцы» – 22 %; «Советский Союз» – 13 %.

Следует подчеркнуть, что только 8 % американцев, родившихся после 1963 года, считают Освальда убийцей, а двое из троих подозревают в содеянном ЦРУ

Размышляя над всем этим, невольно задаешься вопросом: а что, если в третьем действии в течение более 30 лет меньше усилий действительно направлялось на прояснение истинной картины покушения, а больше на то, чтобы мистифицировать события, придать очевидным фактам «тайный» смысл, подбросить головоломные «версии», подогревая свойственную американцам тягу к детективным сюжетам? Ведь это давало некоторым лицам неплохие дивиденды. Возможно, здесь и кроются причины незавершенности действия третьего? Тем более что судьба клана Кеннеди может претендовать на роль самой трагической в истории уходящего века. Прошло всего полтора года после гибели племянника президента Джона Кеннеди, разбившегося на горнолыжной трассе, как последовали новые смерти! В авиакатастрофе гибнут 38-летний Джон Кеннеди – младший, его жена и ее сестра. А всего месяц спустя после этой катастрофы, потрясшей мир, новое сообщение: в возрасте 40 лет скончался от рака его двоюродный брат Энтони Радзивилл, сын сестры Жаклин Кеннеди. Именно он три года назад был свидетелем на свадьбе погибших Кеннеди-младшего и его жены Кэролин…

Но не все смерти списаны на рок. Не успели близкие и друзья погибших в авиакатастрофе снять траур, как в США поползли слухи: падение самолета, который пилотировался Кеннеди-младшим, – результат «заговора с целью убийства единственного сына бывшего президента». Появились версии: Кеннеди-младший, издатель и главный редактор журнала «Джордж», приступил к расследованию обстоятельств гибели своего отца и тем самым разбудил страшных врагов. Якобы сын убитого в Далласе президента получал открытые угрозы и настоятельные предложения не ворошить ту трагедию…

Близится к концу четвертое десятилетие со дня «убийства века». Уже подросли новые поколения, не очень осведомленные об обстоятельствах того покушения, но его эхо периодически прокатывается по всей планете, и всякий раз с ошеломляющими сенсационными отзвуками. «Теория заговора» снова и снова выплывает на поверхность.

Глава 1

ФАКТЫ

КТО КОГО?

Этот раздел написан как предисловие к книге «Паспорт на убийство», вышедшей в США в 1993 году, и первоначально был рассчитан только на американского читателя: ведь в США очень мало знают о быте и обстановке в СССР 1950–60-х годов.

Однако я решил включить его и в это издание, так как для молодых читателей сегодня СССР того времени почти такая же terra incognita, как и для американцев.

* * *

За окнами поезда мелькали припорошенные свежим снегом деревеньки, перелески, дачные поселки родного Подмосковья. Было утро одного из первых дней декабря 1959 года.

Около двух недель назад, когда поезд уносил меня в обратном направлении – из Москвы на Запад, снега еще не было, стояли довольно хмурые осенние дни ноября, и настроение мое было под стать погоде, хотя я старался этого не показывать.

Дело в том, что я, как оперуполномоченный одного из отделов Московского управления КГБ, был включен в состав группы молодых выпускников советских высших учебных заведений, выезжающих в Шотландию по линии недавно организованного Бюро молодежного туризма «Спутник». Официально являясь заместителем руководителя группы, на самом деле я должен был, как тогда говорили, «осуществлять обязанности по ее контрразведывательному обслуживанию». В те времена такое «обслуживание» туристских групп только-только внедрялось в практику, но впоследствии, по мере расширения зарубежного туризма в составе группы (индивидуального туризма, если дело касалось поездок за пределы Союза, тогда фактически не существовало), оно стало привычной рутинной практикой советских органов госбезопасности.

Мне уже довелось в течение нескольких месяцев поработать в составе персонала советского павильона на Всемирной выставке в Брюсселе в 1958 году, так что кое-какой контрразведывательный опыт в условиях заграницы был приобретен. Но там я работал в оперативной группе, рядом с опытными старшими коллегами, в постоянном контакте с резидентурой КГБ, а сейчас на меня ложилась полная ответственность за любые ЧП, которые могли произойти с каждым отдельным туристом или с группой в целом, причем я был оторван от советского посольства и резидентуры в Лондоне плюс было известно, что английские спецслужбы проявляют пристальное внимание к приезжающим советским гражданам.

Действительно, такое внимание мы ощущали на себе в течение всей поездки. Начать хотя бы с того, что, как случайно выяснилось, сопровождавший нас гид изучил русский язык во время службы в частях специального назначения английской армии. Общаясь с нами, «обкатывали» русский язык слушатели разведшколы, расположенной то ли в окрестностях города Данди, то ли вблизи Абердина. Позднее некоторые из них с ответным визитом приехали в Москву в составе такой же молодежной группы шотландских туристов. От общения с нами «не удержались» и преподаватели этой школы, часть которых была из числа русских эмигрантов, а часть – из так называемых перемещенных лиц, бывших советских граждан, осевших на Западе после Второй мировой войны. Очевидно, они испытывали потребность в пополнении языка свежими российско-советскими словообразованиями для использования в своей преподавательской деятельности. Кстати, при проверке уже в Москве по учетам КГБ выяснилось, что некоторые из тех, кто общался с нами, во время войны сотрудничали с нацистами.

Любопытные эпизоды происходили при нашем размещении в отелях. Однажды мы остановились в типично английском старинном особняке из тех, что описаны в классической литературе: со скрипучими лестницами и просторной гостиной с темной деревянной обшивкой стен. Нам объяснили, что этот дом полностью предоставлен в наше распоряжение и находиться в нем будет только наша группа. Вечером того же дня из одного из помещений, примыкавшего к холлу первого этажа, до нас донеслись какие-то звуки и человеческие голоса. Кто-то из наших, памятуя, что в большинстве старых английских домов обитают привидения, решил полюбопытствовать и приоткрыл ведущую туда дверь. В комнате наподобие небольшой гостиной в свободных позах расположились несколько бравых молодых людей вовсе не призрачного вида, которые с удовольствием потягивали пиво. Стороны обменялись изумленными взглядами, после чего «привидения» притихли и шум за дверью прекратился. Вероятно, таким образом кто-то решил попрактиковаться в русском языке, но на сей раз – без прямого контакта.

В целом поездка проходила в обстановке гостеприимства и доброжелательности, обоюдным дружеским контактам способствовали и некоторые познания ряда членов группы в английском языке. Но без ЧП все же не обошлось. В середине поездки во время одной из ночевок впала в истеричное состояние одна участница группы, к тому же жена высокопоставленного комсомольского лидера из Московской области (сам он оставался дома, в Союзе). Хорошо, что в группе оказались супруги-медики, которые полночи приводили ее в нормальное состояние, однако предупредили, что сильная депрессия может повториться, и с более серьезными последствиями. Так как они считали, что для предотвращения рецидива было бы полезным, чтобы мужская часть группы уделяла ей максимум внимания, мне пришлось попросить моих доверенных лиц из числа ребят, чтобы в оставшееся время они во имя общих интересов поочередно ухаживали за этой особой. Надо признать, что они молодцы: действительно окружили ее заботой, в глаза и за глаза, но так, чтобы она слышала, говорили в ее адрес комплименты. И это сработало – до конца поездки, вплоть до пересечения советской границы, улыбка не сходила с ее лица.

В последний день пребывания в Великобритании, пока члены группы знакомились с достопримечательностями столицы и тратили шиллинги на сувениры, мне пришлось провести полдня в лондонской резидентуре КГБ, отчитываясь по результатам увиденного и услышанного во время поездки.

Я позволил себе расслабиться только тогда, когда на обратном пути наш поезд пересек советскую границу в Бресте и каждый мог убедиться, что поголовье вверенного мне «стада» такое же, что и при выезде.

Пока на вагонах меняли колесные тележки для перехода на другую ширину железнодорожной колеи (в Советском Союзе она отличалась от европейского стандарта), в привокзальном ресторане я расправился с двумя порциями шашлыка и доброй дозой коньяка. Потом, забравшись на верхнюю полку, со спокойным сердцем и чувством выполненного долга завалился спать, пожелав своим соседям по купе спокойной ночи. Теперь каждый из них сам отвечал за себя, любой мог впадать в истерику, бегать по крышам вагонов или прыгать с поезда на ходу, сойти и остаться на любой станции – мое «контрразведывательное обслуживание» закончилось.

Наутро, подъезжая к Москве, я был в приподнятом настроении – предстояла встреча с женой, радовало наступление лыжного сезона и благополучное завершение миссии «туриста».

Все эти воспоминания всплыли в моей памяти, когда летом 1992 года, работая над материалами к этой книге, я сидел в архиве Службы внешней разведки России и с интересом читал совершенно секретный документ одного из отделов внешней разведки КГБ, подготовленный в ноябре 1959 года и озаглавленный «Справка о пребывании в Москве американского туриста Ли Харви Освальда». Очевидно, ассоциации, которые вернули меня в прошлое, были связаны со словом «турист» и совпадением сроков проживания Освальда в Москве со сроками моей «туристской» поездки в Шотландию.

Листая пожелтевшие страницы старого дела, я настроился на философский лад. Как интересно, думал я, что в те же далекие дни, когда я усиленно пекся о том, чтобы никто из вверенных моим заботам молодых советских туристов не стал перебежчиком на Запад, молодой американский турист, гражданин государства – оплота империализма, отчаянно, даже с риском для собственной жизни, прилагал усилия, чтобы стать гражданином государства – оплота социализма.

Мог ли я представить, если бы даже знал тогда о нем, что волею судьбы в будущем не только встречусь с этим человеком при странных обстоятельствах, причем не на его или моей родине, а в третьей стране, да еще за два месяца до того, как он станет не разгаданной до сих пор загадкой и американской, и мировой истории, но и всерьез займусь исследованием этой загадки и к тому же публично выскажу свое мнение на этот счет.

Но прежде чем начать повествование о появлении в Советском Союзе странного туриста и его «московском следе», остановлюсь на оперативной обстановке в Москве той поры, чтобы читателю было понятней, на каком фоне разворачивались события, связанные с главным персонажем книги – Ли Харви Освальдом.

Сразу оговорюсь: я не политолог, и мои рассуждения – всего лишь ретроспективный взгляд на прошлое бывшего кадрового контрразведчика и разведчика КГБ, основанный на некоторых личных впечатлениях об отдельных событиях, в которых мне пришлось поучаствовать. 1950-е годы можно назвать десятилетием перепадов на шкале градусника холодной войны: международные отношения напоминали состояние больного лихорадкой, когда температура то неожиданно резко повышается, то снова падает.

С одной стороны – события в Иране (1953), Гватемале (1954), Венгрии (1956), египетско-израильская война (1956), другие локальные кризисы. С другой – перемирие в Корее (1953), Женевские соглашения по Индокитаю (1954), первая послевоенная встреча глав четырех великих держав в Женеве (1955), хотя и не приведшая к конкретным результатам, но породившая «дух Женевы» и характеризовавшаяся как «первый из серии периодов детанта в американо-советских отношениях». Большой международный резонанс получило и разоблачающее культ личности Сталина выступление Н.С. Хрущева на XX съезде КПСС в феврале 1956 года, которое положило начало антисталинской кампании в Советском Союзе и расколу в мировом коммунистическом движении.

Здесь, очевидно, необходимо пояснить, что именно политический фактор, включающий два аспекта – международный и внутренний, определяет ту «оперативную обстановку», в которой отдельным спецслужбам приходится решать как «свои», национальные, задачи, так и «общие», на полях сражений, совместно с коллегами из противоположного лагеря.

В период описанных выше перепадов, когда политические лидеры разных государств то произносят конфронтационные речи, то прогуливаются друг с другом по газонам резиденций, мило улыбаясь и выступая с совместными миролюбивыми декларациями, разведкам и контрразведкам этих государств приходится туго. Такой падеграс никак не меняет в принципе функциональных обязанностей указанных служб, поэтому нередко бывает, что, в то время как они проводят операции по решению задач, поставленных перед ними политиками в период конфронтации, те же самые политики, встретившись, поднимают тосты за мир и дружбу. В таких случаях малейший прокол спецслужб – и они превращаются в мальчиков для битья и громоотвод для разгневанных государственных мужей.

Но за долгие годы существования у спецслужб выработалось своеобразное профессиональное «косоглазие». Оно отличается от обычного тем, что не имеет характерных внешних признаков. Но в чем же его специфика?

Представьте, что вы, побывав на матче по водному поло, который наблюдали с трибуны бассейна, хлопая красивой корректной игре ватерполистов, вернулись домой и смотрите трансляцию этой же игры по телевизору, но в записи, причем идет показ как надводных сцен, так и схваток, зафиксированных телекамерой через иллюминатор, расположенный ниже уровня поверхности воды. И теперь вы отчетливо понимаете, где и каким образом во многом решался исход поединка. Так вот, сотрудники спецслужб постоянно видят с двух точек самые различные политические события – как международные, например государственные визиты на высшем уровне, с их теплыми рукопожатиями, публичными объятиями и велеречивыми обоюдными заверениями в верности, так и происходящие в собственной стране. Такое «косоглазие» помогает им выжить, держать нос по ветру, по возможности гибко и оперативно реагировать на перепады температуры в политической бане во избежание подзатыльников и даже класть на стол правителям любезную их взору информацию о противниках.

Правда, иногда, чтобы выбрать себе ту или иную хорошую точку для обзора, работникам спецслужб приходится строить головоломные комбинации и в полном смысле слова спускаться под землю или под воду, а то и взмывать в небесную высь, что, как известно, связано с большим риском и не всегда кончается благополучно.

Именно такие истории и произошли в 1950-е годы и занесены яркими эпизодами в летопись холодной войны.

В середине 50-х английская и американская разведки задумали осуществление масштабной и сложной, и не только по тем временам, операции, впоследствии ставшей известной под названием «Туннель», и приступили к ней. Это было действительно сооружение подземного туннеля, ведшего из Западного Берлина на территорию бывшей ГДР, к месту прохождения проложенных под землей коммуникаций советских воинских подразделений и других учреждений. Подключение к ним состоялось, и туннель превратился для западных разведок в «золотую информационную жилу».

Ощущение эйфории от результатов этой операции красочно описано в мемуарах бывшего заместителя директора ЦРУ по информационной работе Рэя Клайна: «В середине 50-х годов ЦРУ затеяло грандиозный проект, который обошелся ему в миллионы долларов, но зато принес горы ценной информации (здесь и далее в цитатах все выделения курсивом мои, кроме особо оговоренных случаев. – О.Н.) о Советском Союзе. Это был проект берлинского туннеля.

…Технические возможности позволяли прорыть такой туннель так, чтобы его не заметили понатыканные на каждом шагу часовые и патрули противника.

Для работы был выбран заброшенный дом поблизости от границы. В него тайком, под покровом ночи, доставили все необходимые инструменты, и работа закипела.

…Сочетание мастерства разведчиков и техников (специалистов по связи) с профессионализмом ученых дало отличные результаты, став одним из ярчайших примеров того, чего может достичь ЦРУ».

Надо отдать должное авторам проекта – операция может быть отнесена к категории высшего пилотажа в разведывательной деятельности. И сам замысел, и его техническое воплощение были блестящими. Меры безопасности обеспечили скрытость работ от «понатыканных на каждом шагу» часовых и патрулей противной стороны. Но, как нередко случается в разведке, никогда не знаешь наперед, где найдешь, а где потеряешь.

Пока исполнители проекта в строгой секретности прокладывали подземный ход на Восток, наземный «крот» из числа посвященных в их среде имел более короткий путь для связи с Востоком.

Ставший широко известным советский «крот» в британской разведке Джордж Блейк, являвшийся в то время сотрудником резидентуры МИ-6 в Западном Берлине, тоже вспоминает об операции «Туннель» в своих мемуарах: «Ночью 22 апреля 1956 года советские связисты, осуществляя срочный ремонт начавшего провисать телефонного кабеля, наткнулись на ответвление. Они обнаружили туннель, ведший к американскому пакгаузу по ту сторону границы сектора.

…В западной прессе операция «Туннель» расценивалась в основном как один из самых выдающихся успехов ЦРУ периода холодной войны. Хотя и отмечалось, что большая часть найденного оборудования была английского производства, никто не высказал предположения, что англичане участвовали в операции или хотя бы знали о ней. Для Питера Ланна (резидент МИ-6 в Берлине. – О.Н.) это было уже слишком. Как только новость попала в газеты, он собрал весь персонал берлинской резидентуры сверху донизу и рассказал эту историю от ее зарождения до развязки, пояснив, что идея операции принадлежит Интеллидженс сервис и ему лично. Участие американцев сводилось лишь к предоставлению большей части необходимых сумм и средств обслуживания. Конечно же, они участвовали и в дележе результатов.

До этого вряд ли кто-нибудь в резидентуре знал о существовании туннеля. Помимо Питера Ланна и его заместителя я являлся единственным сотрудником, бывшим в курсе, да и то лишь благодаря моей прежней работе в отделе «У»».

Далее Дж. Блейк рассказывает, как он опасался за свою безопасность после обнаружения туннеля, но «последовавшее за этим совместное расследование Интеллидженс сервис и ЦРУ обстоятельств провала операции пришло к выводу о его чисто технических причинах, об утечке информации и речи не шло». В мемуарах также сказано: «Только в 1961 году, после моего ареста, разведке стало известно, что советские власти были детально ознакомлены с операцией «Туннель» еще до того, как первая лопата вонзилась в землю».

Таким образом, то, что с радостью извлекалось из-под земли западными разведками в качестве «гор ценной информации», в свою очередь разбавлялось на «кухне» советской разведки немалой дозой дезинформации, при этом прилагались значительные усилия, чтобы скрыть осведомленность о канале утечки и не засветить ценный источник. Так что и для КГБ «Туннель» превратился в грандиозную операцию, также требовавшую больших трудовых и материальных затрат.

Вторая нашумевшая история, тоже развивавшаяся ниже уровня, но уже не поверхности земли, а моря, поэтому, естественно, в ней принимали участие не «кроты», а «крабы», имела место в Великобритании практически одновременно с «обнаружением туннеля».

18 апреля 1956 года (туннель «нашли» 22 апреля) в Англию с государственным визитом на высшем уровне прибыли лидер КПСС Н.С. Хрущев и премьер советского правительства маршал Н.А. Булганин. Прибыли они на борту крейсера «Орджоникидзе» в сопровождении двух эсминцев.

Пока государственные деятели обеих стран миролюбиво общались между собой, советские военные корабли «припарковались» не где-нибудь, а в ее величества королевском доке в порту Портсмут. Английское политическое руководство на Даунинг-стрит во избежание каких-либо осложнений издало секретную директиву, адресованную своим спецслужбам, чтобы они «оставили в покое» советскую делегацию на период ее пребывания в Великобритании.

Однако британская разведка, очевидно, не находила себе места – ведь прямо у нее под носом был пришвартован советский крейсер новейшего типа! И «зуд» был настолько силен, что вопреки указаниям свыше смельчаки из МИ-6 решились на отчаянный шаг. Для тайного обследования подводной части крейсера «Орджоникидзе» они «зафрахтовали» опытного морского аквалангиста, капитана 3-го ранга в отставке по фамилии Крэбб (произносится так же, как «краб», хотя пишется с двумя «б»), который погружался в воду два раза – 18 и 19 апреля.

19 апреля на обеде, который давал британский премьер в честь высоких советских гостей, Н.С. Хрущев отпускал какие-то шутки, но хозяин стола никак не мог понять, по какому поводу.

Из своей второй «экспедиции» аквалангист так и не вернулся, что потом, когда эта история (в отличие от Крэбба) всплыла на поверхность, породило множество различных версий и спекуляций.

В одной из книг, посвященных тайным операциям английской разведки, авторы, ирландские журналисты, так описывают это событие: «Крэбб, имевший слабое сердце и страдавший от злоупотребления алкоголем, сделал два погружения под корабль. Из второго он не вернулся. Русские, обнаружившие, что их корабль подвергается обследованию, заявили резкий протест. Разгневанный премьер-министр Энтони Иден приказал выяснить, кто санкционировал эту акцию. Оказалось, что, хотя некоторые сотрудники МИДа были осведомлены о плане, на соответствующем уровне он не обсуждался. В результате генеральный директор разведки Джон Синклер был уволен».

Только 9 июня 1957 года на большом расстоянии отбывшей стоянки советских кораблей был выловлен облаченный в легкий водолазный костюм обезглавленный труп, к тому же без кистей рук, который по ряду признаков был опознан как тело Крэбба. По мнению экспертов, его голову и руки объели крабы.

Но появилась и другая версия, согласно которой русские изловили ныряльщика, увезли его в Союз, где он под другой фамилией стал работать по специальности в советской военной разведке. Публиковались даже фотографии, «подтверждавшие» эту версию, где мнимый Крэбб изображен в советской военно-морской форме.

Вся история с «крабами» на Западе до сих пор считается одной из неразгаданных загадок времен холодной войны.

Удобные точки для взгляда на происходящее, особенно в стане противника, разведчики искали не только на земле, но и под землей и под водой. Во второй половине 1950-х ЦРУ приступило к реализации нового, теперь уже «высотного», проекта.

Архисекретная операция «Перелет» по проведению разведывательных полетов самолета У-2 над территорией СССР продолжалась до 1 мая 1960 года, когда он был сбит под Свердловском, а его пилот, Гэри Фрэнсис Пауэрс, захвачен, судим на открытом процессе в Москве и приговорен к десятилетнему заключению. И хотя потом тогдашние американские политики – президент Эйзенхауэр и вице-президент Никсон – сами признали, что они не только были осведомлены об этой операции, но и санкционировали ее, все шишки свалились на разведывательную службу США.

Справедливости ради надо признать, что перечисленные операции западных разведок все же носили наступательный характер, и КГБ приходилось в этих случаях прибегать к контратакующим действиям.