скачать книгу бесплатно
«Это ты, положим, врешь, – подумал мужчина. – но неважно».
Мужчина говорил на правильном немецком, без акцента, очень просто. А вот женщина знала язык потрясающе.
– Ты слышишь разницу между нами? – спросила она Олю.
– Да. Вы говорите на каком-то диалекте…
– Правильно. А какой диалект у тебя?
– Не знаю.
Это тоже была ложь. Оля знала, что говорит даже не на немецком, а на швейцарском немецком, который отличается и произношением, и выражениями, и даже некоторыми словами и оборотами.
– Я хочу предложить вам, Оля, позаниматься языком на нашей базе. С институтом я договорюсь.
– А как же сессия?
– Если вы окажетесь нам полезной… Неважно. Будет видно. Жду вас в воскресенье возле станции метро «Арбатская» в девять часов. А сейчас идите на занятие. И никому ничего не рассказывайте.
– А как же мел?
– Ах, да! Мел! Пожалуйста.
Мела никто в классе не ждал, вопросов не задавали.
Анна Семеновна на отъезд отреагировала спокойно.
– Вещи все забирай. Не хочу, чтоб приезжали и рылись тут у меня. Не подойдешь – хорошо, возвращайся.
В воскресенье рано утром к дому Анны Семеновны подъехала машина. Оля, увидев знакомого мужчину, вышла сама.
– Слушай, Оля, – напутствовала ее Анна Семеновна. – Я таких номеров машин не знаю. Будь осторожна.
Больше они не встретились.
Ольгу привезли за город, на какую-то дачу: небольшая территория, высокий забор, бревенчатый дом.
– Вы сразу с чемоданом? Может, и правильно, – в машине сказал мужчина. – Вопросов не задаете – тоже правильно.
В доме было несколько человек, но их присутствие скорее угадывалось.
– Вот ваша комната. Располагайтесь. Скоро позовут пить чай.
К чаю спустились трое: Оля, ее провожатый и средних лет женщина. Разговорились на немецком.
– Предложите нам чай. Будьте хозяйкой, Ольга, – произнесла женщина – несомненно немка.
Оля сделала все так, как делали бабушка и Матильдочка. Она аккуратно размешала заварку ложечкой, нашла салфетку, вдела ситечко в носик чайника. Приятным, как любила повторять бабушка, голосом Оля позвала всех к столу, слегка поклонившись. Стоя налила чай в чашки, открыла сахарницу и взяла в руки молочник.
– Может быть, фрау желает сливки? Не уверена, что они есть, но могу спросить. Еще сахар, герр?
Мужчина вопросительно посмотрел на женщину.
– Безукоризненно, – ответила она. – Как в лучших домах Германии. Даже голос меняет за столом. Кстати, что вы будете делать с этим пятном на салфетке? – уточнила она у Оли.
– Замочу в холодной воде, потом капну перекись. Она всегда есть в аптеках.
– А потом?
– Накрахмалю и поглажу.
– А если пятно останется?
– Вышью что-нибудь белыми нитками.
– Вы свободны, – сказал мужчина.
Обед Оле принесли в комнату, вернее, поставили поднос под дверью. Вечером позвали гулять.
– Самое время познакомиться, – начал мужчина, когда они отошли от дачи метров сто. – Меня зовут Олег Михайлович. Мы с вами пройдемся немного и поговорим. Если не возражаете, на русском.
Только тут Оля заметила, что за ними следует человек, да и впереди идет мужчина с собакой.
– Итак… Вы владеете немецким. Знакомы с их культурой быта. Про семью не спрашиваю, мы уже навели справки. Меня интересует другое – кто дома говорил на немецком?
– Соседка, – Оля ответила так, как научил ее дядя Николай.
– Допустим. А она откуда знала?
– Я не спрашивала. Мне казалось, что это обычное дело, что ли. А ей было приятно с кем-то поговорить.
– А писать, читать? – продолжал расспросы Олег Михайлович.
– Это уже в школе. У нас был кружок, его вела учительница труда. К ней, кроме меня, никто не ходил. Вернее, сперва ходил почти весь класс, а потом осталась я одна.
– Ваша соседка и учительница общались между собой?
– Нет. Они даже не были знакомы. Я как-то не догадалась их познакомить. Понимаете, учительница думала, что это она меня научила так быстро говорить.
– То есть ты лукавила, – перешел на «ты» Олег Михайлович.
– Немного. Вы правы.
Они погуляли около часа, разговаривая о незначительных, по мнению Оли, предметах, и в полной темноте вернулись в дом.
Целую неделю Оля занималась с немкой: накрывала на стол, стирала, вышивала, читала…
– Помни главное: во всем должен быть идеальный порядок. Белый крахмальный передник. Хорошее мыло на видном месте. Обмылок – в стирку. Ничего не должно пропадать. Покупать надо всегда в одном месте. Сначала спрашивай цену. Качай головой. Все должно казаться дороговатым. Любуйся природой. Восхищайся чужими детьми. Понимаешь? Бесконечно хвали кошку, собаку… Так принято. И никаких серьезных разговоров.
– Дитя мое, – однажды вечером сказала фрау. – Я не стану рассказывать господину Олегу про то, что я поняла о тебе. Ты росла с прислугой – это очень заметно. У тебя дома все говорили на немецком. Ты росла в нашей культуре. Это не мое дело, но будь внимательна. Иначе к тебе возникнет слишком много вопросов. А мне почему-то кажется, что тебе не захочется на них отвечать.
– Спасибо, фрау.
– И еще. У тебя отчетливое швейцарское произношение. Очень четкое. И ты не склонна перенимать чужое. А это свидетельство того, что ты говоришь на этом языке с рождения. Я права?
– Не знаю, фрау. Я умею говорить только так.
Потом все куда-то исчезли. И Оля терзалась сомнениями. Через пару дней снова появился Олег Михайлович.
– Собирайся. Мы уезжаем.
– Я вернусь в институт? – обрадовалась Оля.
– Нет. Мы поедем на базу, где с тобой будут заниматься другие люди. Ради собственной безопасности не рассказывай, где ты была и что видела. Хорошо? Ни при каких обстоятельствах не узнавай нас.
– Простите?
– Я имею в виду на улице, где-нибудь еще. Если только на это не будет дополнительной команды. Это понятно?
– Да.
Бабушка еще в детстве научила Олю говорить кратко и отвечать только на поставленный вопрос: «Спрашивают на улице, куда идешь? Отвечай – в школу. И все. Без деталей: первый урок математика, второй – история».
Ехали долго, сначала через пригород, потом через всю Москву. Приехали за полночь. На крыльце дома, похожего на барак, Олю встретила грузная женщина и провела ее на второй этаж.
– Это твоя комната, – не слишком приветливо по-русски сказала она. – Туалет в коридоре. Стучись. Душ там же. Полотенце дам. Суши у себя. Раздетая не бегай. Все.
Душ… Это благословение божье для человека, который мылся всю жизнь в тазике, экономя каждую каплю теплой воды.
«Какое счастье! – думала Оля. – Жаль мыла нет хорошего».
Утром Олю вызвали. Встреча с куратором, так следовало именовать солидного и строгого дядечку в военной форме без знаков отличия, произошла в беседке. Наверное, вокруг было красиво. Но сейчас все утопало в огромных сугробах.
– Что ж, Ольга. Будем работать. Характеристики на вас получили. Ваши дядя с тетей – партийные работники. Отец – командир Красной армии, геройски погиб. Домохозяйка – член партии с дореволюционным стажем, знакомая дяди. Заниматься будете с профессором из Германии. Главное – это язык и его тонкости. А еще манера поведения. Я бы сказал – ожидаемое поведение. Это понятно?
– Да.
– Вопросы?
– Для чего все это? – Оля постаралась убрать из голоса тревожные ноты, у нее получилось.
– Думаю, вы догадываетесь сами. А тонкости – это потом. Еще слишком рано о чем-то говорить. Я только напомню, что при поступлении в институт вы подписали бумагу о том, что обязуетесь поехать по распределению в любую точку. Считайте, что вас досрочно распределили. Еще вопросы? Вы свободны.
И потянулись дни в беседах с господином профессором.
– Зови меня просто – герр профессор. Не засоряй память лишними именами, дитя мое.
Говорили обо всем: театр, книги, архитектура. Оля много читала, в том числе немецкие газеты.
– Немецкая девушка читает газеты, потому что сейчас так принято. И полностью одобряет действия фюрера. Даже если у нее уже погиб брат или жених. Они погибли за великую Германию и фюрера.
Профессор не очень нравился Оле. В нем была какая-то затаенная насмешка, прикрытая учтивостью и вниманием. Она это чувствовала, и ее часто охватывало раздражение и желание сказать какую-нибудь колкость. Однако, когда она уже была готова высказаться, профессор начинал интересный разговор, и Ольга переключалась.
– Ты умеешь сдерживать свои эмоции, – однажды сказал профессор. – Это очень хорошо. Плохо, что ты не слишком быстро переключаешься. Получается натянутость, что несвойственно девушке – беззаботной и легкомысленной.
– А почему я должна быть беззаботной и легкомысленной? – удивилась Оля.
– Потому что у тебя такой образ: простушка, «инженю» по-французски. И еще ты думаешь очень заметно. На лице видна работа ума. Это плохо.
База, именно так называл куратор дом, где обитала Оля, делилась на две части. В одной жила Оля и русские женщины, весьма неприятные, которые оживали, вернее, преображались, только когда появлялись мужчины.
– Ты довольна соседством? – спрашивал куратор при женщинах.
– О, да! – неизменно отвечала Оля, ласково улыбаясь теткам. – Мы уже подружились. Мне все так помогают!
– Вот и отлично. Попробуй сыграть сегодня роль гостеприимной немецкой хозяйки, к которой пришли неожиданные и такие желанные гости, но помни при этом: der Gast ist wie der Fisch, er bleibt nicht lange frisch[2 - Гость, как рыба, свежим остается недолго (нем.).].
– Ein froher Gast ist niemands last[3 - Довольный гость ни для кого не обуза (нем.).], – нашлась Оля.
Она начала улыбаться и хлопотать, вспоминая, как делала это Матильдочка, когда после командировки домой возвращался отец, но потом спохватилась.
– Простите, но это абсолютно не принято там.
– Умница, – хвалил куратор. – Молодец. Теперь давай посмотрим немецкие фильмы. Твоя задача не только все понять, но и вести себя за просмотром как подобает немецкой девушке. А потом ты перескажешь фильм, предположим, нашей буфетчице, так, чтобы она все поняла.
Оля пересмотрела десяток фильмов, поражаясь красоте съемок и банальности сюжетов. Теперь каждый вечер она пересказывала очередной тетке какой-нибудь фильм, не забывая в конце добавить, что все это враги, которые так удачно маскируются под хороших людей.
Добрались и до Закона Божьего, до отличий католицизма от лютеранства и пришли к выводу, что Оля должна позиционировать себя католичкой.
– Большинство немцев на самом деле католики. Не яростные, но весьма ревностные. Сам фюрер – католик. Поэтому будет проще ходить на мессы, чем в другие церкви.
«Спасибо, Матильдочка, и тебе, и твоим молитвам. – думала Оля ночью. – Не зря ты училась при монастыре. Меня подготовили ко всему, только не к жизни в Москве».
С другой стороны, институтская жизнь с бесконечными собраниями абсолютно не привлекала девушку.
«Sei es wie es Sei!»[4 - Будь что будет (нем.).]
Начались занятия по топографии. Вел их сам куратор.
– Вот точка в Москве. Даю тебе пять минут. Найди кратчайший путь.
Задание показалось интересным, и решение пришло само собой. Когда Ольга научилась находить тайники в самых укромных местах, ее выпустили в Москву, где она должна была передать записку.
– Повтори задание, – сто первый раз предлагал куратор.
– Не привлекая внимания добраться до Москвы, найти Борисоглебский переулок, дом четыре, квартира два, второй этаж. Убедиться, что за мной не следят. Правая часть среднего окна должна быть зашторена. Это знак, что заходить можно. Пароль: «вам случайно не принесли мою почту». Ответ: «нет, вы ошиблись, я давно ничего не получал». Отдать записку и уйти, – отбарабанила Оля.
– А если штора не на месте?
